Попала

И вот она открыла глаза.
Это было каким-то детским счастьем, какое бывает, если человек пробудился от долгого глубокого сна. Человек очнулся, а его встречают солнечные лучи, и он понимает, что ему некуда спешить. Сегодня выходной.
Она открыла глаза, ее встречал свет. Но почему-то не было звуков чирикающих птиц, и теплого дуновения ветра. Над собой она увидела белый потолок. Печально. Она ожидала синего чистого неба, а тут – потолок. Да к тому же с неровной корчащейся белой турбиной. Она ждала, чтобы зрение полностью вернулось к ней. Она еще раз взглянула наверх – потолок был не ее.
Она точно вспомнила потолок ее комнаты, абсолютно чистый и прямоугольный. Она медленно, как после долгого сна восстанавливают время и место нахождения даже если находятся дома, начинает понимать: она не дома.
Она посмотрела на свое тело. Тело на половину было закрыто бинтами и лейкопластырями. «Разве это я?» - подумала она и решила двинуться, чтобы почувствовать свои руки и ноги. Малейшее движение, и левую ногу пронзила сильная боль, начиная от колена и заканчивая пяткой. Она простонала и выдохнула боль. «В жизни ей не буду двигать». Тем не менее, она увидела не свою кровать и белую комнату.
На стон пришла женщина-ангел. Только крыльев ей не хватало.
- Где я?
Женщина осмотрела ее ногу и как само собой разумеющееся сказала:
- В больнице.
Вдруг больная вспомнила, что с ней произошло, и осознала, к каким последствиям все это привело. «Дом, милый дом! Где ты? Где ты, когда ты мне сейчас очень нужен. Мама!». Она слышала, как сестра копошится рядом. Она чувствовала, как болела ее нога. Она ощущала, запах больницы. Ее раздражало, как сухая кожа рук стягивалась, это ощущение хлопчатобумажных перчаток. И никто ей не хотел помочь. «Что я скажу маме!» Ее мысли рвались и вляпывались в пустые стены палаты.
- Она очнулась, идите скорее сюда, - закричала сестра. И своим голосом пронизывала все нервные окончания, изнуряя остатки сил. «Что ж ты орешь, милая! Не видишь, мне и так плохо». Ее глаза чуть было не намокли. Но тут вошел высокий человек в белом халате (все как на подбор!), поддерживая большие очки. Он был того возраста, о котором говорят не старик, но и не молодой мужчина. Если бы слово «мужик», не имело негативной окраски, то можно было, так его назвать.
Мужчина подошел к кровати и стал осматривать ногу, поднимая и опуская очки.
- С такой высоты, а ведь не трещинки. Зато обморожение на обеих ступнях. Ты как это так умудрилась?
Сестра внимательно следила за движениями мужчины, а не больной.
- Ну что, девочка, допрыгалась? Придется тебе еще полежать… Вот приедет Андрей Георгиевич и решит, что нам делать. Понятно?
Мужчина замахал руками пред ее лицом, чтобы что-то определить.
- Понятно тебе? Ну что тебе нужно, ты хоть сама знаешь? Что тебе нужно? Чего ты хочешь? – забурчал он. Она собрала все свои силы и сказала, стараясь сделать это так, чтобы никто не заметил напряжения и боли.
- Зубы почистить…
Тут он остановился, не ожидая такого ответа. Сестра скрыла смех.
- Иронизируешь? Это хорошо, - опять забурчал он, поднимая ее веки так, будто глазницы сейчас выпадут на простынку, - Вот приедет Андрей Георгиевич, тогда посмотрим, как ты будешь иронизировать.
И добавил сестре:
- Ей снотворное. А обезболивающего не надо – больно весела.
Сестра закачала головой и достала иголку. «Опять спать, я не хочу, я только проснулась!»
Но она не послушает и сделает так, как доктор прописал. Запахло спиртом, и похолодела рука. Она снова заснула.