Миссия или Приключения провинциала в Петербурге

Какая быстрая совершается на нем фантасмагория в течение одного только дня!

Н. В. Гоголь Невский проспект




Глава 1

Загадочный незнакомец. – Беседа в пиццерии. – Я заказываю водку.

10 марта 2006 года – для вас эта дата вряд ли имеет значение, а для меня она стала определяющей. Можно сказать, с этого дня изменились все мои представления о жизни, и нарушилось для меня спокойное течение дней. До десятого марта жизнь моя текла размеренно и однообразно, как у многих тысяч других жителей города Сибирска. Каждый день кроме субботы и воскресенья к девяти утра я приходил в контору акционерного общества «РемДорМаш». Садился за компьютер и начинал вводить цифры. Восемь часов, иногда перебрасываясь с коллегами парой фраз, с перерывом на обед в буфете я честно подсчитывал расходы предприятия, а вечером отправлялся домой. Дома, в холостяцкой квартирке, на скорую руку мастерил ужин из полуфабрикатов, заправлялся, смотрел телевизор, читал книгу и ложился спать. И так каждый рабочий день, за исключением редких несущественных отступлений от общего порядка. По выходным я обычно пил пиво с друзьями или ездил в гости к одной разведенной женщине, которая была старше меня на десять лет. Так, связь без определенного будущего; как говорится – когда приспичит.
Впрочем, подобная жизнь не казалась мне скучной – я привык. Однако десятого марта, повторяю, все пошло на перекос. День склонялся к концу. Как обычно, я шел с работы с дымящейся сигаретой в руке по тихой улочке Сибирска и уже приближался к своему дому. Я как раз докуривал сигарету, когда передо мной неожиданно возник невысокий мужчина средних лет в серой куртке-аляске с накинутым на голову капюшоном. Незнакомец будто до сих пор поджидал меня где-то за углом.
– Постойте, вы – Евгений Медведев? – тронув меня за локоть, как-то странно спросил он.
Я, конечно, сильно удивился и одновременно растерялся, услышав свое имя из его уст. У него были пронзительные зеленоватые глаза, а черты лица напомнили мне одного известного русского политика.
– Да вроде бы, – нахмурившись, со скрипом отозвался я и выбросил окурок. – А что такое?
Я попытался все-таки припомнить, видел ли где-нибудь этого человека. Но бесполезно: он был совершенно незнаком мне.
– Видите ли, – задумчиво протянул встречный, оглядывая меня оценивающим взглядом, как бы примериваясь ко мне, – у меня для вас важные сведения.
– Не понял? – еще больше удивился я. – Какие сведения? И откуда вы вообще меня знаете?
В голове у меня стали быстро толкаться разные мысли. Может, этот тип – какой-нибудь знакомый моих родственников, оказавшийся проездом в нашем городе? Или он из милиции по какому-то неожиданному делу? А может, некий неведомый прадед из-за границы оставил мне наследство, и этот незнакомец – нотариус, который хочет сообщить мне сей удивительный факт? Но последнее предположение уж совсем из области фантастики. Я даже усмехнулся про себя такой дурацкой мысли.
– Я могу все объяснить, – спокойно сказал он, – только давайте пройдем в какое-нибудь укромное место. Заодно перекусим – я угощаю.
Что ж, я был заинтригован да, между прочим, еще и голоден (а тут перспектива халявного ужина, который не надо готовить)… Одним словом, не раздумывая, я согласился. Неподалеку находилась пиццерия, вполне приличная забегаловка, и по обоюдному согласию мы отправились туда. По дороге оба не проронили ни слова.
Мы сели за свободный столик у окна напротив друг друга; сразу нарисовалась приветливая официантка, стройная большеглазая шатенка в синем фартучке, надетом поверх блузки и короткой юбки. Мой загадочный спутник сдернул капюшон, заказал две порции пиццы и две кружки кофе. Я не возражал. Под потолком висел телевизор, крутили музыкальные клипы. В помещении было на удивление тихо и уютно, что не характерно для конца рабочего дня. Соседние столики пустовали.
– Должен вас сразу предупредить, – заговорил незнакомец, расстегивая куртку и обнажая серый свитер (я тоже стал разоблачаться), – все, что я вам здесь и сейчас скажу, будет для вас невероятным, вам даже может показаться, будто я сумасшедший. Но, тем не менее, это истина. Я предоставлю вам доказательства. И поэтому прошу вас выслушать меня внимательно, без недоверия.
Он убрал со лба сбившиеся русые волосы.
– Хм. Я готов, – насупился я.
Официантка принесла заказ. Странный человек сухо поблагодарил ее и тут же расплатился, достав из кармана брюк черное портмоне. У него были какие-то пухлые с тупыми концами пальцы, машинально отметил я.
Он испытующе поглядел на меня зеленоватыми глазами, как бы желая удостовериться, действительно ли я готов.
– Что ж, тогда начнем, – вздохнул он. – Меня зовут Семен.
– Очень приятно, – вставил я.
Он сдержанно кивнул.
– Я приехал сюда из Петербурга пару недель назад. Назовем это командировкой. По образованию я инженер, как и вы. Но занимаюсь наукой и в данное время являюсь сотрудником Института Времени. Есть такая контора в структуре Академии Наук.
Он замолчал и многозначительно посмотрел мне в глаза. Что и говорить, ему удалось произвести эффект. Только не положительный. Во мне перемешались разные смутные чувства. И тут, опустив глаза в свою тарелку, Семен вдруг спросил:
– Кстати, как вы относитесь к научной фантастике?
Я пожал плечами.
– Да, в общем-то, нормально… А причем тут фантастика?
Мой собеседник, чуть сместив уголок рта, с хитринкой поглядел на меня.
– Что же вы, Евгений, так сухо… Я ведь знаю, что в местном альманахе вы не так давно опубликовали несколько фантастических рассказов о путешествиях во времени и о психотронном оружии. Именно поэтому я к вам и обратился.
– Да, было такое, – изумился я его осведомленности. – Но сейчас я ничего не пишу, забросил это баловство… Так в чем же дело?
– Дело вот в чем. Мы будем говорить о науке. Точнее, об одном научном открытии. И оно поистине фантастическое, невероятное с точки зрения обывателя… Ну, обывателя в хорошем смысле.
– О психотронном оружии? – почему-то сразу предположил я.
– Нет, надо брать выше.
Я вскинул брови.
– Куда – выше? Да и какое отношение все это имеет ко мне?
– Подождите, всему свое время. Так вот, речь пойдет о путешествиях во времени.
Я ухмыльнулся. Кусочек пиццы застрял у меня в горле. Мало того, что он сказал нечто непотребное, так у него еще и каламбур получился.
– Очень интересно, – с долей сарказма вставил я.
– Институт Времени как раз занимается этой проблемой, – невозмутимо продолжил мой визави. – Но сами мы ничего, понятно, не открыли. Не трудно догадаться, что проблему путешествий во времени решили люди будущего. Причем механизм этих путешествий ничего немыслимого собой не представляет. Все как в классических фантастических произведениях. Существует временной канал, который открывается в определенном месте. На территории России, а именно – в Петербурге. Попав в наше время, эксперты из будущего вышли на ученых сегодняшнего дня. Что вполне очевидно. Тогда-то мы и создали Институт Времени.
Он сделал короткую паузу, глотнул кофе и добавил:
– Теперь вашей естественной реакцией должен быть вопрос, не сбежал ли я из сумасшедшего дома?
В данную минуту меня действительно терзало что-то в этом роде. Но я попытался все-таки быть снисходительным и объективным.
– Ну, допустим, не сбежали. Но тогда зачем вы обратились ко мне?
– Вот именно. Это первое доказательство. Если бы я был сумасшедшим, то вряд ли знал бы о вашем существовании. У людей будущего возникла большая проблема, и решить ее, как это не парадоксально звучит, можете пока только вы. Хотите слушать дальше?
– Это большая честь для меня, – иронично заметил я.
– Прошу вас, не ерничайте! Вы же не дослушали.
– Ладно, давайте дальше. Кстати, насколько далеко от нас будущее, о котором говорится?
– В принципе совсем близко. Середина двадцать первого века. Временной канал в Петербурге был открыт в 2059 году. Из 59-го года к нам обратились в прошлом году нашей реальности. Сейчас с нами связались из 2061 года. Из более глубокого будущего пока почему-то не появлялись. В 2061 году человечество оказалось на грани третьей мировой войны. Катастрофа вот-вот произойдет, и остался единственный путь предотвратить ее – кое-что изменить в прошлом. То есть в нашем настоящем.
Я отложил недоеденный кусок пиццы. Аппетит пропал. Достав сигареты, я жестом предложил покурить Семену, тот помотал головой. Я молча прикурил. «Нет, все-таки он определенно псих!» – подумалось мне.
– Я вижу, вы совсем потерялись, – заметив мою угрюмость, сказал визави. – Пора предоставить вам второе, самое убедительное доказательство.
Вовремя он решил это сделать. Он достал из внутреннего кармана куртки маленькую книгу в мягкой обложке и протянул мне.
– Вот, посмотрите. Это руководство по эксплуатации электромобиля ВАЗ-7162. Гляньте на первую страницу и обратите внимание на год издания – 2041 год.
Я выпучил глаза. Потом недоверчиво взял брошюру и впился в нее. Качество было явно типографское. На серой обложке под заголовком, названным уже Семеном, красовался синий автомобиль оригинального дизайна. Отдаленно легковушка напоминала Фольксваген-Жук. Я открыл первую страницу. Там внизу на самом деле стояла дата: 2041 г. Я уже собрался было дальше пролистать удивительную книжку, но Семен вытянул ее у меня из рук, постаравшись сделать это как можно тактичнее.
– Извините, Евгений, но я не могу дать вам возможность рассмотреть материал как следует. Это же строго секретно, – пояснил он. – Вы должны понять.
В пиццерию вошли две радостные девицы, которые на ходу о чем-то тихо переговаривались и хихикали. И сели за соседний столик. Но они, как и все внутренности кафе, поплыли перед моим взором. А мои внутренности охватил холодок. Я был сломлен. Ведь я тот самый человек, который полагает, что уж с ним-то никогда не случится ничего из ряда вон выходящего. Что дамочки, заявляющие о своих встречах с инопланетянами, всего лишь свихнувшиеся на почве одиночества старые девы. И даже фермеры, якобы видевшие НЛО – только тупые обыватели, которым посчастливилось узреть метеорологический зонд или отделившуюся ступень ракеты, стартовавшей с Земли. И вот теперь я сам оказался на их месте, а банальные сомнения в том, что данная реальность – это не сон, однозначно отпадали. И не стоило и пытаться ущипнуть себя за ухо.
Но тут у меня промелькнула слабая надежда. А если он сам сделал эту книгу на компьютере и распечатал ее на каком-нибудь суперском принтере? Неужели такой изощренный шизофреник? Тогда все-таки, зачем он достает меня? Я затушил окурок в пепельнице, имевшейся на столе.
– Хорошо, – взяв себя в руки, произнес я, – вернемся к главному. Зачем нужен я?
– Да, вот мы и подошли к самому важному, – он убрал книжицу обратно в карман. – Для начала, правда, мне придется поведать вам обстоятельства, которые привели к неотвратимости третьей мировой войны.
В середине двадцать первого века Китай достиг внушающего могущества, стал поистине имперской державой. В 2049 году к власти в Китае пришел Лю Цзюй Нянь. Уже с первых лет своего правления он начал проводить агрессивную имперскую линию внешней политики. Главными своими врагами Китай провозгласил несколько стран большой восьмерки. К Китаю примкнули ведущие страны так называемого третьего мира. Образовалась Азиатско-Африканская Коалиция. Лю Цзюй Нянь был избран ее председателем. Началось противостояние стран восьмерки и Азиатско-Африканской Коалиции. Россия долгое время сохраняла нейтралитет, впрочем, как и Китай по отношению к России. Но когда положение в мировой политике сильно обострилось, наша страна была вынуждена примкнуть к позиции остальных стран восьмерки.
– Вот как! – не выдержал я. – Значит, кашу заварил Китай. А я то всегда думал, что бояться надо Америку.
Но Семен, казалось, пропустил мою реплику мимо ушей.
– Не буду рассказывать дальнейшие подробности, – продолжил он, – суть в том, что Коалиция в мае 2061 года готовит ядерный удар по странам восьмерки. И уже ясно, что, к сожалению, никакие изощренные дипломатические ходы не смогут остановить ее. Остается единственный выход: воспользоваться временным каналом в Петербурге (который, впрочем, доступен и любому шпиону Коалиции) и изменить прошлое, то есть наше с вами настоящее. Но тут нужно действовать разумно, дабы не нарваться на пресловутую петлю гистерезиса. Ну, вы понимаете, о чем я.
Так вот, на днях, если можно так сказать, каналом снова воспользуются: прибудет агент из будущей России и доставит разработанный странами восьмерки измененный генетический код Лю Цзюй Няня. Вы должны поехать в Петербург, получить код и привезти его сюда. А я введу этот код матери Лю Цзюй Няня, – она русская, и живет здесь, в Сибирске, – Лю Цзюй Нянь должен родиться в декабре 2006 года. Таким образом, он появится на свет уже с другими генами.
– Постойте, постойте, – я глубоко вздохнул и покачал головой.
Надо ли говорить, с каким трудом я пытался переварить всю эту бредовую для меня муть!
– Вот на этом месте нельзя ли поподробнее? – все-таки включился я. – Что еще за измененный генетический код?
– Помните фильм «Терминатор»? – вдруг спросил Семен. – Удивительно, но мы имеем дело с подобной ситуацией. Чтобы предотвратить глобальную войну в будущем, нужно обрезать корни в настоящем. (Между прочим, в философском смысле это справедливо – все исторические катаклизмы имеют глубокие корни.) Если бы на месте Лю Цзюй Няня был другой человек, менее решительный, менее амбициозный, третью мировую удалось бы предотвратить. Но нельзя просто взять и устранить, скажем, мать Лю Цзюй Няня сейчас, в 2006 году. Как я уже говорил, получится петля гистерезиса – банальная проблема. Нельзя убивать человека в прошлом, но можно попробовать его «перепрограммировать». Поэтому страны восьмерки будущего пошли другим путем. Они подготовили генетический код слабовольного человека, близкий к коду Лю Цзюй Няня, – в середине двадцать первого века такие технологии уже есть. Они переправят код нам, и мы введем его матери Лю Цзюй Няня. Они надеются, что после этого Лю Цзюй Няню в 2061 году не хватит смелости нанести ядерный удар.
Я закрыл лицо ладонями, словно человек, уставший от умственного напряжения, и мгновение посидел так. Потом убрал руки и машинально посмотрел в окно. Там мелькали беззаботные прохожие. Внешне вроде бы ничего не изменилось в этом мире. Но тут, за белым пластмассовым столиком в типичной пиццерии на меня словно взвалили многотонный груз. Я будто оказался внутри какого-то фантастического или, скорее, сюрреалистического фильма. Но самое страшное было то, что мне ничего не оставалось, как поверить в данность, предоставленную с виду заурядным человеком в серой аляске. К сожалению, надежда на то, что он уникальный шизофреник, безнадежно таяла…
– Кто она, эта женщина, мать Лю Цзюй Няня? – вяло спросил я. – И вы так не объяснили, почему именно я должен поехать в Петербург? Почему бы не сделать это, например, вам?
– Мать диктатора – обычная жительница вашего Сибирска. На днях выходит замуж за приезжего китайца. По всей видимости, ребенок уже зачат… К сожалению, спецслужбы Коалиции пронюхали план стран восьмерки. Все сотрудники Института Времени начала двадцать первого века им известны. Шпионы могут воспользоваться каналом и захватить нашего сотрудника еще в Петербурге. Допустим, если я сам поеду за кодом, то меня могут сразу же нейтрализовать. Прежде чем я, скажем, получив код, поеду в Сибирск. Да к тому же у меня своя миссия. Я здесь слежу за родителями Лю Цзюй Няня, изучаю их образ жизни, вербую ученых для подготовки операции ввода генетического кода – одному мне такое, естественно, не сделать.
По этим причинам было принято решение послать человека из толпы. Это безопаснее и эффективнее. Вы больше всего подходите для подобной роли. У вас невыразительная, не запоминающаяся внешность. (Я скривился) Но высокий интеллектуальный уровень. Вы писали рассказы о путешествиях во времени, и потому вам легче поверить во все это. То есть передо мной также была поставлена задача: завербовать агента для поездки в Петербург. Когда мне в руки случайно попал местный альманах «Сибирская звезда», и я прочитал ваши рассказы, я заинтересовался вашей личностью, навел о вас справки и вскоре удостоверился, что вы нам подходите.
Мне оставалось только ухмыльнуться. Между тем Семен извлек из-за пазухи, где хранил необычную книжку, два бледно-желтых продолговатых бланка и протянул мне.
– Вы поедете поездом. Вот билеты, туда и обратно. Самолет отпадает – есть небольшой риск нечаянной гибели в случае авиакатастрофы. Мы должны исключить даже такую вероятность… Сегодня пятница, выезжаете завтра вечером, в Петербург прибудете в понедельник утром. Обратный билет на среду. У вас будет целых три дня на случай всяких непредвиденных обстоятельств. В Сибирск вернетесь в пятницу. Таким образом, вся поездка займет меньше недели. В Петербурге моим связным из Института Времени для вас уже забронирован номер в гостинице. Вот адрес. Как только прибудете на место, агент из будущего сам выйдет на вас.
Семен вытащил на этот раз из кармана брюк бумажку с рукописной схемой проезда. И отдал ее мне вслед за билетами. Теперь я с подозрением рассматривал эти командировочные документы. Все было безупречно. Затем я положил бумаги на стол и прикрыл их своей тарелкой с недоеденной пиццей.
– Что касается вашей работы, – добавил Семен, – я все улажу. Официально вы заболели, ушли на больничный. Бюллетень из поликлиники получите по приезду.
Я одним махом допил кофе и отставил кружку в сторону.
– А если я откажусь? – спросил я, поглядев прямо в глаза собеседнику.
– Вы ведь никогда не были в Петербурге? – сместив уголок рта, отозвался Семен. – В конце концов, если вы все еще мне не верите… Расценивайте это как выигранную в лотерею турпоездку в северную столицу. Поверьте, мой город… Он необычайно прекрасен! Он стоит того, чтобы увидеть его хотя бы раз в жизни…
Такое сентиментальное отступление, сделанное Семеном, показалось мне неожиданным, хотя выглядело искренним.
– Единственное требование, – добавил Семен, сделав короткую паузу, – держать операцию в строгом секрете, ни с кем не делиться, даже с родными. В принципе миссия для вас представляет минимальную опасность. Получите код, погуляете по городу, походите по музеям и спокойно вернетесь домой.
И он снова достал портмоне, вытянул оттуда приличную стопку пятисоток и выложил их на стол.
  – Это командировочные. Тут хватит с лихвой. То, что останется – ваш гонорар.
Последний аргумент по его расчетам очевидно тоже должен был оказать психологическое воздействие на меня. Что ж, я взял деньги, правда, скорее машинально, чем осознанно.
– Впрочем, вы можете еще подумать до завтра, – все-таки смягчился он. – Я позвоню вам в субботу днем, у меня есть ваш домашний телефон.
И тут у меня все же появилась лазейка. Неожиданная мысль родилась в голове, и я ухватился за нее как за соломинку. Может быть, подумалось мне, все это на самом деле какой-то сумасшедший розыгрыш? А вдруг меня сделали участником какого-то необычного интерактивного шоу?! Надежда конечно довольно призрачная, однако такая идея куда ближе к привычной реальности, чем фантастическая истина, подаренная человеком в аляске.
Семен между тем поглядел на часы, освободив запястье левой руки.
– Ну вот, свою миссию я выполнил, – вздохнул он. – Есть у вас еще вопросы?
– Пока нет. Мне нужно все переварить.
– Тогда я наверно оставлю вас. Я должен идти. А вам лучше теперь побыть одному.
– Это уж точно, – процедил я.
Настало самое время остаться наедине со своими мыслями.
Семен взял салфетку из вазочки на столе, аккуратно вытер губы, скомкал салфетку и бросил в пепельницу. Затем поднялся из-за стола.
– Итак, Евгений, я не прощаюсь, – он протянул мне свою руку с пухлыми пальцами.
Я инстинктивно пожал ее, – она была холодной и сухой. Семен быстро застегнул молнию на курточке и набросил на голову капюшон. Не оглядываясь, вышел из кафе. Я посмотрел в окно. Уверенной походкой, глядя прямо перед собой, чуть покачивая плечами, он прошел мимо. Я долго провожал его задумчивым взглядом, пока меня не отвлекла большеглазая официантка, появившаяся, чтобы убрать со стола.
– У вас есть водка? – обратился я к ней, убирая деньги и проездные документы в карман.
Она безучастно сообщила, сколько стоит сто грамм. Я заказал.
Пока ждал заказ, вдруг понял одну вещь. Ведь в глубине души я всегда был авантюристом. И потому, будь то хоть фантастическая шпионская операция, хоть скрытое интерактивное шоу, что-то внутри меня уже сейчас склоняло втянуться в эту игру…



Глава 2

В путь! – Заневский и Невский. – Стрелка в Эрмитаже.

Не буду долго рассказывать, какая душевная работа творилась во мне в течение последующих суток. Скажу лишь следующее. Больше всего меня угнетало то, что по понятным причинам нельзя ни с кем поделиться своей странной проблемой, не у кого спросить совета. Несколько раз я изучал железнодорожные билеты и деньги, словно в тайне надеялся, что все эти бумажки фальшивые. Но не находил в них никаких изъянов. К тому же внутренний голос упорно вещал мне, что это, по меньшей мере, наивно – полагать, будто кто-то будет настолько стараться одурачить обычного человека из провинциального города. Точно так же этот голос отрезвлял меня в детстве, когда, размышляя над смыслом бытия, я ударялся в крайний солипсизм.
То есть внешние обстоятельства заставляли меня верить, но я не хотел полностью мириться с этим. Что до рассказов из злополучного альманаха, на которые ссылался Семен… Я уже давненько перестал писать, – разочаровался в своих способностях, – и полагал, что если и сочиню что-нибудь в будущем, то это точно не будет фантастикой.
Итак, я не мог до конца поверить. Отчасти то было одной из причин, по которой я склонился к положительному решению, – захотел испытать, что будет дальше. Были и чисто практические соображения. Действительно, а почему бы не воспользоваться шансом посмотреть Петербург, пусть неизвестно кем предоставленным? «Смелей, Евген!» – говорил я себе. «Ведь ты даже не замечаешь, насколько тусклая у тебя жизнь. А тут такая возможность окунуться совсем в другой мир! Неужели ты ей не воспользуешься? Ведь до самой смерти жалеть будешь…»
Одним словом, я и ждал звонка Семена и боялся его. Но звонок раздался. Как и обещал Семен, в субботу, ближе к вечеру, он позвонил (я весь день просидел дома). Поздоровался и поинтересовался, как мое настроение? Я сказал, что нормально. «Надеюсь, вы не передумали?» – осторожно спросил тогда он. Нет, я уже утвердился в своем решении…

Итак, скидав в спортивную сумку все самое необходимое (зубную пасту, бритву, пару носков, трико и т. п.), за полчаса до отхода поезда я прибыл на железнодорожный вокзал. Семен все в той же аляске ждал меня по предварительной договоренности у входа в вокзал. Поезд Сибирск – Ст.-Петербург только-только подали к посадке. Было прохладно, солнце уже зашло. Редкие снежинки резвились на ветру. Семен предложил ненадолго пройти в вокзальную забегаловку, – маленькое кафе в переходе из зала ожидания, – и обсудить там последние детали.
Я послушно поплелся за ним. Там было всего четыре столика. И два одиноких посетителя. Мы сели за один из столов, только заказывать ничего не стали. Правда, барменша как-то недобро покосилась на нас, но тут же отвернулась.
– Не переживайте, я уверен, что все пройдет отлично! – подбодрил меня Семен, и я впервые увидел, что он умеет дружелюбно улыбаться.
– Вы меня встретите, когда я вернусь? – тихо осведомился я.
– Обязательно, – заверил он и добавил: – А теперь давайте обменяемся номерами сотовых телефонов. У вас ведь есть сотовый?
Я кивнул. Подумал: «А если бы не было? Что, пришлось бы покупать?»
Я дал ему свой номер, он – свой.
– Но звоните только при самой крайней необходимости, – предупредил он. – Надеюсь, что этого не произойдет…
«Странные слова», – сказал я себе.
– Ну, – вздохнул Семен, – кажется, все, что хотел, я вам передал. Пора идти на поезд.
Я согласно закивал. Мы молча встали и пошли к давно объявленной платформе.
Около железнодорожных путей порывы ветра казались сильными. Мы без труда нашли нужный плацкартный вагон, я протянул билет проводнице, грузной женщине в сером ватнике, беззаботно судачившей с коллегой дюймовочкой из другого вагона. Проводница долго изучала мой проездной документ, и мне уже показалось, что сейчас все волшебным образом изменится, и эта абсурдная пьеса закончится тем, что мой билет окажется поддельным. Но женщина в ватнике безучастно вернула мне бумажку и собралась было продолжить беседу с соседкой.
– Можно проходить? – глупо спросил я.
– Конечно, – осклабилась она, сверкнув глазами в полумраке.
Семен протянул мне свою холодную руку, бросил: «Ну, с богом», мы сцепились в рукопожатии, и я, наконец, забрался в вагон. Внутри вагона было сумрачно и тепло. И, похоже, почти все места уже были заняты. Я с трудом отыскал свою верхнюю полку (благо, что не боковую), забросил туда сумку и сел на нижнюю полку рядом с каким-то рослым таджиком.
Состав тронулся четко по расписанию. Я с легкой тоской проводил взглядом уплывающие окрестности Сибирска. Вскоре в вагоне дали свет. Как оказалось, таджики составляли большую часть пассажиров моего вагона. Смуглые, рослые и некрасивые, все они, как я узнал позже, ехали до конечной остановки, до Петербурга. Словно селедка в бочке. Впрочем, я не страдал ксенофобией или расовыми предрассудками и отнесся к этому факту равнодушно. Купив у проводника постельное белье, я застелил свою лежанку, потом переоделся, попил чай и завалился спать…
На следующий день, отлежав все бока, я наверно самым последним из переночевавших пассажиров слез с полки. И сразу поплелся в тамбур, чтобы выкурить сигарету. Потом я сходил в туалет и заварил китайскую дрянь, купленную мной еще по дороге на вокзал.
Между прочим, я даже был доволен, что Семен не купил мне билет в купе. (Не стал проявлять излишнего беспокойства?) Я любил ездить в плацкартных вагонах. Мирная болтовня многочисленных разномастных пассажиров под мерный стук колес, мелькающие за окном убогие деревушки… Ты как бы приобщаешься одновременно и к скрытой красоте российских просторов, и к привлекательной суете путешествующего люда.
В этот день я познакомился со своими непосредственными соседями по купе, молодой парой таджиков, и выяснил, что они едут в Петербург на заработки.
– Дома строит будэм.
– А где жить намереваетесь? – ненавязчиво спросил я, наматывая на ложку длинную китайскую лапшу.
– В бытовк… Пиво будэш? – долговязый таджик с неказистым лицом достал из матерчатой сумки полуторалитровый пластик и выставил на стол.
Его ладная жена, пышущая округлыми формами, холодно улыбнулась. Я молча протянул стакан.
Дальше мы попили несвежее теплое пиво и обсудили еще несколько вопросов. Как то: что-то плохо стали топить в вагоне, долго ли стоим на следующей станции и тому подобное. К моей семейной паре то и дело подсаживались другие таджики, все мужчины; лущили семечки, калякали на своем причудливом скоропалительном языке и тоже пили пиво. Потом я забрался на свою полку с детективом, прихваченным из дома.
Так незаметно прошел день. По расписанию поезд прибывал на следующий день в шесть утра. Поэтому я лег спать пораньше. Долго ворочался, испытывая неясную тревогу в предчувствии приезда, но постепенно уснул.
В пять утра меня дернула за ногу проводница. Я протер глаза и неохотно слез с полки. В запасе был еще целый час, а вагон уже копошился, как растревоженный улей. Покончив со своим туалетом, я выпил кружку крепкого горячего чая, затем покурил в холодном тамбуре, выстоял очередь в уборную, вернулся в вагон, упаковался и, наконец, пристроился у свободного окна, там, где наливают кипяток.
Стрелки на часах уже приближались к шести. Редкий лес, едва различимый во мраке, вскоре сменился какими-то промышленными постройками. Стали мелькать огни. А потом высветилась пустая автотрасса, и неожиданно выросли в отдалении многочисленные высотные дома. Там, где сияло множество огней, как сказочный домик проявился Ладожский вокзал. Состав изгибался, словно членистая игрушка, и электровоз стремился к зеву под двускатной крышей…

Через несколько мгновений я с тяжеловесным смешанным чувством ступил на землю Петербурга. Смешанным чувством волнения, радости и одновременно небольшого страха. Было морозно. Сине-черное небо где-то за непонятными строениями заканчивалось слабым рыжеватым мазком. Выгрузившиеся с поезда люди потянулись с перрона вверх по длинному трапу. Я влился в их ряды и вскоре проник в огромное нутро вокзала. Просторное помещение, решил я, оборудовано по европейскому стандарту. Со своими круглыми авангардными окнами оно даже показалось мне неким фантастическим космодромом. Непривычно озираясь по сторонам, я постепенно вышел к холлу, ведущему прямо в метро. Что ж, по схеме, предоставленной Семеном, мне нужно было проехать одну остановку на метро от Ладожского вокзала. Так, не выходя пока в город, я окунулся в подземку.
Здесь я, прежде всего, купил карту города. С первого взгляда Петербург на ней показался мне каким-то несуразным, изломанным на корявые куски реками и каналами. Заодно я приобрел несколько жетонов. И вот я пробрался к эскалатору. Собственно, за свои тридцать лет я уже бывал в метро в других больших городах. Но такой глубокой подземки еще не встречал ни где. Конец эскалатора едва проглядывался далеко внизу.
В этот ранний час народу в метрополитене было мало – в основном такие же приезжие. Поезд подошел сразу, как только я спустился. Я зашел в вагон, сел на свободное место и проехал одну остановку до станции Новочеркасской.
Примерно без двадцати семь я выбрался из-под земли на полупустынный Заневский проспект. По схеме, выданной Семеном, мне нужно было пройти несколько метров по проспекту и свернуть на другую улицу. Я пострелял глазами в стороны, поджег сигарету и побрел вперед.
– Недурно придумано, – пробормотал я вслух, – раз находится за Невским проспектом, судя по карте, поэтому и Заневский. Впрочем, возможно дело совсем в другом…
По широкому проспекту неслись автомобили, – их было пока еще немного. Серые дома в пять-шесть этажей, тянувшиеся вдоль улицы, почему-то показались мне в эти минуты грозными и внушительными. Навстречу попадались редкие прохожие: дворники, бомжи или ранние работяги. Я ежился от холода, то и дело подымая непослушный воротник кожаной куртки и натягивая кепку на глаза. Редкий снежок щекотал нос.
Узковатыми сонными окнами, причудливо-старинными адресными табличками, смешением мерцающих вывесок Петербург настороженно и тихо встречал меня. Естественно, ухмыльнулся я, ему вообще должно быть до фени, что еще один новичок вторгся в его пределы. Ведь тысячи, миллионы раз сюда уже проникали такие как я. Что ему до нас? Ему, родившемуся на болотах с тяжелой руки славного государя и выросшему по слухам до красивейшего европейского города. Ему, исхоженному Гоголем, Пушкиным и Достоевским. Впрочем, ладно, хватит пафоса, одернул я себя!
– Дремлет притихший… северный город, – тут же забубнил я под нос, стараясь взбодриться.
Давным-давно, в дошкольном детстве, я любил эту песню, как магическую колыбельную. Но потом, с годами, напрочь забыл. А теперь вдруг решил вспомнить…
«Интересно, далеко ли отсюда крейсер Аврора?» – подумалось мне…
И вот, наконец, она, гостиница, в которой по заверению Семена мне уже забронирован номер. Я ступил на крыльцо, выкинул остаток сигареты и с трепетом потянул дверь за ручку.
Просторный слабо освещенный холл; охранник, дышащий в густые усы; вялая как рыба администраторша – стриженая под каре блондинка со строгим, но вполне симпатичным лицом. Я несмело представился, протягивая паспорт. Она безучастно порылась в компьютере и, как ни в чем не бывало, выдала мне ключ от номера. А вместе с ним – обычный почтовый конверт без каких-либо надписей.
– Это вам. Просили передать, – равнодушно бросила она.
– Кто просил? – удивился я.
Блондинка пожала плечами:
– Понятия не имею.
– Ну ладно, – вздохнул я, – спасибо.
Номер был на третьем этаже. Я прошел в лифт и там нетерпеливо вскрыл запечатанный конверт. Внутри была записка, сделанная шариковой ручкой.
Встреча в 12-00 в Эрмитаже, зал № 27, у деревянного могильника.
У вас в правой руке должна быть газета «Вечерний Петербург».
Пароль. На вопрос: «Извините, не подскажете, где находится выход?»
Вы отвечаете: «Вообще-то я сам заблудился»
До встречи.
Я хмыкнул, вернул записку в конверт и засунул конверт в карман. «Да, кажется, все идет по плану», – задумчиво сказал я себе.
Номер оказался замечательным. Широкая кровать посреди комнаты, небольшой телевизор на тумбе, холодильник, торшер, шифоньер, туалет с душевой кабиной и даже телефон. Распаковав вещи, я первым делом побрился и принял душ. Это было как в кино: кабинка-купе с матовым стеклом. Чудеса современной сантехники. (Только вот вода текла не очень-то горячая.)
Затем я вскипятил воду электрическим кипятильником, который привез с собой. Попил чай и завалился на кровать. Говоря себе, что после поезда не плохо было бы вздремнуть часик-другой. Тем более до назначенной встречи времени хоть отбавляй.
Однако хорошо поспать мне не удалось. Во-первых, я обычно неуютно чувствую себя в незнакомых местах. Во-вторых, постоянное ощущение того, что где-то вокруг, рядом, стоит только выйти из дома, находится заветный город, к которому я пришел впервые в жизни… Да еще пробивающееся в окно восходящее солнце, беспокойные мысли о предстоящей встрече… Все это мешало мне отключиться до конца. Мне пришлось довольствоваться лишь полудремой с короткими бредовыми сновидениями, в которых я побывал в каких-то неприятных ситуациях. Когда я очнулся, сразу посмотрел на часы. Оказалось, отдыхал я едва ли больше часа.
Делать нечего. Я решил, что выйду в город задолго до назначенного времени, предварительно ознакомлюсь с окрестностями и, не торопясь, доберусь до Эрмитажа.
Таким образом, около десяти утра, оставив ключ на вахте, я сунулся в проснувшийся уже город. Солнце повисло где-то над Невой. Заневский при дневном свете стал вдруг добрым и улыбчивым. Хотя холод не отступил. Автомобили теперь вовсю кишели на проспекте. Серьезные петербуржцы спешили по своим делам. Многие петербурженки привычно курили на ходу. (Мне представлялось, что я встречаю именно местных жителей, ибо ни кто из встречных не имел того особенного глуповато-потерянного озирающегося взгляда, присущего чаще гостям столиц.) Хотя внешне здешние прохожие, в сущности, ни чем не отличались от обитателей города Сибирска.
По каменным тротуарам стелились борозды кофейного от грязи снега. Я дошел до метрополитена и спустился вниз. В переходе было довольно суетливо, но кое-кто отрешенно стоял у стены и курил или пил пиво. Я достал карту, предусмотрительно прихваченную с собой, нашел Эрмитаж и определился до какой станции мне ехать. А точнее, я решил выйти на Гостином дворе и пройтись по Невскому проспекту пешком до самой Дворцовой площади, где, как известно, и находится Эрмитаж.
В поезде по моему вагону ходил патлатый молодой человек в спортивной куртке и оживленно рекламировал довольно бесполезную игрушку, псевдопластилиновый комочек с бантиком. Порой вагон сильно завывал, и все, что мне удалось понять, – если игрушку разминать в руке, она поможет снять стресс. Кислые лица пассажиров отворачивались от неунывающего торговца. Уже на выходе из метро я приметил газетный киоск и купил, как и было условленно в тайной записке, газету «Вечерний Петербург».
Но вот я очутился на Невском проспекте. И поначалу почувствовал себя как карась, попавший в море. Здесь, на Невском, жизнь кипела вовсю. Первые этажи величавых домов, усыпанных пеплом истории, пестрели банками, бутиками, ресторанами, кондитерскими. Деловой люд шествовал с уверенным спокойствием. Конечно, нынешний Невский глубоко отличался от того, который я знал лишь по смутно припоминаемой повести Гоголя. Кареты с лошадьми сменились иномарками, люди оделись в иные одежды… Однако же сколько тут коренных жителей, а сколько тех, кто окучивает Питер наездами? Вот бабульки с котомками, те точно здесь еще с блокады. Одна из них, когда я проходил мимо автобусной остановки, попросила меня помочь занести в автобус ее сумку на колесиках, и я чуть не уехал вместе с ней на неведомый мне Херсонский проезд.
Но больше всего, ручаюсь, на проспекте было студентов и студенток. В потертых по моде джинсах и в цветастых курточках, с пирсингом и без, с динамиками в ушах, они все же мало различались с молодежью моего города. Встретился мне лишь один неординарный тип – я не знаю, как описать такую прическу. Волосы на его голове как бы были преобразованы в аккуратные ряды плотно уложенных плетенок. Словно у рэппера с музыкального телеканала.
Было зябко. По пути я заходил в самые разные магазины, чтобы погреться. Чего в них только не продавали! Одежда, книги, антиквар… Все просило приличных денег.
Так я добрел до Казанского собора. Его бесконечная колоннада полукружьем заполняла площадь. Но главное, у этого здания был особенный цвет, какой имела, пожалуй, коврижка с маком, которую я любил в детстве. Я подошел к одной из ребристых колонн и по-ребячески осторожно потрогал ее рукой. Холодный камень, только и всего…
Я двинулся дальше. Где-то радиоголосом зазывали на экскурсию по городу. Случайный негр осматривался по сторонам грустными глазами. Представитель ГИБДД стрелял полосатой палочкой в черный Бумер. Толпы людей с нетерпением ждали зеленого сигнала светофора.
Долго ли коротко ли, около одиннадцати часов я вышел на Дворцовую площадь. Моему взору открылись зеленоватый Зимний дворец (он же Эрмитаж), Александровская колонна и желтоватый Главный штаб с впечатляющей триумфальной аркой. Общий вид дополнял довольно убогий ледяной дом, в минувшую зиму построенный на площади мастерами ледового искусства. Около него толклась основная масса людей. Я приблизился к этому временному строению; его окружала железная оградка. Выяснилось, чтобы попасть за оградку, нужно еще и заплатить. Тогда я повернулся к ледяному дому спиной и уставился на украшенную бронзовыми рельефами триумфальную арку. Зрелище было завораживающим – я долго не мог оторваться. Более того, я подошел ближе и снова встал как вкопанный. Вот оно, величие классической архитектуры, внутренне воскликнул я! Мне стало искренне жаль, что я не привез с собой фотоаппарат.
 Между тем время неумолимо бежало вперед. Нужно еще было успеть осмотреться в Эрмитаже и найти двадцать седьмой зал и какой-то непонятный деревянный могильник. Тогда как площадь от меня никуда бы не делась. Размышляя таким образом, я решительно направился в Эрмитаж.
Итак, я пересек тихий внутренний двор дворца, взошел на крыльцо и проник внутрь музея. Благополучно купил билет в кассе, в гардеробе разоблачился, предусмотрительно сходил в туалет. Затем потихоньку приступил к осмотру экспозиций на первом этаже. У меня в запасе оставалось еще минут сорок.
Но вскоре я понял, что здесь и часа не хватит, чтобы все обойти. Три этажа, и на каждом – настоящий лабиринт из смотровых залов. Ну и ладно, подумал я, пока начну, затем приду на встречу, получу то, что полагается, после чего продолжу осмотр Эрмитажа. И вообще за оставшиеся дни с чувством выполненного долга вкратце ознакомлюсь с Петербургом, а потом спокойно уеду домой. Но моим мечтам не суждено было сбыться…
Едва успел я походя ознакомиться с культурой скифов, когда добрался до двадцать седьмого зала, который имел два выхода в другие помещения и был полностью открыт со стороны проходного нефа. Стрелки на часах показывали без десяти двенадцать. Деревянный могильник я увидел сразу. Это была огромная капсула, вырезанная до нашей эры из мощного ствола старого дерева; в нее укладывали древнеисторического покойника. Следуя инструкции, я держал газету в правой руке. Причем так, чтобы ее название было на виду. Зал № 27 явно не страдал от избытка посетителей. В отдалении, у стены нефа, на стуле сидела старушка надсмотрщица с равнодушным лицом хомячка, пара пожилых иностранцев (англичан?) облюбовала бронзовую статую купальщицы из временной экспозиции итальянского скульптора. Больше в области моего обзора никого не было.
Я тоже обратился к купальщице (почти голой, с неестественно большим левым бедром), иностранцы отошли в сторонку. Обойдя вокруг статуи, я вернулся к могильнику и стал изучать его. Я начинал нервничать, то и дело оглядывался вокруг и поминутно смотрел на часы.
Многие посетители проходили мимо зала, не удостаивая его своим вниманием. Но вот какой-то невзрачный неопределенного возраста мужчина в джемпере и джинсах подошел к бронзовой статуе. Он был невысокого роста, на подбородке – едва заметная щетина. Глаза его казались непроницаемыми. Они бросили на меня короткий взгляд. У меня под сердцем прокатилась волна – это он!
Тут же незнакомец равнодушно отвернулся и пошел прочь из зала. Пара иностранцев тоже покинула зал. Зато сразу появилась небольшая группа оживленных школьников, а за ними увлеченная молодая пара и отдельно – мужчина средних лет. Этот последний, худосочный с угловатыми чертами шатен в черном костюме, сразу подошел ко мне и спросил:
– Извините, не подскажете, где находится выход?
– Вообще-то я сам заблудился, – волнуясь, пролепетал я.
– Вы Евгений? – немедленно спросил он.
– Да, а как вас называть?
– Клим.
Он пытливо смотрел на меня карими глазками. Так вот он какой, человек из будущего, подумалось мне, – ничем практически не отличается от нас.
– Вы принесли? – спросил я.
Он кивнул.
– А почему вы просто не пришли ко мне в гостиницу? – поинтересовался я.
– Это опасно для вас же, – тихо произнес он. – За мной постоянно следят.
– Кто следит? – удивился я.
– Шпионы Коалиции. К несчастью они тоже воспользовались временным каналом. Хуже того, мне кажется, до Эрмитажа меня вели.
В этот момент со стороны бабульки надсмотрщицы появились два бритоголовых типа в одинаковых спортивных костюмах синего цвета, этакие братья боксеры, и стали шарить глазами по углам зала.
– А, черт! – с досадой прошипел Клим. – Я не ошибся. Видите тех двоих? Бегите немедленно из музея и сразу затеряйтесь в толпе, свяжемся потом.
Я раскрыл рот, чтобы что-то спросить, но Клим уже растворился в темном проходе. Типы увидели это и очень быстро пошли в мою сторону. Я не потерялся – бросился к другому выходу. Да что там! Я испугался. Я тихонько побежал, проскользнул в какой-то зал, приостановился, оглянулся, вроде бы заметил что-то синее, снова быстро-быстро засеменил ногами. И так петлял по залам, словно ошалелый, а люди с изумлением отвлекались на меня. Представляю, как нелепо я выглядел со стороны, да еще с газетой в руках. Хорошо, что случай быстро привел меня к выходу. Я даже не заметил, как очутился в гардеробе. Отдышавшись, я осторожно повертел головой туда-сюда. Однако народу здесь было прилично, и отыскать преследователя не представлялось возможным. Я нетерпеливо получил куртку, просунул руки в рукава, спрятал газету в кармане и, застегиваясь на ходу, покинул Эрмитаж.

Продолжение следует