Зарисовка у окна

Окна были закрыты не пропускающими свет шторами. И лишь маленький луч вечернего фонаря все-таки имел возможность проскальзывать сквозь маленькую щелку, непонятно каким образом образовавшуюся между двумя занавесками. За окном было шумно! В это время суток большой город еще не спал, он как раз только начинал просыпаться от давнишнего плотного обеда! С почти опустевшими и уже ноющими желудками люди бежали, кто куда! Кто-то несся домой, где его ждала большая порция макарон, с любовью приготовленных женой или бабушкой! Кто-то торопился в ресторан на деловую встречу с пропито толстым представителем западной фирмы! У кого-то были планы сходить с друзьями в бар! Кто-то пожелал провести время, сидя на love seats, в новомодном "Люксоре"! Машины как всегда ехали в разные стороны, попутно сигналили друг другу в момент возникновения раздражающей ситуации. И какая-нибудь девушка, сидевшая слева от водителя, что-то нашептывала ему на ухо. Вечер только начинался. У большинства жизнеобеспечивающего и самодостаточного населения рабочий день подходил к концу. И близился тот момент, когда маленькие улочки, еще забитые в час пик плотной полосой ВАЗов, Мерседесов и Опелей, становились одиноко пустынными. И только пара прохожих в полчаса могли нарушить эту тишину городских проулков.

Компьютер не переставал работать. В эту минуту он, наверное, намотал уже 72 часа непрерывной работы! Монитор с дикой надписью Scott почти кипел как бык, готовый взорваться от злости. Глаза смотрели на экран, уставшие, они еще как-то умудрялись во что-то вглядываться! И удивляло то, что они, уже красные, еще замечали различия между буквами. Порой приходили сомнения - В это или 8, но разобраться помогала еще неиссякшая способность видеть! В какой-то момент глаза почувствовали на себе чей-то пристальный взгляд. На мгновение стало не по себе. Будто чем-то холодным провели по коже. Вглядевшись получше в слепой экран, глаза увидели в нем собственное отражение. Через какое-то время они закроются. Но сейчас, когда наступило какое-то внутреннее спокойствие, зрачки внимательно сосредоточились на своем отображении. Прошло несколько секунд. Что-то внутри продолжало отсчет времени, заставляя не уходить далеко от графика. При таком нескончаемом режиме выработался уникальный эффект внутреннего отслеживания проходящего времени. И можно было совсем не задумываться о том, что вот уже пора приступать к делу! На какое-то время отдыха внутренний таймер позволял глазам немного расслабиться. Собственное отражение становилось все привычнее и привычнее. И взгляд уже совсем не боялся наблюдать за тем, что происходит в нем самом и вне его.
Плюнул! Выругался немного непередаваемой лексикой, о которой еще не знали потомки Даля и Ожегова. Пересохший язык пожелал высказать свое мнение о взгляде, так хотелось ему прикрикнуть на мимические мышцы лица, выдающие себя своей шпионской улыбкой! "Не служить им в разведке", - пробормотал почти костлявый язык. Штирлиц уважал меня за то, что я молчал, когда было нужно! И говорил только по делу! Язык любил всхвальнуть свои гениальные способности декларировать трудновыговариваемые слова - толерантность, апроксимация, варифицируемость.
(...)