Наследницы. глава 9

Глава девятая. Вмешательство второе.

Два «внедорожника» выехали на шоссе с интервалом в три часа. За ру¬лем первой машины, как и было условлено, находился Карлос, на сиденьях – Настя, дети и Луис. Рядом с водителем расположился Пьер. Подъезжая к посту, они увидели приветственно поднятый жезл инспектора, стоящего у темно-синего «Форда».
– О, как в России, – обрадовалась Настя. – Готовь бумажник, взятки будут брать.
– Ваши документы, пожалуйста, – улыбнулся полицейский. Карлос вышел из машины и протянул ему права. Следующие три события произошли одно¬временно: инспектор выстрелил в Карлоса, «Форд», взвизгнув шинами, пере¬городил трассу спереди, а выскочивший из-за бревен «Мерс» – сзади. Пьер вылетел на дорогу и остановился, увидев троих автоматчиков, выбравшихся из задней машины. Через минуту их стало пятнадцать. Майкл и Луис мед¬ленно открыли дверцы и тоже вышли.
– Оружие на землю! – приказал инспектор. Парни медлили. – Быстрее, или начнем стрелять по автомобилю.
Три автомата и ножи полетели на запыленную землю и были подобраны нападавшими. Стрелявший, взяв оружие Карлоса из машины, попросил На¬стю:
– Выходи, дорогая, вместе с детьми.
– А не пошел бы ты? – поинтересовалась девушка. Парень пожал пле¬чами.
– Как хочешь. Пристрелите ребят!
– Не надо! – Настя быстро выбралась наружу и остановилась около ле¬жащего на дороге раненого. На его рубашке расплылось большое красное пятно, глаза закрыты, и неясно – жив он или нет. Остальных уже увели в лес. Туда же отнесли и малышей, а «внедорожник» отогнали за деревья. Плен¬ницу и раненого переправили в домик.
– Положите его на кровать, как можно – раненого на пол! – не выдержала Настя. Предводитель нападавших покачал головой:
– Нечего постель кровью пачкать. Хочешь – стащи матрас на пол и уложи его. Только помогать я тебе не стану.
Сестра милосердия бросила на пол матрас и застелила его пеленками. Бинтом из аптечки она перевязала парня, в момент перекладывания на импровизированную постель Карлос открыл глаза:
– Что, родная, влипли? Вот умру, а замуж за меня ты так и не пошла. Обидно.
– Сначала умри! – всхлипнула «невеста». – Ты еще хозяев переживешь!
– Где все?
– Детей и ребят увели в лес.
– Поцелуешь перед смертью? – слабо улыбнулся Карлос, и Настя скло¬нилась к его губам. Вожак за косу отшвырнул ее в сторону:
– Не подходи к нему!
– Почему? Что, ревнуешь? – зло поддела девушка.
– Я сказал! Здесь не бордель и не госпиталь.
– Мне все равно. Ты с оружием, но ты неправ.
– Сядь на кровать, – приказал парень, и Настя отошла. Карлос прикрыл глаза, улыбнувшись.
Через час позвонили из леса:
– Пусть она детей заткнет, орут не переставая!
– Это вас надо заткнуть, а их – всего лишь покормить, – скрипнула зубами мать. Малышей под одному принесли для кормления и так же унесли об¬ратно.
– Слушай меня, – спустя какое-то время обратился к Насте «полицей¬ский». – Сейчас пойдет вторая машина. Твоя задача – остановить ее. Мне нужны ты и сестра. Никто больше не пострадает. Ясно?
Настя кивнула и вышла на улицу. Кровь на ее светло-бежевой кофточке Александр увидел издали. Подъехав ближе, он выскочил и подлетел к ней:
– Ты ранена? Где дети и ребята? Что случилось?
– Разоружайтесь, мальчики, – слабо улыбнулась девушка. – Рита – ко мне, а вас уведут. Кажется, нас все-таки достали.
Из-за бревен выдвинулись автоматчики, красноречиво покачивая «желез¬ками». Рита рванулась к сестре и обняла ее, не обратив внимания, что кровь Карлоса испачкала и ее одежду. Охранники выполнили приказ и отдали ору¬жие. Сестер тут же посадили в машину, а их спутников свели в домик.
– Пока, ребята. Не скучайте, девушек никто не обидит. Транспорт и теле¬фоны мы заберем, уж не обессудьте, – повинился предводитель. Карлос не¬хорошо улыбнулся:
– Увидимся. Это я тебе обещаю. Только троньте их – загрызу.
– Заткнись, а то вторую пулю получишь.
Пять моторов взревели одновременно. Охранники быстро сняли наруч¬ники.
– Провод перерезан. Где трубка? – оглянулся Пьер.
– Здесь, Настя ее под стол пнула, – откликнулся Карлос.
Такси отвезло парней и детей в аэропорт, а один с раненым отправился назад на ранчо. Через полчаса о случившемся узнали братья Ортега.

К вечеру детей привезли домой. Пабло немедленно взял Стенли и пом¬чался в Мексику к Карлосу. Артём же остался ждать охрану. Бешенство и ярость – первые чувства после звонка – исчезли, уступив место тяжелой растерянности.
Парни не заставили себя ждать. Они выстроились перед шефом, вино¬вато глядя в пол.
– Рассказывайте, – вздохнул Ортега. Пьер изложил случившееся. – И что теперь делать?
– Воля Ваша. Мы могли ввязаться в перестрелку, несмотря на то, что их было втрое больше, но мы предпочли сохранить детей, – поднял глаза Александр.
– Что сделали с девочками? Их били?
– Нет, просто забрали и увезли.
– Ладно. Вы не виноваты. Переправьте детей в Верону. Я дам адрес.
Он проводил ребят взглядом и отправился знакомиться с детьми. Тереса уже унесла их в свою комнату и покормила питанием для младенцев. Сев на кровать, молодой отец уставился на малышей со странной смесью озада¬ченности и недоверия. Осторожно взял на руки Клементину:
– Надо же, дочка… Какая красивая. Вылитая Настя.
– На Вас они тоже похожи, – улыбнулась няня, поправляя девочку, лежа¬щую в неумелых еще руках папы. Карлос, наевшись, засопел крошечным но¬сиком.
– Какие маленькие... Что с ними делать? – растерянно спросил Артём.
– Воспитывать и любить.
– Собирайся, вы уезжаете в Верону.

Отправив делегацию, Артём набрал номер заклятого друга и без удивле¬ния выслушал «абонент недоступен». Ну, еще бы.

Серджио без удивления принял неожиданных гостей. Парням тут же были отведены комнаты, а для малышей раздобыли еду. Вечером Тереса, пеле¬ная Клементину, краем глаза уловила странный взгляд хозяина дома, в ко¬тором читалось нечто большее, чем просто восхищение или умиление кра¬сотой детей. Неверный вечерний свет скрыл глубокие морщины, избороз¬дившие лицо старика, и черты его показались странно знакомыми. Посмот¬рев на маленького Карлоса, Тереса внезапно уловила потрясающее сход¬ство между мальчиком и Серджио. Охнув от неожиданного вывода, девушка поспешила унести маленьких. Крупная рыжая кошка всю ночь просидела у изголовья кровати, охраняя их сон.


Риту и Настю повезли на частном самолете сеньора Гонсалеса. Первая остановка и ночевка предполагались в Сенегале, а конечным пунктом зна¬чился Габон. Парни с любопытством посматривали на одинаковых девушек – Рита не стала пока возвращать природный цвет и прямоту волос – и всяче¬ски посмеивались над ними. Предметом шуток становилось и боевое искус¬ство Насти, и сходство сестер, и лопухнувшиеся охранники. Но потрясенные неожиданным похищением девушки не реагировали. Куда больше их волно¬вало будущее и неизвестность. Что с ними сделают? Зачем их взяли? Настя сразу догадалась об имени режиссера, но не могла предугадать его дейст¬вия и даже не могла поделиться соображениями с сестрой – их разделили.
В Тиесе прилетели поздно вечером. Отрядив делегацию за продуктами, соорудили нехитрый ужин. Девочек стащили в один салон и предложили пе¬рекусить. Те отказались.
– Повторить? – взглянул на нее предводитель, которого все называли Джейсоном.
– Не надо, мы действительно не хотим есть, – тихо сказала Рита, и па¬рень пожал плечами, усаживая ее себе на колени. Настя досталась его на¬парнику Алексу. Прихлебывая из банок безалкогольное пиво, ошалевшие от безделья и долгого перелета охранники дружно хохотали над анекдотами и байками, попутно тиская пленниц. Алекс рывком сдернул с Насти окровав¬ленные кофточку и бюстгальтер, с интересом наблюдая, как из переполнен¬ного, набухшего соска выделилась капелька молока. Он снял с себя рубашку и бросил девушке:
– Надень, нечего в кровавых шмотках ходить.
Джейсон крепко прижал к себе вздрогнувшую Риту, запустив руку под блузку. Погладив, он тоже раздел свою пленницу и щелкнул по соску, упруго отозвавшемуся на прикосновение.
– А у сестры грудь больше. Наверное, после родов, – глубокомысленно изрек он. – Что, давно мужика не было – вся мурашками покрылась?
– Нет, просто замерзла. Кондиционер слишком сильно работает.
– Конечно! – не поверил Шарль и бросил ей рубашку: – Переоденься, ты тоже вся в крови.

Спать сестер отпустили ближе к утру. По приземлении измученных, полу¬сонных, их погрузили в машину. Несколько часов пути промелькнули, как в тумане.
Конечной станцией оказалась небольшая резиденция дона Алехандро. Двухэтажный уютный дом, сад, недалеко речка Огове. Строение сложно было заметить с воздуха – крышу прикрывали искусно сделанные пальмы, с высоты птичьего полета выглядевшие вполне реальными. Создавалось впе¬чатление, что пролетаешь над сплошным лесным массивом.
Машина остановилась у ворот. Сестер заковали в наручники и повели в дом. Солнце нещадно палило, но внутри кондиционер создавал блаженную прохладу. Пленниц усадили на диван, парни расселись рядом на манер кон¬воя. Теперь это были не беспечные раздолбаи, веселившиеся в самолете, а профессиональные охранники, отлично выполнявшие свою работу. Поло¬вина команды мгновенно растворилась в воздухе, наполнив его звуками: шумом воды, телевизора, звоном посуды в кухне.
Рита с беспокойством посмотрела на сестру, которой явно было плохо – лоб покрылся испариной, лицо горело. Перерыв к кормлении «сжег» молоко – обычное явление для молодых матерей.
– Ребята, Насте нехорошо, температура, молоко «сгорело», – обратилась девушка к охране. – Пожалуйста, уложите ее на кровать или хотя бы в кресло, чтобы она могла откинуться на спину. И плед дайте.
– Заткнись. С шефом приедет врач и посмотрит ее, – ответил Джейсон, светловолосый высокий парень с фигурой и холодными глазами викинга. Но плед принес.

Рита не считала, сколько прошло времени с момента их приезда, обеспо¬коенная состоянием сестры. Внезапно снаружи послышался шум мотора, а затем – хлопок дверцы. Через минуту в дом вошел высокий, красивый муж¬чина лет пятидесяти, напоминающий обликом мудрого индейского вождя. Рита недоуменно нахмурилась, пытаясь вспомнить, откуда она его знает, зато Настя, открывшая глаза, мигом узнала вошедшего и скривилась:
– Дон Алехандро! Давно не виделись!
– Да, милая, давно. Поздравляю с рождением малышей. – Гонсалес сел рядом с сестрами. Рита напряглась. – Как поживаешь, дорогая? – спросил ее мужчина.
– Хорошо, спасибо. Не считая того, что в самолете Ваши мальчики обла¬пали нас с ног до головы. Ладно, не отымели, – язвительно улыбнулась де¬вушка. Гонсалес нахмурился:
– Джейсон, в чем дело? Что за развлечения?
– Просто ребята повеселились немного. Мы же их не трахали, – ответил па¬рень.
– Распускать руки я тоже не велел. Ты наказан. Мне не нужны люди, ко¬торые реагируют лишь на прямые приказы. Я поручил вам доставить их сюда невредимыми. Ты уезжаешь в филиал на Мальдивах. Начальником ох¬раны я назначаю Стива Доннели. А сейчас, девочки, у меня несколько слов для вас. К Артёму вы больше не вернетесь. Сразу предупреждаю ребят: Настя – моя, к ней руки не тянуть. Ваша Рита, если уговорите. Насиловать не смейте. Запомните, девочки, несколько правил. Я знаю, что вы непокорны и смелы. Возможно, с Артёмом это и проходило, я не приемлю излишней ло¬яльности. Слово против – я даю приказ застрелить младшего охранника ва¬ших мужей. Дальше на очереди – дети вашей сестры Софии. Кстати, в ян¬варе у нее родились очаровательные девочки-близнецы. А потом и до самих ребят дойдет очередь. Поверьте, я сумею заставить вас подчиняться. Ясно?
– Да, – ответили сестры. – Мы будем слушаться.
– Отлично. Покидать комнаты в ближайшие три дня запрещено. Вам сде¬лают необходимые для данной местности прививки. У каждой будут по два охранника, смена – через сутки. Рита, тебе – Роберт и Питер, Настя – с то¬бой Стив и Джон. Все свободны.
Больную отвели в кабинет, где ждал врач. Рите сделали прививки и от¬вели в комнату. Питер немедленно попытался добиться ее благосклонности, но потерпел неудачу. Девушка отшутилась, что блондины ей не нра¬вятся. Обиженный парень прекратил попытки и уткнулся в книжку.

Настя провалялась в постели сутки, даже не заметив. К вечеру она по¬чувствовала себя лучше, и только жесткая грудь напоминала о недавнем материнстве. Искупавшись, она вытянулась на кровати обнаженная, с удив¬лением отметив отсутствие мужского интереса в карих глазах Стива. Симпа¬тичный черноволосый американец лишь весело улыбался.
– Что, не нравлюсь? – огорчилась она.
– Нравишься, только я гей. С шестнадцати лет. И ни одной женщины у меня не было, – улыбнулся парень. – Не могу я с ними.
– А это как посмотреть, – протянула Настя, лукаво глядя на охранника. – Сядь поближе, раз не боишься.
Стив присел на краешек кровати, и рыжая хитрюга свернулась клубочком на его коленях, запустив руку под футболку и с удовольствием отметив испуг в глазах и ощутив мурашки под ладонью. Сексуальная ведьма включила все свои запасы обольщения, окутав «голубого» флюидами желания и удовле¬творенно наблюдая, что нужная реакция появилась: заблестели и расшири¬лись глаза, участилось сердцебиение, а главное – в низу живота наметилось интересное движение. Она не задумывалась, почему делает это. «Во-пер¬вых, нечего корчить гея, когда у тебя на женщину очень даже стоит, – хихи¬кала Настя про себя. – А во-вторых, кто знает? Вдруг пригодишься. Этот старый козел как пить дать потащит меня в койку, так хоть с тобой буду по¬лучать удовольствие».
Приподнявшись, она обвила шею Стива, уселась на его колени, не забыв поерзать как следует, и потянулась к нему губами. Отчаяние в глазах нако¬нец сменилось желанием, и парень прекратил сопротивляться, уже с удо¬вольствием отвечая на поцелуй. Настя расстегнула его рубашку и прошлась язычком по груди. Джинсы Стив снял сам…
– Я боюсь, – признался он. – Я так никогда не делал.
– Начинай, – улыбнулась Настя, помогая ему впервые войти в женщину…

– И кто тут гей? – прошептала она полчаса спустя, валяясь рядом с при¬ходящим в себя Стивом. Стемнело, ночник слабым светом окутал постель, дьявольским пламенем загоревшись в зеленых глазах…
– Это был так необычно…– растерянно признался парень, ловя губами грудь девушки. – Я не думал, что могу так.
– Теперь знаешь. А хочешь еще – туда, куда ты привык?
 – Да, – подумав, сообщил Стив. – С женщиной это было бы интересно.
– Только осторожнее, – попросила Настя, переворачиваясь на живот. – Там я еще девственница…

Рита весь день провела в комнате, как и предписывалось правилами. На сей раз охранял ее симпатичный рыжеволосый американец Роберт. Выку¬павшись, она вытянулась на кровати, прикрытая полотенцем, и не обращала внимания на своего стража до тех пор, пока он не оказался лежащим рядом. Одна рука парня обняла ее, другая принялась путешествовать по животу и груди. Помедлив, Рита не стала сбрасывать ее, наслаждаясь давно забы¬тыми ощущениями; она думала о том, что выбрать партнера ей все равно придется, чтобы не вызывать напряжения среди охранников и не создавать проблем себе, так пусть это будет рыжий сероглазый парень, чья спокойная мужская красота сразу привлекла ее внимание. Что важно – его не было среди тех, кто изгалялся над ними в самолете. К тому же женское начало уп¬рямо давало о себе знать, впервые за более чем полгода требуя мужской ласки. Рита сообразила, что прикосновения Роберта ей приятны и вызывают мысли о…
Додумать фразу она не успела, потому что книжка вдруг выбралась из ее рук и упала на одеяло, а перед глазами возникли рыжие кудри, щекочущие грудь. Или ее щекотали губы? Палец Роберта тем временем оказался на те¬плом бугорке, скрывающемся среди каштановых кудряшек внизу живота…
Девушка застонала, и правильно истолковавший этот стон парень в мгно¬вение ока разделся и навис сверху, опираясь на локти…
– Я хочу тебя, – прошептал он. Рита закрыла глаза и подалась навстречу горячему мужскому телу…

– Спасибо, милая, – поцеловал Роберт партнершу гораздо позже. – И по¬чему же именно мне выпало такое счастье – обладать тобой?
– Ты мне понравился, – шепнула ему на ушко партнерша. – Только скажи остальным, чтобы больше не приставали – я не шлюха, мне тебя доста¬точно.
– Мне набьют морду, – печально констатировал охранник. – Спасибо тебе за эту ночь.
– И тебе. Мне было очень хорошо. А о муках совести я подумаю позже, когда нас отсюда выпустят.
– Каких муках? – удивился Роберт.
– Да так… Когда-то я клялась в верности одному человеку. Ты первый, с кем я нарушила эту клятву. Это не мой муж – мой брак был заключен по тре¬бованию Артёма, потому что я забеременела от Пабло. И даже такая семья погибла полгода назад, – грустно поведала Рита, снимая обручальное кольцо. – Но он не разводится – ему выгодно быть женатым, девушки со свадьбой не пристают. А ты женат?
– Нет еще, года через два подумаю, когда тридцать стукнет. А ты была несчастна с мужем?
– Давай пока не будем говорить на эту тему? – попросила обнаженная красавица, тряхнув рыжими кудрями, и протянула руку к предмету мужской гордости Роберта. – Ты не знаешь, почему он бездельничает?
Под ее пальчиками предмет поднялся, демонстрируя, что готов продол¬жить. Рита не заставила себя долго ждать и прижалась к его хозяину.

Питер, сменивший напарника утром, зло хмыкнул, глядя на измятые про¬стыни и разнеженную подопечную, мурлыкающую в ванной. Больше к де¬вушке не приставали – видимо, ее партнер доходчиво объяснил своим вы¬бор подруги. А сам он, вновь заступив на пост, провел день в постели с той, которую вверили его заботе и попечительству.

Насте и Стиву легко удалось скрыть свои отношения, и никто ничего не заметил. Она продолжала приручать мальчика, знакомя его с новыми откры¬тиями из области традиционной любви…

Артём уже три дня ходил сам не свой. От Гонсалеса не поступало никаких известий или требований, что пугало. Что ему надо? Жива ли еще Настя? Что с ней сделали? Эти вопросы вертелись в его голове, не получая ответа.
Все силы были брошены на поиски сестер.
Пока результата не было даже у многоопытного Серджио.
Гонсалес молчал.
Артём сходил с ума от неизвестности.

Дон Алехандро приехал к вечеру. Перед ужином он вызвал в кабинет На¬стю. Она вошла со спокойным достоинством, остановившись у двери.
– Садись, дорогая. Как здоровье?
– Хорошо, спасибо.
– Я рад. Сегодня тебе сделают прививки. Теперь поговорим о вас с Ри¬той, точнее, о тебе – ее судьба меня мало волнует, она здесь, чтобы тебе было приятно. Итак: вы будете здесь жить. К Артёму больше не вернетесь. Сначала я хотел уничтожить его физически, но теперь не вижу в этом необ¬ходимости – со временем он уйдет сам. Страх за тебя устранит его быстрее. Тебя я возьму себе. И обращайся ко мне на «ты». Поговорим с твоим мужем и закроем тему.
Он набрал номер. Трубку сняли сразу, словно ждали звонка.
– Здравствуй, Артём.
– Привет. Где Настя? Что с ней? Что тебе надо? – быстро проговорил Ор¬тега.
– Отвечаю по мере поступления вопросов. Настя и Рита у меня. К тебе они не вернутся. С ними все в порядке. От тебя мне ничего не нужно. Ты сам уйдешь с моего пути. А нет – так ты уже достаточно наказан. Живи, – усмех¬нулся дон Алехандро, поигрывая зажигалкой. – А она – моя. Даю ей трубку.
– Привет, – услышал он голос любимой.
– Родная, как ты? Они с тобой что-то сделали?
– Нет, нас не обижают.
– Прости, не уберег. Я виноват, прости меня. Я сделаю все, чтобы вызво¬лить тебя.
– Делай скорее. Как дети?
– Хорошо. Я ищу тебя.
– Ты бы хоть раз спросил, как Рита – так, для порядка! – взорвалась Настя. – Или она не человек?!
– Прости. Как она? Да, Карлос жив. Ранение тяжелое, но Стенли обещает его вытащить. Настя… У нас все будет по-другому, когда ты вернешься, обещаю!
– А вернусь?
– Я найду тебя… вас.
– Хорошо. Пока, милый, – девушка попрощалась, заметив знак Гонса¬леса.
– Напиши список того, что вам нужно. Роберт завтра купит. Вечером жду тебя в своей спальне. Согласна? Разрешаю высказаться.
– Куда ж тебе, старому, на меня, молодую и красивую, лезть? – усмехну¬лась Настя. – Тебе на кладбище прогулы ставят, а туда же! Не боишься прямо на мне сдохнуть? Чем иметь будешь – не стоит ведь!
– Ценю твою искренность. Приходи. Постараюсь доказать свою мужскую состоятельность. Да, теперь вы можете гулять. По двое охранников с каж¬дой, независимо – вместе вы или поодиночке.

Вечером Настя пришла в спальню нового хозяина. Объективно говоря, дон Алехандро был красивым мужчиной – совсем не старым, с хорошей фи¬гурой и крепкими руками. Его ледяное обаяние по-своему привлекало. Ха¬рактером он весьма походил на Артёма – такой же властный и целеустрем¬ленный, спокойно проходящий по головам, а если понадобится, то и по тру¬пам. По сути, он так же вмешался в их жизнь без их согласия. Но Артём – привычное зло, изученное и слегка поддающееся влиянию. И он давал шанс исправиться. У дона Алехандро не было в обычае оставлять право на ошибку.
Настя даже не пыталась играть желание. Она просто делала то, что от нее требовал любовник, а искренности он не просил. Вот и получи.

Утром сестры отправились на прогулку в сопровождении четырех страж¬ников; переговариваясь по-русски, они обсуждали увиденное. Парни недо¬умевали – зачем их так стеречь? Ну каратистка одна, так и они не из музы¬кальной школы в охрану пришли.
– Как ты, сестричка? – спросила Рита.
– Нормально, не волнуйся. Обычный ублюдок, мы такое проходили.
– А мы тут надолго?
– Не знаю. Тебе-то что – не в психушке же сидеть.
– Верно. Интересно, отсюда сбежать реально? Идеи есть?
– Пока нет. Времени полно, придумаем что-нибудь.
– А раз нет, зачем Стива приручать? – хитро улыбнулась Рита.
– Пригодится. Будут и идеи, и возможности. Мы вместе, – подмигнула Настя, усаживаясь на одеяло и доставая из сумки бутылку с водой. Они ос¬тановились подальше от берега Огове. Растительность была непривычна европейскому взору, но ландшафт складывался уютный. Сестры разделись и легли загорать на покрывало, закрыв глаза. Больше на прогулке они не разговаривали, тонко чувствуя настроение друг друга. Принесенная с собой еда досталась охране.

Жизнь в резиденции Гонсалеса насыщенной событиями не была. Дни сменяли друг друга, ничего не происходило. Постепенно хорошим поведе¬нием сестры заслужили ряд поблажек – например, прогулку с двумя охран¬никами вместо четверых. Рита чувствовала себя неплохо – ее не били, не насиловали, не принуждали, как у Пабло. А прогулки расширяли мир дальше палаты и даже острова. В этот раз хуже приходилось сестре – Гонсалес не упускал ни одной ночи с ней, если приезжал в резиденцию. Его игрушка по-прежнему не противилась в постели, но оставалась холодной, как айсберг. Этот мужик был ей попросту противен. Алехандро бесился, зная, что его со¬пернику больше везло с этой рыжей стервой. Он пригрозил участием в сексе Риты, и Насте пришлось стать активнее.
Сестры беспрепятственно бродили по дому и двору, цепляя взглядом все интересное. Однажды Рита, гуляя по первому, хозяйственному этажу, при¬метила симпатичную дверку, от которой прямо-таки пахло оружием. Своей догадкой она поделилась с сестрой.
– Да знаю я, – усмехнулась та. – Открыть – плевое дело. Не зря же мой братец из-за решетки не вылезает. Возможности вот только нет.
– Будет! Первый раз, что ли, бежим? Придумаем что-нибудь, – хихикнула младшая.

А в Севилье по-прежнему царила безрадостная атмосфера – известий не было. Артём осунулся и похудел, под глазами его пролегли черные тени. Он так же работал, занимался делами, но сознание словно раздвоилось, мысли о жене не оставляли его круглые сутки. Он стал раздражительнее, все чаще позволял себе срываться на Пабло, пока держась с посторонними. Брат не обижался, видя, что происходит со старшим.
– Есть новости? – каждый раз спрашивал Артём, снова получая отрица¬тельный ответ. – Звонили?
– Нет.
– Где они? Даже Серджио не знает. Не сквозь землю же провалились! Артём, рано или поздно он проявится, да и они не идиотки! – убеждал брата Пабло.
– Рано или поздно? – недобро усмехнулся тот. – Лучше рано. Иначе Гон¬салесу придется поискать другой глобус.

Роберту уже четвертый час не удавалось уговорить Риту вернуться до¬мой. Насидевшись в четырех стенах – сначала в клинике, потом на ранчо – она наматывала километры на кроссовки, не показывая и тени усталости. Охранник только диву давался. Наконец он смог уложить ее на травку отдох¬нуть. Ну, не совсем отдохнуть… Скорее, полежать…
– Сумасшедшая гулена, – ласково обозвал он подругу.
– Нет, просто душа простора просит, – зевнула та. Роберт с интересом смотрел на полузакрытые глаза девушки, а затем взял травинку и принялся щекотать ее губы. Рита тряхнула головой и укусила его за палец.
– Ты кусаться?! – возмутился парень, прижимая ее к одеялу. К дальней¬шему разговору они вернулись не скоро.
– Никогда бы не подумала, что превращусь в ненасытную кошку, – рас¬смеялась вдруг Рита. – А начиналось все так скромно…
На лицо ее набежала тень, глаза подернулись грустью. Роберт, поняв, что нахлынули воспоминания, молча лежал рядом, ничего не спрашивая.
– Настю жалко, – вдруг проговорила девушка. – Я так три года жила – ко¬гда пленницей существуешь, и тот, кто в обычной жизни тебе на фиг не ну¬жен, делает с тобой, что хочет, еще и спи с ним. Тяжело ей сейчас, я пони¬маю, а поделать ничего не могу.
– Не лезь. Вмешаешься – хуже сделаешь.
– Знаю, вот и не лезу. Но жалко мне ее, вот что скверно.

Незаметно наступил июль. Очередным визитом порадовал Гонсалес. Настя скрипнула зубами, сообразив, что мерзкому старикашке в очередной раз удалось провести Артёмовых волкодавов и приехать незамеченным, как в рыбный день четверг. Перед его приездом она утащила Стива на прогулку к холму.
Расстелив одеяло, рыжая бестия вытянулась, о чем-то задумавшись. Стив пристроился рядом, с грустью глядя на свою первую женщину и пони¬мая, что не удержался-таки от привязанности. В этот момент он завидовал Рите и Роберту, которые смогли замкнуть свои отношения на сексе и дружбе. У него не вышло… Странно только, что никто еще не заметил его гетеросексуальности. Обнимая Настю, Стив вдруг поймал себя на мысли, что давно не вспоминает Тома – своего «друга», уехавшего на полгода в другой филиал. Что-то говорило ему, что их отношения, как пишут в книгах, «на грани разрыва».
– Тяжко тебе, малыш? – спросил он, скармливая девушке кусочек пер¬сика.
– Нормально. Мы привыкли. Ритка три года в таком режиме жила, еще и получала постоянно – от одного плетью, от другого кулаками. Так что мне еще легко живется. Иди ко мне!
Она потянулась к нему, целуя, и Стив уже привычно приник к ее губам, ощущая бегущие по телу электрические разряды. А Настя «отрывалась» пе¬ред очередной порцией постельной каторги. Поразмыслив, она решила, что не стоит и дальше злить хозяина холодностью, и ночью он с удивлением об¬наружил в постели нормальную, страстную женщину. Отойдя от удивления, Алехандро не замедлил поинтересоваться причиной столь неожиданной ме¬таморфозы.
– Так, – получил он ответ. – Просто привыкла к тебе. Ты же этого хотел… Вот и получи.
– Что ж, ты заслужила награду. Знаю, что ты любишь лошадей. Можешь пользоваться конюшней. Сестра тоже, если хочет.

Настя не замедлила воспользоваться халявой и утром помчалась выби¬рать коняшку. Рите, несмотря на робкие протесты, тоже достался четвероно¬гий друг, вернее, подруга – серая в яблоках Флоренция. Настин жеребец – красавец-трехлетка по кличке Кивиток нетерпеливо перебирал копытами, ожидая, пока новая хозяйка, угостившая его при знакомстве вкусным ржаным хлебцем с солью, вскочит в седло. Та не заставила себя ждать, и умный конь, не дожидаясь понукания, рванулся вперед. Ее точеная фигурка вели¬колепно смотрелась в привезенной утром камуфляжной форме, выгодно подчеркивающей хрупкость и изящность женского тела. На ее сестре форма тоже смотрелась неплохо. Волосы обеих наездниц были заплетены в косы и уложены на затылках. Рита осторожно взобралась на Флоренцию, прося ту не двигаться, и двинулась вслед за сестрой. Смотреть на наездниц было приятно, несмотря на то, что Рита держалась в седле с грацией впервые вставшей на коньки Буренки. Ей было строго приказано научиться хоть не¬много ездить верхом к концу недели. Бедняжке пришлось проводить с коня¬гой много времени, отзывавшемся потом ноющей болью в мышцах. О по¬стельных утехах пришлось пока забыть.
Адские страдания не прошли даром – вскоре наездница немного научилась ладить с седлом и Флоренцией.


Артём сидел в кабинете, слегка щурясь от яркого света настольной лампы, и читал очередные донесения, не отличавшиеся разнообразием – «не видели, не знают, не нашли». Он никак не мог понять, куда можно деть двух взрослых девушек так, что и следа не осталось? Куда увез их Гонса¬лес?
Особенно пугала неизвестность относительно участи сестер. Что с ними де¬лают? Зная характер партнера, Артём не сомневался, что обращение с Ритой и Настей могло быть самым разным – от полного почтения и курорт¬ного пре¬бывания до повторения судьбы Риты, отданной мужем охранникам для утех. Что с ними? Артём кусал губы, невидяще уставившись в листки бумаги и чувствуя, как от напряжения начинает болеть голова и сжиматься сердце.
На людях он нечеловече¬скими усилиями заставлял себя держаться ровно, даже краешком не показывая чу¬довищное напряжение. Так же рабо¬тал, занимался своими делами. Лишь вечерами мог немного «отпустить» эмоции, читая очередные результаты работы за день. И снова – ничего.
Спать Ортега ложился в кабинете. Он не мог заставить себя войти в их с Настей спальню, зная, что ее там нет.
При редких теперь встречах с врагом Артём не спрашивал о судьбе жены и ее сестры. Страстная любовь в синих глазах уступила место холодному равнодушию, словно страничку о семейном положении в паспорте и не ук¬рашал долгожданный штамп. Единственное, что отличало нового Артёма от прежнего, до Насти, – серебром отливающие виски, оттеняющие черные, как смоль, волосы, и несколько новых морщин, прорезавшихся у глаз…

Ежедневно охрана четыре часа тратила на тренировку, от которой осво¬бождались только дежурящие в этот день «персональщики».
– Какие планы? – деловито спросила Рита, сползая с лошади.
– Гонсалес уехал, у нас – неделя, надо провести ее с пользой. Сегодня, пока наши будут тренироваться, слямзим чего-нибудь полезное. Я уже при¬прятала спички и зажигалку, – задумчиво похвасталась Настя. – Сигареты будут – наши дублеры оба курят, это четыре пачки.
– Шесть, – поправила сестра. – Две я у Майкла выиграла на пари.
– На кухне можно стащить еды и спиртного. Еще вакцины. На всякий по¬жарный. Лекарств бы…
– Я у себя аптечку распотрошила, пока Роберт дрых. Прячем все у меня. Седельные сумки я загружу, меня не проверяют, благонадежную и пугливую. Вот когда репутация пригодилась.
Вечером, пока никого не было, девчонки вызвались кухарить для Роберта и Стива. Лакомство готовила младшая, а старшая ловко прятала в рюкзак припасы. Припрятали украденное в комнате Риты без особых проблем.
 
А ранним утром, во время пересменки «персональщиков» младшая из рыжих заполнила седельные сумки, забивая последний гвоздь в подготовку побега. После завтрака веселая компания отправилась на пикник. Девчонки вырядились в камуфляж, с удовольствием ловя на себе заинтересованные взгляды охранников, слегка оголодавших без женской ласки. Две нахальные особы, разгуливающие в провокационных нарядах, давно напрашивались на небольшой урок, так что прогулка пришлась как нельзя более кстати. Обоим не улыбнулась удача в соблазнении сестер, поэтому парни жаждали ре¬ванша.
Расположились в одном из облюбованных Настей и Стивом мест. Преду¬смотрительные охранники захватили с собой несколько бутылок «Баккарди», первую из которых и разлили девчонкам «за прогулку». Сами пить не стали – на работе, мол. Хитрые сестры мигом ополовинили бокалы, благодаря Бога за то, что нет горячего чая, и выпитое перед прогулкой масло благополучно предохранит их от опьянения, симулировали которое они весьма успешно. Вдобавок им стало жарко, и бестии сняли куртки, оставшись в обтягивающих маечках, под которыми явно ничего не было.
– Голова кружится, – вдруг пожаловалась Рита. – Зря я не позавтракала. Пойду прогуляюсь.
– Иди, если развезло, – обеспокоенно кивнула старшая.
Выпивоха встала, опираясь на руку Питера, и вместе с ним ушла куда-то в заросли. Настя по-прежнему лежала, закинув руки за голову, отчего майка плотно обтянула все, что полагается. Джон нервно сглотнул:
– Давай в кости сыграем на желание?
Подумав, девушка согласилась, сделав еще глоточек. Первое желание, разумеется, выпало загадывать парню.
– Раздевайся, а то изжаришься, – улыбнулся он.
Вторым требованием было сохранить в тайне подробности сегодняшней прогулки. И, наконец, третьим…
– Я хочу тебя, – прошептал распаленный желанием охранник.
– Да? А, ладно. Твой шеф в койке ничего не может, считай, я уже четыре месяца без мужика. Раздевайся.
Джон не заставил себя ждать и в мгновение ока скинул одежду. Дрожа¬щими от страсти руками он сгреб Настю и прижал к себе. Она застонала:
– Иди сюда, скорее!
Джон мощным рывком оказался внутри так давно манившего его теплого бугорка, покрытого рыжими кудряшками. Настя вскрикивала от удовольст¬вия, ничуть не привирая – ей и впрямь было хорошо, но при этом не забы¬вала смотреть на свою куртку, брошенную на что-то круглое и твердое…
В голове Джона раздался взрыв, и он отключился, так и не поняв, что произошло. Настя оттолкнула бесчувственное тело и нацепила на охранника его же наручники. Лошади беспокойно всхрапывали в отдалении. Не тратя времени на одевание, террористка пошла искать сестру.
 
А неподалеку развивалось похожее действо. Немного прогулявшись, Рита почувствовала себя «лучше» и, раздевшись, легла на траву, подставив лицо и тело солнечным лучам. Она ни капли не удивилась, почувствовав на жи¬воте руку парня.
– Убери лапки, – лениво посоветовала она.
– Угу, – руки остались на месте.
– Не стыдно? Ты охранник, а не любовник.
– Я легко справлюсь с обеими ролями сразу. Если ты согласишься.
– Не соблазняй пьяную, я сейчас за себя не отвечаю.
– Я отвечу. Иди ко мне. – Питер прижался к ней, целуя за ушком, в шею. «Усиленно сопротивляясь» желанию, Рита обреченно вздохнула:
– Вижу, не отстанешь. Ладно, согласна. Только чтобы Роберт не узнал. Чего бездельничаешь?
– Я? – возмутился Питер, легко входя в разгоряченное тело девушки. Та словно потеряла голову от страсти, ни на секунду не умолкая. Довольный, что сумел доставить женщине такие ощущения, парень ничего не заметил…
Рита с трудом стряхнула с себя рухнувшего без сознания любовника и облегченно улыбнулась сестре.
– Редиска, мы только начали, – пошутила она. – Ладно, пошли.
Сестры оделись и стащили охрану в одно место, приковав к деревьям. Перевесив с их лошадей седельные сумки, они забрали курево и оружие. Настя набрала номер:
– Стив, милый, забери мальчиков. Мы поехали покататься.

Не дав ему ответить, она выключила телефон и разбила его о дерево. Парни очумело трясли головами, приходя в себя. Открыв глаза, они сообра¬зили, что обнажены и прикованы.
– Извините, милые. Спасибо за доставленное удовольствие, было при¬ятно, но мы торопимся. Вас заберут.
– Суки! – прошипел Джон. – Вам далеко не уйти. На что вы рассчиты¬ваете?
– А вы? Здесь не самолет, а мы – не те бессловесные жертвы, – париро¬вала Рита. – Надеюсь, не увидимся. Я возьму ваши компасы, если можно. Пока.
Она тронулась с места, уводя в поводу лошадь Питера. За ней в компа¬нии второго коня шествовал Кивиток с Настей в седле. Сестры не очень за¬думывались о цели побега, скорее всего, сработал уже выработавшийся ин¬стинкт пленниц.

 Тем временем на поляну выехал патруль во главе со Стивом. Он невеж¬ливо хмыкнул, увидев своих подчиненных в костюмах Адама.
– Риту хотели… Она не возражала! – торопливо пояснил Питер.
– Ага, – с готовностью «купился» Стив. – За три недели общения с ней ты не понял, что эта девочка не из тех, кто трахается с двумя, тем более сразу. Вы еще расскажите, что и Настя не отказывалась, просто очереди ждала. Сказочники. Ладно, поймаем – спросим, как было.
– Собаки чихают, здесь все приперчено, как на индийской кухне, – подо¬шел Шарль. – Молодцы девчонки. Профессионально. Куда они поехали?
– Туда, – показал Джон.
– Ладно, поехали искать. Деваться им некуда, дороги перекрыты.

К вечеру беглянок еще не нашли. Пришлось сознаваться в проколе Гон¬салесу.
– Куда и как? – почти ласково поинтересовался шеф.
– На прогулке вместе с охраной. Купили их обещанием секса и оглушили. Куда – пока не знаем. На этот вопрос мы весь день искали ответ. Нужны люди, мы не справимся. Этим придуркам я уже все объяснил.
– Привезу, – буркнул шеф. – И сам приеду.

Хитрые беглянки вовсю применяли вычитанные в книгах указания – ни¬чего не ломали, не мяли, кострище прикрывали аккуратно срезанным дер¬ном, остатки еды закапывали. Звуки выстрелов гасили глушители, прочая акустика растворялась в трескотне леса. Давно не виденная полная свобода опьяняла. Мешало лишь отсутствие горячей воды, но сестры недаром вы¬росли в стране, закаленной фокусами коммунальных служб. Рита догада¬лась слямзить несколько флаконов шампуня. Одежду стирали золой от ко¬стра.
– Лепота! – вытянулась на одеяле Рита. – Только представь: в кои-то веки ни охраны, ни наручников! Ради этого стоило смыться. Странно, что нас еще не поймали. Жаль, палатки нет – развлекались бы: собери-разбери. Скучно. Ты на охоту? Хорошо, кушать охота, – скаламбурила девушка, беря нож.
Часом позже на импровизированном вертеле жарилась неизвестная, но оказавшаяся впоследствии очень вкусной птичка, а от вскрытых банок со сгущенкой во рту скапливалась слюна.
– Огласим африканские джунгли русской песней? Тихонечко, чтобы пти¬чек не пугать?
Сестры тихонько затянули «Ой, цветет калина». Утром снова двинулись в путь по им самим не известному маршруту. Лошадей отпустили сразу.

Проштрафившимся охранникам начистили морды и сделали основатель¬ные разъяснения. Те упорно держались прежней версии. Роберт им не ве¬рил, немного узнав Риту. Да и Настя не выносила участников самолетного развлечения. Они не могли просто так согласиться на этот глупый фарс. Разбирательство отложили до поимки сестер.
Злой Гонсалес ежедневно отправлял поисковые команды, единственными трофеями которых становились следы пребывания девушек на том или ином месте. Шоком стало возвращение лошадей – без наездниц, разумеется. Куда могли деться девочки, не знающие даже названия страны, где нахо¬дятся, не имеющие телефона, денег? Куда они могли уйти пешком? Даже если с ними случилась беда, тому должны остаться следы. И сорок искате¬лей не могут их не найти.
Главное – никто не понимал, зачем они это сделали.

– А почему мы к жилью не идем? – спросила Рита, откусывая хлеб, щедро залитый сгущенкой.
– Там нас прежде всего ищут. Устала?
– Нет. Все лучше, чем в неволе. Представляешь, как они сейчас головы ломают, где мы и зачем это сделали? Жаль, Артёму позвонить неоткуда. И некуда.
– Патронов мало осталось, – озаботилась Настя. И со спичками напряг. Гуляем максимум неделю.
– Уже неделю гуляем, а еще не поймали. Везучие мы. Только что с нами сделают, когда поймают?
– Уж точно не пряниками накормят.

Примерно через час Настя заметила, что сестра идет гораздо медленнее и чаще отстает. Списать на усталость от многочасового перехода не уда¬лось: у Риты вдруг закружилась голова, и она чуть не упала. Присмотрев¬шись, старшая сообразила, что у нее покраснело лицо, а на лбу выступили капельки пота.
– Чего молчишь про температуру? – спросила она, бросая рюкзак на землю.
– Я? Я просто устала, – отговорилась Рита. Ладонь на лоб – и ее состоя¬ние стало ясным. Поход временно прекратился. Уложив больную, Настя выдала ей таблетки и сварила бульон из подстреленной цесарки.
– Может, еще пару километров? – предложила храбрая, облизывая спек¬шиеся губы. Термометр приклеил стрелку на 39,5, игнорируя скормленные лекарства.
– Пей бульон и не зли меня, – буркнула доктор, понимая, что в таком со¬стоянии продолжить путь вряд ли удастся, а значит, их скоро найдут.
Она не угадала – их не нашли ни в этот день, ни на следующий. Весь день Рита пребывала в полузабытьи, шепча бессвязные фразы. Настя си¬дела рядом, мрачно поглядывая на часы – шел седьмой день побега. Вече¬ром и она сама ощутила у себя нехорошие симптомы, и поляна была пре¬вращена в больничную палату. Они лежали на одном одеяле, укрываясь другим. Настя ухитрялась охотиться, и вечером они старались есть, чтобы поддержать силы. Караулили по очереди, несомненно, не высыпаясь.
На исходе была вторая неделя путешествия. Разбудив Риту, сестра со¬общила, что идет на охоту. Ее провожали десять пар внимательных глаз…
Внезапно сквозь сон больная ощутила прикосновение холодной ладони.
– Настя, я не хочу есть, я лучше посплю, – пробормотала она, не откры¬вая глаз.
– Поспишь дома, – прозвучало вдруг над ухом. Девушка вскочила и уви¬дела рядом хмурого Роберта.
– Ты мой глюк? – жалобно протянула Рита. Охранник помог ей встать, одеться и увел в чащу.

Настя выползла на поляну, таща три средних размеров птички. Сбросив их на землю, она подошла к завернувшейся в одеяло сестре и легонько толкнула ту в плечо:
– Вставай, еда приехала.
– Вовремя, – раздалось из-за дерева. Настя вскочила, толкнув ногой бу¬тафорию. Рита стояла на краю поляны в оковах, Роберт почти держал ее на руках. Стив укоризненно покачал головой и подошел на расстояние в пять метров, с улыбкой глядя на пистолет в руке девушки.
– Привет, – с улыбкой произнес он. – Я соскучился. Ты игрушку-то брось, опасная.
– Мне не мешает.
После повторной просьбы беглянка разоружилась, мрачно улыбнувшись.
– Теперь подойди к Роберту и протяни руки, – приказал Доннели. Вновь потребовалась вторая просьба. На поляне нарисовалась группа вооружен¬ных парней. Поняв, что ее не тронут, а вот Риту запросто могут прошить очередью, Настя сдалась и позволила себя заковать. Она хотела было что-то съязвить, но осеклась, увидев Питера. Злорадно ухмыльнувшись, тот свалил ее на землю ударом кулака. Провернуть этот трюк с Ритой Стив не разрешил.

До машин, оставленных на дороге, ее несли на руках, потому что осла¬бевшая девушка не могла идти сама. Настя пообещала перегрызть горло любому, кто рискнет оторвать от земли ее. Смелых не нашлось.

К вечеру остановились у ворот резиденции. Охрану менять не стали. Из¬мученных беглянок уложили в постель и вызвали врача. Диагноз исчислялся несколькими латинскими словами и солидной суммой во франках КФА. Стив доложил шефу о поимке и пошел проведать Настю. Она спала, лоб так же обжигал. От прикосновения к нему прохладной ладони больная открыла глаза:
– Привет, милая, как ты?
– Нормально. Кто вас просил искать нас?
– Шеф, – обезоруживающе улыбнулся парень. – Ты же понимаешь, ему мы отказать не могли. Он очень зол. Боюсь, вас ждут крутые репрессии. Если не повезет.
Неделю девчонок не выпускали из постелей, кормя таблетками. Как только им стало лучше, приехал Гонсалес.

В последний день болезни Рита проснулась поздно. Сейчас она являла собой малопривлекательное зрелище: исхудавшая, с осунувшимся лицом и ввалившимися щеками, под глазами – темные круги. Питер наконец – впер¬вые за три дежурства – соизволил приветствовать ее кивком.
– Дай воды, пожалуйста, – попросила она.
– Встань и возьми. Я охранник, а не прислуга для шлюхи! – фыркнул па¬рень.
– Я шлюха? Если ты хотел задеть, то я на такие слова давно не обижа¬юсь, – грустно улыбнулась Рита. – Извини за ту сцену.
Питеру вдруг стало немного ее жаль, но он задавил в себе остатки этого неуместного чувства. Больше они не разговаривали. Утром за подсудимыми пришла вторая пара персональщиков.

Настя молча оделась, не обращая внимания на сочувствие во взоре Стива. У порога комнаты он на миг сжал ее руку:
– Тебе это не поможет, но знай: я с тобой.
Наградой ему стал благодарный взгляд.

Куда меньше повезло Рите: Роберт игнорировал ее. Попытка прими¬риться замерзла во льду равнодушия.
– Прости, – снова повторила девушка, касаясь его ладони. Рыжеволосый охранник отдернул руку:
– Что ты, какая мелочь! К твоим услугам вся охрана.
– Значит, теперь ты – просто сторож? – понимающе кивнула Рита. – Я не буду больше ничего объяснять. Жаль. Я думала, что ты другой.
Она оделась и вышла. В ожидании дона Алехандро Рита тихонько пожа¬ловалась Стиву на грубость Роберта, но он только пожал плечами: что я могу? Преисполненные мрачных предчувствий, сестры молча смотрели на вхо¬дящего в гостиную хозяина. Только теперь до них дошло, какой опасности они подвергли близких. Но пути назад не было.
Выслушав их версию происшедшего, Гонсалес холодно улыбнулся:
– Вам я тоже не верю. Итак, наказание... Впрочем, я дам вам шанс за храбрость. Питер, Джон – они ваши на неделю. Нельзя насиловать и калечить. Прочие кары – на ваше усмотрение.
Парни подошли к рабыням.
– Раздеться и в ванную! После получите первый приказ.
Скрипнув зубами, сестры отправились на помывку. В эту секунду Рита почти с благодарностью вспомнила закалившую ее каторгу с Джошем и Аль¬берто.

Для сестер начались черные дни. Парни вовсю изощрялись, стараясь пе¬рещеголять друг друга в разнообразии. Начали они с того, что предложили рабыням спать на полу, сами отдыхая на кроватях. По десять раз за ночь раздавались приказы принести воды или почесать спину. При этом к утру предлагалось выполнить сложное задание. Например, ювелирно зашить зверски изорванную рубашку или, как Золушке, разобрать смесь круп. Есте¬ственно, уставшие девчонки, которых постоянно отвлекали, ничего не успе¬вали, за что получали несколько увесистых пощечин. Могли также взять свежевыстиранную вещь и, повозив ею по полу, вернуть со словами:
– Плохо работаете. Все в пятнах. Переделать!
И повторяли этот фокус раз пять. По свежевымытому полу «случайно» проходили ноги в грязных ботинках. Еще одной забавой было бесконечное перемывание якобы грязной посуды.
– Что это? – брезгливо вопрошал Питер, держа в руке идеально чистую тарелку или бокал. – Сальная, ни черта не отмытая! Переделать, неряхи безрукие!
В общем, времени у ребят было много, а фантазия богатая, и издевались они со вкусом. Стив и Роберт пару раз пытались выпросить пленниц якобы для выполнения поручения, но им отказали, мотивируя тем, что они будут жалеть рабынь, а это недопустимо.
Сестры держались, стиснув зубы. Ни слова против, полная покорность – ну просто идеальные невольницы. Разговаривать им запретили, и выражать свое отношение к происходящему они могли лишь взглядами. В зеленых глазах расцветала такая гамма чувств и эмоций, что художник немед¬ленно схватился бы за кисть. Охранники эстетами не были, и это приравни¬валось к провинности и наказывалось плетью или оплеухами. На сон отво¬дилось два часа после того, как сестры сваливались от истощения и недо¬сыпа. Попытавшись поднять измученных невольниц пинками или плетью, их на короткое время оставляли в покое, бросив в комнате, как мешки с мукой. Правда, кормили отменно, помня о перенесенной болезни.

К концу первой декады августа приехал Гонсалес и сразу же затребовал наказанных. Они вошли в кабинет, гордо выпрямившись из последних сил, и выжидательно посмотрели в глаза дону Алехандро.
– Здравствуйте, девочки, как поживаете? – спросил тот. Сестры молчали.
– Запрет на разговоры отменен. Отвечайте! – приказал Джон.
– Хорошо.
– Молодцы. Девочки, наказание закончено. У вас есть минута, чтобы вы¬сказаться.
Рита и Настя, синхронно улыбнувшись, сверкнули глазами и, подойдя к парням, от души врезали им по осточертевшим физиономиям. Поменяв¬шись, они повторили удары, вложив все накопленные эмоции.
– Все, – развернулись они к Гонсалесу. Тот озадаченно покачал головой:
– Надо же, вы оказались сильнее, чем я думал. Идите отдыхайте. Вы прощены. Но помните о правилах.
Так же синхронно развернувшись, они вышли. Измученные двумя неде¬лями рабства, девчонки проспали почти сутки.
Первым, кого увидела после пробуждения Настя, был Стив.
– Привет, милая, – улыбнулся парень. – Идем, я ванную приготовил, а по¬том покушаешь.
– Идем, – блаженно потянулась выспавшаяся девушка и обняла его за шею. Ванне пришлось немного подождать…

Рита сквозь сон почувствовала объятия и испуганно дернулась.
– Тише, тише, ты чего? – прижал ее к себе Роберт и успокаивающе поце¬ловал в макушку. Убедившись, что она проснулась, уложил обратно в по¬стель и принялся расстегивать рубашку. – Я не маньяк, просто очень соску¬чился. И прости меня за наш прошлый разговор.

– Знаешь, я по Артёму тоскую, – призналась Настя вечером сле¬дующего дня. Сестры сидели на кухне, готовя себе фруктовый салат.
– Не поверишь, я тоже, – кивнула Рита, обеспокоенно глядя на синие круги под глазами старшей, замученной страстью сеньора Гонсалеса.
Позже она постучалась в его кабинет.
– Чего тебе? – спросил дон Алехандро.
– Я хотела попросить… Настя так устает с Вами. Можно, сегодня вместо нее приду я, а она выспится и отдохнет?
– Нет, вместо нельзя. Приходите вместе. Через два часа жду вас в спальне. Иди.
Рита отправилась к сестре. Та сидела на кровати и что-то увлеченно рас¬сказывала Стиву. При виде виноватого лица вошедшей она замолчала и во¬просительно кивнула:
– Что случилось?
– Я хотела, как лучше. Я предложила сегодня поменять нас, чтобы ты по¬спала, а он приказал прийти обеим, – тихо проговорила Марго.
– Благими намерениями…– зловеще оскалилась Настя. – Вот бы врезала тебе за идиотизм!
– Настя…
– Что «Настя»? Куда лезешь, дура? Иди одна, раз вмешалась, я не пойду!
В глазах Риты появились слезы, и она быстро вышла. Двумя часами позже, одетая в легкий шелковый халатик, девушка вошла в спальню хо¬зяина. Тот лежал в постели с газетой в руках.
– Где сестра? – нахмурился он, увидев только одну пленницу.
– Сказала, что не придет, потому что я дура и лезу не в свое дело, – че¬стно объяснила Рита, теребя поясок. Гонсалес взял телефон:
– Стив, дай трубку Насте. Привет. Тебе лучше прийти, иначе я отдам твою сестру охранникам, их в доме четырнадцать. У тебя пять минут.
Он отключил трубку и недоуменно посмотрел на девушку, которая по-прежнему стояла у двери:
– А ты чего ждешь, девочка? Иди сюда.
Бедная жертва собственного героизма на неверных ногах подошла ближе. Гонсалес развязал поясок, отчего халатик скользнул на пол, и сжал девушку обеими руками, удовлетворенно вздохнув. Уложив ее в постель, он жадно принялся исследовать тело своей игрушки. Рита дрожала, как в лихо¬радке.
– Извините, не помешала? – вежливо осведомилась вошедшая Настя. – Что, Алехандро, одной меня тебе уже мало?
– Ложись, – приказал тот. Девушка, саркастически усмехнувшись, подо¬шла и вытянулась рядом. Он наградил ее за послушание долгим поцелуем, после чего занялся Ритой, пригвоздив ее к постели, и медленно, не торо¬пясь, вторгаясь в ее тело…
Настя не двигалась, чувствуя, как тихая ярость переполняет ее. Наконец дон Алехандро повернулся к ней и обнял…
Обращался он с невольницами по-разному. С Настей – более-менее кор¬ректно и аккуратно, помня о том, кому она принадлежала.
На сестре он вымещал всю свою жестокость, не обращая внимания на слезы и слабые просьбы о пощаде.
Вновь настала очередь Насти.
Престарелый дон Жуан был сегодня неутомим. Отдых Риты оказался не¬долгим…
– Мне больно! – вскрикнула она, скривившись от боли в руках, стиснутых железными пальцами безжалостного любовника.
– Заткнись, ты сама пришла сюда, поэтому терпи! – оборвал ее тот. Настя не выдержала.
– Алехандро, прекрати над ней издеваться!
– Я сам решу, что мне делать! – не оборачиваясь, ответил Гонсалес.
– Козел старый! – взорвалась девушка. – Не боишься сдохнуть прямо на одной из нас? Куда тебе, ублюдку такому, двух молодых трахать? Загнешься от стенокардии! Герой-любовник на пенсии!
– Высказалась? – холодно поинтересовался дон Алехандро. – Утром я звоню в Верону.
– Да хоть сейчас! Достал своими угрозами!
– Как знаешь, – пожал плечами Гонсалес и потянулся через Риту к тум¬бочке, на которой лежали его часы и телефон. У Насти потемнело в глазах от бешенства. Взгляд неожиданно упал на массивный ночник из толстого стекла или керамики, представляющий собой средних размеров шар на ме¬таллический подставке. Мысль оформилась мгновенно, и рука, взявшая те¬лефон, безжизненно поникла, выронив аппарат, а ее хозяин тяжело рухнул на Риту. Настя схватила трубку и с размаху расколотила ее о стену…
Она бездумно уставилась на осколки, успокаиваясь. Словно очнувшись, приковала бесчувственного мужика наручниками к изголовью кровати. Рита молча следила за происходящим, завернувшись в простынь.
– Что это было? – осторожно спросила она.
– Просто приходил Сережка, поиграли мы немножко, – мрачно процити¬ровала сестра детский стишок.
– А телефон ты разбила…Позвонили бы кому-нибудь.
Дон Алехандро медленно открыл глаза, сверкающие яростью.
– Зачем ты это сделала? – спокойно спросил он.
– Так просто, – огрызнулась рыжая террористка. – Не выдержала. Теле¬фон жалко. Так бы мужу позвонила…Итак, что нас ждет, если мы тебя отпус¬тим?
– Спектр широк. В семь придут ребята, и вы так или иначе отпустите меня.
– Ритка, марш в ванную и оденься! Расскажи, Алехандро, до утра вре¬мени полно!
– Пожалуйста. Из Вероны привезут ваших мужей и охранников. Сначала на их глазах с вами развлекутся мои мальчики, потом на ваших – с ними. Что предпочитаете – интим или сцену криминального характера?
– Интим, – выбрала Настя. – Крови с детства боюсь.
– Кстати, звонок Артёму вам не помог бы – эта резиденция строго засек¬речена, ему не удалось бы вас найти. Отпустите меня немедленно, и я по¬думаю, как смягчить вашу участь. Возможно, наказаны будете только вы.
– Как?
– Как всегда – порка, секс.
– Убого и неоригинально, – фыркнула Настя. – Ничего нового придумать не можете. Запугиваешь… Нет бы поддержать! Знаешь, как нам страшно? До жути!
– Я очень волнуюсь за вас, – заверил заложник. – Просто холодею при мысли, что с вами сделает моя охрана.
– Отпустить тебя, что ли? Так ведь слово не сдержишь… Обещаешь, ми¬лый? Все зависит от убедительности твоих слов.
– Я не адвокат и не клоун, чтобы разыгрывать перед вами представление, – язвительно усмехнулся пленник.
– Ладно, лежи. Рита, неси пластырь, потом подумаем, как жить дальше.
– Четыре часа. До семи осталось мало времени. Ты есть хочешь? – спро¬сила чуть позже младшая.
– Немножко. Но ходить за едой небезопасно, мы не знаем, в курсе уже охрана или нет. Ладно, перед смертью, может, накормят.
– Чистым белком? – покраснела Рита, намекая на один из возможных способов наказания.
– Поспи, потом не до сна будет.
– Не хочу.
В половине седьмого Настя подошла к аптечке и, раздавив вынутую от¬туда ампулу, порезала себе палец. Потом принесла из ванной пластиковый подзеркальник и хватила им об пол. Прямоугольник разлетелся на куски. Взяв осколок покрупнее, вернулась на кровать и поднесла его к горлу залож¬ника. Гонсалес напрягся, когда холодный пластик коснулся его кожи, а рука Настя, державшая его, нежно обняла будущую жертву сзади…
– А зачем нам телефон, если мы ни одного номера не знаем? – вдруг спросила Рита.
– Я знаю телефон Серджио.
– Это кто?
– Потом расскажу.
В дверь постучался охранник с левого крыла лестницы.
– Сеньор Гонсалес, все в порядке? У Вас что-то разбилось.
– Все…– но парень уже открыл дверь и замер: у горла его шефа опасно поблескивало стекло, краснея алыми каплями.
– В чем дело? – растерялся он, автоматически потянувшись к кобуре.
– Не надо, – предостерегла Настя. – Я быстрее.
Жан-Поль, молодой парень, оторопело смотрел на сидящих. Гонсалес попытался что-то ему сказать глазами, но Рита прикрыла их ладошкой. Ох¬ранник явно не знал, что делать.
– Положи оружие на пол и подтолкни к нам, – подсказала Настя.
Парень, помедлив, выполнил приказ.
– И телефон отдай.
Рита, подскочив, схватила добычу и вернулась на кровать.
– А теперь кругом – и марш отсюда!
Двигаясь, как лунатик, Жан-Поль исчез за дверью. В эту секунду в спальне раздался рев, способный напугать стадо слонов.
– Идиот! Этим «стеклом» даже порезаться сложно! Лопух! – простонала Настя. – Что, Ритка, умные мы?
– Ты, – честно признала сестра. – Жаль, они не видели, как ты пыталась порезаться этим пластиком!
– Алло, синьор Серджио? Это Настя, жена Артёма. У Вас определился номер, с которого я звоню? Жду звонка мужа через пять минут. У нас проблемы.
Они молча сидели в ожидании, недоумевая, почему никто ничего не предпринимает. А на первом этаже обстановка накалялась. Стив собрал всех в гостиной и сейчас зло шипел на проштрафившегося охранника:
– Я потом скажу, что думаю о твоем уме! Идиот! Стекло, если ты не знал, только на кухне и в окнах, а остальное – пластик!
 – Ладно, Стив, хватит орать, это нам не поможет, – вмешался Роберт. – Что делать будем?
– По милости этого идиота мы теперь можем только разговаривать! По¬шли, может, с нами пообщаются.
Они подошли к двери и осторожно постучали.
– Кто там? – спросила Настя.
– Свои.
– Свои все здесь, а там кто?
– Стив и Роберт. Давайте поговорим!
– Вас же там двое, вот и разговаривайте. Небось оружием обвешаны, как новогодние елки – игрушками, а у нас на троих – один пистолет. Ладно, заходите.
Парни осторожно вошли и остановились у порога.
– Итак, что надо? – спокойно спросила Настя, стараясь не выдать панического страха, охватившего обеих сестер. Рита, обняв колени, виновато по¬смотрела на Роберта и вздохнула, наткнувшись на его печально-иронический взгляд. – Руки за голову.
– Страшно? – посочувствовал Стив.
– Очень. Но для вас это ничего не изменит. Для начала принесите нам электрочайник, запечатанную банку кофе и две чашки. И перекусить. Верто¬лет и миллион долларов оставьте себе.
Парни оторопели от неожиданного требования, но ответить им помешала резкая трель телефона. Настя вздрогнула, покрывшись холодным потом, и слегка поцарапала «мушкой» шею заложника. Ребята оцепенели, сообразив, что на курок она не нажала только чудом.
– Спишь, сволочь? – не поздоровавшись, рявкнула террористка. – Уе¬хала, и забыл сразу? Детей получил – и не нужна больше? Другую бабу на¬шел? Я под пистолетами сижу, в Габоне открыт сезон охоты на рыжих деву¬шек, а ему все равно!!!
Рита скорчилась в приступе беззвучного смеха, слушая разговор. Парни стояли, надеясь, что она отвлечется, но тщетно.
– Расскажи толком, что происходит! – попросил Артём.
– Ничего, если не считать того, что я долбанула по башке своего люби¬мого Алехандро, а теперь в компании Ритки жду расправы. А нам пообещали много и больно. И спасти некому. Разве что тебе мы еще нужны…– всхлип¬нула рыжая бестия. – Я хочу домой!
– А почему Ибрагиму не позвонили?
– Поняли, что нам и с тобой хорошо. Впрочем, если хочешь, мы отключим телефон и сдадимся. Благо парламентеры здесь, только и ждут, когда я пистолет опущу. Времени у тебя мало. А мы кушать хотим…
– Ничего у них не берите, вспомните ранчо. Срок действия препаратов бывает разный. И откройте окна. Ждите. Мальчиков разоружите и не выпускайте. Потерпите без еды и кофе. Я люблю тебя.
– Все меня любят! А Ритка – не человек?! – взорвалась Настя.
– Обещаю ей нежный поцелуй при встрече, – пообещал Артём, кладя трубку.
– Раздевайтесь, мальчики. Стив, ощупай обоих. Подарок тебе. Нежнее, нежнее, милый, – хихикнула Настя. Парни скинули одежду и оттолкнули ее подальше. Потом сели, прислонившись спинами к стене, а руки сложили на коленях.
Некоторое время сидели молча, только распятый на спинке кресла Гон¬салес шевелил затекшими руками. Заметив это, Настя освободила ему одну кисть, давай ей передохнуть. Через час отдых дали другому запястью.
– Мальчики, не надо, – предостерегла старшая террористка, глядя на обманчиво-расслабленных пленников. – Я стреляю с обеих рук.
Она слегка отвела ствол в сторону, и в эту секунду Роберт в отчаянном броске попытался перелететь к ней через несколько метров, отделяющих кровать от стены. Выстрел отшвырнул его обратно, окрасив алым плечо. Побледневший от боли парень отшатнулся к стене.
– Я же предупреждала, – криво улыбнулась стрелявшая. – Не думай, что целилась я в голову, а попала в плечо. Стрелять теперь ты не будешь.
– Он левша, – прошептала Рита.
– Ура. Все равно не дергайся.
– И не буду. Может, Рита перевяжет меня?
– Иди, сестричка! – разрешила Настя, придвигаясь ближе. Сестра милосердия взяла бинт и ножницы и подошла к раненому. Стив, повинуясь ее знаку, отодвинулся подальше.
Дрожащими от усталости и страха руками девушка забинтовала плечо Роберта и повернулась, чтобы уйти. Но тут Стив молниеносно схватил ее за распущенные волосы и притянул к себе, перехватив рукой горло. Стоя на коленях, он крепче прижал к себе заложницу, выдернув прикрепленный к щиколотке нож. Роберт с жалостью смотрел на схваченную. В глазах Гонсалеса загорелась ехидная насмешка.
В момент захвата Риты напарник Стива одновременно с ним выхватил нож здоровой рукой и метнул его в левое плечо Насти. Вся сцена заняла меньше двух секунд. Раненую отбросило к стене, сравнявшейся по цвету с белым от боли лицом. Она сползла на пол.
– Больно, – прозвучало в тишине.
– Знаю, – усмехнулся Роберт, глядя на торчащую из ее плеча рукоять ножа. – Пистолет брось.
– Сейчас, – кивнула Настя. Рита, выгнувшись, как тетива, смотрела поочередно то на сестру, то на ее обидчика, сидевшего рядом. Раненая, не вынимая оружия из тела, затравленно оглядела изменившуюся диспозицию. Внезапно Рита быстро проговорила «Пабло. Камин».
– Может, все же поговорим? – сделал джентльменское предложение Доннели.
– Некогда. Лучше поиграем. Объясняю правила. Эники-Бэники ели вареники, Эники-Бэники, бумс!
Первый выстрел опалил седые волосы Гонсалеса справа. «Нимфа с оружием» слабо улыбнулась, поморщившись от болезненной отдачи.
– Не стоит, я ее убью, – предупредил Стив, быстро схвативший суть игры.
– А я – его, – спокойно ответила Настя. – Рискни. Эники-Бэники…
Второй выстрел оглушил пленника слева. Теперь по краям его голову обрамляли издевательски симметричные дырочки. Еле держащаяся на ногах девушка довершила треугольник над головой прикованного.
– Рисуем квадрат или вы ее отпустите? Считаю до трех. Раз…
Стив нехотя швырнул нож на пол и оттолкнул заложницу. На дрожащих ногах она подошла к кровати, подобрав по дороге оружие. Положив арсенал на одеяло, Рита приставила ствол к виску дона Алехандро, может, излишне твердо, и попросила:
– Стив, перевяжи ее. И учти – я стрелять не умею, а это гораздо опаснее, тебе известно.
Охранник заверил ее в своей полной благонадежности и подошел к раненой. Придержав ее за плечо, резким движением выдернул засевший по самую рукоятку нож под аккомпанемент короткого вскрика. Брызнувшую кровь Стив прижал ватным тампоном а туго перебинтовал. С сожалением взглянув на держащую оружие Риту, парень вернулся на место.
– Опускай пистолет, а то пристрелишь ненароком, – взяла свое оружие Настя.
– Не получится, он на предохранителе, – нервно хихикнула сестра. Настя застонала от удивления, а на лица охранников и вовсе жалко было смотреть – они вмиг сообразили, какой шанс упустили.
Настя устало села в кресло. Часы пробили полдень.
– Все, я не могу, – тряхнула головой измученная раной, бессонницей и нервами девушка. – Стив, пусть принесут кофе. Пробовать будете вы и Гонсалес. Рита пьет последней, так что снотворное я успею вычислить. А мы пока сводим его в туалет.

Через час, убедившись в безопасности напитка, угостили пленника. Настя поменялась местами с сестрой и привалилась к стене, забывшись в недол¬гом сне. Охранников уложили на кровать по обе стороны от шефа, приковав их наручниками.
А на первом этаже по-прежнему заседал штаб антитеррора. Стало ясно, что с кофе надеяться, что уставшие девчонки «срубятся», нереально. Газ тоже был отвергнут – по причине открытых окон.
– А если пролететь мимо окна на веревках и пальнуть снотворным? – предложил Жан-Поль. – Узнать, как они сидят, просто – скоро у них телефон сдохнет, я его на ночь не ставил заряжаться. Больше вариантов все равно нет.
– Ты прав, – кивнул Алекс. – Ждем.

Тем временем гвардия Ортеги частым гребешком прочесывала лес в квадрате, указанном Настей. Артём все больше мрачнел.
– Не дергайся, – нервно закурил Пабло. – Не в воздухе же они растворились, значит, отыщем. Телефон, наверное, разрядился. Будем надеяться, что додумаются попросить новый.
Машина с братьями и частью личного эскорта мчалась по песчаной до¬роге вдоль берега Огове. Остальные команды рассредоточились по другим участкам.

Разобрав альпинистское снаряжение, Франческо и Жан-Поль взобрались по стене к окнам спальни шефа. Диспозицию сравнили и упорядочили.

– Рита, налей всем кофе, – попросила Настя. Сестра послушно пошла к электрочайнику, по-походному притулившемуся у двери. Налив, она подо¬шла к кровати и принялась поить прикованных, сидя на их коленях. Сестры заснули, даже не успев понять, что произошло. Одиночный выстрел поразил ни в чем не повинное небо… Через минуту в спальне столпились охранники. Девчонок безжалостно швырнули на пол, сковав «браслетами».
 Встав, дон Алехандро оделся с помощью Стива и сел на кровать.
– Молодцы, ребята. Премию вы заработали. Алекс, включай «красную кнопку», я в кабинет. Этих бросьте пока во дворе. Идиотки, но отчаянные. Аж зауважал обеих. Умницы, что в постели, что в бою.

… Суета, пятнадцать минут лихорадившая дом, улеглась мгновенно. Картина напоминала утро на поле брани – вповалку рассыпанные тела.
Настя и Рита пришли в себя одновременно, пытаясь сообразить, что за странный шум раздается в ушах.
– Подъем, лежебоки! – насмешливо улыбнулись братья Ортега, стоявшие возле дивана в гостиной. Лица обеих девушек мгновенно затопила блажен¬ная улыбка.
– Артём, солнышко! – хором выдохнули они. Пока раненая Настя вста¬вала, Рита одним прыжком добралась до спасителей и расцеловала обоих.
– Как же мы по вам соскучились! – сквозь слезы прошептала она. Артём, оправившись от изумления, сел рядом с женой.
– Поздравляю с боевым крещением.
– Спасибо! – горделиво приосанилась Настя. – Ты вовремя. Нас уже со¬брались наказать. А где охрана?
– Наша – в машинах.
– А наша?
– Во дворе, в стопочки сложена.
– А можно нам подарок выбрать? – подумав, выдала старшая террористка. – Два – там, из стопочек.
– Вам охраны мало? – удивился Артём. – Ладно, берите. А почему этих? – поинтересовался он, увидев отведенных в сторону Роберта и Стива.
– Роберт в постели великолепен, – покраснела Рита. – А Стив просто хо¬роший.
– И все? – не поверил Артём. – Ладно, разберемся.
– Сеньор, – шагнул вперед Стив. – Нам лучше уйти. Дом взорвется через десять минут.
– Спасибо. Кто вы и кем были у Алехандро?
– Стив Доннели, начальник охраны. Роберт Уиллис, стерег Риту, – представились парни.
– Хорошо. Девочки, одевайтесь – и в машину. Парни, – обратился Артём к сотрудникам бывшего партнера. – Ваш шеф убит, следовательно, вы свободны. Контракт продлевается только с этими двумя. Транспорт у вас есть, уезжайте, пока не взлетело все на воздух. Лошадей выпустите.
К моменту взрыва дом опустел…

В самолете Рита и Настя, немного успокоившись, начали рассказывать историю своих приключений. Пьер осмотрел раненых и пришел к выводу, что до дома они дотерпят.
– Кто тебя? – спросил Артём. Настя по-партизански молчала.
– Я, – признался Роберт, стойко выдержав нехороший взгляд нового начальника.
– Молодец, Алехандро мог бы гордиться тобой, – неожиданно улыбнулся тот.
– А я? Я первая его подстрелила! – возмутилась Настя. – Он – потом, ко¬гда они Ритку схватили!!
– А тобой горжусь я, – поцеловал ее муж. – Так почему вам приглянулись именно эти мальчики? Довод Риты мне понятен, а твои причины? Такие же?
– Он «голубой»! – выдала Настя. Артём усмехнулся и приказал парню поцеловать Риту. Реакция проверяемого показала его гетеросексуальность.
– И что? – не смутилась Настя. – Ну, было! Значит, Гонсалесу можно, а Стиву нельзя? Я только так и могла отомстить ему, и то сказать нельзя было!
– Прости, это я виноват, – помрачнел Артём.
– Кстати, – вспомнила рыжая иезуитка. – А нежный поцелуй Рите? Ты слово дал!
Пришлось Артёму выполнять опрометчиво данное обещание. Вздохнув и воздев руки в знак смирения, он подарил невестке поцелуй. Пораженная девушка поспешила спрятаться под крылышко Роберта. Он обнял ее здоровой рукой и поцеловал в макушку.
– И еще: я не хочу, чтобы ее снова отвозили в психушку или на остров, – сказала Настя. – Могу предложить идею: выкупи дом матери, пусть она там живет с Робертом и еще парой охранников. Деньги ее я ей отдам.
– Дом я давно выкупил, – улыбнулся Артём. – Но лучше так: в нем будем жить мы, а она – в нашем. Хотя зачем мне Рита в Севилье? Так удобно было держать ее в клинике... Прости, – осекся он, заметив грозный взгляд жены. А где ваши кольца?
– Мое Гонсалес выбросил – мол, оно мне больше не понадобится, а Рит¬кино в доме осталось, – донеслось из угла, где сидела Настя.
– Ладно, будут у вас новые, – решил Пабло.
– Мне-то зачем? Я тебе уже не жена, – недоуменно улыбнулась Рита, и муж не отказал себе в удовольствии немного попугать ее:
– А может, я семью восстановлю? Да не пугайся ты, пошутил! Просто пусть будет. Считай, мне так хочется. Можно выпить по случаю праздника?
– Можно, и девочкам налей, – разрешил Артём, подходя к жене. Притянув ее к себе, он зарылся лицом в густые рыжие кудряшки и прошептал: – Род¬ная, любимая, я так волновался! Я с ума сходил, спать без снотворного не мог. Я так люблю тебя!
– Знаю, – тихо ответила жена, перебирая пальцами его волосы и грустно глядя на седые виски. – Хочешь подарок ко дню рождения? Позвонить-то я не смогла. У тебя умерла мать, но остался отец. Это – Серджио.
Артём отшатнулся, резко побледнев. Он поверил сразу, но разум про¬должал сопротивляться.
– Я бы заметил! Мы десять лет работаем вместе!
– У вас даже глаза одинакового синего цвета! И у Клементины такие же! Не веришь – посмотри, как поедем за детьми! – убеждала его Настя. – Странно, ты такой наблюдательный – и не заметил. Может, просто не ожи¬дал?
– Выходит, он не случайно появился в моей жизни, – потер глаза Артём. – Теперь понятно обращение «сынок» и его желание во всем помогать мне. Но почему он молчал столько лет? Почему молчала мама? Извините, мне надо побыть одному.
Все присутствующие вышли в салон, где находилась охрана, а Артём ус¬тало рухнул в кресло и до самого приземления смотрел в окно, вспоминая. Сразу вспомнились не замеченные раньше детали, фразы, образы… Сердце говорило, что Настя права. Артём готовился к долгому разговору с отцом…

Настя, спихнув с кресла Пьера, на правах раненой завалилась спать. А Риту охранники засыпали вопросами, заставив заново пересказать историю похищения. Альберто решил поддеть Стива:
– Стив, а Стив! Может, встретимся вечером? – тонким голоском пропел он. Неожиданно тот вынул телефон и, продемонстрировав запись, улыб¬нулся:
– Запросто. Ты мне понравился. Люблю молоденьких.
Альберто густо покраснел.
– Сотри запись.
– Вот еще! Вместо звонка сделаю.
– Ну пожалуйста, сотри! Что ты хочешь? – взмолился мексиканец.
– Нежный поцелуй! – расхохотался Стив. – И не смотри на Риту с надеж¬дой, я о тебе говорю!
– Я заплачу! – сжалилась Рита, но Доннели не принял помощи. Вмеша¬лась Настя:
– Сотри запись, а то морду набью!
– Желаю сначала получить плату! – уперся парень и вновь воспроизвел неосторожные слова Альберто.
– Я кому сказала! Достали! А то без телефона останешься.
Под общий хохот парень стер запись.
– Должен будешь! – предупредила спасенного рыжая бестия. – Потом придумаю, что.
– А давай сразу отдам! Поцелуй хочешь?
– А в постель с тобой не лечь? Не улыбайся, один шанс ты упустил, вто¬рого не дам.
Охрана наперебой начала расспрашивать проштрафившегося коллегу. Пришлось бедняге сознаваться. Вердикт был единодушен: идиот. Нечего было лезть.
– Теперь ты мне должен – за то, что я не расскажу об этом брату, – улыб¬нулся Пабло.
– Сколько? – обреченно спросил парень.
– Много. Мы с Настей вместе подумаем. Сам виноват – не суйся, куда не просят.

В самом конце полета внезапно появился Артём. Лицо его по-прежнему было бледным и сохраняло ошеломленное выражение, но в глазах вновь появился привычный синий лед.
– Прости, любимая. Я забыл из-за твоего потрясающего сообщения. Держи.
Он взял ее руку и надел на безымянный палец кольцо, в точности повторяющее предыдущее.
– Ты их что, пачками наштамповал? – поразилась жена.
– Нет, просто предвидел, что прежнее у тебя отнимут.

А в военной части одного из городков Карелии по-прежнему жил беглый Марк со своими девочками-подопечными. Анютку обожало все женское население, девчушка щеголяла в обновках от местных кутюрье, каждый десантник считал свои долгом угостить ее шоколадкой или мороженым. Проблема была только одна – лейтенанты, что ни день, прибегавшие в поисках Марии.
– Не вздыхай, Фонарь! – смеялся Юра, глядя, как Марк с мрачным лицом открывает дверь очередному поклоннику. – Девчонке 17 лет, самая жениховская пора. Не бойся, глупостей наделать не дадим, а обидеть никто не посмеет, сам знаешь.
Марк зло фыркнул, садясь за стол. Он сильно изменился за полгода, проведенные здесь. Это был не хрупкий паренек с фигурой молодой звезды тенниса, а тренированный боец с повадками осторожного зверя. Нещадная нагрузка, назначенная Шмелем, нарастила, где положено, рельефы мускулатуры, чуть резче вычертила улыбку и добавила насмешки во взгляд. Юра искренне привязался к опекаемому, во многом помогая ему. Он понимал, что в легенде, рассказанной парнем, нет ни слова правды, кроме факта проблем у Насти, но не расспрашивал.
Однажды, перебирая бижутерию перед очередным свиданием, Маша достала из шкатулки маленький кипарисовый крестик и, повертев, положила обратно. От наблюдательного Юры не ускользнул полный боли и тревоги взгляд, которым Марк проводил крестик.
– Твой? Ты разве католик? – удивился он.
– Нет. Девушка любимая сберечь просила.
– Сильно любимая? А где она? Это Настюха?
– Нет. Это долгая история. Она другого любит, а мы просто были друзь¬ями. Я немного поддержал ее, когда у нее случилась беда, так и возникла привязанность. Сложно все это. Наверное, по-своему она меня любит, но это скорее от безысходности. Попытка немного забыться. Дай Бог ей вернуться когда-нибудь к тому, кого она любит, – грустно вздохнул парень.
– Ладно, не терзайся. Захочешь – расскажешь подробнее, а нет – так нет. Пойдем по рюмашке вкинем. Для поднятия духа, – предложил Шмель. Поду¬мав, непьющий в общем-то Марк на этот раз согласился.

В этом году Максим не стал отмечать день рождения, о чем предупредил всех заранее. Накануне они с Мишкой улетели в Кремону, решив просто посидеть в подаренном Настей отеле. После третьей рюмки Макс наконец ре¬шил затронуть болезненную для обоих тему.
– Странно получается – в Италию хотели девчонки, а живем здесь мы, – констатировал он.
– Не сыпь соль на рану, – поморщился Анциферов, грустно глядя в окно. Из его глаз так и не ушла тоска по Рите, просто время немного смягчило го¬речь утраты. Он встречался с другими женщинами, но ни одна из них не за¬тронула его сердца. Девушки просто уходили, замерзнув рядом с обледене¬лой душой любовника. Пожалуй, чуть больше других для Мишки значила Фиона Чиледжи, роман с которой длился почти полгода. Но перед Рождест¬вом, накануне даты их с Ритой свадьбы, Мишка разорвал отношения, осоз¬нав, что привязывается к девочке. Этого он допустить почему-то не мог. Как ни бредово звучали для разума Настины слова, что Рита жива, в сердце на¬шелся уголок, поверивший ей. На чем-то ведь основывалась ее уверен¬ность? Только зачем она от Макса ушла? Неужели впрямь обиделась на не¬доверие? Что заставило ее дать согласие на этот брак?
– Хорошо бы изобрести машину времени, да? – помечтал он. – Я бы Ро¬берта вместе с деньгами на порог не пустил бы. Жили без этих миллионов, и прекрасно было. Что они нам дали? Могилу и свидетельство о разводе?
– Не расстраивайся, – успокаивающе коснулся плеча друга Ярославский. – Если судьбе было угодно нас разлучить, она сделала бы это в любом слу¬чае. И деньги здесь ни при чем. Спасибо за то, что наши девочки вообще у нас были. Куда вот только Настя Аню увезла и зачем?
– На знаю. Наливай, именинник! – тряхнул головой Мишка, и друзья торопливо наполнили рюмки.

Прилетев в Севилью, Настя первым делом потребовала устроить жизнь сестры. Как и собирался, Артём отдал ей свой дом, в котором девушка ни¬чего не стала переделывать. На время переезда ее поселили в дом мужа – официально Пабло не собирался расторгать брак.
Полгода прошло со дня их разрыва с Фионой, и все это время бывшие влюбленные не виделись. Гордый Пабло принципиально не звонил и не появлялся в Вероне, надеясь, что девушка сдастся первой. Но бесхребетная на вид Фиона неожиданно проявила характер, тоже не давая о себе знать. Она так и не забыла избитую, замученную Риту, отданную мужем на потеху охранникам. Увиденное тогда заставило девушку трезво посмотреть на их с Пабло отношения. Синьорина Чиледжи вдруг рассмотрела и жестокость любимого, и эгоизм, и пренебрежение к тем и к тому, кто не был ему нужен. Вспыхнула вдруг обида на равнодушие, с которым он взирал на ее увлече¬ния другими мужчинами, с которыми сам же просил познакомиться поближе. Правда, в их постели Фиону заводили собственные наивность и легкомыс¬лие, но опытный Пабло видел, что происходит, и ни разу не попытался ее остановить!
С течением времени Пабло обнаружил, что скучает по верной подруге, которой беззастенчиво помыкал четыре года, встретив ее, семнадцатилет¬нюю, в одном из ресторанов города. Плюнув на гордость, впервые в жизни он решил мириться первым и полетел в Верону вместе с братом и его женой.

В самолете Настя сидела мрачнее тучи. Утром она впервые за долгое время взглянула на календарь и с горечью отметила сегодняшнее число: двенадцатое августа. День рождения Максима. Второй без нее…
Взяв детей, она отправилась погулять в компании Карлоса. Артём не возражал, готовясь к разговору с Серджио и не зная, с чего начать. А его жена поехала в родной отель. Эмоциям служащих, искренне любивших свою бывшую хозяйку, не было предела. Разочаровав их по поводу своего возвращения, Настя поднялась на шестой этаж. К себе. Карлос был изгнан за дверь, а малыши сладко сопели на маминой кровати. Задумавшись, девушка не услышала звука открывшейся двери…
– Паоло не говорил мне, что ты здесь, – вместо приветствия произнес Максим, стоя на пороге. – Привет, родная. Можно поцеловать?
– Можно. – Встав с кресла, Настя шагнула ему навстречу. Их губы ра¬зомкнулись минут через пять. Глаза Максима полыхали сумасшедшей стра¬стью, а дыхание заметно участилось.
– Я соскучился, – хрипло прошептал он, снимая с нее блузку. Настя не противилась, только переложила детей в кресло. Максим осторожно отогнул край «конверта», в котором лежал мальчик.
– Как зовут?
– Карлос и Клементина.
– Кстати, о Карлосе. Он пьет кофе в моей комнате и сюда без зова не зайдет. Дети не проснутся? – спросил парень, укладывая любимую на кро¬вать. Ответа он не услышал, провалившись в бездну, именуемую наслажде¬нием, и вынырнул оттуда не скоро.
– Ну и темперамент! – еле выговорила Настя, отдышавшись. – Кабы не фотографии, подумала бы, что монахом жил.
– Ты о чем? – не понял Макс. Девушка, смеясь, достала снимки. Ярославский густо покраснел.
– Твой постарался? Что, и к Мишке в постель лазил? Зачем?
– Чтобы Ритку нервировать, – медленно проговорила Настя. Вопреки ожиданию, Максим впервые не сощурил глаза в насмешливой гримасе, а задумался.
– Ты снова об этом. Значит, это правда? А фото есть?
На свет появился снимок. Максим долго вглядывался в лицо преображен¬ной Риты.
– Она теперь такая? А почему? И кто это у нее на руках?
Настя рассказала историю, произошедшую после катастрофы. Сказать, что Ярославский был удивлен – ничего не сказать. Он был потрясен до глу¬бины души.
– Не говори пока Мишке. Надо было бы – я бы ему первому сообщила бы. Ну, разумеется, после Сашки, Соньки, Лешки и Анютки, – улыбнулась де¬вушка.
– Как в анекдоте – рогатый муж обо всем узнает последним, – горько улыбнулся Макс. – Прям детектив – погоня, секс, кровь.
– И смерть – я теперь убийца. – Настя изложила историю с Джошем. – Что, не веришь?
– Верю.
– И трех лет не прошло, как ты стал верить мне, – грустно вздохнула сеньора Ортега.
– А если вы не вернетесь, девочки так и будут расти без матерей? Отдай нам. Я их в Россию увезу. Здесь найдется кому присмотреть за делами и домом. Кстати, а что за повязка на твоем плече?
– Ножом зацепили. Я же рассказала, как нас Гонсалес слямзил. Его ре¬бята.
– А нехило тебя Артём любит, если на такое пошел, даже с жизнью девчонки не посчитался. Так на чью могилу мы ездим? Этой Жюли Легран? – растерянно улыбнулся Максим. – Надо же. А если Рита теперь никому не нужна, что ж он ее не отпустит? Страшно? Слушай, а он тебя не хватится? А то вдруг придет, а мы тут в по¬стели? Знаешь, что? Пойдем, покушаем?
– Пойдем.
– А что со снимком делать? Может, Мишке подарить? Знаешь, он сильно изменился с тех пор, как все это случилось. Повзрослел.
– А не попытается ли он увидеть Ритку? Как он будет себя вести?
– Не знаю. Может, попробовать?
– Как хочешь. – Настя встала и оделась. Карлоса взял на руки Максим, и они спустились в ресторан. Там заказали какие-то кушанья, но даже не притронулись к ним.
– Я могу тебе помочь? – спросил Ярославский.
– Да. Сходи к падре Паоло, пусть даст знать Ибрагиму, что нужна по¬мощь. Поставь свечку – но за здоровье.
Посидев немного, влюбленные попрощались. Перед тем, как уйти, Мак¬сим долго смотрел на любимую, словно запоминая…

Тем временем Артём собирался с духом. Ему, признанному гению переговоров, так и не пришли на ум нужные слова. Наконец сам Серджио заме¬тил, что с гостем творится неладное.
– В чем дело, сынок? – спросил он.
– Почему ты молчал, что ты – мой отец? – с плеча рубанул Ортега. Серд¬жио долго молчал, от неожиданности замешкавшись с ответом, и вдруг по¬нял, что фактически признался в отцовстве.
– Давно знаешь?
– Вчера Настя в самолете сказала. Оказывается, мы здорово похожи, а я за десять лет и не заметил…– с горечью улыбнулся Артём. Его отец молчал.
– Все так сложно… Мы познакомились в Ницце. Изабелле было восемнадцать, мне – двадцать один. У нас был чудесный, незабываемый роман, но, когда мы пришли за благословением к дону Артёму Ортега, твоему деду, он спустил на нас всех собак. Оказывается, у Беллы уже был жених – получше, чем бедный итальянский студент. Тогда я не умел настоять на своем, и мы расстались. Вскоре Белла узнала о своей беременности. Жених отказался от нее. Четыре года я наблюдал за тобой издали, а потом дон Артём умер, и Белла позвонила мне. Я уже работал… в одном учреждении. Как-то все за¬крутилось снова. На сей раз у нас даже трех месяцев не было – меня отозвали и запретили даже близко приближаться к ней – таким, как я, нельзя было жениться и иметь детей. О рождении Пабло я узнал только через три года. Больше мы с Беллой не виделись. А десять лет назад я решил хотя бы стать полезным тебе, если уж не смог стать отцом… У нас рано выходят на пенсию, и я хотел передать тебе свои знания. Белла так и не вышла замуж, но начинать все в третий раз через два десятка лет – страшно. Вот и все. Прости. Я бы хотел побывать на ее могиле.
– Значит, Настя угадала и насчет брата… Суровый дед у меня был.
– Ты весь в него. Разве что спокойный в меня, а так – вылитый дон Артём. Безжалостный, властный. Да что я рассказываю, ты себя лучше знаешь. А догадливая девочка Настя. Если позволишь, я слетаю с вами в Севилью – повидаюсь с Беллой.

Появившийся к обеду Пабло был посвящен в тайну и долго приходил в себя от потрясения. Парень отправился погулять и подумать, и сам не заме¬тил, как оказался на хорошо знакомой улице. Опомнился, лишь увидав оча¬ровательное белокурое создание, выходящее из маленького белого «Фиата».
– Фиона! – рванулся к ней Ортега. Девушка остановилась и выжидательно посмотрела на окликнувшего.
– Привет. Что тебе надо?
– Я хочу поговорить с тобой. Пожалуйста! – с мольбой посмотрел на нее Пабло. После нескольких минут страстного убеждения Фиона сдалась и позволила увезти себя в отель «Эпохи». Их любимый греческий номер оказался свободен. Синьорина Чиледжи села в кресло, глядя на бывшего возлюбленного. Прощения он просил на коленях, говоря, что в домик Риту отправил Артём, чтобы наказать жену за непокорность.
– Я не хотел! Но мы к тому времени уже не жили одной семьей, и он за¬брал ее в свой дом, – вдохновенно врал парень. Фиона задумчиво смотрела на него, и на хорошеньком личике отражалась нешуточная борьба. Наконец желание оправдать любимого победило, и она недрогнувшей рукой стерла черные пятна сомнений, марающие безупречно-белую легенду Пабло.
Раздевая любимую, Ортега-младший попросил ее руки. Невеста обещала подумать, но ее сомнение было явно показным.
Вечером влюбленные выбрались из постели и отправились поужинать к Серджио. Увидев парочку, Настя побелела от ярости. На свою беду, Пабло отправился поговорить с братом.
– Привет, милая, – лучезарно улыбнулась рыжая бестия гостье. – Помирились с Пабло? Поздравляю.
– Он сделал мне предложение, – смущенно призналась Фиона. – И рассказал, что с твоей сестрой все произошло на самом деле по вине твоего мужа. Из-за тебя.
– Да? – задохнулась ненавистью Настя и, поманив собеседницу в гости¬ную, выложила ей все – про изнасилование, беременность, побои, сломан¬ную руку, Брайана, порку… Лицо Фионы стало белее ее волос, а и без того большие глаза и вовсе расширились на пол-лица.
Вошедший Пабло услышал последние фразы диалога и понял, что его семейная жизнь с белокурой нимфой закончилась, не начавшись. Подлетев к разлучнице, он влепил ей пощечину, вложив в удар все свои чувства. Наверное, их было много, потому что Настя отлетела в сторону, ударившись раненым плечом о косяк и от боли потеряв сознание. Карлос и Альберто, осторожно подняв ее, уложили на диван. Настя вскочила через секунду и, крутанувшись в прыжке, разбила окно на террасу головой Пабло. Фиона, сразу догадавшись, кто из них говорил правду, медленно, ровно и четко высказала любимому все, что думала о нем и о его чувствах и искренности, и вышла вон, напоследок предупредив, что пойдет в полицию с рассказом о «погиб¬шей» Рите, если он приблизится хотя бы на километр.
– Сука! – Пабло рванулся к обидчице, чтобы врезать ей снова, но дорогу ему преградил брат. – Я ее убью! Какого черта она лезет?!! Я люблю Фиону!!!
– Ты никого не любишь, кроме себя, – процедила Настя, поморщившись от вновь накладываемой тугой повязки.
– Я поговорю с ней! – кинулся к двери Пабло, но Артём схватил его за плечо железной рукой:
– Не смей! Она знает о Рите! Забыл, что пообещала?
Пабло сник и зло посмотрел на Настю:
– Твоя сестричка за все ответит, клянусь!
– Только тронь! Помни про выкидыш, – прошептала та ему на ухо.
Парень хлопнул дверью и ушел в комнату с намерением надраться. На ночь шестеро охранников, кроме Карлоса, отправились в отель, а остальным Серджио выделил спальни.

Утром вылетели в Севилью. Серджио сразу поехал на кладбище с буке¬том роскошных алых роз, любимых цветов юной Беллы. В дом старшего сына он вернулся лишь к вечеру.

Поговорив с Настей, Максим поехал в парк в надежде найти там друга. Мишка был в офисе, но в его кабинете сидел какой-то чин из мэрии, и Ярославскому пришлось подождать. Правда, время он провел весело, заигрывая с хорошенькой секретаршей. Проводив гостя, Анциферов вышел в при¬емную.
– Привет. Прекрати мне персонал соблазнять! – весело укорил он. – Чего такой взъерошенный?
Максим молча положил снимок на стол. Миша с интересом посмотрел на него и вдруг страшно побледнел:
– Это не Настя!
– Верно. Это – твоя жена в нынешнем обличье. А на руках у нее – дочь Настюшка.
– Переведи, – попросил Мишка, падая в кресло, и Максим изложил все услышанное от Насти.
– Она дала мне одну ниточку. Если повезет, они скоро вернутся домой.
Мишка потрясенно молчал.
– Так она говорила правду. Значит, Риту увез Ортега?
– Да. У Насти двойняшки родились, Карлос и Клементина. Скоро тоже па¬пой стану, – похвастался Максим. – Ты только ничего не предпринимай. Под¬ставим девчонок.

На счастье, падре был в церкви, и оставлять записку в ящике для пожертвований не пришлось. Но звонок в офисе Ибрагима раздался лишь через месяц, в середине сентября…

Дипломированный хирург Пьер подозревал, конечно, что Настя наплевательски относится к своему здоровью, но, увидев ее в ванной, беспечно трущую губкой открытую рану, похолодел.
– Что ты творишь?!!! – взревел он, выдергивая ее из ванны и наскоро обтирая полотенцем. Врезав нахалке по морде и по заднице, Пьер оттащил ее в гостиную, перевязал и приковал к трубе. Обиженная пациентка надулась, а разъяренный Гиппократ пошел к Артёму вместе со Стивом.
– Сеньор Ортега, можете меня уволить, но я только что отлупил Вашу жену. Эта идиотка – извините – развязала повязку и терла рану губкой, – хмуро поведал парень и осекся, увидев смеющегося Артёма. Тот снял очки и вытер слезы.
– Значит, так. Мне надоело ее отношение к медицине и выходки вообще. На месяц обе – твои. Лечи, обследуй, хоть вскрытие делай, у тебя карт-бланш.
– Спасибо! – повеселел доктор и, злорадно ухмыляясь, отправился сообщать вердикт провинившейся. В случае отказа он пригрозил отволочь ее в клинику за косу.

Вернувшийся Серджио нашел в гостиной читающую Настю.
– Спасибо, девочка. Наверное, мне следовало признаться раньше. Я боялся, что сыновья неправильно поймут. Жаль, что Белла умерла такой молодой. Мы еще могли бы много успеть…
– Да куда тебе, старому! – усмехнулась непочтительная девчонка. – Не¬бось на кладбище прогулы ставят, а туда же – любовь!
– Прекрати, это не твое дело!
– А наша с Ритой жизнь – не Ваше.
– Я просто посоветовал сыну простой выход.
– За такие советы убивать надо. Можно было просто поухаживать за мной. И держать Ритой, не похищая ее.
– Живая игрушка – довольно забавно, – неприятно усмехнулся Серджио.
– Вот пусть и мучается, ублюдок.
– Не смей говорить такое о моем сыне! – вскипел старик.
– О, это у вас семейное. Донья Изабелла так же орала. Она была крайне недовольна хамкой-невесткой, да еще и шлюхой. Вы, конечно, об этом не знаете. Впрочем, что вы вообще о нас знаете? Удобнее тридцать три года наблюдать за сыновьями со стороны и только потом появиться, и то с моего пинка! Раньше боялись признаться? Алиментов пожалели? Или смелости не хватило?
– Белла не хотела говорить.
– Правильно, о таком папаше и я бы своим детям не сказала бы, – заме¬тила Настя, злорадно глядя в сузившиеся от ярости глаза старика.
– Ты разговорилась. Надо выпороть. Только не тебя. От тебя пользы – ноль, а с твоей сестричкой потом можно развлечься, – оскалился взбешен¬ный Серджио.
– Что? – расхохоталась Настя. – Чем? Разве домкратом поднять. А запихивать – тряпочку? В Гренландии на тебя, похоже, спрос – дорожки песком посыпать. Понятно теперь, откуда богатство. Да и смотришься неплохо для девяноста пяти – гибернация, знамо дело.
– Дрянь! Заткнись, иначе детей больше не увидишь! – заорал старик.
– Ой, спасибо! Век бы не видеть этих бастардов!
– Артём! – крикнул Серджио. Ортега не замедлил явиться. – Какое право эта стерва имеет говорить такие вещи?!
– Знал бы ты, что она говорила матери, – вздохнул сын. – Но ты прав, это перебор. Милая, пройди в зал, ты будешь наказана. Прости. Отец, выбирай способ наказания.
– Рита. Это самое эффективное.
– Исключено. Ее я обещал не трогать. Порка подойдет? Отлично. Ребята, выполняйте. Не заденьте повязку, помните о ранении. Потом отведите в спальню.
Полчаса порки Настя выдержала с улыбкой, вопреки прогнозу палача о том, что будет громко орать.
– Да, – разочарованно вздохнула она, одеваясь. – Если трахаешься ты так же, как эта порка, то тебе надо всегда иметь при себе набор пожилого джентльмена – «Виагра», домкрат и валидол. Да не скрипи зубами, вставная челюсть выпадет. Ишь, нервный какой! Аптекари, наверное, состояние на тебе нажили.
Потерявший остатки контроля старик схватил плеть и врезал, не глядя, попав аккуратно по ране. Хамка даже не вздрогнула. Через полчаса Серджио улетел домой, напоследок высказав невестке все, что думал о ней, и пообе¬щав больше не появляться в Севилье. А та спокойно приняла душ и осто¬рожно легла под бочок к мужу.
– Я не в настроении, иди к себе, – попросил тот. Настя обиженно встала, но Артём уже спохватился и нежно обнял ее.
– Прости. Я скучал. Могу я сейчас доказать тебе свою любовь?
– Только осторожно, – замурлыкала супруга и поцеловала его. Артём потерял терпение и впился губами в дразнящие кораллы. Передышку жене он дал только под утро. Но та не приняла пощады и предложила продолжить любовный марафон. Продолжили.

«Не повезло» и Рите – ее рыжеволосый любовник, не обращая внимания на свое ранение, сразу же уложил ее в постель, и заснули они вместе с за¬рей. Парню нравилась красивая, нежная подруга, и он не жалел о продлении контракта. Работа, мягко говоря, непыльная – жить в доме с девушкой и еще получать за это деньги!
Настя, вернувшись в город, открыла счет на имя сестры и перебросила на него все ее деньги, кроме выданных по завещанию сумм. Порой Рита горько шутила сама с собой, что все это напоминает семейную жизнь. Если бы еще заменить Севилью на Верону, а рыжего на черноволосого! Но, увы, такого обмена никто не предлагал, и девушка довольствовалась существующим положением – шутка ли, впервые за три года ее оставили в покое! Если бы не тоска по дочери… Хотя, выбирая между ее безопасностью и желанием увидеть, молодая мать не колеблясь выбирала первое.
Утром она явилась к сестре и получила сводку последних новостей, тихонько похихикав над нервными родителями Артёма и Пабло и над любовными злоключениями мужа.

Артём вошел в спальню и ласково улыбнулся лежащей в постели жене. Он любил смотреть на нее при свете ночника, делавшего черты лица мяг¬кими, а глаза – зелеными и колдовскими. Вытянувшись рядом, он обнял лю¬бимую и тепло посмотрел на нее. В душе прочно поселилось умиротворение и счастье, чего обычно за прагматичным и суховатым Ортегой не водилось. Он понимал, что подобные преобразования – заслуга Насти, и не знал, ра¬доваться этому или нет. Зато он точно знал, что любит эту удивительную де¬вушку и благодарен судьбе за ее появление.
– Как же я люблю тебя, – тихо произнес Артём, отводя рукой рыжий локон с виска милой. Она улыбнулась. – Спасибо тебе за то, что ты у меня есть.
Он привлек жену к себе и опустил лицо в ее волосы, распущенные по его просьбе. Они пахли экзотическими травами и морем. Настя молчала, по ее лицу блуждала странная усмешка.
– Знаешь, я, кажется, сильно изменился за время жизни с тобой, – вдруг задумчиво сказал Артём. – Стал совершать нелогичные поступки, а это опасно для моего положения. Впервые меня заинтересовала чья-то жизнь – не моя, Пабло или мамина. Я понял, что должен во что бы то ни стало до¬биться тебя. И боялся… а вдруг не выйдет. Смешно, да?
– Нет, – серьезно ответила Настя. – А должно быть? Не поверишь, но, очнувшись у Гонсалеса, я поняла, что рада тебя видеть. Просто так, а не потому, что ты нас вытащил. И, пожалуй, впервые задумалась – а не люблю ли я тебя.
– И нашла ответ? Боюсь услышать.
– Нашла. А ведь и вправду люблю, – улыбнулась Настя, ощутив в сердце острый укол. До на¬значенного Ибрагиму срока оставалась неделя. А в том, что, начав действовать, он не оставит в живых ни Артёма, ни Пабло, сомне¬ний быть не могло. Да и другого вы¬хода, пожалуй, нет – Ортега не отпустит ни ее, ни Риту, опасного для себя свиде¬теля. Насте вдруг захотелось вер¬нуть все назад и остановить грядущие события. Сильный, умный, красивый мужчина, лежащий сейчас рядом с ней, не должен уме¬реть, это просто не¬правильно! Но потом она вспомнила изуродованное тело Жюли Легран, по¬черневшее от горя лицо Мишки, в свой день рождения сидящего в поли¬цей¬ском участке в ожидании опознания жены, злоключения Риты, не раз стано¬вив¬шейся объектом издевательства или воздействия на нее саму, и усилием воли ото¬гнала сентиментальные мысли. Сейчас решает уже даже не она. В действие вступили иные силы. Ее мужа наказывают за его собственные грехи – те, кто имеет на это право. И если на то будет их воля, пленниц не освободят, и он будет жив. Но, скорее всего, срок Артёма на этой земле ис¬текает. Да и небезопасно оставлять его в живых – покоя он своим жертвам не даст, а подставлять всех, кто узнает о «воскрешении» Риты, – более жес¬токо, чем не мешать устранению Ортеги. Все, что она может, – скрасить его последние дни. И если признание в любви делает его счастливым – почему не сказать этих слов?
Пожалуй, еще полгода назад на вопрос, любит ли она мужа, Насте пришлось бы солгать. Сегодня эта ложь была бы уже не такой абсолютной.
– Даже не знаю, что сказать. Столько ждал этих слов – а тут…
– А зачем что-то говорить?
– Так принято… Я впервые влюбился, и опыта у меня нет.
– Не обязательно поступать, как принято. Просто знай об этом, и все.
– Настя, твоя любовь – лучшая в мире награда. Я даже умереть теперь не боюсь – у меня есть все, что нужно для счастья. А за что? Я ничего не сде¬лал, чтобы получить все это.
– Каждый имеет право быть счастливым.
– Ты права. Но отчего мне страшно? И почему ты меня полюбила?
– Самый детский вопрос из твоих уст. Я не оракул. Не спрашивай об этом, а то задумаюсь, и окажется, что не за что.
– Что мы потеряли, обретя друг друга?
– Я – многое. Право видеть старшую дочь, полную свободу. Знаешь, за¬чем я травилась? Чтобы ты понял, каково мне было узнать об участи Риты. Ты забыл, что я все же женщина. И воевал со мной, как с Гонсалесом. А я – не он. Не надо меня запугивать. Может, отравление было к лучшему? Мне было тяжело в отсутствие сестры, а так я хоть не понимала, что происходит. Если бы меня не спасли, ты жил бы, как прежде, с сознанием того, что во всем виноваты вы с Пабло. Ты смотрел на мою реакцию на это известие чуть ли не с любопытством. Наверняка похвалил брата за сообразитель¬ность. Не отравись я – неизвестно, выжила бы Рита. Вспомни, какой ее при¬везли!
– Мне было жаль ее. Хотя мне, мужчине, трудно понять ее чувства. Я же не знаю, что именно там происходило.
– А что там могло произойти? Что могут делать с молодой девушкой два здоровых, полных сил мужика? Они просто имели ее – поодиночке и вдвоем. К тому же Рита даже не могла постоять за себя – она не знала, что девочка в безопасности. Знаешь, почему я убила только Джоша? Потому что Альберто вел себя, как человек – он жалел Риту. Хотя бы втайне. Моя сестра больше была уставшей, чем травмированной, и неизвестность измотала ее сильнее, чем фокусы этого чернокожего ублюдка. А насчет того, чтобы представить ее чувства? Могу объяснить: ты бесился, когда я хамила твоей матери. А те¬перь представь: тебя заперли в комнате и сказали, что с ней делают такое. Или Пабло сказали бы, что это делают с Фионой. Представь реакцию? Ты, мужчина.
– Ярость, шок. Желание выбраться и наказать виновных. Но если это стало для Риты такой травмой, почему она прыгнула в постель Маркуса че¬рез две недели после возвращения?
– А почему нет? Ты же потащил меня в койку после трех мужиков.
– Но она хотела этого, а ты нет. То был символ, мне надо было закрепить свои права на тебя. Признаю, поторопился. Не подумал.
– Такое ощущение, что ты вообще не думаешь. Осознание содеянного приходит к тебе после. Но поправить уже ничего нельзя.
– Ты о Рите? – понял Артём. – Мне жаль.
– Так просто – «мне жаль». Лучше бы промолчал. Сломать жизнь людям, а потом сказать так – по меньшей мере жестоко. Ты исковеркал жизнь ей и ее мужу. Она даже с матерью не может увидеться! Ладно, привезешь ты ее. А Соня? А Мигель? Рита даже племянников не видела! Ее просто похоро¬нили! И ничего уже не исправить. Ты просто скомкал, как лист бумаги, чужие судьбы. Я молчу о Жюли, попавшей в эту историю потому лишь, что имела несчастье походить на Риту волосами и потому, что два богатых мужика ре¬шили развлечься.
– Но сейчас Рита живет нормально, – возразил Артём.
– Хорошо сказано – сейчас. Она в принципе не существует. Ее нет. А что жива – ничего не значит. Чтобы жить в полном смысле этого слова, надо иметь свободу. А она даже в магазин не может поехать без охраны. Надо знать, что рядом родные люди, надо кого-то любить и быть любимой. У нее ничего этого нет. Дочь – далеко. Она ест, пьет, ходит в магазин, спит с муж¬чиной. Но это – существование. Да, у нее есть я, и я люблю ее. Но этого мало. Рита не может жить так, как хочет она. За нее все всегда решают – ты, Пабло, Гонсалес. И она уже никому не нужна – как использованная однора¬зовая посуда. Вы получили от нее то, что вам было надо, и выбросили на улицу. Как в помойку.
– А что она сделала бы, получив свободу?
– Уехала бы из Испании вообще. Вернулась бы к мужу, если бы принял. А он принял бы, если был бы свободен. А иначе она даже не показалась бы.
– Почему? Он ведь женился бы не потому, что разлюбил!
– Жестоко – разбивать чужую семью. Это для тебя все просто – вло¬мился, разрушил. А для нас все сложнее. Знаешь, при других обстоятельст¬вах твои родители и брат могли бы мне понравиться. Я грубила не потому, что имела что-то против них. Я мстила за то, что ты такой. А по правде мне жаль твою мать. Что бы донья Изабелла ни говорила, а вас она любила.
– Жаль, что я не могу отпустить Мигеля. Она так его любит?
– А ты меня?
– Очень.
– Вот и она – так же. Только ты взял и забрал ее у него, а она не может поехать к любимому.
– Его можно заменить – тем же Робертом.
– Ты не смог заменить меня ею. Рита не стала мной. Хотя с ост¬рова ушла совсем не та девочка, которую ты привез туда. Кроме внешнего сходства, между нами нет ничего общего, и любой, кто нас знает, понял бы это очень скоро. Хочешь – проверь: положи рядом два снимка и сравни.
– На Серджио я десять лет смотрел! – возразил Артём.
– Да у нее даже глаза цвет не меняют ни в гневе, ни в радости! Ты их вы¬травил, они мертвые!
– Как же она выражает эмоции?
– Словами. Ты мои глаза помнишь? Какие они в гневе?
– Изумрудные.
– В постели?
– Малахитовые.
– В грусти?
– Как холодное южное море.
– Вот видишь, помнишь. Почему же у нее заметил, ты же с ней жил почти полгода?
– Она – не ты. А у мамы глаза всегда черные.
– Темные. Тогда они стали карими. А у тебя – черными от гнева.
– Не заметил.
– Слишком многого ты не замечаешь, обрати внимание. Наступил на чу¬жую жизнь – и «ах, я не заметил»! Почему я замечаю то, что надо мне?
– Шерлок Холмс и Альберт Эйнштейн не забивали голову лишней ин¬формацией, – улыбнулся Артём, погладив жену по голове и поцеловав в ма¬кушку.
– Ты – не они. Ты – Артём Ортега. Знаешь, есть такое понятие – красиво. Ты не видишь красоты облаков и рассвета, а это – красиво. Не внешность женщины, а просто красота. На пляже не обязательно купаться, можно про¬сто посидеть на утесе. А ночью на улицу выходят не только по делам, но и для того, чтобы поглядеть на звезды. Ты знаешь, что в Севилье они чудесные?
Артём невольно посмотрел в окно, где за стеклом синий бархат неба был щедро расшит золотыми брызгами звезд, между которыми горделиво мер¬цал лунный круг.
– Из твоих слов понимаю, что я многого лишен, – он улегся обратно и за¬ложил руки за голову. – Не знаю, отчего мне не приходило в голову раньше посмотреть на звезды.
– Не страдай. Просто теперь предметы вокруг тебя стали ярче. Кстати, как фамилия у твоего отца?
– Форнелли.
– Нет, оставайся Ортегой.
– Как мы будем жить дальше? У нас будет все хорошо?
– Надеюсь.
– А Рита? Ей уже не будет хорошо. Это – ложка дегтя.
– Которую ты сам положил в свою бочку меда.
– Впервые понимаю слово «непоправимо», даже если речь идет не о смерти. А если меня не стало бы, она вернулась бы домой? Но ведь ее же похоронили!
– Объяснила бы. Но для этого надо, чтобы с тобой что-то случилось. А я не хочу.
– Простит ли она кого-нибудь из своих обидчиков – меня, Пабло, Джоша с Альберто?
–Тебя – вряд ли. Их – наверное. Они выполняли приказ. А Пабло ей жаль. Вряд ли его что-то изменит. Может, повзрослеет со временем.
– Тяжело тебе было выбирать между мной и сестрой?
– Нет. Я не выбирала. Сейчас она со мной, и это уже хорошо. А дальше не загадываю. Теперь я хочу покоя. Дай мне немного свободы, не наказывай, не угрожай. Меня не изменить. Все по-твоему не будет – ты не Бог, а всего лишь человек.
– Даже боги совершают ошибки. Я не собираюсь доводить ограничения до абсурда.
– И при этом устроил на ранчо урок для нас. За наше поведение Рита все же заплатила, как ты и обещал. Двумя неделями кошмара в домике. Просто избил ее и отдал этим двоим не ты, а Пабло.
– А какое отношение все это имеет к нам?
– Сейчас – никакого. А тогда могло разрушить все, что ты сумел создать. Ты постоянно ставил мир между нами под угрозу гибели – вспомни хотя бы то, что ты сделал с Ритой после подписания контракта с Гонсалесом. Навер¬ное, даже не задумался, что причинил ей боль, и не извинился.
– А почему ты простила мне это?
– Наверное, сумела убедить себя, что твой поступок и впрямь был про¬диктован заботой обо мне, а не желанием вновь преодолеть ее сопротивле¬ние.
– Рита никогда не сопротивлялась мне! – возразил Артём.
– Но это все же насилие. Я хотела тебя осознанно, отвечала на твои ласки.
– Она тоже какое-то время хотела меня. До самого изнасилования.
– Вы оба странные ребята. Ты – собственник. Но тем не менее не отреа¬гировал на изнасилование Риты твоим братом, а ведь тогда она принадле¬жала тебе. На Кипре ты разрешил мальчику соблазнять меня, не зная еще, что это – не я. И с Карлосом ты ходил по лезвию ножа – я ведь могла и дать ему то, чего ты приказал добиться.
– Если бы они тронули тебя – наказал бы. Ты – особенная, любимая.
– А Пабло? Он – патологический ревнивец. Его коробит, что Рита – уже не его жена – по доброй воле спала с Маркусом, но без зазрения совести он клал Фиону под других мужиков.
– Я тоже этого не понимаю. Знаю лишь, что сам изменился и уже не по¬вторю тех ошибок, какие совершал три года назад. Интересно, как сложи¬лась бы наша жизнь, не тронь я Риту? Например, мы познакомились бы, ко¬гда я вез тебя из Рима. Знаешь, хочу признаться: тогда я поцеловал тебя, пока ты спала…– смущенно произнес Артём, отводя глаза. Настя улыбну¬лась и взъерошила его волосы.
– Знаю, я чутко сплю. Мне понравился твой поцелуй. Поэтому и не стала затевать скандала. Так вот: тогда у тебя были бы все шансы завоевать меня. Да, мне очень дорог Максим, но я не однолюб. Полюбив тебя, я бы призна¬лась ему в этом.
– А я – однолюб?
– Конечно. Втрескался в меня по самые уши и не хочешь выкинуть это из головы. Кстати, Рита такая же. Полюбив мужа, она уже не пустит в свое сердце никого другого.
– А выйти замуж ее вынудила ты!
– Не вынудила, а подсказала. Сама она решилась бы еще не скоро. Но, если бы Рита не любила Мишку, она не послушалась бы ничьих советов. И потом, я всегда любила совать нос в чужие дела.
– А меня упрекаешь!
– Это другое. Повторяю, я ничего не ломала. Тогда мы были счастливы и без этих денег. Мы просто жили. Но они пришли, и мы воспользовались ими. Поехали в Италию.
– Наверняка идея принадлежала твоей сестре. Она изменила жизни де¬вяти человек. Не за это ли я появился в ее жизни?
– Возможно, кто знает?
– Мне тревожно, милая. Теперь мне есть что терять. И какой-нибудь Гон¬салес легко найдет в моей броне широкую брешь. Кстати, о нем: зачем тебе нужен был Стив?
– Я мстила Алехандро. Якобы такому предусмотрительному. Знаешь, как приятно было его обманывать! Как хотелось признаться! Останавливал только страх за Стива. Гонсалес ведь не ты – он не дает шанса исправиться. А за побег не уничтожил ребят только потому, что еще не до конца отомстил тебе. А он этого очень хотел. Знаешь, как его бесило мое холодное поведе¬ние в постели? Как он ненавидел тебя – в том числе и за то, что я принад¬лежу тебе!
– Ты не просто принадлежишь мне, я люблю тебя. Алехандро был умен – знал, где больнее ударить. Видимо, моя любовь к тебе так явно читалась в моих глазах. Похоже, я должен сказать ему «спасибо» за твои чувства – если бы не эта история… И не понимаю, почему и для чего все произошло.
– Есть такое слово – судьба. И тогда что-то происходит потому, что так должно быть.
– Я люблю тебя. Алмазами осыплю.
– Лучше оружием, – невинно улыбнулась Настя, с удовольствием глядя на оторопевшее лицо мужа. – Да ладно тебе, не умирай от удивления. Должна же я знать, чем занимается мой супруг! Не подглядывала я, просто вычислила. То, что у тебя не только легальный бизнес – факт, даже аксиома. А какой? Не наркотики и не живой товар – не твое это. А вот оружие и камни – самое то. Я умная?
– Еще бы.
– Знаешь, мне так спокойно с тобой. Никогда бы не подумала, что это возможно. Наверное, я начала доверять тебе.
– Смотри, за окном рассвет. Мы проговорили всю ночь. Как красиво занимается заря. Ты права, есть красота просто для того, чтобы ею любоваться. Между прочим, мы даже не занимались любовью сегодня. Я становлюсь мо¬нахом.
– Ты становишься человеком. Но, если хочешь, чтобы эта ночь запомни¬лась не только разговорами, гаси свет. И не смей даже заикаться о работе! Ты мой – такой красивый, сильный, умный!
Утром Артём впервые в жизни не пошел на работу.

Уже давно стемнело, а Миша все сидел в своем кабинете, глядя на две ипостаси своей жены, лежащие перед ним в виде снимков. Раз за разом прокручивая в голове рассказ Максима, он пытался понять его, словно текст на не знакомом еще языке.
– Рита, милая. Малышка моя… Я не верил. Ведь всего этого могло и не быть. Родная моя, любимая… Как же мы с тобой теперь? А дочка – полюбит она меня? Хотя о чем я – не известно еще, как ты меня воспримешь после такого, простишь ли…
Посидев еще немного, он отправился в церковь и попросил падре об исповеди. В ней он высказал все, что наболело за эти годы…
– Я даже не знаю, какая она теперь. Что я скажу ей при встрече?
– Просто обнимите, – с улыбкой посоветовал священник. – Для первого раза этого вполне достаточно. И ни в чем не упрекайте.
– Да что Вы! Кто я для этого – сам не монахом жил.
– Рита поймет. Ей наверняка пришлось труднее. Наверное, она сильно изменилась. Я не видел ее три года, а за такой срок, да еще в подобных условиях человек меняется довольно круто.
– Хотите посмотреть, как она сейчас выглядит? У меня есть снимок, я его Вам оставлю. Только сделайте мне, пожалуйста, маленькую копию…
Он положил карточку на стол и вышел. А падре еще долго сидел за столиком, освещаемый лишь маленькой лампой, и смотрел на фотографию. В неверном свете лампы настороженно блестели две пары зеленых глаз, и руки матери крыльями сомкнулись вокруг дочери…

Выйдя из церкви, Миша направился к дому. Пройдя несколько шагов, он вдруг ощутил непреодолимое желание увидеть Риту, посмотреть хоть из¬дали, какой она стала. Не сдержавшись, он сел в такси и помчался в аэро¬порт.
В Севилье Мига поселился в отеле, собираясь утром разыскать дом Артёма. Как это сделать, он пока не представлял. Всю ночь парень сидел у окна, вспоминая их с Ритой жизнь. Он боялся не узнать изменившуюся жену, спутать ее с Настей…
Утром, приняв душ, он спустился за свежими газетами. Первая же дала ему ответ на вопрос – где найти Артёма. Оказывается, сеньор Ортега был крупным меценатом и только что пожертвовал энную сумму на нужды город¬ской больницы. Рядом с фотографией севильского Саввы Морозова поме¬щалось короткое интервью с ним. Полистав телефонную книгу, Миша нашел адрес и помчался к стоянке такси.
Первые полчаса прошли безрезультатно. Мишка сидел в машине, щедро заплатив водителю, и неотрывно смотрел на дом. А вдруг сегодня они ни¬куда не пойдут?
Наконец у калитки остановилась машина, в нее села девушка со светлокаштановыми волосами. Следивший за ней отправился следом. Около уни¬вермага «Корт Инглез» автомобиль остановился, и из него вышли… теперь стало понятно – Рита и Настя в сопровождении Карлоса, рыжего парня и еще двоих охранников. Вопреки опасениям, Анциферов сразу узнал жену. Она была почти такой же, как на снимке. Только чуть спокойнее было выра¬жение лица, а в глазах светилась ирония и легкая грусть. На безымянном пальце сверкнул изумруд в обручальном кольце, но под руку ее вел тот са¬мый рыжий парень, слишком нежно для простого охранника приобнимаю¬щий. Мишка проглотил болевой укол, глядя, как его жена весело улыбается своему спутнику, что-то ему рассказывая. Наконец из универмага вышли Настя и Карлос с двумя пакетами в руках. Судя по всему, компания собира¬лась продолжить шопинг, но Мишка сообразил, что наблюдать дальше не¬безопасно. Он позвал официанта и попросил счет.
Настя снова оглянулась, пытаясь понять, что же ее беспокоит. Было ощущение пристального взора. Резко обернувшись, она увидела… мужа Ритки, небрежным жестом возвращающего счет. Вздрогнув, он надел снятые было темные очки. Волна ярости залила девушку с головы до ног. «Ах ты, ублюдок! – мысленно рявкнула она. – Мы тут сидим тише воды, ниже травы, абы вас не тронули, а ты, козел, сам в петлю лезешь!!!»
Как ни странно, Мишка услышал мысленный рев Насти, как если бы она прокричала ему все через всю площадь. Он вздрогнул и прошептал: «Про¬сти, Настя, я только хотел посмотреть».
«Тварь такая, месяц подождать не мог? Ладно, сам голову в петлю суешь. Остальных за что подставляешь? Начхать тебе на них? И на Ритку? Так ты ее любишь? Эгоист хренов! Пошел вон, иначе сдам тебя охране, и дам вам возможность увидеться и умереть в один день! Дрянь такая!!!»
Настя зло скрипнула зубами и заторопила Риту и охранников. Несмотря на угрозу, она вовсе не хотела, чтобы этого идиота и кретина поймали и убили. Хотя бы потому, что его любит сестра. Только это дает ему право на жизнь.
Мишка дождался, пока они уедут, и отправился в аэропорт, только сейчас сообразив, что натворил. Вернувшись домой, он пришел с повинной к Мак¬симу и Сашке. Взбешенный Ярославский врезал провинившемуся так, что тот пролетел несколько метров по роскошному ковру. Саша, видя возмож¬ность расправы, скрутил начальника и друга:
– Уймись, не дергайся!
– Какого черта?! – взревел Макс. – Для чего я ему рассказал?! Чтобы сунулся? Для чего девчонки сидят, как мышки, и делают все, что хотят эти уроды? Ладно, нас он подставил, а Рита?! Настю Артём не тронет, а ее уничтожит не глядя!!! Пусти, я спокоен.
Саша разжал надежные дружеские объятья и освободил шефа. Мишка сел в кресло подальше и стер кровь с разбитых губ.
– Макс, не надо орать. Я уже понял, что сделал глупость. Настя мне все высказала – правда, мысленно, но я почему-то услышал.
– Она тебя еще и видела? – обрадовался Максим. – Класс. И где гаран¬тия, что только она, а не, допустим, Карлос? Поедем на кладбище прове¬рять, не похоронены ли там девчонки? Уйди, и чтобы неделю я тебя не ви¬дел. Иначе я за себя не отвечаю.
Мишка молча встал и, не произнеся ни слова в свое оправдание, вышел из комнаты.

Пьер, как и обещал, потащил сестер в клинику.
– Не пойду! – уперлась Настя. Шестеро охранников мило улыбнулись и пообещали торжественно транспортировать ее на руках. Рыжая бестия предпочла пойти добровольно, по дороге пожаловавшись псу на сатрапов и деспотов. Рекс выразил свое «гав» по поводу произвола, но вступиться за хозяйку не пожелал.
– И ты, Брут! – обиделась Настя, идя в машину вместе с недовольной не меньше ее Ритой.
Их эмоции никого не интересовали, и обследование при¬шлось пройти. Зато ночью, подсыпав злобному эскулапу снотворное, сестры прокрались в его комнату и фломастерами написали на лбу «КОЗЕЛ», а на щеке вычертили красный крест. С чувством исполненного долга бандитки заснули в одной постели.
Утром они проснулись от сильного удара в дверь. Разъяренный Пьер (в широкой повязке на лбу и с пластырем на щеке) врезал обеим по оплеухе и приковал к кровати с помощью охранников. После этого парни взяли ватные палочки и вдоволь повеселились, разрисовав тела преступниц зеленкой и йодом, проявив при этом завидную изобретательность.
– Сволочи! – бушевала Настя. Рита просто скрипела зубами. Девочки представляли собой наглядные пособия по изучению самых разных предме¬тов – от медицины до истории автогонок. Наконец они сдались и заревели, прося пощады. Сжалившись, парни убрали палочки и освободили пленниц. Риту отвели домой, милосердно выдав ей платок, а Настю просто заперли в комнате.
Вечером вернулся Артём, пришедший в восторг при виде боди-арта.
– Любимая, ты так соблазнительна в этом наряде, – протянул он, плото¬ядно облизнувшись. – Хорошо, что тебе пока нельзя мыться. Я так хочу тебя! Иди ко мне!
– Пусть пленку и снимки отдадут, – проворчала Настя позже. Артём по¬обещал изъять компромат и вновь потянулся к жене, выглядевшей сегодня столь экзотично!
Не дали поспать и Рите – Роберт тоже любил искусство…

С охраной девчонки не разговаривали неделю.

Ибрагим, вернувшись из утомительной поездки, наслаждался закатом, сидя в шезлонге на террасе. Он думал о двух сестрах, которым когда-то по¬мог, и которые нуждались в его помощи сейчас, но упрямо не просили ее. А лезть без зова было не в правилах «старого турка». Внезапно один из ох¬ранников протянул ему зазвонивший телефон.
– Слава Иисусу Христу! – прозвучало там.
– Слава Аллаху, дорогой, – проворчал Ибрагим. – Излагай, образец коры¬столюбия, не заливай, что позвонил просто так.
– И не думаю, – миролюбиво ответил падре. – Девочкам нужна помощь.
– Ну слава Богу… тьфу, Аллаху! Понял.
– В гости заезжай, запеченной свининкой угощу, – гостеприимно пригла¬сил падре. Ибрагим произнес короткую тираду, явно оскорбительную для уха католического священника, но привычную для старого друга Паоло Кассато. Как обычно, тот ответил смиренной фразой, вечно выводящей турка из себя. Следующим вечером в ситуацию были посвящены заинтересованные лица. План был коротким: сделаем. В восторге от него не был только молодой ту¬рок – приближенный Ибрагима, Али. Он понимал, что сестры не идиотки и сообразили, что стало причиной двойной неудачи с их побегом. Рита была не опасна, она вряд ли может что-то сделать, а вот старшая, рыжая стерва… Если она вмешается, то два миллиона серебренников, полученные им, ист¬ратить не удастся. Надо действовать…