Искупление... или цена Дьявола гл. 3

-16-

Гл.3. Чекист.

 Старший оперуполномоченный, Пятого отдела УКГБ по ростовской области, майор Олег Николаевич Чёсов, вставал с петухами. Ровно в шесть часов утра, диковинный будильник из немецкого города Ганновера, доходчиво и внятно, почти совсем по-русски, проверещал «Ку-ка-ре-ку...» и, не на секунду не останавливаясь, проследовал дальше, - муроводить время на своём адаптированном циферблате.
 Олег Николаевич любил «Петю», - так он называл свой будильник и даже как-то сроднился с ним, – во-первых, потому что это был, согласованный с руководством, подарок его товарищей на тридцатилетие со дня рождения, включая семь лет безупречной службы в органах, а во-вторых, заграничная штучка была чрезвычайно симпатична внешне и, к тому же, весьма надёжна, безотказна и точна изнутри, то есть, всем своим видом и механизмами демонстрировала явное преимущество над отечественными аналогами.
 «...Эх, путь-дорожка фронтовая... - трясясь в служебной «Волге» на колдобинах дорог, разбомблённых ещё люфтваффе, размышлял Олег Николаевич по пути на профилактическое спецмероприятие в совхоз им. Боевого Красного Знамени, - какие поля, - взглядом не окинешь, реки полные, свиноферма вон, коров сколько, а жрать нечего... Ну, вот..., они нам – будильник с петухами, а мы им – с соловьиными трелями, чириканьем или, например, чтобы журавли курлыкали... Не-е..., дальше кукуканья тёмы не хватает, да и то, через пень колоду, - только в мастерской и кукукнет... И штаны... Что, штаны нельзя сделать, по-человечески? Тоже, - ку-ку не варит? Вот они своими джинсами и подрывают, расшатывают страну. Знают своё дело, сволочи...».
 Кроме здоровой критики, в голову лезли сомнительные и, даже, крамольные мысли про старых пердунов из Политбюро, воровливых и развратных секретарей обкомов, про советскую власть, до ушей подвязанную коррупцией, про склочную партхозноменклатуру, почему-то, про вражьи голоса, диссидентов с жидовскими мордами и ещё, чёрт знает, про что...
 Одна радость – Комитет. Всё знает... Всё видит... Любого, - в бараний рог и, к ногтю. Пусть только вякнут...
 «...И я, – тут...» - с умиротворённым достоинством думал Олег Николаевич, трогал карман со всемогущим удостоверением и, вместе с чувством глубокого удовлетворения, ощущал прилив жизненных сил, уверенности и оптимизма. И ещё, - распирающую грудь, радость своей сопричастности к великой идее чувствовал майор, глубоко проникался могуществом сверхдержавы и, дословно, в уме всё повторял и повторял основные характеристики новой термоядерной ракеты СС-18, о которой,
-17-

 только для них, сотрудников КГБ, говорил на спецсеминаре лектор, в чине полковника. Вот это – вещь! Они её, - там, Сатаной прозвали. Правильно! Будет вам, ****ям, Сатана по- советски, в случае чего... Мало не покажется!
 И, в прозрачном сознании, одолевая унылый пейзаж с жухлой кормовой кукурузой, одна за другой, возникали яркие картинки блистательной карьеры, беспримерных подвигов и героической гибели чекиста Чёсова О.Н.:
 «...Вот военная истерия на Западе достигла своего апогея. Есть реальная угроза ядерного нападения на Советский Союз. Трусливые кремлёвские маразматики, давно попрятались в подземные убежища и готовы отдать страну на растерзание империалистам.
 «Ни пяди родной земли врагу!» - говорит на спецсовещании высшего руководства Председатель КГБ. Власть, фактически, переходит к Комитету государственной безопасности Советского Союза.
 Принято, единственно правильное решение – нанести сокрушительный упреждающий удар по территории США всеми имеющимися средствами.
 Скромные, неоднократно проверенные делом, товарищи, все – верные друзья и соратники по оружию, уже посланы курировать исполнение приказа на флот, в ВВС и, в места наземного базирования стратегических ядерных сил страны.
 Генерал-майор Чёсов, направлен в Центр управления баллистическими межконтинентальными ракетами СС-18. Он стоит за портьерой в бункере и внимательно наблюдает за двумя офицерами у пускового пульта. Установлено, - один из них, возможно, вражеский лазутчик и имеет задание сорвать пуск любой ценой. Кто? Уже объявлены секретные коды, сейчас оба офицера должны одновременно вставить свой ключ в замок зажигания, повернуть его по часовой стрелке до щелчка, затем довернуть против, и...
 Вот, точными выверенными движениями, каждый из них снимает с шеи ключ, укреплённый на специальной, нервущейся и жаропрочной нити, берёт его в руку, подносит к замку зажигания. Но, что это? Один из офицеров, еле заметным движением перекладывает ключ из правой руки в левую. Может, левша? Всё равно, - по инструкции, положено, ключ, доверенный Родиной, держать в правой, только в правой, а, ни в коем случае, не в левой руке. Неужели, этот... Да! Зажатой в правой руке, отравленной иглой, он наносит колющий удар своему напарнику в область локтевого сустава. Поражённый ядом офицер падает навзничь.
- Ни с места! – леденящим душу голосом, говорит Чёсов, выходя из-за портьеры – Игра окончена. Вы проиграли.
 В тот же миг, презренный шпион, с искажённым страхом и ненавистью лицом, бросается на чекиста. Чёсов стреляет. Пуля, как
-18-

 всегда, попадает точно в глаз, навылет проходит сквозь череп и рикошетом бьёт в систему освещения. Свет гаснет. В кромешной тьме, Чёсов находит ключи и вставляет их в гнёзда. Зажигается аварийное освещение. Одновременно, распахивается входная дверь и на пороге появляется часовой с автоматом. Он поднимает ствол и даёт очередь. Несколько пуль попадают Чёсову в спину. Ответным выстрелом он поражает гнусного предателя в глаз и грудью падает на стол.
 «Завербовали...» - шепчут его губы. Последним усилием, он дотягивается до ключей, поворачивает, доворачивает... и слышит мощный гул ракетных двигателей. «Получите, гады...» - радостно мелькает в угасающем сознании последняя мысль, и, тело генерал-майора медленно сползает на бетонный пол бункера.
 Он уже не увидит, как из дымящейся шахты, сотрясая землю, выйдет красавица Сатана и с диким рёвом понесётся в стратосферу. Как, успешно преодолев ПВО противника, она отыщет территорию пресловутого Нью-Йорка, сыпанёт разделяющиеся боеголовки и исполнит свой сатанинский танец в городе Жёлтого Дьявола. Не увидит, героически павший генерал-майор, в какой дивный пирог запечёт атомное пламя – небоскрёбы, машины, людей, бубл гум их проклятый, джинсы и будильники с петушиным пением.
 ...«Ну и чёрт с ним, с будильником...» - решил Олег Николаевич, сглотнул набежавшую слюну и окончательно проснулся.
 Четверть седьмого. Пора... «Вставайте, монсеньёр, Вас ждут великие дела!». Откуда эта фраза? Как она попала к нему? Вычитал? Услышал? Надо же, каждое утро повторяю, а откуда взялась, забыл... Ну и что? Главное – звучит роскошно: «...Вас ждут великие дела». А какие же ещё? У нас только такие, других не держим...
 Одним махом – с кровати на пол и, за гантели. Раз-два, раз-два. Вверх-вниз, вверх-вниз. И ещё... И ещё... «...И-эх, рельеф мускулатуры, - кажется, так поёт этот пьяница и дебошир Высоцкий... Пусть поёт, пока... А, всё-таки, здорово, - мышцы крепкие, спины...». Вот они, мышцы мои, крепкие... И спины. И живота. И бицепсов, и трицепсов. И икроножные. Всё есть... Тренированные, пружинистые и, вида, прямо скажем, надлежащего вида.
 «...Хоть сейчас на обложку в журнал вешай...» - здраво рассуждал Олег Николаевич и, в проспавшийся мозг, весело щебеча, одна за другой, набегали свежие мысли, множились, роились в голове, а, изнутри, пёрло и, во всю ширь своего состояния, лучезарно, всему свету, улыбалось доброе здравие молодого чекиста.
 Ещё вчера, Олег Николаевич получил ответственное задание и, в соответствие с указанием руководства, приступил к выполнению незамедлительно. В разработку принят фигурант Глазов Кирилл Александрович, 1954 года рождения, студент третьего курса планово-
-19-

экономического факультета РИНХа. Гнал антисоветчину, задавал провокационные вопросы преподавателю во время лекции по философии. Нагло и цинично... При наличии максимальной аудитории... И всё, - про Солженицына..., - мол, почему это и за что, великого писателя обидели. Надо же, клеветника и щелкопёра обидели... Взять бы у ребят, почитать про этот «...Гулаг», - чего там такого написано, что из Москвы установка пришла – «Выявлять сочувствующих...». Выявим, никуда не денутся. И пресечём... Сколько народу слушало? – человек триста? ВУЗ выбрал… Подходящее место, слов нет... И очень похоже на умысел... Или – спецом? По заданию...
 «...Вот, если бы, - группа..., - слюнявя пересохшее нёбо, мечтал Олег Николаевич, - Эх, мать честная, это ж, - зам. начальника отдела, как с куста, а там – и в дамки до Лубянки, рукой подать... В Москве, небось, одних шпионов – пруд пруди, не то, что здесь – днём с огнём не сыщешь, как провалились... А ещё, - заговоры, вредительство, диверсии разные... Уровень, одним словом. Лепота, блин...».
 И, как бы, в подтверждение писаной столичной красоты относительно унылости местных оперативных пейзажей, память услужливо подсовывала тусклые впечатления от сражений на невидимых идеологических фронтах, - какой-то университетский реферат с намёками на неполноценность единственно правильного учения, сотня американских долларов, усмотренных у зампредгорисполкома во время официального визита в братскую Югославию, - отовариться хотел, неразумный, без пригляду… Тусовки разные, с фривольными песнями под гитару… - вот, пожалуй, и всё... Ну и, конечно, каждодневная рутинная работа – вербовка, контакты с агентурой, досье, профилактика... «Вот и результат налицо, - успокаивал себя Олег Николаевич, - стабильно, тихо, все довольны и от руководства, нареканий, почти, никаких... Да и откуда недовольным взяться, - агентуры, вон, каждый третий, пирожки по четыре копейки, люля-кебаб с борщом и компотом – рупь, водки, - хоть залейся. Не может быть у нас недовольных... Есть только враги...» – в очередной раз делал он однозначный вывод, переживал за бдительность, бесконечно подвергал системному анализу всю оперативную обстановку в целом, ситуационно оценивал скушные детали, нервничал, а душа просила подвигов. «...Ведь, затаились где-то, ждут своего часа, момент выбирают...» - кожей чуял Олег Николаевич и тревожные ожидания неминучей беды, волнительно отзывались, бередили душу радужностью перспектив и, в течение всего дня, стимулировали навязчивое желание выпить водки под буженинку с маринованным чесночком и базарным, бьющим в нос, хреном.