Кто-то называет это жизнью

Надо что-то делать. Что-то сделать просто необходимо. Невозможно вот так сидеть и думать, сидеть и думать, сидеть и … ждать… когда ждать уже просто нечего. УЖЕ больше нечего. Когда голова начинает посмеиваться над тобой, уже в который раз указывая на твою глупость, на всю невозможность, на всю забытость. Она только и делает, что долдонит одно и то же, одно и то же, одно и то же… И вот перед глазами проносятся все внутренне-внешние картины, то с бешеной скоростью машины с пьяным водителем за рулём, то предательски замедляясь на самом неприятном, на самом остром, и вновь и вновь рвущим душу на куски, терзающим её в лохмотья, моменте, заставляя любоваться теми неприглядными красотами застеколья. Всё так. Иначе быть не может. Или так кажется? Это же паранойя, я себя сама топлю, строю перед душевными глазами страшные, неправдоподобные картины! Успокойся! Этого просто быть не может. В силу того, что может быть по-другому.
Почему-то вспоминаются иные эпизоды из памяти, пьянящие своей невероятностью слова, такие далёкие, такие краткие, такие желанные. Так, может, вот это и есть та правда, необходимая, лечащая. Лекарство ещё не изобрели. Его изобрела я сама. Может, всё так и …
«НЕ МОЖЕТ», - вновь и вновь напоминает о себе неотступная мысль, твёрдая, как сталь, прочно укоренившаяся в сознании, заполнившая собой все его уголки, полностью завладевшая ослабевшим от повторяющихся с незавидной регулярностью потрясений, сознанием. И кажется, что не выгонишь её уже оттуда никогда, потому что ТАК ОНО И ЕСТЬ. Да только совсем малого надо, теперь уже совсем малого, вспомнить один такой маленький эпизодик, и вновь душа называет голову параноидальной, больной, сумасшедшей, не способной чувствовать, не способной понимать идиоткой. Как мало надо. До чего дошла!
Так может длиться часами: вечер сменяется ночью, когда снятся довольно неприглядного содержания сны, ночь - утром, наполненным сознанием того, что впереди целый день новых войн головы с сердцем, утро – днём, когда из-за кратких моментов забытья в работе вновь выглядывает страшный страх, разрезая уголки глаз, чтобы окончательно смыть жидкими алмазиками всякую мысль о делах, и, наконец, день – вечером, когда, возвращаясь с работы, понимаешь, что невозможно, как ни старайся, как ни прячься в учебниках и мыслях о прекрасном будущем, которое ну когда-то должно наступить, ничем обезвредить голову, заткнуть глупые куски сердца, что впереди ещё один бесконечный никотиновый вечер ненужного человека, которому некуда деть своё затоптанное тело.
Периодически появляется некий суррогат отсутствия, манящий своим ярким блеском и обещанием забытья в себе, началом новой жизни. Он приближается с потрясающей скоростью, отдаётся тебе сам, радостно улыбаясь и подмигивая в надежде завоевать твоё ускользающее внимание. Вот он! В твоих руках. Не его ли ты так хотела? Не в нём ли видела свою шлюпку, медленно подплывающую к месту погружения в ледяную воду Титаника? Не с ним ли ты ещё недавно хотела плюнуть в сторону заплёванного настоящего? Только ты о нём уже не помнишь. Куски сердца ещё чувствуют. Они возобновляют диалог друг с другом, постепенно втягивая голову в свои оживлённые беседы. Ca recommence! Началось!
Время плавно перетекает в ощущение вечности, неизгладимости, непереносимости, нестерпимости, медленного умирания.
Кто-то называет это жизнью.