Невезуха

Ясным летним вечером Василий возвращался с работы. У дверей его подъезда возилась с кодовым замком какая-то незнакомая старушенция. Вася с недоумением оглядел странную бабку – высокая, чуть не с него ростом, тощая, под мышкой зажата аккуратно замотанная в тряпицу коса, на поясе – здоровенная связка ключей. Бабка, слюнявя палец, перелистывала странички виды видавшей записной книжки, ища нужную запись, и явно нервничала.
- Паразиты, - расслышал Вася. – Понаставят тут запоров, а ты пойди-кось, запомни всё.
- Что, бабуль, в гости к кому? – Вася, вежливо отстранив бабульку с дороги, набрал комбинацию из трех цифр. – Пр-рошу!
- По делу, - неласково отрезала старушка, и первой шмыгнула в подъезд.
Лифт, погромыхивая и подвывая, спустился на Васин вызов.
- Вам какой? – оглянулся Вася на бабку.
Та, придерживая косу коленом, снимала тряпку с лезвия.
- Седьмой, - угрюмо отозвалась она и провела худым пальцем по синеватому острию. Коса мелодично зазвенела.
- И мне седьмой. Подарок из деревни? – улыбнулся Вася.
- Какой подарок? - зыркнула на него бабка.
- Ну, коса-то кому? Или вы наша дворничиха новая?
- Я не дворничиха, - насупилась бабка. - Я – Смерть!
Лифт крякнул и остановился. Вася вышел вслед за бабкой на площадку седьмого этажа на негнущихся ногах.
- Наконец-то! – выдохнул он. Скупая слеза скатилась по его веснушчатой щеке. – А я вот... Всё жду, жду. Слава те, Господи.
- Чего слава? – оглянулась Смерть.
- Ну, это… того… давно уж жду, говорю. Надоело всё. Жить надоело. Может, хоть в квартиру пройдете?
- И чего? – бабка, прислонив косу к стене, звенела ключами, перебирая их под скупым светом, что лился из засиженного мухами подъездного окна.
- Как чего? – удивился Вася. – Помирать, говорю, пора. Оно мне только в облегчение будет.
- Рано тебе ишшо, - прищурившись, Смерть рассматривала ключ, выуженный из общей связки. – Ага, вот энтот, кажись.
- Рано?! Так а… А вы к кому ж?
- К соседу твоему. Вона, в сто тридцать седьмой который.
- Что?! – взвизгнул Вася. – К Сашке? К этому жирному борову?! А… А… Ах, ты, ядрен батон! Это за что ж ему такая честь-то, а?
- Причем тут честь, - Смерть, вставив ключ в замочную скважину, повернула его и толкнула дверь. – Время его подошло. И талон выдали, на быстрый и безболезненный уход.
- Время?! – взревел Вася. – Время?! Ему, значит, талон, а мне, значит, шиш с маком?! А ну, давай сюда талон!
Он ухватился за ручку, потянул дверь на себя, закрывая и норовя вырвать ключ из замка.
- Ты чего, чего?! – Смерть, оказавшись неожиданно сильной, оттолкнула Васю. – Сдурел, что ли?
- Что за невезуха! – всхлипнул Вася, поднимаясь с пола. – Ну почему так – одним всё, а другим ничего! Ну, чем он лучше меня? Ан, нет – он и начальник, и мебель у него импортная, и сын за границей учится, и денег куры не клюют, дочь замуж за шведа отдал, машину вторую взял, и жена – красавица. А тут еще – и Смерть пришла! Не жирно ли, одному всё?
- Там, – Смерть показала длинным пальцем вверх, - лучше знают. Всё в порядке очередности и по талонам.
 Она открыла дверь, и вошла в соседскую квартиру. Васины глаза налились кровью. Зарычав, он рванулся вслед за ней.
Александр Аполлонович дремал на диванчике перед телевизором. Смерть подняла косу, и уже примерилась, было, исполнить свой долг, как сзади на неё навалился Вася.
- Отдай талон!! - рычал он, словно раненый зверь. – Жирно ему!!!
- Ах, паразит! – Смерть вывернулась из Васиных пальцев, но споткнулась о передвижной столик у дивана, и села на Александра Аполлоновича. Откуда-то из её одежд вывалилась записная книжка, и, трепеща листочками, упала на персидский ковер. Картонный квадратик, перекувыркнувшись в воздухе, опустился на диванный валик возле головы соседа. «Талон!» - мелькнула мысль в голове у Васи. Он бросился к заветному клочочку, и вдруг увидел широко открытые испуганные глаза соседа.
- Помогите! – пискнул Александр Аполлонович. – Помо….
- Да заткнись ты!!! Одним всё, а другим…!!!
Вася схватил левой рукой талончик, а правой – тяжелую металлическую статуэтку негритянского божка, которую сосед привез из Нигерии. И треснул Александра Аполлоновича статуэткой по лбу. В ту же секунду картонка в его руке сделала «пум!» и пропала.
- От, дурак, - вставая с бездыханного уже тела, покачала головой Смерть. – Ну, дурак, и есть дурак. Ты ж мне всю отчетность нарушил.
Вася сел на пол и заплакал. У входной двери послышались голоса, затем испуганный женский визг. Через несколько минут в квартире было не протолкнуться от соседей и людей в милицейской форме. Васе одели наручники, перед этим с трудом вырвав из его пальцев статуэтку. У него что-то грозно спрашивали, жена Александра Аполлоновича норовила вцепиться ему в волосы, а Вася видел только Смерть. Она, стараясь не задеть никого своей косой, пробралась к входной двери, и, обернувшись, покрутила пальцем у виска. У неё из-за пазухи выглянула соседская душонка, и показала Васе толстый красный язык.
- И долго мне еще здесь париться?! – заорал ей вслед Вася.
- Торопишься? – ответил милиционер, державший его под локоть. – Щас поедем, не переживай.
- Лет тридцать еще, - откликнулась Смерть и неспешно побрела вниз по лестнице.