В тумане

 
Мы теряем его.


Спускаясь с пригорка к Волге, мы теряем его из виду. Островок в полутора километрах от берега почти скрыла разлившаяся за сутки река. На нем, рассказывает мой спутник, всю зиму жил в домике под деревьями рыбак Виктор с собакой. К нему ходил по льду в гости.


Вода после прошедшего ледохода и дождей сильно прибыла. Отъела от песчаного пляжа метров семь. И прибывает. Поставил вешку: а ну-ка, тко, сколь за ночь еще подступит к нашему корпусу?


Остров, снизу залитый водою, сверху накрывает ползущая справа, вниз по течению, белая, шевелящаяся пелена тумана. Во всю ширь Волги. Пока это живое покрывало не доползло до нас, над головами красиво проносится, кликая, пятерка чаек, построившись клином. Их пролет похож на показательное выступление пилотажной группы на авиасалоне.


Остров между тем потерян. Мы сами оказываемся в плену. Горожанин-дачник, вежливо попрощавшись, оставляет меня одного. Стою на песчаной косе, чуть выдающейся от берега. Туман косыми полосами, штурмовыми группами высаживается десантом. Расширяет плацдарм, растекаясь за деревьями. Перемахивая через дорогу. Там, за спиною, еще много места.


Метрах в пяти не видно. Пахнуло свежестью ноября. Кто-то открыл дверцу морозильной камеры. Сырая мгла пахнет хвоей, дымом.


Отчетливей стали слышны все звуки. Прошуршали колеса машины. Резко выкрикнула чайка, из ниоткуда внезапно прилетевшая, и также в никуда канувшая. Радиоприемник во всю гортань из эф-эм диапазона что-то музыкальное выуживает. Много выше жутковато раскатывается гул реактивного самолета. Он именно на тебя сваливается. Нет, пронесло. Всплески. Голоса людей. Вдруг – монотонный тихий шум капающей с неба воды.


Прежде звука дождя стали появляться редкие оспины на коричнево-серой глади реки. Оспин становится много. Много. Они взрываются, вскрываются маленькими пузырьками-фурункулами. Разом звук делается шкворкающим, словно кипит раскаленное масло на сковородке. С козырька моей кепки срываются капли, размеренно-регулярно, как из протекающего крана.


Окутывающая вата то редеет, то сгущается. Метрах в двадцати по воде проясняется. Не слышимая и не видимая в тумане моторка подгоняет под ноги невеликие волны. Или ветер нагнал? Успокоилось. Зыбь. Зыбь.


Против течения неслышно плывет зеленая бутылка. Похоже, из-под шампанского. Видимо, спуская корабль со стапелей, решили не разбивать ее о борт. Не изводить добро. Выпили. Теперь бутылка в навигацию вместо корабля.


Выдерживаю вторую накатившую туманную волну. Третью. Ни зги. Это облако. Я в облаке, не на земле.


Яснеет. Проступает метрах в ста причал, еще чуть далее строго горизонтальная полоса просвета. В эту амбразуру, прорезь между верхним и нижним слоем тумана видны голые деревья на рыбачьем острове.


Затихший было дождь, берется за привычное. Капель не видать. Мелкие точки изнутри, с внутренней стороны поверхности пленки реки.


Вижу спину рыбины. Большая, сантиметров тридцать. Хребтом, плавником верхним то всплывает, то погружается. На перископной глубине идет. Медленно. Задумчиво. Оценивающе. Так подводная лодка выискивает место выброски диверсионной группы. Ближе. Остановилась. Душно тебе, что ли, под водою? Покружила. Слева направо вдоль берега. Не-ет, там полого. Вновь сюда. В трех метрах, в двух метрах от меня. Плавником хвостовым вертикально неспешно двигает. Отчетливо видно все тело, крапины, голова. Глаза. Она тоже меня рассматривает? Под косым углом. Тоже думает, кто кого? Тихо стало. Ближе. А вдруг-да бросится рыбина эта на берег, вырастая неимоверно, да пожрет меня? Холодок по спине.


У меня ни снасти, ни умения. Не буду тебя ловить, рыба. Не стану есть. Даже камнем не вспугну. Плыви сама. Она уплывает туда же, откуда появилась.


Она не сама приплыла.


Нынче Вербное воскресение. Вход Господень в Иерусалим. По уставу в этот день Великим постом разрешается вкушение рыбы.


Рыба один из символов христианства.


Снова во влажном дыму окутанный стою. Минут пять минуло. На границе: строго вперед туманно, строго за спиной – нет.


Опять авиашоу. Крылом из семи чайки пролетают. Разбиваются после виража на три и на четыре.


Очередной натиск тумана. Зябнут ноги. Отступаю. Сдаюсь и отхожу выше и вглубь.


Окликают соседи, подсекающие березы. Предлагают березовый сок. У-у, вкусно. Сладковато и холодно во рту. Спасибо. Идем втроем за забор. Вижу из окна: под крышей завис намокший, недовольный, простуженный шмель. Улетел.


На самой Волге продолжает поджариваться пузырьками дождь, падающий из небесной выси. Из тумана. Из тумана.