Перемен!

Архитектор Ковыряев задумчиво глядел в окно. Кабинет Ковыряева выходил окнами на сосновый бор, но бронированные окна не открывались, что заставляло Ковыряева довольствоваться воздухом, охлажденным до +18, после тщательной очистки в системах механических и биологических фильтров. В результате достижений технического прогресса, запах сосен терялся по пути к потребителю. Ковыряева это раздражало.

История кабинета была нелепа, как и жизнь архитектора последние два года. Ковыряев-старший строил МГУ, сносил кварталы купеческих особнячков и доходных домов и возводил на их месте Новый Арбат. Первую половину творческой жизни Ковыряев-младший гордился отцом. Потом родство пришлось скрывать: Жолтовского с Иофаном принято стало презирать, что уж говорить о Посохине с Ковыряевым. Казалось, что вот она, долгожданная свобода творчества, полет мысли… Ан нет.

Два года назад взялся Ковыряев за выгодный контракт: 2 гектара в сосновом бору на Рублевке, планов громадье… «Чтобы не мне, а детям и внукам жить было не стыдно!»- вещал Заказчик восхищенному Ковыряеву. Нужно было, всего-навсего, дом построить, чтобы жить: Заказчику, его жене и двум их отпрыскам. Составляли техническое задание долго и тщательно. Одни беседы с женой Заказчика стоили Ковыряеву нескольких микроинфарктов. Деревянное зодчество отвергли сразу - не солидно. Остановились на средиземноморской архитектуре. «Дольче Вита», так сказать, но в интерьере непременно модерн. Бельгийский или французский - не решили. Сошлись на эклектике, "модерн фьюжн". Заминка вышла с метражом: Заказчик настаивал на 3000 квадратных метров. Ковыряев убеждал, что в таких объемах жить невозможно: "не девятнадцатый век, челяди одной потребуется куча, а куда ее девать?" Заказчику уединения захочется, после тяжелого трудового дня, а тут везде уборщицы с
гувернантками. Заказчик доводов не принял: «Ты чё, хочешь чтобы у меня дом был меньше, чем у этого пигмея Вагита?». Ковыряев нервничал. Он не знал кто такой Вагит, но представлял его злобным карликом, так как рост самого Заказчика был «метр с кепкой», что называется.

Строить начали сразу, как Заказчик одобрил планировки и фасады. Ковыряев был в панике и едва поспевал проектировать за строителями. Возводили два дома: огромный, похожий на крепость и маленький - для прислуги и гостей. Железобетон, в качестве
материала для загородного дома, вызвал у архитектора ужас, но поделать ничего было нельзя - строители получили аванс и приступили к заливке фундамента. «Где проект, ё... твою мать!»- орал Заказчик - «техника, люди простаивают из-за тебя долб...ба!» Вялые возражения Ковыряева, что строят, конечно, с фундамента, но проектируют с кровли, чтобы рассчитать нагрузки, во внимание не принимались.

Когда железобетонный монстр вылез из земли, к Ковыряеву пришел начальник службы безопасности. Атлетически сложенный мужчина поинтересовался у архитектора не
пиз...ли ли его в детстве? Ковыряев ответил, что нет. Атлет удивился. Оказалось, что проект не учитывает проблем безопасности. Главный телохранитель Заказчика забрал спецификацию на столярные изделия и ушел, не прощаясь. Ковыряева трясло минут пятнадцать.

Окна из Германии прибыли через два месяца. Разгружали краном - бронированные, класс АА. Держат Калаш. Каждое по 2 тонны, с половиной. Ковыряев держался за сердце. Идее французских окон-дверей настал конец. Пришлось городить сложнейшую систему вентиляции (открывать окна строго-настрого запретила служба безопасности). Сети жестяных коробов ползли по перекрытиям, как змеи. Они снились Ковыряеву в ночных кошмарах. От переживаний у архитектора пропала потенция и вместо традиционных овалов он начал рисовать треугольники. Жена стала нервничать и изводить Ковыряева ревностью.

Придать железобетонному монстру шика было непросто. Фасад решили отделать натуральным камнем, как в Париже. Нашли камень. Точно такой, пористый, серо-желтенький, воздушный. Заказчику не понравился: «мрамор лучше». Узнав, что
мрамором нельзя (трескается и не эстетично), Заказчик камень отменил и повелел переходить на штукатурку. Когда заканчивались отделочные работы стало ясно, что жить в этом доме невозможно. Сделали из него «дом приемов» с танцевальной залой и кабинетами для приближенных, к которым Заказчик причислил и Ковыряева. Заказчик с семьей поселился в доме для прислуги, для чего пришлось его срочно переименовать и перестраивать.

Все это ужасно надоело Ковыряеву. Жена, правда, смирилась - Заказчик стал платить
еще больше, а жена Заказчика дарила то платья, то шубки, благо размер у жен оказался почти одинаковый. Сил терпеть безобразия Заказчика уже не было. Сил расстаться с ним - тоже. Заказчик разошелся и осыпал покладистого Ковыряева прожектами.

В один прекрасный день Ковыряев решился и сел за компьютер набирать ТЕКСТ. Он хотел излить всю желчь, все, что накопилось за годы бесплодных усилий и унижений.
Он хотел реванша, пересмотра условий, унизительных для человека творческого. Он хотел пригвоздить ненавистного совка-самодура Заказчика СЛОВОМ.

Ковыряев работал яростно, из динамика яростно бросал в пространство слова Цой.
«Перемен! Перемен!»- повторял Ковыряев, хоть и терпеть не мог "Кино". Наконец текст тезисов будущей программной речи материализовался из принтера:

"Клинические проявления хронического совкового самодурства.

-Задачи умышленно не формулируются, либо формулируются нечетко.
-Согласованный, необходимый для конкретной деятельности бюджет выделяется неполностью (только аванс, как правило), но при этом ожидается достижение результата, деньги вылделяются невовремя, но ожидается исполнение работ по утвержденному графику.
-Хочется: БЫСТРО, ДЕШЕВО и КАЧЕСТВЕННО (2 из 3-х, что является реальностью, выбирать нет желания).

-В момент проектирования заказчик делает вид, что все понял и со всем согласен. В момент строительства выясняется, что все представлял «иначе» и требует переделок по-месту, не желая осознавать последствий таких изменений (необходимость корректировки проекта по всем разделам, увеличение сметы, сроков и т.д.).
-Любыми путями документы не подписываются, а одобряются на словах, чтобы потом доказывать с пеной у рта, что одобрить «такое» было невозможно.

-Собственные ошибки никогда не признаются. Соответственно из них не делаются должные выводы.
-На ответственные посты назначаются не профессионалы, а родственники или доверенные лица. В результате они начинают «показывать» работу, повышая собственную "актуальность" и мешая профессионалам, пока не вытеснят их окончательно.
-Неумение работать и отсутствие элементарных знаний, логики, последовательности, при недостатке культуры, воспитания и здравого смысла, объявляется «особыми
условиями» («восток - дело тонкое», "умом Россию не понять" или что-нибудь о «загадочном русском характере»).

-Деньгами готовы хоть печь топить, только бы они не достались тем, кто действительно работает и от кого потенциально зависит благополучие и кого нужно бы удерживать и заинтересовывать всеми силами.
-Сначала производится действие, потом обсуждается что НУЖНО было делать.
-Желаемое выдается за действительное. Происходит подмена тезисов, искажая смысл
происходящего (планируемого).

-Деятельность не планируется: при хроническом дифиците времени на реально необходимые вещи убивается масса времени на бессмысленные встречи, бессодержательные беседы и бесцельные передвижения. Планируется одно - делается другое. Отсутствует способность (возможность) прогнозирования даже в краткосрочной перспективе. Любимое занятие: опаздывать на встречи, которые самим же и назначены, чтобы все ждали...

-Личная преданность заменяет преданность делу, лесть - искренность, амбиции подавляют здравый смысл. В результате энтузиазм исполнителей сменяется апатией а бескорыстность - личной заинтересованностью.
-Неумение вовремя закончить дело: все время находится повод продолжать, менять, «улучшать». Подобная суетливость и неспособность к принятию решений выдается за перфекционизм.

-Хроническая неудовлетворенность действиями исполнителей на уровне мании.
-Неумение концентрироваться: не закончив хотя бы какой-то один этап конкретного дела, находится 2 других и «срочных».
-Постоянно фигурируют миллионы (миллиарды) в беседах, а уборщицам задерживают зарплату по три месяца.

-Неадекватно воспринимается действительность - к окружающим предъявляются
требования, которые к самому себе применить бы в голову не пришло.

-Необходимость движения от общего к частному вызывает негодование, есть желание постоянно зацикливаться на деталях, копаться в мелочах.
-Окружающие (все без разбора) воспринимаются, как потенциальные расхитители закопанных сокровищ"

Ковыряев думал, что бы еще написать, пообиднее, чтобы отдать Ему… Нет, лучше сказать. Архитектор живо представил себе свою гневную, обличительную речь,
маленького и беспомощного Заказчика: глазенками луп-луп, чуть не плачет...

Неожиданно в дверь вошел Заказчик: «Здорово, Ковырялка! Не помешал, не дрочишь тут втихаря?». Ковыряев смутился и спрятал листок с проектом гневной отповеди за спину. Сопровождающая Заказчика свита угодливо захихикала. Сердце бешено колотилось в груди: «сейчас или никогда!»- подумал Ковыряев. «Поехали в сауну, творец, там поковыряешься в чем-нибудь интересном!»- Заказчик взял одной рукой архитектора под локоть. Ковыряев хотел возразить, но привычно поплелся за
Заказчиком. Листок с отповедью незаметно лег на стол, текстом вниз.

ПС: иллюстрация Banksy