Слезы ребенка

Утро шестого месяца года. Скоро полдень. Начало рождения нестерпимого полуденного жара. Он тут не нарастает а появляется почти внезапно. Как только солнце заисает прямо над головой, сразу же наступает жар. Неприкрытость головы может стоить недели две боли и внуреннего жара. Даже овцы и другие домашние животные разбредаются по углокам дворов, в надежде скрыть себя в тени доворовых стен и кустарников. На пыльных, петяющих между белыми глинобитными домами и оградами, улочках уже не видно прохожих. Дети разошлись по домам или ушли групками к воде, которая прудом находится за холмом справа. Тем неожиданее и заметнее кажется фигура путника, идущего широким шагом по улочке что через несколько замудренных петель своего бега выведит его к этому домику. К домику где во дворе стоит мальчик десяти лет, устало подтирая пот на голове, длинным рукавом своей белой полотняной рубахи. Непослушный козлик, как будто взбесился и не хочет со всеми в стойло. Вот и приходится ему уже в который раз старательно оттеснять его к проходу в стойло. А он глупышь в никакую! Каждый раз находит возможность узскользнуть в ту или иную сторону.


И все начинается по новой. Странно. Не заболел ли он? ведь всегда был послушным. Просто ягненком был! А теперь вот таким ...... Вдруг где то с улицы начали доносится тяжелые шаги. Так как буд то кто маршировал по ней. Непривычно такое слышать в деревне, где никто не неносит обуви. Еще более заставил вздрогнуть ребенка пинок в их дверь. Раз за разом, неиерпеливо. Двери тут запирали только для того чтобы скотина случайно не сбежала бы со двора. Для гостей было достаточно позвать хозяина дома. Ему открывали не задавая лишних вопросов. Все знали друг друга по голосу и кроме того здесь было мало что искать злодеям. Жизнь была простой и быт тоже. Мальчик приподнял длинный подол своей рубахи и побежал отворять дверь. Распахнув дверь, он так и остался стоять без движения, с широко открытыми от удивления глазами. В дверном проёме стоял человек впечатляющего роста, темнокожий, и главное совершенно необычно одетый. Так необычно, что для местных жителей понадобились бы дни для понятия манеры и направления слоев и направлений ткани, соеденных воединно в функционально очень удобный костюм. Из всего его одеяния самое впечатляющего стали бы брюки. Все в округи ходили в рубахах. Сапоги с загнутым носиком были скроенны на толстой подошве с каблуком. Голова незнакомца была покрыта шлемообразной шапкой спускающейся маленьким шлейфом до его плеч, защищая таким образом его шею от солнца. На широком ремне висел не одень предмет, но из них всех только внушительных размеров мечь в кожанных ножнах был знаком мальчику. Разрез глаз незнакомца был монголоидный но глаза были голубыми.


Темнокожий, с исключительно правильным носом, разкоссыми годубыми глазами и могучим телосложеним произвел он на маленького утонченного мальчика странное впечатление. Он не был испуган представшим образом, но удивлен это точно. Так простояв с минуту, оба еще раз взглянули друг другу в глаза. Незнакомец нарушил молчапие первым. Взрослые дома?“ - Нет был ответ мальчика. Это хорошо сказал гость. Им то это не зачем знать.
Мальчик отошел в сторону, пропустив незнакомца во вдвор. Закрыв дверь на засов, он спросил о цели его везита. Гость опустился медленно на колени, бормоча десятки слов извенений, наконец на одном выдохе сказал- Твой отец желает твоей смерти. Он царь. И он твой отец. Я не могу иначе. Прости меня. Мальчик посерел в лице и сделав шаг назад, с отчаянием в голосе спросил- За что!? Я делаю все что он хотел! Я работаю с восходом солнца до полуночи. Мои родители стесняются соседей, укоряющих их за это. Чем же я так рассердил отца? Незнакомец еще более склонился над своими коленями, приникнув лицом к пыльной земле и не отрывая своих губ от неё, расказал следующее- Твой отец, наш царь, из за забот твоих, отвлекается от общения с духом и это печалит его больше чем если бы тебя не стало. Таково его решение. И ты повинуешься ему. Ты пойдешь со мной и участь твоя решена.


Непослушная прядь длиянных волос спала на лицо мальчика и прилипла к его влажной от слез щеке. Он поправил её. Высушил своии слезы рукавом. Сделал шаг к скрюченному на коленях незнакомцу и голосом не выносящим противоречий произнес- Я тот кто дух и царственность глазами одарил. Я есть причина и суть их бесед. Я не могу повиноваться части неразделимого. И тем что я вижу и тем чем я страдаю я вношу жизненность в совершенство. Но я повинуюсь силе большинства и удалюсь в Шамбалу. Я останусь там до моего 33летия. В окружении совершенного миропонимания. Непотревоженной водной глади. Отец мой может и дальше наслаждаться единством с духом, но за это, через 23 года ,я подвергну себя самому жестокому жертвенному приножению всему тому несовершенному, что в мире этом предательством зовется. Я выкуплю это десятилетиями их непотревоженного течения в спокойстве времени. Я принесу свое человеческое одиночество в совершенном заточении в дар возможности заставить их испытать сравнение боли телесной и душевной. Я дам им возможность понять и прочувствовать то что я чувствую сейчас.Чувтсвую как человек. Как ребенок. Как чей то сын. Сын божий который испытает боль душевную в человеке, в котром она может и будет предвосхищать момент наступления страдания телесного.


А ты раб иди и не приноси мне больше вести от меня же. Я немогу подняться , что бы суметь упасть. Я везде и даже там где ты мнишь себя собою. Ты был ангелом, я же был, есть и буду богом. Я есть то слово что ты принес мне. Ты есть лишь потому что я когда то создал тебя для этого момента. Твоя роль исполнена и мы снова единны. Удались. участь решилась нашим согласием и уже наступившей жертвой через 23 года. Я есть добровольное страдание. Я есть самопожертвование. В этом нет нужды в тебе. Ты всего лишь часть временного проявления неживого. Мы же, Я в нем, вдохнул третье при рождении страдания между двумя. Я, Мы, с этого момента, замещаем время впрошлом и в будущем, и мы есть суть и основа вечности.