Пальмира

Пальмира.

Люблю этот город.
По нелепому стечению обстоятельств гордо именующийся «культурной столицей России», он просто не может не вдохновлять.
Подумать только, о какой культуре идёт речь, если в этом граде на каждом углу торгуют семечками, а такая вещь как мусорник, до недавнего времени была экзотикой.
А об платных туалетах я даже и не упоминаю…
Эту грустную, душещипательную и проникновенную историю я приберегу для какого-нибудь триллера с элементами фантастики, фильма ужасов, или экшен драмы…
Люблю этот город, город контрастов.
Где мирно уживаются допотопные магазины, с дремучей полуфеодальной системой управления, и ослепительные супермаркеты, с не менее дремучими, незнающими специфики продавцами.
В один из таких я недавно зашла.
Бездарное, выкрашенное в кислотный цвет здание, с зачем-то восстановленной лепниной. Я, к сожалению не реставратор, и не архитектор, поэтому не буду разбирать нюансы того, что во всех нормальных, здоровых обществах должно подразумеваться под реставрацией.
Речь пойдёт не об этом.
Так вот захожу я в это великолепие, преодолевая целую полосу препятствий: невероятно скользкую, винтовую лестницу, озлобленного охранника, которому бы в переходе побираться бы, а он зачем-то нацепил на себя самопальную жилетку, где слово «охрана» написано, аж, с семью ошибками. «СМАРЯЩЕЙ» Прохожу мимо, «СМАРЯЩЕГО» и на характерное движение блудливых глаз недокормленного стража порядка, отвечаю коротким кивком в сторону сияющей неоновой вывески.
Морда грустно вытягивается, ко мне потерян интерес, и «СМАРЯЩЕЙ» поворачивается к посетителю задом. Вот оно – тлетворное влияние перестройки. Вот она - подцепленная с Запада манера гуманного общения с клиентами. Кстати, но это так, к сведению, Племя Никарагуа тоже находиться на Западе, от Санкт-Петербурга. Поэтому, когда мне втирают, что у них все товары с ТАКОГО Запада, меня это, мягко говоря, невольно настораживает.
Прохожу ещё пару обоссаных арок, и, наконец, достигаю вожделенной территории. Пятисот метров, где просто обязана быть цивилизация.
Опять обманули…
Нагромождение жутких полок, некогда принадлежащих какому-нибудь дому скорби, заляпанные аля мраморные полы, безвкусные шмотки, явно около турецкого происхождения…
И лица, лица, лица…
Озлобленные физиономии, блуждающие где-то в дебрях высшего астрала.
Да, зрелище не для слабонервных.
Обращаюсь к первому отловленному продавцу.
- Простите, у вас юбки в продажи имеются?
- ?! – заспанная недоопохмелённая физиономия, того, что лишь применяя образное мышление можно назвать женщиной, смотрит на меня. Глазами совести.
Этот взгляд узника, распятой жертвы производства, ещё долго мне будет мерещиться в каждой тёмной подворотне.
- Так есть?
- Вы, это… - внимание абонент временно недоступен: подбираются печатные слова.
Жду минуту. Другую. Третью.
- Вы, это, ко МНЕ обращаетесь? – страх в глазах, будто я пол кило динамита попросила.
- Да.
- Угу…
Что значит сиё «УГУ», я так и не дождалась. Ко мне подскочила девочка тинэйджерского типа, и, окинув быстрым прицельным взором мои не самые крошечные габариты, начала сватать мини юбки шестидесятого размера. Что у меня сорок восьмой размер, и я не хочу зимой белую заплатку, ибо мне незачем, меховой напыздник, с начёсом, да ещё с бляхой прикрученной к ремню, я даже не стала объяснять. Бесполезно.
Всё равно не поверят, усомнятся, и пока на мне не полюбуются, выбранным великолепием - не успокоятся.
С чем приходиться мириться.
Люблю этот город, город надежд.
О биржах труда, с их дешевыми, но действенными способами выживания в нелёгкой рыночной экономике современной Росси, даже говорить нечего. Крутятся ребята, как могут. И если находятся неизлечимые оптимисты, что платят им деньги…
Так это же замечательно.
Значит не всё потеряно, как там было сказано? «Блаженны верующие, ибо есть Ия царствие небесное» Действительно, блаженны.
Жаль только, что не мне они несут свои деньги…
Люблю этот город, город индивидуальностей.
О, какие только личности не попадаются. И даже не надо далеко уходить. Пройдите по Невскому проспекту, по Садовой, да любой центральной улице. Впечатления на весь оставшийся день гарантированны.
Я говорю не о массе. Об этом речь пойдёт позже. Сейчас мы остановимся на ярких экземплярах человека разумного, что, то тут, то там, выпархивают на шпильках из перегруженных трамваев. Что легко и не принуждённо с двумя авоськами, парой сопливых детишек, и катя коляску, умудряются, дефилировать на наглядной агитации того, что обувь купленная на Троицком рынке, тоже хорошая.
Особенно мне нравятся алые сапожки. Одетые под голубые юбки, бирюзовые джинсы, и просто желтые вытянутые рейтузы, они были, есть и, пожалуй, останутся хитом сезона. Тоже касается белых, вышитых капрей, укороченных брюк, преимущественно восьмидесятого размера. Нет, поймите меня правильно я – за самовыражение. Я – за проявление индивидуальности.
Но граждане, будьте же гуманны к окружающим…
Люблю этот город
 Почему он мне ни нравиться, ни я его обожаю, а именно люблю?
Потому, что Питер – город контрастов, надежд, индивидуальностей. Что наряду с засранцами, здесь иногда попадаются и достойные люди.
Взять бы недавний случай.
Еду в метро, как всегда скольжу глазами по прохожим, по расписанным стенам, по обоссаным углам, и совершенно не смотрю под ноги. Мне и невдомёк, что кто-то умудрился разбить бутылку дорого подсолнечного масла, аккурат на проходе.
Разуметься я поскальзываюсь, вытирая пальто почти весь проём. Собирая попутные маты, и осколки, съезжаю вниз по ступенькам. Встаю, траурно отряхиваюсь. Толпа в большинстве проходит мимо, пара особых любителей зрелищ притормаживают, якобы у них дела, и лицизреют, то во что я превратилась.
И тут ко мне подходит ОНА. Скромно, тихонько, глядя себе под ноги, мне протягивает, пачку одноразовых платочков.
- Держите…
- Спасибо, вам, огромное…
Так же скромно, но уже смущенно, и не поднимая глаз, бесшумно исчезает.
Видите: милосердие возможно и в Санкт-Петербурге. И здесь могут так вовремя, так грамотно, так тонко и с таким достоинством помочь.
Поэтому я и люблю этот город.