Наследницы. глава 10

Глава десятая – Смертные Аиду не соперники…
Весь день Настя была необычайно ласковой и грустной. Уезжающего мужа она нежно поцеловала и обещала скучать. Искренность, звучавшая в ее го¬лосе, так обрадовала Артёма, что он не сразу сумел открыть машину. С охран¬никами девушка вела себя мило и ни разу никому не нагрубила. Парни диву давались, пытаясь определить причину столь странного поведения хо¬зяйки. А она после обеда взяла пачку бумаги, конверты и заперлась в своей комнате.
Рита утром поссорилась с Робертом, прицепившись к мелочи, и весь день бесилась и металась по дому. Под вечер она вдруг разрыдалась на плече Александра. Истерика длилась час.
Карлос, вернувшись раньше Артёма, поразился, увидев любимую в таком настроении и в необычно парадном виде.
– Что случилось? – удивленно посмотрел он в грустные зеленые глаза.
– Все нормально, – уклонилась от ответа их обладательница. Карлос об¬нял ее, чувствуя странную смесь нежности и тревоги. Майкл дипломатично испа¬рился в кухню. Мигель попросил Стива присмотреть за детьми и увел Тересу в свою комнату. Никто не понимал, почему братья Ортега уехали без единого ох¬ранника…
Обиженные Роберт и Джейкоб ушли спать, остальные раздобыли карты и занялись игрой…

Ибрагим терпеливо дождался темноты, зная, что братья вернутся только под утро. Энное количество немногословных восточных мальчиков в черном по-кошачьи тихо растворились в окрестностях. Начать освобождение дево¬чек решили с дома старшего – Артёма, где жила Настя. В дом доньи Иза¬беллы отправили отряд под командованием Али.

– Ребята, – торжественно произнесла Настя, собрав в гостиной всех ох¬ранников. – Сегодня – особенный день, канун моего дня рождения. Я хочу кое-что сделать. А точнее – поцеловать каждого из вас.
Потрясенные до глубину души парни под одному получили подарки. А Настя поправила прическу и вышла на террасу. Глупо обманывать Судьбу, пора…

Александр и Луис упали сразу, выронив карты. Испуганная Рита попыта¬лась поднять их, но тщетно. Вдруг у входа раздался шорох, и в гостиной стало темно от черных костюмов. Следом за ними вошел человек, которого она даже не сразу узнала…
– Привет, красивая девушка Настя! Ты зачем покрасилась? Рыжей ты мне больше нравилась!
Та, которую приветствовали, посмотрела на вошедшего сквозь туман, и лишь когда капля упала на пол, поняла, что плачет…
– Я Рита, Ибрагим, – слабо улыбнулась она. – Настя в доме доньи Иза¬беллы живет.
– А, ну тогда ладно. Перепутали немного. Али за ней пошел.
– Как Али? Это же… это же он, из-за него нас ловили! Никто другой не знал, что мы тогда, в декабре, приезжали к Вам!
Ибрагим нахмурился, мгновенно изъяв из короткой истерики нужную информацию. В самом деле, что-то такое доходило, но Али упорно утверждал, что никаких звонков не было. Он приказал Хасану проследить, чтобы маль¬чик не наделал глупостей.
В гостиной собрали закованных в наручники охранников. Рита бессмысленным взором смотрела на происходящее, чувствуя странную тяжесть, прида¬вившую к полу и не дающую встать. Она боялась поверить…
В следующую секунду от боли перехватило дыхание. Сквозь шум собственного падения Рита услышала телефонную трель…

В дом сеньоры Изабеллы Али пошел первым. У него было мало времени, чтобы спасти собственную шкуру. Только бы Рита не успела ничего ляпнуть, иначе придется убирать и ее. Перемахнув забор, он кошачьим шагом дви¬нулся к террасе, слабо освещенной пламенем свечи… На крыльце появи¬лась рыжая девушка и охранник. Через минуту цербер вернулся в дом. Али наблюдал за ними, стоя за деревом. Девушка села в кресло-качалку и улыб¬нулась.
– Рита! Иди сюда, это я, Али, – позвал он.
Рыжая встала и подошла ближе.
– Привет. Ты перепутал. Я Настя. И с тобой никуда не пойду. Пабло нет, в третий раз ты нас не заложишь. Почем мы с сестрой теперь? – брезгливо ус¬мехнулась она. Турок среагировал мгновенно:
– Извини! – три выстрела слились в один, негромкими хлопками вспоров тишину. Али бросил пистолет и, забыв про упавшую, кинулся назад к забору. Но тут тяжелое мохнатое тело молча прыгнуло навстречу, сомкнув клыки на том, что еще недавно было человеческим горлом… И только после этого раз¬дался жуткий вой, полный тревоги и боли…
Охранники вылетели во двор одновременно. Майкл ринулся в детскую пре¬дупредить Стива и Мигеля.
Настя лежала на дорожке, раскинув руки. На бежевой кофточке расплы¬ва¬лось красное пятно…
Пьер рванулся к ней. Упав на колени, разорвал одежду и осмотрел рану. Альберто бросил взгляд на мертвого, а Карлос машинально схватил зазво¬нив¬ший телефон.
– Парень, открой дверь, мы войдем, – услышал он спокойный властный го¬лос и неожиданно для себя распахнул створки. Вошедший что-то сказал по-арабски, и просочившиеся во двор люди моментально поместили ране¬ную на носилки и унесли. Охранники настороженно смотрели на приближающе¬гося к ним высокого крупного мужчину. Никто и не подумал достать оружие. Все сразу поняли, кто сейчас главный…
– Привет, парень. Я Ибрагим.
– Что же ты? – с болью посмотрел на него охранник.
– Идиот. Я доверял этому мальчику. Если бы девочки сами позвонили, в раз¬говоре выяснилось бы, а так… Он мне… по-вашему, крестник. Идите в дом Риты, поговорим. Жаль Настеньку. Ты, парень, возьми ее мужа, езжайте в больницу, там вы нужнее.

Рита сидела на полу, глотая льющиеся из глаз слезы. Еще до звонка она знала, что случилось. Тишина обволакивала тяжелой густой пеленой. Время тянулось невыносимо медленно. Она даже не попыталась встать с колен и уз¬нать, что произошло. Боль в груди, ставшая невыносимой, говорила сама за себя. Настена… Знала, что идет навстречу смерти, и все равно пошла. Как же теперь? Как без нее жить? Невольная близняшка захлебнулась от¬чаянием. Поздно. В голову лезли беспорядочные мысли, отвлекавшие от боли в сердце. Рита не видела ни охранников, ни людей Ибрагима. Стоя на коленях, она снова просила Господа вернуть ей сестру. А сквозь боль сердце холодил острый ку¬сок льда…
Скрипнула дверь. Парни мгновенно ощетинились оружием, но тут же рас¬слабились: свои. А Рита замерла от неожиданности: на пороге стоял муж. Из¬менившийся, повзрослевший за три бесконечных года. И он смотрел на нее с непонятным выражением глаз, словно пытался понять, нет ли ошибки на сей раз. Мишка подался вперед, словно не решаясь подойти. Рита пони¬мающе ус¬мехнулась:
– Я не фантом, Миша. Я реальна. Просто стала другой.
Звук до боли знакомого, родного голоса, так давно не слышанного, при¬вел парня в чувство. Одним прыжком он очутился рядом и взял ее ледяные ладони в свои:
– Скажи еще что-нибудь, – хрипло попросил он. – Поговори со мной.
– Настя ранена. Она сделала это, – слабо улыбнулась Рита. – Как я тебе? Примешь? У меня ребенок.
Девушка смотрела с вызовом, выставив его щитом против возможной жа¬ло¬сти и снисходительности. Но в глазах любимого увидела только облегче¬ние и радостное недоверие – неужели? А тоски там больше не было…
Вздохнув, Рита закрыла глаза и качнулась навстречу, в кольцо родных рук. Так они и стояли – на коленях, не отпуская друг друга…
– Я не могу поверить, – прошептал Мишка. – Я так рад, малышка моя…
– Потом. Мы поговорим с тобой. Мне много надо тебе сказать. Но не сей¬час.
Мишка улыбнулся и поцеловал потерянное счастье в висок. Взяв ее за руку, отвел к креслу и усадил. Роберт чуть скривился при виде этой нежно¬сти. Ос¬тальные просто молчали.

Пять минут спустя в гостиной по-прежнему было черно от обилия восточ¬ных парней. Ибрагим сел в кресло и открыл рот для краткой речи, но вне¬запно раз¬дался звонок в дверь. Младенцы громко заплакали. Сняв наруч¬ники с пленни¬ков, Пьер открыл дверь полицейским.
– Добрый день, я инспектор Касильяс, – представился вошедший. – Могу я увидеть сеньору Риту Ортега? Не по поводу перестрелки.
– Это я, – сквозь слезы проговорила Рита.
–Сегодня утром Ваш муж и его брат по¬гибли. Первая версия – не справились с управлением и врезались в де¬рево. Вам придется поехать в участок. Извините, что принес еще одну плохую весть, учитывая Вашу ситуацию с сестрой, но таков закон.
– Идем, Рита, – подошел Ибрагим. – Я помогу.

Следующее утро наступило неожиданно, застав врасплох участников последних событий. Рита, вернувшись из полиции, занялась похоронами братьев Ортега. Миша не вмешивался, читая ее дневник в комнате, а охранникам просто запретили высовываться из дома. Умница Ибрагим свел все нити к погиб¬шему Али, и следствие закончилось невероятно быстро. К вечеру колумбарий пополнили две урны. На похоронах присутствовали только охранники семьи Ортега и Рита, за эти сутки повзрослевшая еще больше и из бесправной при¬живалки превратившаяся в главу семейства и распорядительницу.

Максим сидел у постели любимой, прося ее остаться в живых. Ради детей и ради него. Ради сестры. Настю опутывали какие-то трубочки и провода, подсоединенные к приборам, а лицо закрывала кислородная маска. Почти сутки, прошедшие с момента операции, пока ничего не дали – жизнь раненой по-прежнему висела на волоске. Она не приходила в сознание.
– Милая, родная… Ну пожалуйста, не уходи, – просил Максим, глотая слезы. – Обещаю, все будет по-другому, родная! Ты не можешь оставить нас, это жестоко. Все закончилось, ты справилась, любимая, ты и сейчас справишься! Ты нужна мне! Я люблю тебя, я так люблю тебя! Настя, пожалуйста, Настя!
Он сжал безвольную руку любимой и заплакал от бессилия и отчаяния. Часы тянулись невыносимо медленно, а она по-прежнему не подавала при¬знаков жизни, бледной принцессой лежа на больничной кровати. Максим не смы¬кал глаз ни на секунду, непрерывно разговаривая с Настей, словно надеясь, что звук его голоса достанет ее с того хрупкого рубежа, на котором сейчас на¬ходилась девушка. Она не могла умереть – хотя бы потому, что слишком много людей желали видеть ее живой…
В палату вошла Анютка и села рядом, беззвучно плача. Максим обнял ее, не говоря ни слова.

Рита вошла в гостиную и попросила всех подойти.
– Поехали в клинику, попрощаемся с Настей. Она уходит, – медленно произнесла она. – Через час ее не станет.
– Откуда… с чего ты взяла? – возмутился Стив.
– Настя сказала, – посмотрела на него девушка, и никто не рискнул обвинить ее в помрачении рассудка. Молча двинулись к выходу. Через полчаса они были в больнице.
Тишина в палате стала невыносимой. И в эту секунду прерывисто-лома¬ная линия на экране прибора стала прямой…
Максим невидяще смотрел на любимую, теперь навсегда потерянную для него – смертные Аиду не соперники. Он просто не сводил глаз с родного лица, продолжая крепко сжимать в ладони маленькую родную руку, не реа¬гирующую на его прикосновения…
Как ни странно, никто не плакал. Словно Настя запретила «разводить сырость». Реанимация осталась с носом – «рыжая стерва» явно завершила свой земной путь…

В полном молчании вернулись домой. Ибрагим остался в клинике. Выйдя в гостиную, Рита не удивилась очередной неожиданности: на диване сидел Марк, а Мария и Миша переодевали ее дочь. Рядом сидели Саша Орлов и Леша Энгель.
Она замерла на пороге. Увидев жену, Миша взял малышку на руки и по¬дошел:
– Возьми ее. Она прелесть. Спасибо тебе. Я с радостью стану ее отцом, если позволишь…
Настенька охотно пошла на руки к маме, которую сразу узнала, несмотря на разлуку. На несколько минут мир перестал существовать для них, скло¬нившись перед встречей разлученных вечность назад. Вечность, наполнен¬ную тревогой, тоской, слезами, бессонными ночами матери и счастливым неведением дочери, окруженной всеобщей заботой. Рита сжала в руках де¬вочку, словно не веря, что ее рыжее солнышко рядом, осязаемо и матери¬ально, не видение и не сон. А малютка весело лепетала, дергая маму за во¬лосы и ерзая в ее руках.
Надышавшись родным запахом, насмотревшись в родные зеленые глазки, счастливые и хитрые, Рита, наконец, обратила внимание на Марка, терпеливо ждавшего очереди поздороваться. Улыбнувшись его новому об¬лику, она, не выпуская из рук дочку, шагнула – и оказалась в надежных объ¬ятиях когда-то любящих, а ныне – и это понимали оба – дружеских рук, не раз поддерживавших в минуты отчаяния. Мишка с любопытством наблюдал за встречей Риты с парнем, которому было отведено немало места в ее дневнике. «Любишь ее? – мысленно улыбнулся он. – А что же сейчас дер¬жишь бережно, как сестренку? И поцеловал не в губы, а в височек, осто¬рожно и нежно». До появления Риты в гостиной парни успели познакомиться и поговорить. Марк честно признался в своих чувствах к ней, без утайки рас¬сказал об эпизоде в спортзале, которого стыдился, и о ночи в римском отеле, которой вполне мог гордиться как цели¬тель. Мишка немного помол¬чал, обдумывая услышанное и укладывая эти све¬дения в копилку, где уже лежало прочитанное в дневнике, а затем первый про¬тянул руку для привет¬ствия. И сейчас, видя их, замерших в объятиях, не испы¬тывал ни ревности, ни напряжения – потому что обнимались не любовники, а брат и сестра.
Наконец Рита подняла голову и улыбнулась:
– Привет, мой хороший. Спасибо, что сберег их.
– Не за что, – тихо ответил спаситель. – Я отдавал долг Насте. Как же она не убереглась-то?
– Не судьба была. Он был всех убил, останься она в доме. А так ни ре¬бята, ни дети не пострадали. А у нас здесь столько всего произошло…Меня выпороли за побег, потом в психушку определили, а потом нас Гонсалес ук¬рал. Не¬давно вернулись.
– Дай дочку, – неслышно подошел Миша. В его нарочито-грозном тоне слышалось твердое: моя дочь. А кто спорить будет – убью. Михайловна она, и точка.
Рита улыбнулась сквозь слезы и ушла к себе – переодеться.

Отъезд назначили на утро. Охранники Артёма приняли приглашение Риты переехать в Верону – ни у кого из них не было причины оставаться в Испании. А к девочкам они все же привыкли…
Тело Насти уже ждало своего часа в Вероне. Рита, как сомнамбула, бродила по трем домам, пытаясь решить, что взять с собой на память. Вещи со¬брали еще вчера, но она все металась. Миша не мешал, сидя в комнате. Он ви¬дел, что сейчас не место для расспросов и восторгов поводу встречи. Девочке надо побыть одной.
Наконец у Карлоса лопнуло терпение, и он, перехватив привидение, увел ее в кухню, где заставил успокоиться и составить список необходимых памя¬ток. Последними Рита положила в сумку снимки Артёма и Пабло – скрывать от детей правду о том, кто их отцы, ни они с Мишей, ни Макс не собира¬лись…
Вечером, перед сном, Рита вышла в сад и долго сидела, разговаривая с Рексом.
Мишка смотрел на нее из окна, горько улыбаясь произошедшим с его половинкой переменам, и снова дал слово, что ни словом, ни взглядом не упрекнет ее.
Ни в чем.
Никогда.

В Вероне приехавших встретила огромная толпа: сэнсей, падре, семья Волковых. Священник, извинившись и назначив Рите встречу в храме, увел к себе Ибрагима, объяснив, что давно не видел старого друга и хочет пообщаться.
Охранники моментально перезнакомились и начали шутливо выяснять отношения на тему «кто в доме главный». Соня осторожно подошла к се¬стре. На руках у нее сидела младшая из близняшек, Лиза. Остальные ма¬лыши жались к папе, слегка напуганные собравшейся в доме толпой.
– Привет, – обняла ее Рита. – Рада тебя видеть. Я так соскучилась! Это все твои? Молодец, так держать. А это наши – моя Настюшка и Настины Карлос и Клементина. Угадай, где кто?
– Зачем? – пожала плечами Соня. – Я их уже люблю, а где кто, потом разберемся.
Максим не участвовал в церемонии встречи. Он сидел в своем кабинете у стола, глядя на снимок Насти, и прощался с любовью, ярким, но коротким лучом блеснувшей в его жизни. Он так и не смог понять, почему она ушла как раз тогда, когда все закончилось. Отчего не захотела выжить? Неужели ТАМ лучше, чем на Земле, где ее любят и где тоскуют о ней?
Максим сидел, освещаемый лишь неяркой лампой, и смотрел в смею¬щиеся глаза любимой, отчетливо понимая, что ответа никогда не получит. Такая уж она.

Сутки спустя на кладбище Вероны собралась большая толпа. Персонал отеля и ресторана в полном молчании стоял у могилы, не веря, что их хо¬зяйка – бывшей ее так и не назвали – больше не вернется. Умница Настя пользовалась авторитетом и любовью служащих, и они искренне скорбели о ней. Сей¬час к ногам Смерти, выигравшей этот раунд, были брошены охапки орхидей из гостиничной оранжереи.
Марко дель Сорте слабо усмехался, гадая, что произошло, почему вдруг вернулась погибшая Рита, но в обличье сестры… Он грыз стебелек какого-то цветка, понимая, что ответов на свои вопросы не получит еще долго.
А работники отеля молча смотрели на Настю, утопающую в цветах. Глаза некоторых были красными от слез, в общем-то не принятых среди европей¬цев.
Падре Паоло стоял в стороне, не участвуя в процедуре похорон – умерла некрещеная, и его присутствие было совсем не обязательно. Но он пришел – проводить в последний путь ту, с которой его связывали такие странные от¬но¬шения. Может, где-то там она все же увидит Господа? Он тяжело вздох¬нул, прощаясь с Настей, и пошел к воротам, чтобы не видеть, как гроб опус¬кают в землю…
Ибрагим еле заметно кивнул ему, не сводя глаз с «красивой девушки На¬сти» и упрекая Аллаха за то, что забрал ее так рано. А сам казнил себя за непродуманную операцию, за недосмотр в отношении Али. В своем доме не заметил предательства! Он просил прощения у девушки, погибшей по его вине…
Единственным, кто ни о чем не думал, был Наката-сан. Он просто стоял и смотрел…

Возле бывшей могилы Риты, на которую уже прикрепили табличку с име¬нем Жюли Легран, стояла семья Насти. Гроб с ее телом уже засыпали зем¬лей. Народ деликатно отошел в сторону.
– Вот как выглядит «моя» могила, – горько улыбнулась Рита сквозь слезы, опускаясь на колени возле свежего холмика. – Настена, вполне в твоем духе оставить меня одну не тогда, когда совсем похабно, а в такой хороший мо¬мент. Как я без тебя буду жить? Как?
– Справимся, – Максим помог ей встать. – Знаешь, я, наверное, в Кре¬мону перееду. Здесь мне больше делать нечего – отель отдам Марко. Возьму Тересу и Мигеля – с маленькими сидеть. Простишь?
– Конечно, – печально кивнула Рита, закусив губу, чтобы снова не разреветься. – Я ее родителям позвонила. И своим. Через неделю завещание бу¬дут оглашать. Пока останься, ладно? И без поминок. Она этого не любила. Просто выпьем, и все.

Вернувшись к воротам, они остановились. К могиле пошли Карлос, Стив, Ибрагим, сэнсей и падре. А вечером к Рите по очереди подошли шестеро охранников – Карлос, Пьер, Роберт, Альберто, Мигель – и попросили отпус¬тить их с Максом в Кремону.
– Да, конечно, – чуть не расплакалась она. – Поезжайте. Хоть все. Я справлюсь. – Сговорись вы – и то бы лучше не получилось.
Она вышла в сад и села рядом с Рексом. Пес тоскливо гавкнул, глядя на нее печальными черными глазами.
– Вот так, малыш. Нет ее теперь с нами. Меня за хозяйку примешь?
– Примет, – прозвучало рядом. Рита подняла голову и увидела враз постаревшего Ибрагима.
– Как ты, девочка?
– Скверно. Учусь жить без Насти. Спасибо Вам.
– Не смешно. Эту ошибку я себе не прощу.
– Не надо. Настя все знала. Вы получили конверт от нее?
– Получил. Хочу дать тебе совет: не затевай процедуру «воскрешения». Деньги тебе сестра отдала, твоим близким все равно, какую фамилию ты носишь, с мужем поженитесь снова. А так подставишь ребят, только вернувшихся в нормальную жизнь, где им никто и ничто не угрожает. Они как мини¬мум со¬участники. А главные виновники лежат в могиле. Подумай, девочка. Я не про¬щаюсь. Ты всегда можешь позвонить мне. И приезжайте в гости, хорошо? Я рад, что вы с Настей появились в моей жизни.
Вернувшись домой, Рита неожиданно захотела увидеть Максима. Марк вызвался проводить ее.
Макс был дома. В гостиной на диванчике лежали малыши, которых кор¬мила все та же Тереса, а Анютка сидела рядом, держа за руку по-прежнему серьезного Ромку.
– Не скучно вам, – улыбнулась Рита, беря на руки Клементину. – Как ты? Я могу что-нибудь для тебя сделать?
– Нет, спасибо, все нормально.
– Если тебя это утешит, она любила тебя. Знал бы ты, чего ей стоило объявить тебе о разводе! Она чуть с ума от горя не сошла. Если бы Артём не при¬грозил пристрелить Марка, так и не сдалась бы. Ты поплачь, а то по¬том инфаркт схватишь. Мужики, век бы вам героев из себя строить! Ты о де¬тях поду¬мал? Артёма нет, а я их одна не подниму, и ты прекрасно знаешь, что не в деньгах дело! – крикнула Рита. Тереса забрала у нее малышку, а Марк, как обычно, заключил в крепкие, успокаивающие объятия.
Постепенно Рита успокоилась и ушла домой. На кухне пили кофе Мишка и падре. Ибрагим и его люди час назад уехали, а охранники Артёма ждали решения своей участи в отеле. В гостиной сидела Соня, по полу ползали годовалые Лиза и Маргоша, путаясь под ногами у мамы и старшего брата, опередившего их в рождении ровно на девять месяцев.
– Настюшка спит. Простудилась немного, – ответила Соня на молчаливый вопрос матери. Рита проглотила очередные слезы и ушла в кухню. Мишка встал навстречу:
– Как ты, родная?
– Непривычно, – растерянно ответила девушка. – В груди ледяной оско¬лок – больно, и так непривычно без нее… И плакать не могу – все замерзло. Как ты думаешь, где она?
– Рядом, – отозвался вдруг падре. – Она любит тебя и не оставит одну.
– Вы думаете? – с надеждой посмотрела на него «крестница». – Тогда хорошо, я смогу с ней разговаривать. А то мне трудно привыкнуть к само¬стоятельности. Кстати, хотела спросить. Вы примете у меня исповедь? И еще – де¬тей крестить надо. Может, через несколько дней?
– Хорошо, кивнул священник и ушел. Рита устало опустилась на стул и подняла глаза: муж смотрел на нее с какой-то странной нежностью.
– Поговорим, Миша?
– О чем? – спокойно поинтересовался тот. – Я все прочитал в твоих дневниках. То же самое, но коротко, мне месяц назад Макс рассказал со слов Насти. Чего ты от меня ждешь? Упреков и сцен не будет – мне не в чем упрекнуть тебя. Разве что ты больше не любишь меня и хочешь поговорить о расстава¬нии…
– Нет! – вскрикнула Рита. – Я люблю тебя! Только…
– Помолчи-ка, – Миша подошел к ней и обнял. – Я не буду говорить тебе, что думаю обо всем этом. За три года я многое пережил, но это уже в про¬шлом. Сейчас важно одно: мы снова вместе. И нам предстоит заново стать родными.
– Знаешь, – прошептала Рита, прижавшись щекой к его плечу, – я должна сказать Артёму «спасибо». Если бы не он, я бы так и не поняла, что ты для меня значишь, как я тебя люблю. Я думала о тебе все эти годы. Прости за то, что тебе пришлось пережить после моей «смерти».
– Забудь. Максу труднее. Мы с ним поменялись местами. Теперь ему не¬кого ждать и не на что надеяться.
– Зато у него остались трое ее детей. А у тебя никого не было.
– Уже есть. И ты должна мне еще как минимум двоих детей. Запомни. Пой¬дем-ка спать. Хотя сегодня спать тебе как раз и не придется.
В супружеской спальне Рита вдруг остановилась на пороге.
– Я боюсь. Столько мечтала об этой минуте, а теперь боюсь. Вдруг это сон?
– Сейчас докажу, что нет, – Мишка принялся раздевать жену и вдруг за¬мер, ощутив ладонями иссеченную шрамами спину. Спохватившись, он на¬чал целовать ее волосы, лицо, губы. Рита благодарно отвечала ему, впер¬вые за долгое время сумев расслабиться…

Через два дня к смерти Насти немного привыкли. Тереса и Соня возились с детьми, а Маша Светлова играла в дочки-матери с захворавшей Настюш¬кой. Она рассказала Рите интересную историю: второй раз в жизни девочка заплакала в тот миг, когда не стало ее тети – этот момент они с Марком вычислили по часам. Было похоже, что крестины этой малышки придется отложить. Маша, смущаясь, призналась, что по желанию Анютки ее три месяца назад окрестили в православие. Она и брат стали крестными родителями.
– Редиски, – беззлобно выругалась Рита. – Мы и не знали! Фиг с вами. Мы маленьких окрестим.
Она спустилась вниз в поисках мужа. Тот сидел в кабинете в какими-то документами.
– У, какой деловой, – покачала головой жена. – Прям большой начальник.
– Я вообще умный, – улыбнулся Мишка. – Что, уже пора крестить?
– Рано еще. Нашу вообще потом повезем – хворает. Я хотела поговорить с тобой. Ибрагим посоветовал оставить все, как есть, и не воскрешать меня. А то могут пострадать ребята – они-то не виноваты. Что скажешь? Прав он?
– Думаю, да, в таких вопросах он опытнее нас, – ответил парень, усажи¬вая жену на колени. Рита обняла его, в который раз отметив, как возмужал ее ненаглядный, провела рукой по ставшим широкими и крепкими плечам, без удивления найдя несколько серебряных волосков в его черной шеве¬люре.
– Анциферов, ты знаешь, что у тебя волосы седые?
– Знаю.
– Все равно люблю. Значит, оставим как есть?
– Почему нет? Поженимся снова, благо венчанные. А ты все равно вдова.
– Не язви! – Рита попыталась встать с его колен, но удалось ей это лишь через полчаса – муж, как всегда, последнее слово оставил за собой.

Через три часа из храма вышла большая толпа с двумя маленькими детьми. Крестные родители разобрали своих и спустились по ступенькам церкви, в которой когда-то венчались Рита и Миша. Стив, озадаченно улы¬баясь, смотрел на свою крестницу Клементину.
– Поздравляю с дочкой, – расцвел рядом Альберто. Доннели вернул улыбку. – Стив, а Стив! Может, встретимся вечером? – наступил на те же грабли парень. Доннели вновь продемонстрировал запись. Маша шутливо возмутилась:
– Альберто, прекрати у меня парня отбивать! Сегодня он занят – мы в кино идем!
– Не ревнуй, милая, он мне не нравится, – Стив обнял девушку и проде¬лал несколько манипуляций с трубкой. – Просто давно искал оригинальный звонок для телефона.
Карлос, ехидно улыбаясь, набрал его номер, и в тишине вновь прозву¬чало: «Стив, а Стив! Может, встретимся вечером»? Парень густо покраснел:
– Прекрати, Карлос! Стив, сотри!
– Нет уж! Ты языком треплешь, а я тебя прощай? Это уже второй раз, а ты еще за тот не расплатился. Где гарантия, что этого больше не повто¬рится?
– Обещаю!
– Ладно, но в следующий раз пощады не жди!

Компания отправилась на могилу Насти. Они рассказали ей о крещении, о том, что скучают по ней. Анютка и Ромка положили букет белых лилий. За эти дни и без того взрослые дети еще более повзрослели. Чуткий Ромка ни на шаг не отходил от невесты. После крестин им предстояло вернуться в Рим, а Максу переехать в Кремону.
– Как вы думаете, она нас видит? – спросила Тереса.
– Конечно. Настя всегда все знает, – улыбнулась Рита, держа на руках драгоценную крестницу.
Максим что-то поправил на могиле, положил букет Жюли и вернулся к воротам.
– Бедняжка, – заметила это Рита. – Вот уж кто не виноват.
– Родим дочку и назовем Жюли, – предложил Миша.
– Издеваешься? – возмутилась жена. – Одна есть, два сына тебе нужны, и еще дочь?! Я не инкубатор!
– Не кричи, – парень приложил палец к ее губам. – Ты же любишь детей. А пойдемте в парк? Рита, он назван в твою честь, а ты его и не видела! И остальные тоже! Пойдем! Погуляем хоть!

В «Маргарите», как всегда, царила суматоха. С самого начала парк разделили на две части – аттракционы и прогулочные аллеи, засаженные деревьями. Именно здесь и шла сейчас многочисленная компания. Саша и Леша мигом испарились, проверяя порядок, а остальные чинно вышагивали по аллее. Впереди шли герои праздника.
Вдруг, словно из-под земли, выросла цыганка в ярко-малиновой широкой юбке и чуть темнее тоном кофте. Улыбнувшись, она сделала шаг к идущей в авангарде паре. От неожиданности все остановились.
– Здравствуй, Рита, – просто сказала она. – Нашла тебя сестра. Пойдем-ка в сторонку, поговорим!
Девушка, оторопев, дала себя увести.
– Кто Вы? Откуда Вы меня знаете?
– Сестру твою однажды видела. Это ее дочь у тебя на руках. Отец их любил, и ее тоже.
– Дорого нам обошлась его любовь, – горько улыбнулась Рита. – Мне плохо без нее. Почему ее не стало? Она же знала и могла избежать смерти!
– Знала. Я тоже говорила ей об этом. Но от Судьбы не уйдешь, и она не стала ничего менять. Вы должны были пройти этот путь. А ты изменилась. Из легкомысленной девчонки превратилась во взрослую женщину, жену и мать. А она просто пошла за тобой, чтобы вытащить.
– Слишком много я теперь должна ей.
– Не волнуйся, отдашь. Она придет за долгом.
– Что она возьмет? И где она сейчас?
– Рядом. Стоит, улыбается тебе. А что возьмет – она скажет.
– Я не вижу ее!
– И не надо. Еще не время.
– Скажите ей, что я ее люблю! – почти вскрикнула Рита. Цыганка улыбнулась кому-то рядом.
– Она знает это. Дочка твоя дома? Не догадываешься, отчего она так вовремя захворала?
– Настя не хочет, чтобы ее крестили?
– Да. С ее дочерью ты это сделала, тем самым не оставив ей выбора. Впрочем, и об этом ты скоро узнаешь.
– Что мне теперь делать?
– Живи. Прошлое не изменить, на то оно и прошлое. Теперь у тебя есть будущее. Есть дочь. А с сестрой еще увидишься.
– Значит, Настя вернется?
– Зависит от твоего желания.
– Я очень этого хочу!
– Тогда вернется. Подумай, не боишься?
– Она подумала, прежде чем идти за мной, а ведь знала, что теряет, – твердо ответила Рита. – И я обязана ей как минимум жизнью и дочерью.
– Как знаешь. Вам все равно не по пути. И об этом я ей говорила. У тебя душа так и осталась светлой, несмотря на грехи. А в ее душе сам черт не разберется.
– Она моя сестра, и это не случайно. Значит, нам по пути. Кроме нее, не¬кому растопить ледяной осколок в моем сердце.
– Раз так, вернется. Ради тебя она и не на это пойдет.
– Почему?! Она всегда платила за меня! Кто я, чтобы идти на такое ради меня?
– В принципе, никто. Другой и не пошел бы. Я не все ее поступки пони¬маю.
– Я тоже. Я спрашивала, но она так и не сказала!
– Тогда и я не скажу.
– Как Вас зовут?
– Зачем? Мое имя тебе ничего не скажет.
– Мы увидимся еще?
– Не знаю, может быть.

Стоящие на дорожке парни забеспокоились, видя, что Рита слишком долго разговаривает со странной собеседницей.
– Что она там делает? – шагнул вперед Мишка.
– Не лезь! – остановил его Карлос. – Силой ее не держат. Сама уйдет, как договорят.
– Кто это?
– Спроси у Риты.

Девушка помолчала, раздумывая над услышанным. Клементина по-прежнему беззаботно спала на ее руках
– А о прошлом не горюй, – улыбнулась цыганка. – Ты оттуда не только плохое принесла. Теперь у тебя есть солидный жизненный опыт, дочь и вон та толпа на дорожке.
– Но…– Рита подняла голову и остолбенела: рядом никого не было. Она вернулась к ожидавшей ее компании и отдала ребенка Стиву.
– Что случилось? – обнял ее муж. – Я ее не первый раз вижу. Разогнать этих цыган руки не доходят.
– Не трогай ее. Карлос, это та самая, которая Настене про меня расска¬зала. Сказала мне: живи. Про меня говорила, про Настю, про то, что я могу ее вернуть. Просто очень сильно этого захотеть, понимаешь?
– Вот еще! – буркнул Мишка. – Не обижайтесь, но мне этого совсем не хочется. Без нее проще, и вообще, все случилось из-за нее.
– Нет, виноват Артём, – возразила Рита.
– А пострадала ты! – вступил Марк.
– Разве? Ничуть. Я много приобрела. А ты бы молчал. Вам с Альберто она дважды жизни спасла. Второй раз, Альберто, когда с террасы тебя ото¬слала.
– Все равно! – упрямился Мишка. – Сколько раз тебя из-за нее пороли?
– Если бы не Настя, пороть было бы некого, – вмешался Карлос. – Артём хотел убить Риту сразу на ранчо. Или всыпал бы ей, беременной, за побег. Ты там не был и не видел, вот и молчи.
– Зато ты был, и даже участвовал, верно? – скривился Анциферов.
– Верно. Только тебя-то это каким боком касается?
– Извини, – опустил голову парень. Максим удивленно нахмурился:
– Я чего-то не знаю?
– Я скажу, Макс! – вмешалась Рита. – Тогда Артём приказал выпороть Настю, в качестве альтернативы предлагалось сделать это со мной. А потом он приказал Пабло, Карлосу и Марку изнасиловать ее. Опять же, то же са¬мое сделали бы со мной! Пабло был жесток с ней, а ребята – нет. Выхода у них все равно не было, приказ выполнили бы другие. Они были с ней осто¬рожными.
– Извини, Макс, – вздохнул Карлос. – Она права.
– Да ладно, – слабо улыбнулся Ярославский. – Приказ-то не вы отдавали. Что она мне не рассказала?
– Я дам тебе свой дневник почитать, – предложила Рита. – Там все, что с нами происходило за эти годы.
– Кстати, Миша, – вспомнил Максим. – Ты Насте кое-что задолжал. Про¬щения попросить. Сходи-ка вечерком на кладбище, она услышит, не вол¬нуйся. Да, и надо позвонить вашим родителям, Рита. Пусть на похоронах они не были, но поговорить надо бы.

Вечером Мишка, выполняя обещание, отправился на могилу Насти, при¬хватив сорванные в ее оранжерее орхидеи. Букет из этих экзотических цве¬тов, мягко говоря, выглядел отвратительно, но парень нарочно прихватил их, помня о любви Насти к своим растениям. Он положил букет на землю и опустился рядом на колени.
– Привет, Настюш. Пришел просить прощения. И не только за недоверие. Я вообще перед тобой виноват. Мне казалось, что из-за тебя все случилось с Ритой. Прости, я в больнице не сообразил сказать тебе все это. Если че¬стно, я хорошо отношусь к тебе и даже люблю, просто такой я дурак. Спа¬сибо, что вернула мне Риту. За все спасибо. Не знаю, отчего мне хотелось тебе хамить все время. Тяжело было без Ритки. Хотелось уколоть тебя. Прости. Я потом снова приду. И прости еще раз.
Он постоял еще пру минут и поднялся:
– Пойду я, меня жена и дочь ждут. Если хочешь, возвращайся, только как ты это сотворишь? Впрочем, ты всегда была изобретательной. Справишься.
Ветер, поднявшийся вдруг в идеально спокойном воздухе, тепло дохнул ему в лицо, словно погладив невидимой ладошкой. Миша глубоко вздохнул и пошел к выходу, чувствуя, что с души свалился солидный камень. Долг На¬сте он, хоть и поздно, но отдал.

На следующий день парни поехали в аэропорт встречать родителей девушек. Две пары взрослых людей укоризненно посмотрели на зятьев: эх, вы, мол. Те опустили головы. Глаза матерей покраснели от долгого плача. Отец Насти протянул руку Максиму:
– Ну, здравствуй, парень. Спасибо, что хоть сейчас позвонил. Раньше, видать, не мог.
– Так получилось, простите, – вздохнул Макс.
Поехали на кладбище, по дороге купив цветы. На могиле Василий Петро¬вич и Наталья Сергеевна попросили оставить их одних:
– Иди, парень, дай нам с дочкой побыть. Все, что мог, ты уже сделал, – сурово сказал отец.
– Вот чья фразочка у нее, – скривился, как от боли, Макс. – Не смотрите на меня так. Мне и так тяжело. И все, что нужно, я себе уже сказал.
Он круто повернулся и ушел к воротам.
Родители Насти сели на скамеечку.
– Привет, дочка. Долго не виделись. Что ж вам, милые, дома-то не жи¬лось? Не к добру эти деньги, сразу было понятно, – вздохнул Василий Пет¬рович. Мать заплакала:
– Настенька, на кого же ты детей малых оставила? Кому они теперь нужны?
– Помолчи, Наташа! – оборвал ее муж. – Максим – хороший парень, воспитает.

В его доме в ожидании беседы с родителями собрались все – охрана, Рита, семья Волковых. Анютка с порога кинулась к деду:
– Привет, деда Вася! А маму убили!
– Знаю, милая, – обнял ее дед. – Да ты, смотрю, замуж собралась? Кольцо-то обручальное. Где жених?
– Рома! – крикнула девочка, и рядом с ней моментально возник одинна¬дцатилетний мальчик с серьезным взглядом карих глаз.
– Добрый вечер, – сказал он. – Мы поженимся, когда вырастем.

Войдя в гостиную, обе пары родителей растерянно замерли: на диване сидела… Настя. Только волосы ее были не рыжими, а светло-каштановыми. На руках она держала крошечную девочку, еще одна, постарше, сидела ря¬дом, еще один младенец мирно спал возле нее. Вошедшие замерли, словно налетев на невидимую стену.
– Что за шутки?
– Здравствуй, дядь Вась, – встала девушка. – Я Рита. Мама, папа, привет. Проходите.
– Вот ты какая теперь, – растерянно улыбнулся Владимир Викторович. – Что ж, ты все равно наша дочь. А где здесь моя внучка?
– Эта, – Рита протянула малышку деду.
– Ты и для нее внешность у сестры одолжила? – нервно рассмеялась Любовь Ивановна.
– Ладно, а теперь рассказывай все, – подошел Василий Петрович. – Как наших звать?
– Карлос и Клементина, – ответила Рита. Вздохнув, как перед прыжком в ледяную воду, она четко и последовательно изложила события. Родители потрясенно молчали.
– Сколько утаила? – поинтересовался Василий Петрович.
– Несколько килограммов эмоций.
Некоторое время царило молчание.
– Детей мы заберем, – нарушил тишину отец Насти. – Это единственное, что у нас осталось от дочери. Опекунами все равно назначат нас.
– Не надо, не забирайте их! – хрипло попросил Максим. – Они и у нас – единственная память о Настюше. У Риты и Сони дети есть, они умеют обращаться с младенцами, а потом, у нас пятнадцать добровольных нянек, которые за малышей горло любому перегрызут.
– Я понял, – кивнул отец. – Мы побудем с ними.

Спустя полчаса в дом вошли охранники с Тересой и Машей, крепко держащей за руку Стива. Они озадаченно посмотрели на заплаканную Риту.
– Ты чего, малыш? – Карлос присел перед ней на корточки и погладил по голове.
– Детей забирают в Россию.
– Как? А мы? – поразились парни.
– Вот так.

Василий Петрович качал на руках внучку, ласково взъерошивая ее рыжие кудряшки. Клементина весело хлопала глазами, лежа на коленях у деда. Внезапно в большой и просторной до того комнате стало тесно от пятна¬дцати вошедших парней далеко не мелкого калибра. Они остановились у по¬рога. Вперед выступил Марк:
– Извините за вторжение. Мы все просил вас не забирать детей. К сожалению, их крестные родители не говорят по-русски, поэтому от их имени го¬ворю я.
– Крестные? Не успели Настю похоронить и сразу – в церковь! Быстро. Она вряд ли одобрила бы.
 – Возможно, – вступил Карлос. – Но согласитесь, мы тоже привязаны к детям.
Следующие полчаса шел последовательный обмен аргументами на че¬тырех языках. Наконец Стив сделал шаг вперед:
– Сэр, мы сказали все, что могли. Решать Вам. Но для нас их отъезд ста¬нет тяжелой потерей. До свидания.
И парни испарились так же быстро, как и появились. Чета Кузнецовых долго сидела в молчании.

А Рите пришлось – уже вечером – выдержать нелегкий разговор с родителями, непременно требовавшими подробностей. Заставить дочь начать «воскрешение» они не смогли, подробностей тоже не добились. От их гнева Риту спас муж – обещанием снова жениться на ней и никому больше не отдавать.

Накануне оглашения завещания четверо заговорщиков – Рита, Миша, Маша и Стив – сбегали в местную мэрию и переженились. Поставленный в известность Марк бушевал, как тайфун «Елена», призывая на голову ослушников все кары небесные. Однако на новобрачных это не произвело ни ма¬лейшего впечатления.
– Какого черта? – орал Марк. – Меня могли спросить? Ты сопля еще для замужества! Стив, я тебя грохну, скотина! Не смей подходить к моей сестре!
– А ты теперь ей не указ, – фыркнул парень, скромно повертев на пальце тонкое золотое кольцо. – Я муж, и сам решу, что мне делать. Мэри теперь не Светлова, а Доннели, так что заткнись и поздравь нас!
Марк с такой силой хлопнул дверью, что окна дома Анциферовых задрожали и вызвонили прочувствованную мелодию.
– Да, – озадаченно хмыкнул Стив. – Может, и впрямь стоило попросить разрешения.

Рита, движимая сочувствием, разыскала бывшего возлюбленного в отеле. Марк сидел в своей комнате, барабаня пальцами по столешнице. Взгляд его ничего хорошего не предвещал.
– Что надо? – нелюбезно спросил он, увидев заступницу. – Очень мило с твоей стороны скрыть от меня свадьбу. Вот уж от тебя не ожидал!
– Прости, – Рита села на пол и положила руки ему на колени. Марк под¬нял ее и усадил рядом. – Так получилось. Маша боялась, что ты будешь ру¬гать ее. Не злись, Стив – хороший парень, Настя ручалась за него. Они как-то сразу понравились друг другу.
– Я не злюсь, просто это свинство, – буркнул парень.
– А если это любовь?
– Да они знакомы меньше недели! Какая любовь?!
– Знаешь, милый, – обняла его Рита. – По-моему, девочка просто пыта¬лась доказать, что уже взрослая. Ты привык видеть ее маленькой младшей сестренкой, а она выросла, ей восемнадцать. Подожди, все образуется. Знаешь, я Мишку тоже не воспринимала как мужчину, а он взял и женился на мне. Если бы знать, что нас скоро разлучат, я бы не буянила, а просто наслаждалась жизнью. Не мешай им, пусть сами разберутся.
– Посмотрим, – буркнул Марк, остывая.

Наконец настал день оглашения завещания. В доме Максима участники собрались к полудню. Адвокат Эрнесто Карелла ждал их в гостиной, потому что вместить такую толпу в кабинет невозможно. Он дождался тишины и всеобщего внимания и начал читать завещание. Рядом лежала стопка белых конвертов.
Огромное состояние Насти предполагалось поделить на две части. Из него уже была выделена доля Риты, но добавилось наследство Артёма. По¬ловину всей суммы Настя делила между Анной, Карлосом и Клементиной. Пятая часть от второй половины причиталась Максиму Ярославскому.
 – Также, синьор, Вам оставлен отель «Эпохи». Без права передачи дру¬гому лицу или продажи, – провозгласил адвокат, и Макс вздохнул, узнавая милую шуточку в духе своей любимой.
Столько же получили родители Насти. Они только фыркнули, услышав о богатстве.
– Оставшаяся сумма делится в равных долях между следующими ли¬цами: София и Дмитрий Волковы, Анастасия Ортега, Михаил Анциферов, Карлос Конисарес, Пьер Стальянс, Марк Светлов, Александр Ионидис, Аль¬берто Линарес, Майкл Розен, Луис Гомес, Джейкоб Лекхето, Роберт Уиллис, Стивен и Мария Доннели, Александр Орлов, Алексей Энгель, Тереса Кам¬пос, Мигель Иглесиас, Паоло Кассато и Наката Накахари, – перечислил ад¬вокат, называя сумму, причитающуюся каждому. Присутствующие ошелом¬ленно молчали. Охранники откровенно недоумевали, зачем Настя оставила им деньги. Никто не понял, как она могла заранее знать о свадьбе Стива и Маши…
– И последнее: для каждого есть письмо от Анастасии Ортега. Прошу получить, – Кивнул Эрнесто а стопку конвертов. Каждый взял свой и открыл…
«Не дрейфь, Циля! – прочитала Рита. – Прорвемся. Живи, расти дочь и ничего не бойся. Я люблю тебя».
«Знаю, что ты меня не любишь, – адресовалось Мишке. – За цветы спа¬сибо, за орхидеи убью. Прощения попросил – молодец, прощаю. Ритку оби¬дишь – накажу».
«Спасибо, Карлос. Без тебя я ничего не смогла бы сделать. Если бы мы встретились в другой жизни и при других обстоятельствах, с удовольствием стала бы твоей женой. Может, в другой раз?»
«Парни, – адресовалось всем остальным охранникам. – Не вините себя, я все равно обманула бы вас. Живите счастливо, сбежите от Ритки – замучаю кошмарами. Берегите ее, слушайтесь, но не во всем – одну не отпускать. Стив, поздравляю с женитьбой, жаль Тома. Зря не сказал Марку. А ты, Марк, не злись, пусть живут, это навсегда. Роберт, спасибо за доброе отношение к Рите, скоро встретишь свое рыжее счастье. Альберто, когда повзрослеешь? Прекрати доставать женатого Стива. Пьер, за «зеленку» ответишь, но, в принципе, спасибо. Саша, Леша, спасибо за доверие, жаль, что не встрети¬лись. Присматривайте за Максом. Александр и Джейкоб, у вас большие спо¬собности в постели, совершенствуйтесь. Остальным – просто спасибо».
«Падре, я обязательно проверю, есть ли Бог, и сообщу Вам. Спасибо за помощь, нежный привет Ибрагиму, запретите ему винить себя. За детей не благодарю, не надо за них решать. Не оставляйте Ритку, Вы нужны ей. И прекратите ссориться с другом».
«Сэнсей, все знаю, виновата. Увы, уже не исправлюсь. Простите за молчание, Рита все расскажет. Поручаю ее Вам, научите чему-нибудь полезному. Спасибо за науку».
«Мама и папа, очень люблю вас. Решайте сами, что думать обо всем этом. Насчет детей – вам решать».
Реакция оказалась разной, но ошеломление – общим. Сильнее всего вытянулись физиономии у Стива и Мишки, так и не поняли, откуда она знала. Ведь дата на конвертах…

Вечером родители собрались уезжать. Рита, Тереса и Маша, взахлеб рыдая, собрали вещи Карлоса и Клементины. Оглушенный письмом Карлос сидел рядом, с каменным лицом. У трапа «Максимки» Василий Петрович протянул руки:
– Давай девочку, Рита.
Марго прижала к себе крестницу и замотала головой:
– Пожалуйста, дядя Вася!
– Давай, – мягко повторил он, и девушка отдала ребенка. Тереса грустно смотрела на маленького Карлоса. Василий Петрович поцеловал внучку и передал жене. Внука он тоже поцеловал и… отдал Рите:
– Привозите… почаще.
Девушка задохнулась от изумления, охватившего всю компанию.
– А… Вы…
– Мне передумать?
– Нет!!! Спасибо! – она торопливо схватила младенца, не веря глазам. Клементина довольно залепетала, оказавшись на руках Маши.
Попрощавшись с Волковыми, улетавшими погостить в Россию, помахали вслед улетающему самолету…
– По-моему, ребята, теперь точно все. Спасибо, сестренка, – прошептала Рита.
Позже Карлос отправился поговорить с Настей. Подходя к его могиле, он с удивлением увидел сидящего у могилы Серджио. Он остановился, не зная, что делать, и невольно прислушался.
– Прости, девочка, – говорил тем временем старик. – Прости за все, я просто хотел счастья сыну, но, видимо, чего-то не понял. Спасибо зато, что мы обрели друг друга хотя бы ненадолго. И за то, что он остался на земле в ваших детях. Надеюсь, ты хоть немного любила его.
Он повернулся, чтобы уйти, и Карлос мысленно охнул, увидев, как поста¬рел отец его бывшего шефа. Вместо властного взгляда и королевской осанки – потухшие глаза и согбенная спина. Серджио даже не удивился не¬ожиданной встрече.
– Добрый вечер, сеньор, – осторожно произнес Карлос. – Могу я узнать, что Вы здесь делаете?
– Я пришел к Насте. Если ты помнишь, она была моей невесткой. Я при¬шел попрощаться.
– Вы уезжаете?
– Нет, просто мы с ней не договорили. А уехать я не могу, даже если хо¬тел бы – здесь мои внуки. Передай Рите, что я буду рад видеть ее с ними у себя.
– Передам, но ничего не обещаю, – отозвался Карлос, провожая взглядом собеседника. После его ухода он опустился на скамеечку и положил цветы Насте и Жюли.
– Нехорошо, любимая. Мы ведь оба знаем, что ничего не могло быть. Слишком много претендентов на твое сердце. Спасибо за ту ночь в Венеции и вообще за то, что ты была. Когда-нибудь я назову дочку Настей. Я люблю тебя.
Вернувшись, он передал просьбу Серджио Рите. Девушка немедленно согласилась, вызвав одобрительную улыбку Максима.
Утром, покормив малышей, она уложила их в коляску и в качестве утрен¬ней прогулки отправилась в гости вместе с Карлосом. Маленькая Настенька весело глазела на мир из своей «кареты».
Серджио, предупрежденный звонков, ждал их.
– Проходите, – улыбнулся он, взяв на руки старшую внучку. Уселись в гостиной, с которой когда-то началось путешествие Риты. Серджио честно признался в своем участии в произошедших событиях, а Рита рассказала о последних днях Насти и его сыновей. Она простила старика за его роль в ее судьбе.
– Ты вправе изгнать меня из вашей жизни и запретить видеть внуков, – грустно улыбнулся Серджио, – но я прошу тебя не делать этого. Я люблю их. Прости, я просто хотел счастья Артёму.
– Знаете, дон Серджио, – медленно проговорила Рита. – Недавно мне сказали одну фразу: прошлое не изменить, оно уже было. И глупо негодо¬вать по поводу того, что уже произошло. Мы с Максимом не станем скрывать от детей правду об их отцах, значит, еще один дедушка им не помешает. Я многое поняла благодаря всему этому. Прошу Вас: пусть Ваш рассказ оста¬нется между нами. Ни к чему остальным знать об этом. Вы – просто де¬душка.
– Спасибо, Рита. Я приготовил вам подарки. Вот – это альбом с детскими снимками Артёма и Пабло и медальоны для детей с портретами их отцов. И еще: больше у меня никого не осталось, поэтому завещание я составлю в пользу тебя и внуков. Знаю, деньги у вас есть, но таково мое желание. Двери этого дома всегда открыты для всех вас.
– Хорошо. Я хочу попросить Вас: Настя велела разобраться с предприятиями, оставшимися после Артёма, а я в этом ничего не понимаю. Помо¬жете?
– Разумеется. И даже избавлю тебя от хлопот с... теневой стороной его бизнеса. Хочешь совет? Не продавай предприятия, это – постоянный доход для детей. Если хочешь, я помогу справиться с ними. И, кстати, не пора ли к столу?
– Да, пожалуй, – спохватилась Рита. – Настя, оставь в покое кошкин хвост!
Девочка что-то весело пролепетала по-испански и продолжила мучить терпеливое животное.
– Она капризна, ест не все. Любит цыпленка и дынное мороженое, – улыбнулась мать. Серджио молча поднял внучку на руки и отнес в столовую. После обеда они гуляли по саду, играли с детьми, разговаривали. Рита по¬няла, что отец Артёма и Пабло ей нравится, а то, что их связало, осталось где-то далеко.
– А с тобой легче, чем с Настей, – заметил Серджио.
– Она милая, просто общались вы не в тех обстоятельствах. Оба моих мужа ее недолюбливали. Миша считал, что она во всем виновата. А Пабло – наверное, за то, что она не позволяла ему сильно мучить меня. И за то, что выдала Фионе все его секреты.
Приехавший Карлос погрузил подопечных в машину и протянул Серджио конверт.
– Настя оставила Вам письмо, мы не сразу сообразили, кому оно.
Старик озадаченно взял послание и тепло попрощался с Ритой.

– Как пообщались? – спросил чуть позже Карлос.
– Нормально. Он хороший мужик. Мне приятно было познакомиться с ним.
Мишка встретил жену немного холодно.
– Ты могла б предупредить, что идешь туда. Почему я узнал об этом от Макса? – упрекнул он. Рита села к нему на колени и обняла:
– Прости. Я не подумала. Но мы же решили, что Настюшка должна знать своих родственников! Прости!
– Ладно, забыли, – примирительно улыбнулся Миша. – Кстати, цыган из парка выгнали.
– Твое право, – вздохнула девушка. – Хотя жаль.

Серджио сидел у камина, глядя на белый конверт в руке. Что могла написать ему Настя? Наконец он решился и открыть послание.
«Извините за нашу последнюю встречу, дон Серджио. Надеюсь, Ритка – умница и сообразит, что надо дать Вам возможность общаться с детьми. Спасибо за посещение моей могилы. Помогите Рите разобраться с наследством Артёма. Ваш сын – хороший парень, я почти полюбила его. Всего доб¬рого. Ваша невестка Настя».
Серджио покачал головой, совершенно не удивившись потрясающей прозорливости девочки. Похоже, она и не на такое способна.

Ночью, примирившись с Мишкой в постели, Рита вышла в ванную. Стоя перед зеркалом, она вдруг сообразила, что волосы у ее отражения – ры¬жие…
– Чего уставилась? – улыбнулась барышня из зазеркалья.
– Настя! – ахнула сестра. – Ты вернулась?
– Нет. Своим походом в церковь ты все испортила.
Рита опустила голову и заплакала.
– Я ту цыганку встретила. Она сказала, что только ты сможешь вынуть ледяной осколок из моего сердца. И вернешься, если я захочу. Настя, я хочу, вернись!
– А не пожалеешь?
– Почему?
– Неужели из всего разговора ты поняла только одну фразу?
– Нет, я все поняла. Что надо делать?
– Ничего. Да, и еще: Макс не уедет. Привет Серджио от сыновей. И тебе тоже. Я их видела – правда, недолго. Им там хорошо. Падре передай: Бога пока не нашла, ищу.
 – Мне плохо без тебя.
– Лучше, чем со мной.
– Нет! И не уходи от темы – что мне сделать, чтобы ты вернулась? Я еще не отдала тебе долг.
– Настаиваешь на этом?
– Настаиваю.
– Как знаешь. Иди, муж проснется.
– Ты еще придешь?
– Нет, хватит.
– Настя, пожалуйста! – Рита снова глянула в зеркало, но увидела там лишь свое отражение. И волосы уже не были рыжими. Она медленно опус¬тилась на колени, чувствуя, как острый кусок льда в сердце начал таять…

Через несколько дней Максим собрался-таки переезжать в Кремону. Пе¬ред тем он хотел отвезти в школу детей. Рита пришла проститься с племян¬никами. Настеньку тут же унесла наверх Тереса, собиравшая Карлоса и Клементину вместе с Анюткой. Марк, немного оттаявший, с утра снова ши¬пел на Стива, увозящего с собой молодую жену. Парни из числа отъезжаю¬щих избегали смотреть в глаза Рите.
– Ребята, – улыбалась та. – Вам не стыдно нарушать Настину просьбу?
– Стыдно, – ответил Карлос. – Но детей тоже надо охранять. А ты не одна остаешься. Мы будем приезжать.
– А у отеля управляющий есть, – ответил Максим на молчаливый вопрос девушки.
Рита поднялась наверх в поисках Тересы и вдруг из комнаты Анютки ус¬лышала треньканье гитарных струн и детский голос. Удивившись, она толк¬нула дверь и остолбенела: на кровати рядом с Аней сидела Настенька и пе¬ребирала струны гитары. Прислушавшись, Рита похолодела: ее дочь пела песенку «про моржу». Ту, которую слышали только она, Аня и …Настя.
– Надоело той морже
Пипирек лежать в барже,
Она встала и пошла
Би-би-би-би-бисиком…– детским голоском, но без запинки, мурлыкала девочка. Рита закричала от неожиданности и отшатнулась. Малышка обер¬нулась и странно знакомым тоном произнесла:
– Чего орешь, Ритка? Я вернулась.
На крик примчались все охранники и домочадцы. Смертельно бледная Рита кивнула на дочь, на лице которой в этот момент было выражение вполне взрослой насмешки. Наконец Марго обвела взглядом присутствую¬щих и слабо улыбнулась:
– Ребята… Кажется, Настя вернулась.
Максим покрутил пальцем у виска и взял девочку на руки. Неожиданно она обвила ручками его шею и нежно поцеловала в губы, после чего мило улыбнулась:
– Привет, Максим. Опусти меня на пол. Не люблю, когда по рукам тас¬кают.
Почему парень не разжал рук, осталось загадкой. А немая сцена, после¬довавшая далее, посрамила бы и знаменитый МХАТ…

А ночью Рите приснился сон: Настенька – еще та, прежняя – подошла к ней, обняла и сказала:
– Мама, я вернусь. Просто так надо, ты знаешь.
Образ дочери вдруг помутнел, а когда туман рассеялся, перед Ритой стояла черноволосая кареглазая малышка.
– Назови меня Изабеллой, мама, – попросила она, исчезая…