Взгляд в былое. Леда

Взгляд в былое.
Леда.

«Не иметь будущего – это почти то же,
что не подчиняться земным законам».
(Эрих М. Ремарк )

Мама сказала: «Я вернусь», - и исчезла навсегда в сером туманном мареве начинающегося утра. И это после трех лет скитаний по подружкиным квартирам и мужским постелям?
Много пережили мы вместе за мою, тогда еще короткую жизнь.
Один из ее кавалеров – мент, напившись до горбатых чертиков, чуть не застрелил маму, а уже через месяц или два, с подачи этого дяди, грохочущий поезд мчал нас в другую страну…
Всё было почти прекрасно до этого момента. Мне было три, ей в девять раз больше, но нам было очень хорошо вдвоем, несмотря на то, что нам негде было жить, не о чем разговаривать и нечего есть.
Всё было почти прекрасно до того момента, когда мама сказала: «Я вернусь», - и исчезла навсегда…
Дальше, находясь на воспитании у родителей отца, я раз в неделю, потом реже, в течение шести лет, шести долгих лет встречалась с ним. Последний год он выглядел ужасно: пропитое, небритое лицо с впавшими почерневшими глазами, дрожавшие руки, но я всегда прощала ему это за его любящий взгляд. Ведь он был моим отцом!
Спустя некоторое время он исчез, испарился, как роса в жаркий полдень… Поиски милиции ничего не дали, они выехали за пределы страны. Он и она. Мои мама и папа. Уже не вместе.
На суде я, десятилетняя девчонка, свидетельствовала против них. Против своих родителей. Судья спросила, хочу ли я, что бы их лишили родительских прав, без права их восстановления. Это был, ежу понятно, риторический вопрос, просто соблюдение формальности. Я должна была ответить «да». То есть сама лишить себя прошлого. Это оказалось очень сложно. Просто взять и произнести «да». Все собравшиеся молча уставились на меня. Время шло…
-Да, - наконец уверенно ответила я. И почувствовала, как двери сомкнулись за моей спиной. Судья еще что-то сказала, а потом прозвучали долгожданные слова:
«Заседание окончено»
После суда мы вышли из здания. Свежий сыроватый воздух осенних сумерек приятно холодил. И я подумала: «Теперь вся моя жизнь будет другая. Нормальная. Мне почти одиннадцать, и я буду обычной девчонкой. Прошлого НЕТ!». И я сумела отгородить себя от прошлого. По кирпичику выстроила стену между ТАМ и ЗДЕСЬ.
А позже навалился переходный возраст, ненависть и дикая тяга к познанию жизни, точнее ее пределов. Я ненавидела себя, свое дурацкое тело, свою трусость перед взрослым миром. На уроках я была «серой мышью». Окончив школу, я не думаю, что хоть кто-нибудь меня вспомнит или узнает, случайно столкнувшись со мной на улице…
Все шло почти прекрасно. Я преодолевала переходный возраст, немного успокаивалась, и продолжала саморазвитие уже не на улице, а более подходящими девушке способами.
Все шло по нужной схеме, когда…
Я получаю страшное известие. Я верю и не верю этому. Потом я вижу гроб, обитый красивой тканью, пергаментные лица провожающих и почти восковые лица умерших. Капли слез смешиваются с каплями дождя и это кажется таким естественным и понятным.
Я последний раз смотрю на их лица, изрытые, изрезанные морщинами старости, желтушно-земляного цвета, обрамленные редким седым облачком волос…
Смерть преобразила их лица, стерев отпечаток земных забот, сделав их просветленными…
Лучше мне не смотреть, но я не могу не смотреть. Потом я вижу свежий холмик могилы. Верю и не верю. Верит мозг, не верит сердце, моя душа. Я не знаю, как ответить на неотступный непрерывный вопрос: их нет, а как же я?
Боль от этой утраты намного больше, намного хуже физической боли. Физическая боль может быть облегчена необходимыми медицинскими средствами, или я потеряю сознание, или умру. Когда же кровоточит исполосованная, жестоко израненная душа, когда в судорогах мечется сознание – такая боль может длиться годами, а облегчить, утишить ее невозможно.

Нигде не спрятаться,
Никто не виноват…
Каждый предмет, каждый миг напоминает мне о них, но их уже не вернуть, а пустоту не заполнить. Ничем не заполнить этой бреши, безжалостно пробитой в моей жизни. И дико больно, универсально больно прикасаться к обнаженным, оборванным нервам. Этого нельзя понять, нельзя описать, нельзя рассказать словами. Нет слов. Они бессильны. Они придуманы головой, а страдает сердце. Это можно только почувствовать. И мы чувствуем. Каждый в одиночку. И только одно лекарство от этого – время. Его секунды, минуты, часы, его дни, месяцы и годы лечат, равнодушно лечат покалеченный мир, нимало не заботясь о результатах…


После последнего обряда я возвращаюсь в тихую пустую квартиру.
Я составляю целое!
Тотальное желание в е р н у т ь перехватило дыхание.
Память.
С бешеной скоростью цветные картинки воспоминаний пролетают перед зрачками прикрытых глаз.
«Это невозможно! Этого н и к о г д а не будет!»
Словно инъекция, боль разливается по венам и солёной жидкостью вытекает из-под век и продолжает свой болезненный путь по щеке, оставляя холодный мокрый след за собой.
Ушедшие дни…
Режущие спокойствие воспоминания…
Чтобы остановить боль, в надежде заглушить ее, мои легкие раскрываются навстречу никотину.
Обозревая пустую квартиру, я нахожу одиночество. Сталкиваясь с непониманием и невозможным осознанием происшедшего, я молчу. Одиночеством веет отовсюду. Даже воздух пропитан этим чувством процентов на девяносто, остальные десять – это надежда, которая умирает последней. Самообман, оправдание того, что еще живешь на этом свете…

Прошел месяц, но одиночество не отступало, не исчезало так же легко как невесомая дымка рассвета.
Среди всего, что окружало меня, осталась только я. Но что я могу написать о себе? Я живу. Какой в этом смысл, я не знаю. Но уже то, что я жива, что являюсь полноценным человеком, заставляет думать, что всё не так плохо. Ведь многие даже этого не имеют.
С другой стороны, просто жить нельзя. Нужно знать цель. Ради чего жить, стараться, достигать. Можно жить и без цели, растрачивая дни на право и налево. Это зависит от человека, от того, как он сам оценивает свою жизнь.
А сейчас я не могу ничего сказать, потому что не знаю, как оценить свою жизнь, свои интересы, свои поступки, после того, что произошло.
Моя жизнь рушится, неумолимо меняя привычный ритм, просто умирает. Странно было не понять этого вначале. Всегда изменение одной части системы влечет за собой смену всех остальных частей системы.
Но кто я? Какая я?
Это еще предстоит узнать, понять, и научиться доверять себе.
Эти строки я пишу, уже находясь в больнице. У меня нашли нервное истощение. Глотаю таблетки и ищу хоть что-то, за что можно уцепиться, что бы жить дальше. Реальность уплывает от меня. Я не могу в ней удержаться. Я устала. Просто устала. Одиночество выжирает меня изнутри…
Есть две дороги…
Одна в пустоту…