Семь часов

Час 1-ый.
- Не надо разговаривать со мной, как с маленькой. Прошу тебя, я выросла еще семь тысяч лет назад.
- Просто хотелось тебя успокоить… Хотелось поддержать.
- Если хочешь поддержать, разорви на мне платье и изнасилуй. После этого жизнь покажется куда лучше. Это уж точно.
- С тобой такое проделывали раньше?
- Тебе какое дело? Нет. Но я догадываюсь о возможных ощущениях.
- Странная ты все-таки… Может, все-таки скажешь свое имя?
- Розана, Джульетта, Мандрагорна…
- Опять за свое. Хватит!
- Анна Иосифовна, Нара Корпоче, Эвита Перрон! Какая разница?! Какая…
- Я же сказал – прекрати!
- Да ты ни хрена не понимаешь! Ни хера тебе «прекрати» не будет! И не будет «хватит»! Проснись, парень! Очнись от своей дремы! Возьми в руку соломы… На-на! Понюхай говеную подстилку! Ты не в раю!
- Убери ее!
- Понюхай и проснись, дурак!
- Да ты с ума сошла!
- Это ты, ты! Никак не поймешь!
- Истеричка! Хватит тыкать мне в нос всякой гадостью! Успокойся, а то ты погубишь нас обоих!

Час 2-ой
- Тебе не холодно?
- Нет. Отцепись от меня.
- Ладно, извини. Просто я хотел помочь. Заметил, как дрожишь, словно лист осиновый.
- Тебе показалось, добренький папа Карло…
- Ээээх… Твердо здесь, вся спина ноет.
- Так это тебе не гамак на свежем воздухе и не пуховое кресло.
- Это я заметил.
- Ха… Неужели? Наконец-то наш малец прозрел?
- Слушай, если ты хочешь нормального общения, прекращай язвить.
- Какого черта, неужели тебе не все равно?
- А тебе, как я погляжу, очень даже параллельно. Но мне – еще нет. Если это действительно конец, то хотелось бы оставшиеся часы прожить в спокойном разумном общении…
- Или в спокойном разумном молчании.
- Как хочешь. Все лучше, чем ругань.
- Хм………………….
- О чем думаешь?
- Прекращай быть таким внимательным! Раздражает!
- Ладно, ладно…
- Давай уговор – я прекращаю устраивать словесные перепалки, а ты кончаешь доставать меня вопросами типа: «с тобой все в порядке?»; «чем расстроена?» и подобной лабудой.
- Условия приняты.
- Но я оставляю за собой право вставлять саркастические замечания.
- Похоже, они составляют неотъемлемый твой атрибут.
- Чего?
- Неважно. Хорошо, я согласен. Расскажи мне о себе.
- Вот уж фигушки! Решил, если наладили кое-какой контакт, значит все? Под одно одеяло можно нырнуть?
- Я совсем не это имел в виду. Просто хотелось узнать тебя получше.
- А давай лучше узнаем получше тебя. Чем ты занимался раньше?
- Я?
- Ну не я же! Ты видишь тут кого-то еще?
- Не кричи! И … прошу тебя, скажи свое имя. Не могу же я тебе все время говорить «Эй, ты!».
- Меня более чем даже устраивает.
- А мне неудобно.
- Срать на потолке – вот что неудобно.
- Честное слово, ты какая-то …
- Какая?
- Не знаю…
- Ну давай, договаривай!
- Не кричи, прошу тебя… Думаю, сейчас есть смысл прекратить разговор.
- Поддерживаю.
- Ну и отлично.
- Здорово.

Час 3-ий.
- Эй, святоша!
- А? Что такое?
- Что, решил вздремнуть на жестком ложе?
- Я не спал, не спал…
- Да что ты так перепугался? Просто спрашиваю…
- Нет, неужели я заснул? Ведь нельзя, нельзя спать. Пойми, всего семь часов. Нельзя спать. Нельзя-нельзя-нельзя…
- Сейчас ты больше походишь на погруженного в глубокий транс. Раскачиваешься, как идиот. Только посмотри на себя.
- Сейчас, сейчас станет лучше… Все холод, проклятый холод.
- Н-да? Кто-то во мне узрел осиновый лист, кажется.
- Прошу тебя … Не надо говорить так.
- О, Господи, да у тебя, милок, приступ паники! Слышала про такое, но вижу в первый раз. Забавно смотришься.
- Какая же ты!
- Ну?
- Н-н-не капли сострадания. Черствый сухарь вместо сердца.
- А ты маленький пушистый баран. Не удивлюсь, если рога у тебя есть. Дай посмотрю…
- Кончай! Эй, чтоб тебя, ты чего делаешь?!
- Да перестань дергаться, как будто я тебя девственности лишаю.
- За волосы схватила! Сумасшедшая!
- О, кажется, дело на поправку пошло. Дрожать ты перестал. Еще немного и перестанешь нести чушь.
- Были бы мы сейчас в Беркли, с тебя бы такой штраф взяли за нападение!
- Ты о чем?
- Я бы подал на тебя в суд. Подал и выиграл бы… И штраф бы с тебя взяли.
- Нет, чушь, похоже, у тебя в крови. Сколько тебе лет?
- Причем тут это? Я же не спрашиваю, сколько годовых колец отсчитала ты!
- Тебе восемнадцать? Скажи, какая разница? Теперь-то…
- А ты скажешь свое имя?
- Нет.
- Черт….
- Ну?
- Что «ну»?
- Восемнадцать?
- Нет, к вашему сведению, мне двадцать один год.
- О, Господи…
- Что опять?
- Совсем мальчишка…
- Слушай, ты опять за свое!
- Нет, успокойся. Просто я думаю о других… Сколько еще было двадцатилетних, десятилетних, и совсем еще детей… Их отправляли вслед за родителями в Компостер. Штамповали из них отличные сосиски. Может, ты даже ел сэндвич с детским мясом.
- Хватит говорить глупости. Знаешь, можно вытерпеть все что угодно, но только не обвинения в том, от воздержания чего я очутился здесь.
- Я так и знала.
- Знала? Что ты знала?
- Ты не способен на настоящее преступление. Просто тихий бунтовщик. Но довольно таки тупо попасть сюда за воздержание. Каким же ты оказался глупым, если не смог скрыть даже этого. Мог бы продолжать тихо жить и жрать растительную пищу.
- Я не только воздерживался! Были митинги! Я участвовал во всех бунтах 2234 года!
- Идиотизм. Даже бунтом назвать язык не поворачивается то, что я наблюдала около Кампа-Мен прошлой осенью. Плакатами помахали, а чуть голоса повысили – всех повязали к чертовой матери.
- Не всех.
- О, прости, забыла про простофилю, который со мной в одной камере сидит.
- Это случайность.
- То, что ты здесь? Не сомневаюсь. Всем в мире руководит случай.
- Серьезно, если бы я не хотел, то тут не очутился бы.
- Это как так?
- Попытался ребенка защитить… Друга моего близкого Теда Бронски навестили в один прекрасный день красные рубашки… Каким-то образом они перехватили телефонный разговор с его бывшей женой. Ничего удивительного, междугородка без специальной сетевой защиты как открытая книга. И пришли они в гости, имея в запасе одну провокационную запись… Представь, они не разговаривали. Вломились без предупреждения. Теда из ванны вытащили голым, мордой об стол, кандалы нацепили. А сын Теда – Мартин, он с прогулки вернулся аккурат в то самое время, когда отца его вязали. Тед мальчишку увидел, заорал, а красные рубашки дубинками его как припечатали по голове. Кровищи было… Я в квартиру вбегал, чуть об обломки дверные не споткнулся… Первое, что увидел – брызги красные на стене, и Мартин встал как вкопанный, взгляд с рубашек на отца переводит, моргает. Как умственно отсталый… Я хватаю его сходу за шиворот, тащу к выходу. Помню, как грозился здание взорвать, хотя в кармане одно яблоко зеленое лежало вместо гранаты.
- И как далеко позволили тебе уйти?
- Ха, я даже до лифта не дошел. Один козел на лестничной клетке, оказывается, сторожил. Они ведь, вояки, настоящую подготовку проходят. И бил, зараза, как с плеча рубил. Мать его! У меня звезды из глаз посыпались…
- Еще бы. Ты поэтому шарахался?
- От тебя? Ну да, представляешь, какая шишка на башке выросла? Стены таким рогом пробивать можно.
- Что с мальчишкой?
- С Мартином? Забрали его тут же… Уволокли. Не зря я тогда кинулся. По приказу его, как законное потомство предателя, в Компостере распяли. Остается уповать на то, что усыпили до того, как горло перерезали.
- Отцу не позавидуешь.
- Теда убили при аресте. Красные рубашки перестарались, орудуя дубинами. Размозжили голову прямо на глазах у Мартина.
 - Господи… Ну ты-то какого хрена полез в заваруху?
- А?
- Когда чью-то квартиру навещает Кампа-мэн, добра не жди. И любого, кто на пути у них встает, они наказывают. Уж кому-кому, а бунтовщикам должны быть известны столь элементарные правила.
- Тебе легко говорить. Когда ты стала такой правильной?
- Что ты сказал?
- Поучения, взялась меня учить, а сама-то ты здесь! В камере.
- Это мне легко говорить?! Возьми слова назад, если в глаз не хочешь, олух!
- Не слышишь меня? Мы здесь вместе отматываем последние семь часов! Вместе! И если я олух, то ты и того хуже!
- Заткнись! Бога ради, иначе я твой язык голыми руками вытащу и галстуком завяжу!
- Сейчас ты говоришь, как они! Прямо как они!
- Захлопни! Захлопни свою пасть! Иначе….
- Иначе что?
- …..я, я за себя не ручаюсь…. Прошу, перестань.
- Прости. Кажется, это стресс. Прости меня.
- Ох….
- Эй, ты чего? Эй…, погодь, погодь, ты в порядке?
- Все… все нормально.
- Прости пожалуйста.
- Убери лапы! Дай отдышаться! Сама справлюсь…
- Я хотел помочь. Позволь мне помочь.
- Засунь свою вежливость туда, куда солнце не заглядывает.
- Ты…
- И НЕ ТЫКАЙ МНЕ!
- Скажи свое имя.
- Нет. Просто заткнись. Я требую разумного молчания. Чего ржешь?
- Нет…, ты действительно странная девушка… Все-все, молчу.

Час 4-й.
- Почему они не приносят еду?
- И не принесут.
- Почему?!
- Бунтовщик искренне удивлен? Такое ощущение, будто ты ни разу не попадался в плен. И не слышал ни одной байки.
- А ты слышала? Да, я был настолько умен, что предпочел действовать, не раскрываясь. Не томи, рассказывай, коли знаешь.
- Еду наказуемым никогда не приносят по одной вполне логичной причине: при Компостировании потрошить гораздо удобнее не обремененное полным желудком тело. Все каналы, конечно, все равно подвергаются чистке, но стенки желудка менее портятся при одном промывании…
- О… Могла бы хоть предупредить.
- Что опять?
- Похоже, морально я был не готов к этой информации.
- Мне начхать! Завел пластинку старой девы! Если будешь продолжать в подобном духе и дальше, я попрошу молчания в третий раз. В конце-концов, тебе должно быть интересно, ведь все это произойдет и с тобой.
- Может, и не произойдет.
- Что за нахальство в голосе? С каких это херов тебя Кампа-мэн выпустит отсюда?
- Организация, с которой я имею дело по части сопротивления кампании представляет кроме всего прочего настоящую гильдию адвокатов. Это тебе не какое-то там сборище размахивающих огненными флагами студентов, это СОПРОТИВЛЕНИЕ. У нас уже есть последователи. Конечно, добиться у суда решения не в пользу Кампа-мэн, все равно, что лбом кирпичную стенку разрушить… Однако, ты слышала о Роберте Макврайсе?
- Парень, избежавший Компостера.
- ЧУДОМ. Ему объявили о помиловании на 5-ом часу. Пять часов он сидел в ожидании самой унизительной и страшной человеческой участи. Наверняка, находился в полном одиночестве. Нам еще повезло с тобой.
- Слушай, кончай бросаться такими репликами. Честное слово, достал. Оптимист хренов.
- Ладно тебе. Произошло, казалось, невозможное. Прорыв в работе сопротивления. А как ты думаешь, с чьей подачи Роберту удалось выбраться из капкана?
- Адвокатская Гильдия?
- Именно. Дорогая Гильдия спасла только одного человека, но дала надежду бессчетному количеству людей.
- Ты сумасшедший. Все вы сумасшедшие.
- Что? О чем ты?
- Как глупо организовывать радужную секту, пряча за добрейшими намерениями желание повести за собой толпу, воскреснуть много лет спустя героем на страницах новой истории… Истории, которой, для того, чтобы родиться, нужно будет погрести под пеплом старую, закопать ее под свежими костями… Чего вытаращился?
- За что тебя Компостируют?
- За то, что я была по другую сторону баррикад и захотела перебраться. Такое не прощают.
- На какой стороне была ты?
- Послушай… Я тут много наговорила лишнего… Извинения просить не буду, потому что мне плевать, примешь ты их или нет. Но вот одно сказать тебе хочу: говоришь, возможно избежать Компостера и выбраться отсюда? Ты выберешься. Вот, что я хочу тебе сказать, ты выберешься отсюда. А теперь, если ты не возражаешь, мне хотелось бы свернуться калачиком и помолчать.
- Тебе нехорошо? Выглядишь не лучшим образом.
- Нашел что девушке в утешение сказать. Тоже мне, джентльмен. Оставь меня, нервы расшалились немного, с кем не бывает…
- Ладно, ладно… И все же…
- У?
- Нет, извини, отдыхай.

Час 5-й
- Нет, нет! Отпустите его! Джейк! Мерзавцы!!!! Свиньи! У них ножи!
- Проснись! Проснись!
- Получай, собака! Сдохни! Сдохни-сдохни!
- Тебе это снится! Очнись же!
- Я ВАС ВСЕХ ПОРЕШУ! Отрежу нахрен руки-ноги!
- Это я! Посмотри, это я!
- Ты, ты!
- Да, ты со мной! Мы вместе, здесь и больше никого. Ничто тебе не угрожает. Сбрось с себя сон! Это всего лишь кошмар… Плохой сон.
- О, Боже…. Ооооо….. Что же происходит!
- Ох, ты вся дрожишь, как в лихорадке. И лицо горит. Давай, я позову кого-нибудь… Камера тут или нет, а первую помощь окажут. ЭЙ! Кто-нибудь!
- Остановись… Не надо…никого….звать…
- Да ты посмотри на себя! Тебя же трясет! И бледная! Это ненормально!
- Ты… можешь… помочь…
- Как я могу помочь тебе? Как? Ты только скажи, я все сделаю.
- Как тебя зовут?
- Меня?.... Стив Нортон… Что я могу сделать?
- Поцелуй меня, Стив … Нортон… Прошу… тебя….
- Что? Нет, нет, тебе нужна помощь… Срочно...
- Стив. Ты уже помог мне. Поцелуй меня, Стив.
- Хорошо. Хорошо.
- Иди ко мне, Стив.
- Хорошо…

Час 6-ой
- Селена.
- Не понял.
- Мое имя.
- Правда? Если правда, то оно такое красивое. Это тоже правда.
- Спасибо.
- Селена, как ты себя чувствуешь?
- Лучше и быть не может, Стив. Твое имя мне тоже нравится.
- Не заговаривай мне зубы. Я же слышу свист в твоем дыхании, будто поршень опускается.
- А по-моему, свист опускаемого поршня был слышен чуть ранее.
- Ну знаете, девушка! Вы явно не та, с которой я провел последние сорок минут.
- Рискуешь получить в глаз, хотя моя рука вряд ли способна поднять карандаш.
- Ты очень слаба. Позволь, я позову доктора…
- Зачем, Стив, подумай своей головой, больные люди не подлежат Компостированию.
- Не упоминай больше это слово! Гильдия вытащит нас отсюда. Хоть ты и не веришь, хоть и была полна скептицизма с самого начала, но сейчас я прошу довериться.
- Сейчас уже 6-ой час, а Роберта, насколько помнится, освободили на 5-ом.
- Не думай об этом. Доверься мне.
- Хорошо, Стив, я делаю это с превеликим удовольствием и хочу, чтобы ты знал: своим оптимизмом ты буквально вытащил меня из бездны отчаяния.
- Старался, как мог. Я заберу тебя отсюда и увезу в Ирландию.
- Почему именно туда?
- Потому что некоторую часть земли заселили несколько сотен лет назад мои предки, ну и… ты будешь смеяться, но там самые красивые облака на свете.
- Правда?
- Ты никогда не пробовала любоваться этими воздушными белыми кораблями, что бороздят бескрайние просторы неба? Селена, более завораживающего своей величественной красотой зрелища не видел никогда в жизни. И я хочу, чтобы ты разделила его со мной. Ты дашь свое согласие?
- Прежде, чем ты будешь говорить со мной дальше о прекрасном будущем, мне хотелось бы рассказать все-таки, за что я попала сюда. Было бы нечестным такое деление…
- Если ты считаешь нужным, Селена, я готов тебя выслушать. Но знай, что мне заранее все равно, какое прошлое было у тебя до нашей встречи.
- Не торопись давать клятв, не узнав всего…Мое полное имя Селена Сондерсен. И сражалась изначально я на стороне приверженцев Кампа-мэн. Завербовали меня в 13 лет после того, как родителей отправили под Компостер. В подготовительном лагере под 100 метровой толщей земли в Западных землях в детские головы вбивали основную концепцию красных рубашек, основанную по большей части на фашизме… Мы убивали людей под землей, прямо в нашем лагере… Втыкали ножи в животы незнакомым людям, держа за рукоятку обоими руками, так как она скользила от крови… А если не ударишь достаточно сильно в первого раза, человек, мужчина это или женщина, становится неважно, когда они превращаются просто в кусок бьющейся в агонии плоти… А ты стоишь рядом, слышишь вопли, утираешь капли с лица и крепче сжимая рукоятку, выбираешь места для нового удара.
 Я компостировала людей с 13 лет. Пришел мой черед, Стив. После военки я продолжала дело, которое знала и умела слишком хорошо.
 Натягивала на голову маску, застегивала на груди молнию и наносила первый удар в дверь провинившегося гражданина.
 Мне сказали, что моих родителей поймали бойцы сопротивления, долго мучили, а потом закидали камнями.
 Много лет я жила только этой мыслью, Стив.
 Однажды мне пришлось вломиться во внезрачную квартирку на Таймекс-сквер и арестовать пожилого человека, выкрикивающего проклятия на французском языке. Но удивили меня не ругательства, а старая фотография из числа многих, висевших в темной гостиной. На ней улыбались мои родители. Отец держал на руках меня в мои далекие пять лет.
 Эпизод показался интересным, я с жадностью принялась обыскивать квартиру старого француза.
 И нашла целую пачку писем, автором которых оказался впоследствии мой отец.
 Содержание писем повергло меня в сильное смятение, я вновь и вновь перечитывала их, пока края бумаги не превратились в бахрому. Там столько говорилось о несправедливости вырастившей меня кампании, столько изобличительных замечаний… Про то, что люди не должны есть людей, как это превращает нас в животных и все такое…
 Оружие мое начало дрожать. А самое страшное для солдата Кампа-мэн, это когда дрожит оружие, уж поверь мне. На дело я шла с огромным камнем.
 У каждого существует свой предел. Мое неприятие всего происходящего обнаружило себя, когда нам было велено расстрелять семь человек из какой-то подпольной группировки… Без суда и следствия. Мы бы просто закопали тела в подвале, где помещался штаб несчастных студентов.
 Наш капитан приказал мне первой открыть огонь. Понимаешь, они не должны были погибнуть разом под шквалом огня. Нет, постепенно, расстреляешь одного, затем другого в строю. Может, капитан почувствовал, что со мной что-то не так и решил проверить.
 Сейчас это уже неважно. Я послушно открыла огонь, но автомат развернула в сторону сослуживцев. Положила всех, они и рта не успели раскрыть.
 А капитан расстрелял студентов. Почему он не пальнул в меня? Наверное, хотел показать, что обмануть Кампа-мэн все равно, что в ловкости с обезьяной соревноваться. И что ЭТОТ НОМЕР У МЕНЯ НЕ ПРОЙДЕТ. Но в результате не прошло у него. Потому, что я снесла ему башку!
 Меня арестовали. Особо я не сопротивлялась.Может быть тому причиной странная лихорадка, сотрясавшая мой организм последние два дня… Не знаю, откуда она взялась. Наверное, она помутила мой разум, и я позволила себе так глупо попасться.
 Прости меня, Стив, но я … Черт, ну и парочка у нас тут подобралась!
- Я не жалею.
- Что?
- Ты не ослышалась. Я нисколько не жалею, что встретил тебя, Селена. Кампа-мэн шагает по миру, сминая каждого, кто попробует сопротивляться. И мне жаль, что твоя хрупкая душа подверглась столь жестоким испытаниям. Но жизнь твоя еще в твоих руках… Поэтому я спрашиваю тебя…
- Стив…
- Тихо, послушай меня. Итак, согласна ли ты ехать любоваться с бунтовщиком прекраснейшими в мире облаками?
- Но…
- Хоть раз в жизни скажи искренне. Ты хочешь?
- Да!
- Сможешь повторить?
- Да-да-да-да-да….!

Час 7-ой
Д- Прошу вашего внимания. Прошу вашего внимания. Прошу вашего внимания.
- Что? Что это, черт возьми?!
Д- С вами говорит заместитель главного судьи Эдгар Лоренс. Мне доверено зачитать срочное сообщение из зала суда. Прошу вашего внимания.
- Да я слушаю! Стив Норманн слушает!
Д- На 7-ом часу повторного рассмотрения вашего дела судом был вынесен оправдательный вердикт. С вас снимается наказание в виде Компостирования в согласии со ст.134 Нового Уголовного Кодекса, поправка 79, 80, 81. Также откладывается рассмотрение дела Селены Сондерсен в связи с возможным душевным неравновесия в момент совершения преступления. Стив Норманн и Селена Сондерсен подлежат немедленному освобождению из семичасовой камеры.
- Спасибо! О, Боже! Селена! Ну что я говорил! Нас отпускают! Компостирования не будет! Селееееена… Просыпайся, хватит дрыхнуть, нам только что спасла жизнь чертова Гильдия чертовых Адвокатов! …. Селена? Селена, просыпайся, милая… Понимаю, плохо, я обещаю заняться твоим лечением сразу как только выйдем отсюда! Ну посмотри на меня… Слышишь? Это за нами идут, освобождать. Мы с тобой Роберты Макврайсы! Это то, о чем писал в письмах твой отец: сопротивление берет вверх… Это только первый шаг к свободе.
Д- Мистер Норманн, мисс Сондерсен, на выход.
- Идем, идем, дорогие вы мои! Сейчас только девушку разбужу, у вас нашатыря не найдется в аптечке, в чувство Селену привести. А то она переволновалась, бедняжка. Конечно, на 7-ом часу освободить, где это видано!
Д- Можно пройти?
- О, вы врач! Ну вот, Селена, я же говорил, тут врач есть а ты не хотела звать. Доктор, у нее сильный жар и озноб.
Д- Нет у нее жара. У нее вообще ничего нет.
- Всмысле? Вы о чем толкуете?
Д- Я про пульс и дыхание. Похоже, нашатырь ей уже не понадобится.
- Вы спятили? Она же просто спит. Надо ее разбудить. Эй, Селена! Хватит притворяться, это не смешно… Пожалуйста, подайте носилки, ее надо на свежий воздух. Понимаете, мы едем с ней в Ирландию…
Д- Молодой человек, дайте-ка я ваш лоб потрогаю…
- Уберите руки! Вон, вон ее лоб трогайте!
Д- Он становится агрессивным.
Д- Ничего, похоже, с женщиной его много чего связывало.
- Сволочи, вы же не обращаете внимания, а ей все хуже! А еще доктора называются! Компостировать вас всех к чертовой матери! Селена, милая, ну что же ты… Жизнь в твоих руках…
Д- Идемте, коллеги. Оставим его.
Д- Но он же явно сошел с ума. Нельзя привыкнуть к человеку настолько за каких-то семь часов.
Д- Эх, Тони, Тони, это были семь часов до смерти, как ты не понимаешь. И это были ИХ семь часов. Пойдем, коллега, пойдем…
- Селена…. Милая…. Облака….самые красивые в вышине… Твоя хрупкая …. Душа… унесемся… Ирландия… Все равно…. Семь часов……. Семь часов…..Семь часов…