В поисках любви

От автора.

В жизни у каждого человека наступает момент, когда он чувствует: вот он, мой звездный час. Сейчас я должен сделать что-то эдакое, бескорыстное, напрямую не связанное с
видимым результатом, но грандиозно совершенное.
Наверное, такое чувство посещает героев, перед совершением великих подвигов, или ученых, в преддверии неожиданного прозрения.
Однажды такое чувство посетило и меня, молодого парня из провинции, автора нескольких небольших книг для любителей острых ощущений.
Я покопался в себе, в своих чувствах и сообразил: оформить этот порыв в конкретные «за» и «против» не получается. И в голову пришло только одно сравнение: это как импульс любви, который наполняет человека и постепенно перестает вмещаться в него. Тогда нужно срочно послать этот импульс миру, чтобы не лопнуть и не обляпать всех той зловонной жижей, что осталась от большого прекрасного чувства. А такие случаи неимоверной жадности, к сожалению не редкость.
Вселенная, видимо, решила поиграть со мной в пятнашки, подтолкнув к написанию этой маленькой книги. И я, сам игрок по натуре, не мог нарушить правила.
Перед Вами лежит маленький труд, хотя нет, пожалуй не труд, а смесь упорного труда и непередаваемого удовольствия, которые завертели изрядную карусель в моей голове.
Остается только надеяться, что никто по глупости не начнет искать в этой книге тайный смысл и поклоняться главному герою, разлагать текст по полочкам, создавая очередные грабли, на которые наступят ищущие. Это ни коим образом не входит в мои планы.
Но если вместе с этой книгой в Ваши сердца упали зерна Вселенской любви, не забывайте поливать их, чтобы через время отправить свой собственный импульс любви в запутавшееся сонное человечество.

Эпиграф.

Один старый монах, всю жизнь проживший в монастыре и постигший суть, вышел в мир. Он видел солнце и траву, стада овец и гроздья винограда. Он не знал этих вещей, но понимал их. Монах прошел много земель и нигде не встретил чего-то непонятного для себя. И вот однажды в серой пыльной степи он увидел двух змей, сцепившихся между собой, безжалостно жалящих друг друга.
 "Что вы делаете? "-Изумленно спросил монах.
- Мы танцуем. Это танец ярости, - отвечали змеи.
- Танец? - удивился монах и решил, что понял суть этого понятия.
Проходя дальше он увидел тигра, догоняющего и рвущего зубами молодую лань.
- Что это? - вновь спросил монах.
- Это танец. Танец плоти, - отвечал тигр.
- Танец? - монах переосмыслил это понятие.
Старик свернул к скалистым горам, нависшим над ущельем, и увидел покачивающегося орла, замершего на вершине утеса.
- Что ты делаешь? - спросил монах.
-Я танцую. Это танец мудрости. –Ответил гордый орел.
Монах покраснел от стыда. Дожив до седин он настолько уверовал в свое совершенство, что теперь был совершенно опрокинут буйным разнообразием жизни, подбрасывающей ему одну загадку за другой. Танец…
Думать не было сил, и он пошел по направлению к деревне, расположившейся за ущельем.
Приблизившись, монах увидел большое скопление народа. Часть людей плакала над только что насыпанным холмиком земли. Одни обняли друг дуга за плечи и содрогались в каком-то меланхолически-заводящем ритме. Другие, чуть поодаль, радостно плясали и водили хороводы вокруг деревянной статуи своего Божества.
- Что они делают? - спросил монах у старика, сидящего в стороне от обеих групп.
- Танцуют,- ответил старик. - Те, что возле свежей могилы, исполняют танец смерти. Те, что танцуют вокруг статуи нашего Бога, исполняют танец жизни, они радуются, что этот Бог даровал им еще один день наслаждения и веселья.
-Старик-, заплакал просветленный монах,- я постиг все, даже саму Жизнь, но не могу постичь танец.
- Монах, тот, кто постиг Жизнь, едва ли сможет постичь Танец, и уж точно он никогда не сможет танцевать над жизнью.
- Учитель, вскричал монах, научи меня Танцевать над жизнью!
-Прости, монах, я мог бы научить тебя многому, но здесь тебе нужно учиться у другого. – Старик прищурил глаза, помедлил немного. - Впрочем, я укажу тебе его.
- Да, укажи мне его, - в восторге воскликнул монах, где мне найти этого Великого просветленного?
- На пасеке, -ответил старик, усмехнувшись.
Монах добежал до пасеки, и увидел в центре тучу пчел, кружившую вокруг какого -то предмета. Преодолевая боль от укусов, монах приблизился к неведомому. Ни одна пчела не подлетала к предмету ближе, чем на метр.
"Где же этот великий учитель, ТАНЦУЮЩИЙ НАД ЖИЗНЬЮ?"-подумал монах и склонился над ЭТИМ.
В небольшой деревянной колыбели безмятежно спал младенец, на губах которого играла легкая, такая призрачная, и в то же время такая вечная, чистая детская улыбка.

В поисках любви.

Пусть тот, кто ищет, не перестает искать.
И когда он найдет, он будет потрясен,
И если он потрясен, он будет удивлен,
И он будет царствовать над всем.

Евангелие от Фомы.

В тот день Никите исполнилось восемнадцать лет. Солнце только что взошло, и по-отечески ласково освещало их маленький хутор на двенадцать домов.
Его ждал огород и его животные: коровы, гуси, поросята. Но сердце подсказывало, что сегодня вещи предстанут ему по-другому.
Он давно научился слушать свое сердце и распознавать его импульсы, а помог ему в этом образ Девы Марии с младенцем Иисусом на руках.
Тогда Никита пообедал и собирался возвращаться в поле, но неведомый голос заговорил с ним. Это не были слова и предложения, а только тепло, исходящее из самого сердца, и понимание, от которого в душе вырастали крылья.
Он вошел в гостиную и упал на колени перед образом Богородицы. Никита не говорил слова молитвы, они сами лились из него вместе со слезами счастья и необыкновенного успокоения. Юноша вышел из дома, и растения, животные, все мироздание заговорило с ним.
Привет, - весело звонили колокольчики.
Здравствуй, Никита, - важно прогоготала компания гусей.
Мир прекрасен, - шептал колодец.
Это было три года назад. С тех пор юноша научился лечить болезни людей с помощью трав и снадобий, которые готовил по наитию, и даже обрел смысл слов, которые научился подбирать отдельно для лечения каждой болезни.
Он не читал старых книг и никогда не слышал о знахарях, но люди с хутора обращались к нему в час беды и отчаяния.
В деревне, до которой было три часа ходьбы, о юноше пошла дурная слава, как о колдуне, который продал душу дьяволу. Но Никиту не волновали слова людей, которые не любили его и завидовали его дару. Он продолжал работать на огороде, в поле и в хлеву, помогая деду Егору, своему единственному родственнику вести хозяйство.
И сегодня он стал взрослым не по цифрам в документах, но, ощущая в душе, что многое изменилось.
Дед окликнул юношу, когда тот умывался из широкой бадьи с прохладной родниковой водой.
- Садись внук, я хочу серьезно поговорить с тобой.
Никита сел на грубоватую деревянную лавку. Дед Егор надел чистую белую рубашку, которую доставал из шкафа в исключительно важных случаях.
- Сегодня ты стал взрослым. Теперь тебе пора стать человеком.
- Разве человеком становятся каким – то особенным способом?- Никите стало интересно, раньше дед никогда не говорил с ним об этом.
- Этого достигают всей своей жизнью. У тебя есть дар: крепкие руки, смышленая голова и доброе сердце. Теперь ты можешь выбирать, как жить дальше. Но запомни, твое сегодняшнее решение повлияет на всю твою жизнь. Камень, брошенный в бурную реку, никогда не воротишь назад, но круги от него дойдут до самого океана. Поэтому загляни внутрь себя, и скажи, как ты хочешь жить.
- Разве мое решение так важно? Ведь я могу мечтать о совершенно необычных вещах, но никогда не смогу обладать ими.
- Обладая мечтой, ты уже обладаешь и ее сутью. Бог дал тебе волю и частичку себя. Он наделил тебя всеми своими способностями и качествами. Он никогда не дает тебе ни одной мечты просто так. Всего, о чем ты мечтаешь, именно ты и способен достичь.
- Дедушка, но ведь все мечтают, - Никиту сильно взволновали эти слова. Он давно размышлял над своими чувствами и делами, стараясь найти способ исполнения своей мечты.
- Каждый человек мечтает о том, что он может не только получить, но и дать миру, просто не каждый это понимает. Итак, внук, сегодня до вечера ты должен принять решение.
Никита пошел работать в огород, размышляя над странными дедушкиными словами. Солнце медленно клонилось к закату, а на сердце уже сверкал и переливался десятками цветов его выбор, давняя мечта, которая лежала в глубинах его сознания. И над подобным выбором лучше не размышлять, чтобы не прозевать момент старта. Те, кто упускает такой случай, потом обычно всю жизнь мучаются вопросом «А что было бы, если бы я решился?».
Он вошел в комнату, перекрестился и присел за стол. Дед приготовил уху, сварил картошку и зажарил самого большого гуся Матвея в честь дня рождения единственного близкого ему человека.
Они помолились и приступили к трапезе. Оба молчали, понимая, что скоро наступит момент истины. Слова в этот вечер стали особенно ценными, и никто не хотел разбрасывать их по ветру без дела.
- Я хочу идти в большой город, - сказал Никита, допивая свой чай. – Туда ведет меня сердце, и там я обрету свой путь, найду свое место на земле.
Дед внимательно смотрел на внука.
- Жизнь в большом городе совсем другая. Там ездят машины и стреляют из пистолетов. Таких хуторов, как наш, почти не осталось нигде на земле. Уверен ли ты в своем выборе?
- Целый день я работал на огороде и в хлеву. Я спросил у своих животных, и они отпустили меня. Мои растения пожелали мне счастливого пути, и даже солнце подмигнуло вслед. Я пойду туда, потому что этого хочет мое сердце.
- Город забрал твоих мать и отца. Они ушли туда, и растворились в делах, забыв о хуторе и о нас с тобой.
- Дедушка, ты всегда любил меня. Но мне все равно не хватало любви матери и отца. Я пойду в город, чтобы найти свою любовь, и тогда никакая сила не собьет меня с пути.
На том и порешили. Никита ушел рано утром, но провожать его вышел весь хутор. Дедовы друзья Пантелей и Степан, баба Марья, и даже Галя, которая в детстве научила его любоваться игрой солнечных лучей в кристально-чистой родниковой воде.
Никита украдкой смахнул слезу, и, расцеловав деда, двинулся в путь. С собой у него была только небольшая сумка с едой и немного денег, чтобы купить билет на поезд, останавливающийся в большом городе.
В кармане у юноши лежала записка с адресом дедушкиного друга Алексея Петровича Иванова, с которым Егор прошел всю войну. Теперь Алексей Петрович занимался кузнечным промыслом и должен был пристроить юношу на первое время.
- Берегись, чтобы город не победил тебя, - сказал дед на прощание, и Никита запомнил это предостережение.
Он шел по пыльной грунтовой дороге, которую машины тревожат пару раз в году, и думал о своей жизни.
«Странно. Соседняя деревня всегда была для меня большой и пугающей, почему так тянет меня в большой город, к незнакомым людям и странным вещам»?
Он обошел стороной деревню, где его считали колдуном, и через несколько часов добрался до маленькой грязной станции, где на пару минут останавливался скорый поезд.
Людей не было, а в кабинке с надписью «билетная касса» дремала уставшая толстая женщина.
Никита вежливо кашлянул, стараясь разбудить даму. Она зашевелилась во сне, что-то невнятно сказала и открыла глаза.
Немного повращав ими в разные стороны, женщина уставилась на юношу.
- Чего тебе? – Голос ее напоминал кудахтанье старой курицы, которая с ужасом отсчитывает дни, оставшиеся ей для последнего спектакля на хозяйском столе.
- Мне нужен билет до большого города, - тихо сказал Никита, протягивая деньги. Он понимал, что есть еще возможность отказаться от неизвестного и вернуться на свой хутор, где Пелагея Дмитриевна печет вкусные пироги, а Галя мило улыбается ему при встрече.
Кассирша дала ему билет и сдачу. Она даже не знала, как невольно влияет на судьбу незнакомого юноши, помогая окончательно сжечь все мосты.
- Поезд через два часа. Стоянка всего три минуты, так что не пропусти.
- Хорошо.
Он робко сел на грязную скамейку неподалеку, а кассирша стала досматривать прерванный сон.
«Жизнь – это подарок Бога лично тебе», - прочитал он надпись, выцарапанную ножом на спинке скамейки.
- Интересно, кто написал эти слова? Может быть такой же крестьянин, как я, который отважился на поездку в большой город, имея лишь крепкое здоровье и зов сердца?
- Мир прекрасен, и весь он принадлежит тебе, - отвечали ему облака. - Все, что есть в жизни, создано тобой и для тебя. Это твой дар, пользуйся им в радости.
Юношу не удивляло, что облака говорили с ним. Он наоборот долго не мог поверить, что другие люди не говорят с лесом и ручьем, что животные для них всего лишь корм.
В поезде Никита получил место в общем вагоне. Напротив него сидело два молодых парня, которые внимательно изучали книги черного цвета в твердом переплете и делали в них карандашом какие-то пометки.
Никита хотел познакомиться с новыми людьми, которые с увлечением читают незнакомые книги, и, может быть, тоже в первый раз едут в большой город.
- Что вы читаете? - спросил он, улыбаясь незнакомцам.
Они подняли глаза. Один полный черноволосый, второй, высокий и худой блондин.
- Это Библия, Евангелие, слово Бога живого. – Ответил черноволосый, надув щеки.
Никита удивился. Он, конечно, слышал о Евангелии, и даже видел, как его выносил во время службы в церкви отец Викентий. Но та книга была в серебряной обложке, украшенной сверкающими камнями. И написана она была на непонятном языке. Дед говорил, что это древний язык, старославянский, язык русских святых.
Черноволосый, тем временем, пересел на сиденье рядом с Никитой и показал ему книгу.
- Интересуешься? –При этом он пытливо заглянул в глаза юноши, но ничего в них не прочел. Кроме неестественной глубины, в которой терялись заученные цитаты и камнем уходили на дно ненужные переживания.
-А где вы ее взяли, в церкви?
Высокий недоуменно посмотрел на попутчика. - Ну да, нам подарил ее пастор нашей церкви.
- Пастор, - Никита смутился от незнакомого слова, - никогда не слышал о пасторах.
- Ну, это тот человек, который ведет проповедь. Ты что, деревенский?
- Я с хутора, - с гордостью произнес Никита. И тут же вернулся к прерванному разговору. – А что вы пишите в этой книге?
- Мы разбираем Слово Божье, стараемся проникнуть в полноту Евангелия, чтобы жить в истине. И делаем пометки в непонятных местах, чтобы пастор разъяснил нам их в последствии.
Теперь Никита удивился еще сильнее.
- А разве книга может научить истине?
- Просто книга – не может, - разошелся черноволосый, - но в этой книге - сам Бог.
- Как же может Бог уместиться в книге, даже в такой толстой?
Теперь оба озадаченно смотрели на этого простоватого юношу. Однако вопрос заставил их задуматься.
- Бог пришел на землю в виде человека, проповедовал это слово, и получился Новый Завет, вторая часть Библии. А до этого все было пронизано пророчествами о грядущем явлении мессии, сына Бога. Понимаешь? - Черноволосый с интересом заглядывал в глаза глупому собеседнику, а блондин молчал.
- Мой Бог жив, - неожиданно твердо ответил Никита. -Только он не живет в книгах и говорит с людьми через все, что их окружает. Через поле, реку, лес и даже через гуся Матвея. Просто не каждый человек умеет и хочет слушать его. Обычно люди слушают только себя, даже если им кажется, что это не так. – Никита улыбнулся и посмотрел в окно. Поезд проезжал мимо бескрайних полей, в которых так хорошо лежать на спине и смотреть в небо, не думая ни о чем, просто внимая шепоту небес.
Теперь оба парня обалдело смотрели на него.
- Кто тебя научил так думать? То, что ты говоришь, это Богохульство, все, что сказал Бог, записано в этой книге, а остальное от Лукавого. Сейчас покажу тебе цитату. – Он зашелестел страницами, углубляясь в поиски.
Никите стало скучно. Он не любил книжной премудрости, и закончив девять классов с легким сердцем оставил школу. С тех пор его учителем была жизнь.
- Не утруждайся, не ищи. Ведь в книге записаны буквы и слова. А вы говорите, что Бог живой. Разве может живой Бог вместится в типографскую краску?
Он рассмеялся, считая ответ очевидным, и стал снова смотреть в окно. Неужели все люди в большом городе считают, что Бог сидит на зачитанных до дыр страницах, которые постоянно поправляют карандашом в надежде отыскать истину?
Никита улыбнулся этой мысли и пожалел жителей большого города. Столько наивности скрывается в них.
Парни, поняв, что юноша перестал обращать внимания на их пламенные речи, в негодовании отсели от него, а Никита задремал, и увидел сон.
Ему снилось большое поле, засаженное пшеницей. Невдалеке стоял небольшой домик. Серая кудлатая собака бегала возле его ног и ласково терлась о штанину. Пахло теплым хлебом и молоком.
Он проснулся от того, что все вокруг зашевелились и начали суетливо толпиться в вагоне. Оказывается, поезд прибыл в пункт назначения. За окнами раскинулся величественный каменный вокзал большого города.
Никита вышел из вагона последним и посмотрел на скорый поезд, который унесет с собой запах родного хутора и воспоминания детства.
Сотни человек, обгоняя друг друга, орудуя локтями и переругиваясь спешили в разных направлениях. Уже начинало темнеть, а Никита даже не знал в какую сторону ему идти. На бумажке было записано два адреса: кузницы и дома, где жил Алексей Петрович.
Он осмотрелся, кого бы расспросить, как дойти до улицы Дружбы, но все страшно суетились, и он боялся их прерывать.
-Эй, - услышал он справа от себя и обернулся.
Его звала девочка с ярко накрашенными губами, которая выглядела моложе Никиты. На ней была короткая юбочка и белая футболка, обтягивающая тело. – Что ищешь?
-Честно? – Никите стало весело и легко на душе. – Приехал сюда, чтобы найти любовь. – Он запнулся. – А сейчас ищу улицу Дружбы.
-А деньги у тебя есть?
Он не мог понять смысл этого вопроса. Девочка улыбалась, явно настроенная дружелюбно, и подошла к нему.
- Для чего? - только и спросил Никита.
Улыбка исчезла с ее лица, но не надолго.
- Как это для чего, любовь денег стоит. Это может у вас в селе все бесплатно, а тут любовь покупается и продается.
Никита никогда не думал о подобном. Он решил объяснить девочке, как все обстоит на самом деле.
- Любовь одна. Она, как океан, в который то и дело окунаются люди. И каждый выныривает возле своего необитаемого острова. Так люди находят настоящую любовь. – Он снова улыбнулся. Какие странные люди попадаются на пути. – Как можно продать или купить то, что больше Вселенной? На это не хватит никаких денег.
Девочка оторопела. Она посмотрела на сельского придурка и собралась уходить, но что-то ее остановило.
- Пойдем, я тебе покажу, как до Дружбы доехать. Что это?- Она недоуменно смотрела на Никиту.
-Деньги. Ты же спрашивала их. Вот, все что у меня есть, возьми. Я завтра начну работать в кузнице и смогу заработать еще.
Она подошла к Никите и совершенно неожиданно поцеловала его в щеку.
-Милый мой мальчик, зря ты приехал в этот город. Езжай лучше обратно домой. – В словах этой девочки послышалась невыразимая печаль.
-Нет, я так не могу. Я должен найти любовь и свое место на земле. А почему ты называешь меня мальчиком, по-моему, я старше тебя?
- Забудь. Вот, твой автобус. Выйдешь через четыре остановки, там спросишь.
Никита заскочил в автобус.
- Подожди, как тебя зовут?
- Жанна, - девочка уже пошла в сторону вокзала.
- А меня Никита, -успел крикнуть юноша, перед тем, как двери с шумом захлопнулись перед его носом.
В автобусе было относительно пусто. Вечерело, и многие люди уже сидели по домам. Но те, кто ехал в автобусе, не отличались хорошим настроением.
Никита сидел и кожей ощущал каждую негативную энергию, импульсы злобы, зависти, жалости к самим себе. Все это исходило от пассажиров и плотной коричневой массой зависало под потолком.
Странно, что люди не замечают этой зловонной завесы, она не мешает им, - подумал Никита. – Иначе они научились бы проветривать себя.
Юноша сконцентрировал в груди все самое доброе, теплое и светлое, что было в его душе. Приятное тепло разлилось по телу, но он не дал энергии потерять концентрацию, усилием собрав в небольшой шар, сантиметров десять в диаметре. Затем Никита стал выдыхать воздух, пропуская его через этот шар. Все накопленное медленно выплывало, шар уменьшался, а на лицах пассажиров появились улыбки.
У кого-то прошла зубная боль, кто-то вспомнил смешной анекдот, юноша в очках наконец-то решился навестить свою подружку, с которой так глупо поссорился вчера и теперь не знал, что делать.
На открытых пространствах родного хутора Никиты воздух разливался в первозданной чистоте, не отягощенный людским влиянием. Здесь в городе все было по - другому.
Водитель заранее объявлял следующую остановку, поэтому Никита легко узнал, когда нужно выходить.
Вместе с ним на этой остановке вышла старушка, с трудом спускавшаяся по ступенькам. Никита помог ей, а заодно решил уточнить дальнейшее направление.
Вдруг ни с того ни с сего он почувствовал страшную тяжесть в ногах, боль в спине, голова затряслась, а на глаза легла пелена тумана.
- Господи, - подумал Никита, который сразу понял причину таких изменений. – Я убеждаю себя, что помог старушке, поддержав ее на ступеньках автобуса, но вот она на земле, и я могу на себе ощутить ее состояние. И как я могу назвать свои действия помощью?
Он подошел к старушке, которая медленно шла в сторону многоэтажек, которые кучно расположились в новом массиве в ста метрах отсюда.
- Постойте, бабушка. – Никита взял ее за руку, но в этот раз полностью осознавая, что делает, и зачем. От пяток до макушки его тело пронзила дрожь, которая волнами пробежала по телу, и вышла из Никитиных глаз в виде трех маленьких слезинок.
Старушка с удивлением смотрела на юношу, чувствуя, как молодеет ее тело, разгибаются суставы и сердце стучит без перебоев. Она испугалась, но не вырвала руки.
- Сынок, что ты со мной сделал?- ее страх смешивался с любопытством.
- Мне, бабушка, на улицу Дружбы надо. А в городе я никогда не был. Проводите, вам ведь в ту же сторону.
Старушка так и не получила ответа на вопрос, но ей хотелось идти, даже бежать скорее, пока волшебные чары не рассеялись.
Никита молча шел за старушкой, и размышлял о жизни. Еще вчера он работал на хуторе, знал все, что есть вокруг и видел то, чего другие люди не замечают.
Юноша знал, что если заставить свои мысли умолкнуть, то можно услышать тихий шепот, который идет из самых глубин сердца. Так с людьми говорит Бог. И не с какими-то избранными пророками и пасторами, зажавшими в потных ладонях толстые книги. Нет, с каждым человеком.
А еще, когда мысли умолкают, главное быть внимательным. Тогда глаз замечает знаки, а сердце распознает их. В причудливых очертаниях облаков, в падающих листьях, лицах прохожих, разнообразных звуках, в любой случайной встрече, даже в камне, который лежит под ногами, Бог может послать тебе знак. Но он останется бесполезным, если человек, увлеченный своими мечтами, надеждами или огорчениями, радостью и печалью, пройдет мимо перста судьбы.
Так и бывает чаще всего, поэтому люди не могут постичь мудрость Бога и его бесконечную любовь.
Никите никто не рассказывал все эти умные вещи. Просто он жил своей жизнью, а не играл чью-то роль. А большего для понимания не требовалось.
Юноша увидел большого лохматого пса, который, разместив в лапах вытянутую морду, лежал, перегородив вход в один из подъездов серой пятиэтажки.
- Это знак, - подумал он, вспомнив недавний сон. - Мне сюда, спасибо вам.
- И тебе, сынок, спасибо. – Старушка так и не решилась спросить у Никиты о своем неожиданном оздоровлении. Так, из-за непонятной скромности и предрассудков люди теряют единственный шанс узнать то новое, что способно изменить их жизнь.
Но юноша уже успел полюбить свою провожатую и сам сказал ей:
- Старость сама по себе не означает плохое здоровье, тяжесть в ногах и боли в спине. Она становится не тем, что мы заработали, а тем, во что мы верим.
Оставив старушку с открытым ртом размышлять над этим мудреным изречением, Никита перешагнул через пса и вошел в подъезд. Здоровенная дворняга даже ухом не повела, хотя видела этого невысокого худенького паренька впервые.
Никита весело шел по ступенькам, высоко поднимая ноги, как ребенок, который только постигает сложное искусство ходьбы по лестницам. Он часто играл, представляя себя ребенком, птицей, зверем, растением, стариком. И всегда черпал из своих занятий новые знания. Забывая на время, что он человек, юноша учился быть всем, растворяться во Вселенной и снова возвращаться в свой телесный образ.
Дверь открыл пожилой мужчина. На самом деле Алексей Петрович был моложе деда Егора на семь лет, но годы жизни в закопченном дымном городе брали свое.
Он уставился на незнакомого юношу. Никита достал письмо и протянул мужчине, добродушно улыбаясь.
Так, так, и что это? – Алексей Петрович развернул бумагу, и предложил юноше войти. Пробегая письмо глазами, он все больше радовался, даже морщины на лице разгладились.
- Никита! – голос у Алексея Петровича был глубокий и звонкий, как бубен алтайского шамана. – Проходи, располагайся. Как же я давно твоего деда не видел.
- Время ничего не значит. Если вы час от часу обращались к нему в своих мыслях, значит, и не расставались никогда.
Так Никита попал в дом к Ивановым. Следующим два дня были выходными, поэтому юноша мог немного привыкнуть к новому месту, перед выходом на работу.
Весь следующий день он ходил по городу, стараясь не очень отдаляться от дома, и смотрел на людей.
Несмотря на субботний отдых, люди торопились, суетливо озирались по сторонам и мчались по своим делам, казавшимся им важными и неотложными.
- Удивительно, - думал Никита, - как же они хотят увидеть Бога, если не могут даже на себя посмотреть со стороны?
- А может быть, - пришла в голову страшная мысль, - этот самый Бог им и вовсе не нужен? Ведь обретая высшее, человек перестанет держаться за свои многочисленные дутые представления, мелочные привычки и ненужные бытовые ритуалы.
- Страх перед неведомым мешает им познать Бога, - сделал Никита серьезный вывод и отправился в свой новый дом, чтобы поговорить на эту тему с Алексеем Петровичем. Все- таки тот давно живет в городе и, возможно, знает что-то такое, чего может не заметить парень с хутора, который не привык держать в голове такое количество многоэтажных скученных вещей.
Он пришел вовремя. К Иванову - старшему в гости приехал сын Игорь, мужчина лет тридцати пяти. Они с отцом попивали чай из чашек с красивым узором, когда на пороге возник Никита.
- Вот, сынок, познакомься. Это Никита, внук моего фронтового товарища. Приехал к нам в город вчера, будет работать со мной в кузнице. Он, кстати, тоже интересуется всякими загадочными штуками, людской душой, например.
- Никита, - он повернул голову к юноше, - это мой сын Игорь, он преподает в университете философию, кандидат наук. Можешь спросить у него все, что тебя интересует, он тебе ответит как специалист. А мне, старику, откуда все это знать?
«Наконец-то. - Обрадовался в душе Никита.- Я нашел человека, который может ответить на все мои вопросы. Юноша открыл рот, и вдруг понял, что спрашивать нечего. Все, что волновало его, западало в душу и не давало покоя, он давно понял.
Тогда юноша подумал: может, стоит задать вопрос, который породил в нем город и его жители.
Сын Алексея Петровича смотрел на сельского парня с легкой иронией, готовый к самым изысканным и сложным вопросам.
- А что такое философия? – бесхитростно поинтересовался Никита.
- Это наука, которая учит людей мудрости, - мужчина понял, что объяснить юноше про помощи более сложных понятий не получится. Слишком слабый интеллект. Село.
Никите понравился ответ.
- Игорь, почему городские люди не ищут Бога? –Юноша смотрел на философа изумительно ясными глазами и искренне ждал ответа.
Игорь приготовился ответить, но стушевался. Все его научные теории совершенно не подходили для этого вопроса. А просто так отвечать он не хотел, чтобы не уподобиться необразованному крестьянину. Иначе, какой смысл в их разговоре, что смогут дать друг - другу два невежды?
- Понимаешь, Никита. Люди в городе ищут Бога, но делают это по-своему. Здесь построили много разных церквей, можно купить любую религиозную литературу, записаться в клуб по интересам. Мы, философы, до сих пор не определились с понятием Бог. Это такое емкое слово, каждый вкладывает в него особый смысл. Поэтому вопросы религии, и я бы сказал онтологии, занимают особое место в нашей науке.
Никита не понял некоторые слова, но общий смысл уловил. Его поразило, что Игорь пытается говорить о Боге, как о слове, а не переживании. Он решил открыть глаза ученому мужу.
- Бог не живет в церкви, - уверенно начал Никита, и тут же понял, что он не прав, - то есть живет, но не только там. Бог живет везде, в каждом человеке, в каждом творении. Бог и есть процесс творения, иначе как он может быть живым?
Игорь удивился таким словам приезжего крестьянина, Никита и сам им удивился. До этого дня он никогда не задавался вопросом «что же все-таки означает слово Бог».
- Ты так уверенно говоришь о Боге, но для этого надо иметь свой собственный опыт. Иначе все превращается только в слова. А истина, она непознаваема. – Довольный своим ответом философ с вызовом посмотрел на Никиту. Алексей Петрович с интересом наблюдал за разговором.
- Я чувствую Бога. Часто, но еще не научился делать это постоянно. Но я ощущал Бога, когда Галя, девочка с хутора, сочиняла пастушью песню. И Бог лился из ее свирели вместе с музыкой. А еще я заходил утром в хлев, и мои животные приветствовали меня. Растения на огороде тянулись своими листьями, когда я в жару поливал их. И во всем этом я видел Бога.
- Ты очень впечатлительный и эмоциональный парень. И мне нравятся твои мысли. Но мы с тобой просто рассуждаем, и даже не можем доказать, есть ли Бог на самом деле.
Никита был поражен такими словами. Как же этот мужчина мог учить других людей мудрости, если сам ни разу не почувствовал присутствие Бога. Даже на мгновение.
Сердце защемило от невыразимой тоски. Слезы появились на глазах и медленно потекли по щекам.
Погода за окном начала портиться. Тучи заволокли еще недавно безоблачное небо, мелкий дождик настойчиво накрапывал, перерастая в настоящую грозу.
Игорю стало не по себе. Откуда взялось это смятение в душе?
А может у парня не все в порядке с головой. Забили баки бабушкиными сказками, вот он и принимает все близко к сердцу. Надо его успокоить.
- Не переживай так, Никита, я просто так сказал, гипотетически, нужно учитывать все возможности, всю совокупность различных вариантов.
Никита простецки вытер слезы рукавом и очень долго смотрел Игорю прямо в глаза. Тот стушевался и отвел взгляд.
- Каждому человеку дается шанс увидеть Бога. Это как путеводный камень в сказках про богатырей: он указывает правильный путь. И если человек не прошел мимо своего камня, то он обязательно придет туда, где его ждут. Но мы привыкли смотреть в небо и искать там что-то неведомое. А Бог ждет, когда люди просто посмотрят вокруг себя и внутрь себя.
- Ничего себе, - подумал философ. У них что, Буддистские проповедники в селе прописались? Осели со времен русско-японской войны?
- Откуда ты все это знаешь, кто тебе рассказал?
- Жизнь научила, - Никита успокоился и понял, что Игорь слишком долго жил в городе, среди машин и механизмов. Он разучился верить в чудеса, и длинными словами заменил открытое сердце.
На том и разошлись юноша и философ, один удивленный, другой надменный. Но каждый мысленно пожелал своему собеседнику скорейшего освобождения от своих нелепых представлений.

***

Кузница поразила Никиту. В ней, несмотря на весь технический прогресс, сохранился дух средневековья. Звон металла, меха, рабочие в фартуках, специфический запах, придающий работе известное очарование.
Никита поступил в ученики к кузнецу Виталию, сорокалетнему, высокому плотному мужчине, который любил свою работу, и постепенно привязался к новому ученику.
Теперь юноша снова мог творить. Богатые клиенты, уставшие от стекла и пластика, все чаще обращали свои взоры к деревянным и металлическим изделиям ручной работы. Но они платили деньги за эти произведения искусства, скорее отдавая дань псевдорусской моде, и не могли оценить всей красоты того, что для них делают рабочие руки.
Так Никита сам приобщался к процессу творения. В каждом своем изделии он старался видеть произведение искусства, со своими индивидуальными чертами. Из-за этого он никак не мог поспевать за общими сроками, но зато заказчики с удивительным постоянством выбирали в первую очередь то, что сделал сельский паренек.
Дни складывались в недели, а недели в месяцы. Юноша стал привыкать к большому городу. Каждое воскресенье он отправлял письмо на хутор, и с нетерпением ждал ответа.
Круговорот жизни затянул Никиту, и он все реже вспоминал о поиске любви, о стремлении стать человеком и найти свое место на земле.
Но жизнь не любит полного штиля и прямого русла, поэтому однажды в воскресенье она напомнила ему о себе.
Никита как обычно проснулся рано утром и отправился на прогулку к реке. Воды было мало, летняя жара не давала дождям питать водную стихию.
Юноша шел и думал о своей работе. Вот еще совсем недавно он не умел повелевать металлом. Твердость и непоколебимость стали делала ее неуязвимой для человеческих рук. Но стоило проявить хитрость, и с помощью огня придать металлу гибкость, переведя его в жидкое состояние, как он становился ручным зверком, послушным и кротким.
Никита называл процесс плавления «танцем металла».
- Интересно, - думал юноша, - можно ли так же переплавить человека, твердого в своих убеждениях , как камень, как металлический стержень. Или, если заставить его душу танцевать, придать ему гибкость, то ум перестанет сидеть в клетке нелепых представлений о реальности?
В это время он проходил мимо небольшой церкви, которая утопала в зелени деревьев. Этот район вообще не был похож на большинство городских бетонных тюрем, и церковь смотрелась здесь уместно. Следуя внутреннему порыву, Никита вошел внутрь.
Прихожан почти не было. В храме царил приятный полумрак, запахи воска и древностей смешались в невообразимо прекрасный коктейль.
Юноша замер на пороге и во все глаза смотрел на это великолепие. Он весь наполнился восторженным желанием подарить себя миру. Такие порывы иногда захватывали Никиту, и не отпускали, пока он не совершал чего-нибудь бескорыстно-прекрасного. Но сегодня что-то мешало полностью отдаться ощущению всепоглощающей любви.
Тогда он прислушался к своим чувствам и медленно подошел к одной из икон. Рядом пожилая женщина, служитель церкви, протирала подсвечники.
- Эта икона грустит, к ней давно никто не приходил с искренней молитвой, - юноша разговаривал сам с собой. – Она наполнена силой, дарованной своим святым, и ждет страждущих, но те, отдавая дань моде, торопливо проходят мимо к зацелованным иконам прославленных чудотворцев.
Старушка посмотрела на него и отошла в сторону от странного молодого человека. Седоволосый старик, который молился перед иконой Святой Троицы, услышал эти слова и с интересом посмотрел на юношу.
- А эта икона принимает большинство страданий человеческих, на нее проливают столько слез, сколько люди способны донести до храма Божьего. –В этот раз он стоял перед иконой Богородицы «Всех скорбящих радость».
Со всех сторон на Никиту смотрели изображения святых мучеников, праведных старцев и апостолов.
Но лик Иисуса, который взирал на храм с центральной стены, был поистине неподражаем и велик.
- Так на нас смотрит Бог, - подумал Никита. – С безмерной радостью и любовью. А люди, которые не имеют смелости внутри себя, которым есть, что скрывать и чего стыдиться, находят в его взгляде угрозу и предостережение.
Юноша, пораженный этим откровением не меньше нескольких прихожан, услышавших его слова, выбежал из храма, и не заметил, как старец последовал за ним.
Ноги несли Никиту в центр города. Он не думал о том, куда идет, зачем, забыл о времени и о месте, где пребывает его тело. Душа стремилась ввысь.
От невесомого парения его оторвали громкие крики.
Юноша огляделся и увидел себя, стоящего на центральной площади города. Вокруг было много людей. Все кричали и трясли кулаками.
В центре площади установили большой деревянный помост, на котором выступал человек с микрофоном. Присутствующие внимали ему и одобрительно кивали головами. Сотни флагов с черными, красными и коричневыми полосами развевалось над площадью.
От толпы веяло силой и решительностью.
- Наверное, эти люди идут на войну, - подумал Никита и стал прислушиваться к словам человека с микрофоном.
- И пусть это будет война. Со всеми жидами, черными, узкоглазыми, кто нашел приют в нашей стране. Они за несколько лет растащили все, что создавал русский народ. А мы в это время пропивали последние остатки русской души. Господь отвернулся от нас. Но сейчас пришло время сказать нет всей этой инородной нечести. Сказать «да» русской национальной революции. Поднять знамена и идти вперед.
Толпа взорвалась овациями и запела странную величественную песню:
«Боже, царя храни, сильный, державный
Царствуй на славу, на славу нам»
- Странно, - думал Никита. – Ведь царя уже нет. Его убили очень давно, этому нас научили на уроках истории. Кого же ждут эти люди? – Он огляделся по сторонам и увидел в нескольких метрах трех ребят примерно его возраста. Они были одеты в черные мундиры, на манер военных, и громко пели песню.
Никита подошел к ним.
- На моем хуторе есть много разных животных. И все они научились ладить между собой: гуси, куры, свиньи, овцы, коровы. Каждое из животных непохоже на другое, но они мирно сосуществуют, едят одну и ту же траву, живут соседствующих сараях.
Парни не сразу поняли его слова, но потом самый высокий, в очках, сообразил, что незнакомец пытается пристыдить их. У парня заблестели глаза.
- Есть растения, которые приносят пользу. А есть сорняки. Их мы и будем выдирать с корнем из нашей почвы.
- Но ведь животные не умеют сами вырывать сорняки. Они едят все подряд. Отличить одно от другого может только тот, кто выше их, кто заботится о своем стаде и о своем урожае. Для них это человек. Для нас…
Никита не договорил. Очкарик ударил его кулаком и сбил с ног. Юноша попытался подняться, у него были сильные руки, и он мог постоять за себя.
Но удары посыпались на лежачего Никиту градом.
- Жидовский провокатор, бей его, - рассержено кричала толпа. – Провокация, топчите его! – визжали истерические женские голоса.
 - «Распни его, распни!» -почему –то послышалось Никите.
Он перестал ощущать боль, сознание покинуло распластанное тело, и Никита почувствовал удивительную легкость. Сверху он взирал на царящую на площади суматоху: мельтешащие озлобленные лица, падающие флаги, топот ног.
Внизу свистели, ругались и наносили друг другу беспорядочные удары. Все прекратилось в один момент, когда тяжелый кованый сапог ударил юношу в висок. Темнота неожиданно сменила дневной свет.
Никита очнулся в маленькой каменной комнате. Он лежал на жесткой деревянной скамье, все тело немилосердно болело.
- Где я? - прошептал юноша и стал вспоминать предшествующие события: митинг, парней в мундирах, драку.
- Ну что, сынок, оклемался?
Никита вздрогнул и поднял голову. Напротив него на такой же грязной лавке сидел седой старик. Он выглядел значительно старше деда Егора, но глаза… В них играла юность Вселенной.
- Голова немного болит. – Каждое слово давалось с трудом.
- Но для юноши-целителя головная боль не проблема, так ведь?
Никита улыбнулся. Он представил себе ласковую женскую руку, которая гладит его по голове медленными, легкими движениями. Боль стала утихать и вскоре совсем исчезла.
- Вы кто? - спросил он у старика.
- Я увидел тебя в церкви, когда ты разговривал с иконами. В этот момент твоя аура так светилась. – Старик решительно поднялся.- Пойдем, пора идти.
- Куда? – Никита посмотрел на массивную железную дверь камеры. Проходить сквозь преграды он не умел. – Мы что, вылезем в замочную скважину?
- В этом нет необходимости. – Старик пристально смотрел на дверь, медленно шевеля губами. Юноша не мог разобрать ни слова.
Через несколько минут они услышали в коридоре приближающие шаги. Затем кто-то повернул ключ в замке, и дверь со скрипом отворилась.
На пороге возник толстый милиционер, с раскрасневшимся лицом. Весь его вид говорил: «сам не знаю, что это я делаю и зачем».
- Идемте, граждане задержанные, пора.
Они молча направились за стражем порядка к выходу из здания РОВД. Другой милиционер выдал им личные вещи, которые отобрали при задержании. У Никиты из таковых был только старый нательный крест, у старика вообще ничего.
Никто не задал ни единого вопроса, и это показалось юноше немного странным. Тем более, что милиционеры старались не смотреть на них и испуганно отводили глаза.
Путники вышли на порог и вдохнули свежий воздух.
- Поспешим, - нарушил молчание старик, - через полчаса они опомнятся. - Меня зовут Серафим.
- А меня Никита.
И все, никаких церемонных поклонов, рукопожатий, обмена любезностями, может все из-за разницы в возрасте?

***

Старик жил далеко за городом. Они два часа ехали на автобусе, в сторону явно противоположную и родному хутору Никиты, и дому Ивановых, и кузнице. Потом еще около двух часов шли пешком. Все это время путники не разговаривали, каждый погруженный в свои мысли. Но к концу пути никто из них не устал. Серафим выглядел так же бодро, как и четыре часа назад в камере.
- Это мое жилище, - сказал Серафим указывая рукой на большой старый дом, одиноко торчащий посреди бескрайних кукурузных полей.
- А где остальные жители? Здесь должна быть деревня.
- Нет, до ближайшей деревни девять километров. Здесь живу только и мои ученики.
- Ученики? – Никита удивился. После Игоря Иванова он не встречал никого, кто учил бы людей. – И чему ты их учишь?
- Разным вещам. Но все в общем-то сводится к одному: найти себя.
- Найти себя? – Никита вопросительно уставился на старца. – А как насчет постижения Бога?
Старик рассмеялся:
- Какой ты прыткий, погоди, потом поймешь.
В это время на пороге появились три парня. Они радостно вышли навстречу путникам, остановились в нескольких метрах и отвесили старцу земной поклон. Серафим по отечески обнял всех троих.
Это Никита, юноша, ищущий себя, Бога, и постигающий силу любви. А это Илья, Алеша и Добрыня, мои былинные богатыри.
Никита совсем растерялся.
- Те самые, из русских сказок?
- Нет, конечно, просто они обрели здесь новые имена, заслужили их.
- Заслужили? – удивился Никита, пожимая парням руки.
Все вошли в просторную горницу. Убранство напоминало их дом на хуторе. Большой деревянный стол, лавки, русская печь. Юноша почувствовал, как часть его сердца непривычно сжалась от тоски. Но другую часть влекли незнакомые земли, далекие странствия, поиск неведомого.
Илья, высокий крепкий парень налил всем горячего борща. На столе лежало два каравая хлеба, свежие овощи, большой кувшин с легким медовым напитком.
- Встанем и помолимся, - неожиданно для Никиты сказал старец. Юноша, сильно проголодавшись, уже приступил к трапезе. После слов Серафима он подскочил как ужаленный, но все остались сидеть.
Никита настолько растерялся, что равнодушно смотреть на него никто не мог. Дружный мужской хохот долго сотрясал избу.
- Никита, – старец едва успокоился, вытирая с глаз крупные слезы, - любой обряд, который соответствует форме, но не соответствует духу- бесполезен. Как только какое-то действие входит в твой образ жизни и становится механическим, знай, от него надо или избавиться, или разнообразить. Вскакивать вовсе не обязательно.
- Я делал это из уважения к вам.
Никогда не делай того, что тебе не нравится, даже из уважения к кому бы то ни было. Тем более, если речь идет о молитве. Молитва – не дань уважения Богу. Это разговор, который никогда не остается односторонним.
- В моем сердце молитва никогда не прекращается. – Продолжал Никита. – Правда, она не из слов.
- Молодец, - похвалил Добрыня. – Мы теперь молимся так: каждый выводит из тела свою внутреннюю силу, и пока она стоит около нас и молится, мы едим. Когда у всех нас станет получаться хорошо, то дед Серафим придумает новый способ.
- Что это за внутренняя сила?
- Второй человек внутри нас. Не тот, которого волнуют вода, пища, одежка и прочие житейские необходимости. Другой, ищущий и познающий. – Он загадочно подмигнул Никите. - А теперь давайте ужинать.
Дымящийся борщ, теплый хлеб и свежие овощи показались Никите восхитительными.
- Еще недавно я жил на хуторе, где научился говорить с травами и животными, лечить людей, чувствовать Бога. Потом отправился в кузницу, и познал красоту творения. Когда дело подошло к концу, Бог повел меня в ту церковь, где я смог слышать иконы. И он показал мне тех людей на площади, которые переполнены ненавистью и страхом, чтобы я не стал таким же. И вот я здесь, у старца-Серафима, буду учиться искать себя. – Никита маленькими глотками пил легкую медовуху, которая не била в голову, а приятно расслабляла тело и придавала мыслям гибкость.
Его размышления прервала песня, которую затянул Серафим, и подхватили ребята. Она была медленной и звучной. Слова, многие из которых не были понятны Никите, лились плавно, не наскакивая одно на другое. Песня проникала в сердце и заставляла ум замирать в восхищении.
Пока лилась мелодия, Никита увидел годы своего детства, родной хутор и своего деда.
- К концу обучения у каждого из вас будет своя песня. – Сказал Серафим. - Но сначала вы должны потерять себя в моей, чтобы слившись с ее сутью, найти себя вновь и стать господином собственной песни.
На улице стемнело. Старец отозвал юношу в сторону.
- Сейчас мы отправимся спать, но сначала ты должен предупредить родных. Они волнуются и не знают где ты, дай им знак, что все хорошо.
- Как? - хотел спросить Никита, но не спросил.
Ему постелили в отдельной комнате на втором этаже. Старец настаивал, чтобы каждый ученик спал отдельно.
- Только так, -говорил он, -никто не помешает вам услышать голос Бога, идущий изнутри и снаружи. Соедините эти голоса в себе, и тогда поймете важную вещь.
Никита сел на свою кровать, закрыл глаза и мысленно позвал Алексея Петровича. Сначала ничего не происходило, но чем громче он звал, тем отчетливее в темноте проступала знакомая кухня в квартире Ивановых.
Алексей Петрович задумчиво смотрел в окно. Перед ним на столе остывал чай. Взор старого фронтовика утопал в мириадах звезд, которые каплями росы окрасили ночной небосклон.
Никита подошел к одинокому мужчине и положил руку на его плечо.
- Со мной все в порядке, я продолжаю идти своим путем. – Юноша говорил тихо, но настойчиво. Мужчина не поворачивал головы, однако Никита знал: он все услышал и почувствовал.
- Теперь все будет хорошо, - с этой мыслью юноша погрузился в сон.

***

Вставали в доме старца-Серафима рано. Обычный городской человек мог быстро свихнуться от такого режима, но Никита привык и на хуторе вставать вместе с зарей. Надо заметить, что его никто не будил, в смысле толкания в плечо и выливания на голову ведра воды. Просто все в этом доме просыпались в тот момент, когда сам Серафим открывал глаза.
Никита спустился вниз, и ребята дали ему чистую рубаху из грубой ткани и шорты.
Жара пока не успела проснуться, и легкий ветерок приятно взъерошивал волосы.
- Ну что, начнем лить воду-сестру на землю матушку? - С этими словами Серафим опрокинул себе на голову ведро воды из колодца и удовлетворенно крякнул. Его примеру последовали все остальные. Никита, сняв рубаху, тоже выплеснул на себя ведро прохладной воды, и получил настоящее, ни с чем не сравнимое удовольствие.
Так Никита начал искать себя. Жизнь у Серафима была очень интересной, но привыкнуть к распорядку было невозможно. Как только то или иное занятие плотно входило в ежедневный распорядок учеников, старец тут же убирал его, заменяя новым, иногда противоположным.
Они то просыпались в пять утра, то спали до обеда, то постились, то ели по пять раз на день.
Серафим не отрицал, что на физическом здоровье это может отразиться не лучшим образом, но ведь практики не рассчитаны на всю жизнь. И как только человек найдет себя, он сможет жить самой полной и лучшей жизнью, которая только может быть именно у него.
Старец называл свой дом церковью, и часто поучал ребят.
- Настоящий учитель никогда не планирует завтрашний день и следует своему пути, повсеместно даря людям полноту радости и любви.
В тот же вечер Никита начал изучать мудрую книгу под названием «Новый Завет». И каждое слово входило в его сердце и прорастало в нем.
В церкви Серафима не было принято пояснять друг другу значение мудрых книг.
- Пока ты не поймешь сам эти сложные места, толку не будет. Мое объяснение останется моим, и ты не получишь опыта поиска, не почувствуешь эти слова сердцем. – Учил Серафим.- Поэтому Спаситель ничего не написал сам.
- Странно, -думал Никита. – Вот Иисус говорит «Всякий верующий в меня спасется», а в других местах говорит о даре спасения только в случае соблюдения заповедей, слушания слова и других условиях. И люди пытаются умом разобраться в этих словах. Но ведь совершенно очевидно, что для них просто верить – слишком сложно. Их надо еще навьючить грузом заповедей, ограничений, догм, точно верблюда, чтобы они ощутили собственную ценность и избранность. Разве не против этого Иисус и боролся, не против такой неуемной гордыни, когда бескорыстный и простой дар Бога ты готов принять только в довесок с иллюстрированным журналом об адских муках? И кто те, вошедшие в Царство, кто сами чувствуют благодать и Дух. Чудно. Так просто, что понять практически невозможно.
Распространенным упражнением у Серафима была круговая молитва. Ученики садились в круг и брались за руки. Один из них начинал молиться, а другие старались не воспринимать его слова ушами, а значит и умом, но почувствовать сердцем. Так как заготовленных молитв не было, а иногда ребята просто говорили все, что могло выразить их огромную любовь к Богу, к сущему, к земле, друг к другу, то это упражнение не менялось, и его делали каждый день.
Но перед началом и по окончании обязательно следовала молитва «Отче наш».
- Нигде в Евангелиях Спаситель не говорит об Отце «Наш». Или «мой», или «ваш». И только в молитве, данной людям за образец, называет Всевышнего Отче Наш. Эта молитва – молитва усыновления. Все мы рождаемся не детьми Бога или Сатаны. Мы рождаемся просто людьми. И наша жизнь – процесс усыновления. Кого мы призовем, тот и будет нам Отцом. У кого попросим, тому и должны будем. И если нам все равно от кого получать и за какую цену, то подтверждаются слова Спасителя: «Ваш отец лжец и Отец лжи». Когда люди лгут, прежде всего, самим себе, они усыновляются дьяволу.
- Когда мы называем Бога Отцом, как и заповедал Спаситель, это лучшее обращение. Господин, Всевышний, Творец и другие слова – воспитывают веру. «Отец» – оживляет любовь. Для каждого из нас необходимо слияние этих путей, но одни через веру придут к любви, другие – через любовь к вере.
Понять слова Серафима сразу Никита не мог. Сердце его раздувалось в груди от беспричинной любви и радости. Юноше казалось, что пожелай он, и немедленно воспарит в небо, как сокол, осматривающий владения, которыми наделила его природа. И лишь разум, обдумывающий поучения старца, держал Никиту плотно привязанным к земле. Его час еще не пришел.
Парящими чайками пролетали недели. Никита научился осознавать свои чувства, которые побуждают его к действиям. Несколько раз он мысленно переносился на свой родной хутор, и видел соседей, своего деда и свой огород.
Бывал он и в квартире Ивановых, подбадривая Алексея Петровича, который никак не мог взять в толк, откуда у него неожиданно появляются силы и бодрость, а также ощущения чьего-то незримого присутствия.
По поводу неожиданной пропажи своего молодого коллеги, он сначала очень переживал, но потом в сердце поселилась уверенность, что все хорошо. Просто парень намаялся на тяжелой работе, и сейчас, возможно, самостоятельно идет по жизни в нужном направлении.
Вселенная продолжала говорить с Никитой языком знаков, которые он видел непрерывно.
- Вот так, -думал Никита, - чем внимательнее я отношусь к знакам на пути, тем чаще они подсказывают мне, что делать дальше. И даже если я споткнусь о камень, он обязательно о чем-то сообщит мне. Хороший обмен – маленькая ссадина на большое знание.
Однажды, отроки как всегда занимались круговой молитвой, расположившись в тени у дома Серафима.
- Смотрите! – прервал их старец впервые за все время. – Смотрите.
Удивленные юноши подняли головы и увидели стаю белых, как снег, голубей, кружащих над ними.
- Что это значит? –Спросил Алеша.
Серафим молчал, не отрываясь, глядя на светлую стаю.
Голуби сделали три круга над застывшими ребятами и отправились в свой далекий путь. - - Кто знает, сколько еще ищущих должны они посетить, чтобы донести до них волю Вселенной? – подумал Никита.
- Это означает, - с большим опозданием ответил старец, - что завтра Никита уйдет от нас.
- Как, куда, почему? – Никита не задал этих вопросов. Он привык верить знакам и следовать по пути. Особенно, если этот путь сквозь пространство и время прокладывало его собственное сердце.
В тот вечер все снова пели песню Серафима. Юноши давно работали над собой, чтобы собственная песня полилась из их уст. Но ее нельзя просто придумать и написать. Она должна проходить через всего человека, и выходить из уст, символизируя любовь ко всему живому. Эту песню каждый человек знает с рождения, именно ее он исполняет, выходя из чрева матери. Но потом слова забываются, и те, кто не пытается вновь обрести их, снова слышат свою песнь лишь перед самой смертью.

***

Утром Никита собрался в путь. Он не знал, куда понесут его ноги, но доверял своему предназначению, воле которого научился отдавать чувства и разум.
- Ты не спросил меня, куда и зачем пойдешь. Это еще раз подтверждает твою готовность.- Серафим торжественно смотрел на юношу.
- Как ты узнал, что я готов?
- Голуби подсказали мне. Белые голуби, это мысли Бога. Тем более, когда они летают стаей. Их было ровно одиннадцать, это знак.
- Я думал, что я внимателен, а сам даже не додумался сосчитать голубей, - с досадой подумал Никита, но ничего не сказал.
- Сейчас ты пойдешь на юг, и ни разу не оглянешься. Это важно, ведь тут ты оставишь свое прошлое. У тебя не будет ни воды, ни пищи, ни запасной одежды. О тебе позаботится любовь Вселенной. Не бойся, просто верь.
- И как долго мне идти? – Никита все-таки боялся. Он начал привыкать к этому дому и этим людям. А теперь приходилось бросать все и уходить, рискуя умереть голодной смертью.
- В том месте, где твое сердце скажет тебе: «вот граница между прошлым и будущим», ты остановишься, и будешь ждать. - Серафим улыбался.
- Ждать знака? – Теперь Никите захотелось узнать все подробности своего рискованного похода.
- Да, можешь называть это знаком. Ты сам все поймешь, безошибочно почувствуешь, когда и куда идти дальше. И может быть, мы никогда не увидим тебя. Но ты в любой момент сможешь видеть нас, это я знаю точно.
Никита не очень верил в такие свои возможности.
- Но ведь ты привел меня сюда, чтобы я нашел себя. Разве я уже готов?
- Чтобы найти себя, ты должен потерять меня. Найти себя, - задумчиво промолвил Серафим, - можно только в Боге. А Бога в себе. К этому ты готов. А теперь ступай.
- Но я не чувствую себя готовым, - теперь Никита боялся по-настоящему. Такого страха он не испытывал ин разу в жизни, и не мог сконцентрироваться, чтобы проследить причину этого чувства.
- Ты нашел меня, и это мешает тебя обрести себя. Иди, твой страх поможет тебе.
Юноша, пораженный словами старца, еще раз посмотрел на кукурузные поля и старый двухэтажный дом. Ребята еще спали, и Никита не смог проститься с ними.
Потом развернулся и молча пошел навстречу южному ветру.
О сущее, открытое взору каждого, но видное лишь единицам, помоги этому юноше и прими его в свои материнские объятья. – Старец глубоко вздохнул и отправился в дом, где его ждали еще трое учеников.
Все приходяще, - думал Никита, размеренно шагая на юг. – Я отправился в большой город, а значит, добровольно отдал себя в руки судьбы. Потом попал к Алексею Петровичу, и в кузнице познал красоту творения. Потом я увидел ненависть людей и несправедливость. И вот снова обрел было кров и пищу. Но я стал цепляться за них, как за камни, в бурном потоке. Стоило ли бросать свой родной хутор и вступать в непокорную реку Судьбы, чтобы потом цепляться за берег и останавливаться на пол пути? Пожалуй, старец прав: найдя его, я мог потерять себя.
Никита успокоился и стал внимательно слушать природу. Ничего плохого окружающая пыльная степь не предвещала, несмотря на свою серость и унылость.
Мне надо найти границу между прошлым и будущим, где же она?
Никита пытался искать эту грань по определенным признакам.
- Может быть, она пролегает между горами? Или два могучих дерева образуют ее? Нет, наверное, это будет река. Стена? Колодец среди пыльного безлюдья? Жилище одинокого путника?
Но степь не кончалась, Никита медленно шел в самое ее сердце. Солнце клонилось к закату, но он продолжал идти.
- Ясно. – Понял Никита. – Как только я встречу что-то, непохожее на эту бесконечную степь, это и будет граница.
Такие мысли ненадолго придали сил, и он старался внимательно смотреть по сторонам, чтобы не пропустить даже признака приближающейся границы. Ночь обняла одинокого путника и запела тихую колыбельную легкого ночного ветерка, под которую так хорошо засыпать людям с чистым сердцем.
Но Никита не мог спать. Он должен был идти, чтобы пройти свой путь до конца.
Едва передвигающий ноги юноша встретил рассвет молчаливо и угрюмо. Он продолжал отмерять километры, а вожделенная граница все не появлялась. Физическое утомление и истощение сковали работу мозга и органов чувств. Парень превращался в машину, которая умеет только вяло двигаться в одном направлении.
- Все, не могу больше! – Никита рухнул на землю и решил плюнуть на все. –Неважно, сколько еще до этой границы, и существует ли она вообще. Я лягу и усну, а когда проснусь, Провидение поведет меня.
Он действительно закрыл глаза, и, погружаясь в сон, сообразил: «граница между прошлым и будущим не во внешнем мире, а во мне самом. Именно в этот момент я пересекаю ее».
***
- Эй, приятель, ты что здесь делаешь?
Никита тряхнул головой, чтобы окончательно проснуться, и замутненным еще взором окинул длинноволосого парня лет тридцати, который оценивающе смотрел на него.
Никита поднялся с пыльной земли. Все тело затекло, и он начал разминать конечности.
- Ты что, странствующий спортсмен-марафонец? - не унимался длинноволосый.
Никита хотел грубо отсечь его, пытаясь восстановить нормальное течение мысли. Но во-первых он не знал, кто такие марафонцы, а во-вторых неожиданно вспомнил о своем откровении: граница между прошлым и будущим здесь и сейчас, я достиг ее, значит надо ждать знаков.
Теперь он смотрел на длинноволосого с большим вниманием. Нежные, тонкие черты лица, небольшая аккуратная бородка, прямой нос и глаза, в которых может утонуть весь мир. Глаз такой глубины Никита не встречал ни у кого, он невольно засмотрелся на незнакомца.
Тот покачал головой, отчего золотистые прямые волосы волной качнулись от левого плеча к правому.
Незнакомец сел напротив Никиты и начал разговор по-другому. Теперь он говорил с расстановкой, и от этого каждое слово приобретало большой вес.
- Что ты ищешь, путник? И для чего ты выбрал себе такую судьбу: судьбу путешественника без цели и направления, следующего лишь мимолетным подсказкам Вселенной?
- Он знает, кто я, и почему оказался один в степи. Наверняка, появление этого парня и есть первый знак! – Никита решил быть откровенным.
- Сначала я ушел из родного дома, чтобы стать человеком, найти свою любовь и свое место на земле. Потом я познал красоту творения. Затем попал к старцу Серафиму, где искал себя. И вот я здесь, в этой степи, искал границу между прошлым и будущим. Найдя ее, я познаю Бога и себя в нем.
Длинноволосый слушал внимательно и не смотрел на Никиту, как на сумасшедшего.
- Как ты думаешь, можно ли найти любовь отдельно от Бога, Бога отдельно от красоты творения, красоту творения отдельно от себя, а себя отдельно от всего, что тебя окружает? – Незнакомец немного наклонил голову, что придавало его вопросу нотки иронии.
Никита собрался ответить, но понял, что ему нечего сказать.
-Безусловно, незнакомец прав, как же я раньше об этом не подумал! – Мысли путались от обострившегося чувства голода. Никита решил молиться, чтобы Господь даровал ему силы победить этого червя, и сохранить трезвость мыслей и контроль над чувствами.
- Это ни к чему. – Незнакомец что-то искал в небольшой полотняной сумке, которую юноша сначала не заметил.
- Что именно? – не понял Никита.
- Поститься. Иисус делал это сорок дней, тем самым проложи дорогу для остальных. Открыл ворота, другими словами.
Никита ничего не понимал, но поймал себя на мысли, что уже где-то видел этого незнакомого парня. А вот где?
Тем временем длинноволосый достал из котомки большой круглый каравай, кусок мяса и флягу с молоком.
- Вот это набор, - подумал Никита. Молоко, мясо и хлеб. Такого я еще не видел.
- Когда ты ешь хлеб, - как ни в чем не бывало отвечал незнакомец на неозвученную мысль Никиты, - ты обретаешь свойства пшеницы. Ты хочешь тянуться к свету, а значит к знанию. При этом зерно готово умереть в своей плоти, ибо таково его предназначение. Когда приходит время, и плод созревает для жатвы, зерно станет мукой. Твои знания станут удобными для восприятия других людей. Потом они пройдут крещение огнем, огнем великих чувств, мыслей и потрясений. А после этого ты сможешь накормить ими своих учеников.
- Но у меня нет учеников. – Робко заметил Никита. – Я сам до недавнего времени был учеником у старца Серафима, и теперь продолжаю учиться у всего, что встречаю на пути.
- Настоящий учитель это тот, кто не прекращает учиться никогда. – Негромко сказал длинноволосый и пододвинул к Никите еду.
- А мясо и молоко? – спросил Никита, пораженный такой связью между питанием и качествами человека.
Мясо дает силу и ярость. Сила заставляет двигаться вверх, даже когда позади зияет глубочайшая пропасть, а впереди нависают отвесные скалы. С яростью ты освобождаешься от всякого лишнего груза, мешающего твоему восхождению. – Длинноволосый преломил хлеб и протянул кусок Никите. Затем взял в руки флягу.
- Молоко заставляет человека спокойно и с достоинством воспринимать свое предназначение, а также наполняться Божественной мудростью и щедро дарить ее. Так корова, насыщаясь плодами земли, дает нам молоко, и не ропщет, когда в конце пути дарит нам свое мясо, ибо таково ее предназначение. – Незнакомец говорил, и в его голосе чувствовалась сила, какую Никита не встречал даже у старца Серафима.
- Кто ты? – испуганно спросил юноша.
Я? – незнакомец посмотрел на себя, как будто не зная, что ответить. Зови меня, допустим, - принц, сын короля..- Тут он с сомнением посмотрел на юношу и поправился. - А лучше Иван, как принято на этой земле.
- Принц ? Но как? Ты что, действительно сын короля? Но ведь их давно нет, они остались только в сказках. Как же это может быть?
Никита понял, что прямого ответа на свой вопрос он не получит. Но Иван тут же развеял эти сомнения.
- Та жизнь действительно была похожа на сказку. И когда-то я на самом деле был принцем, но королем так и не стал, избрав другой путь. Многое изменилось с тех пор. Неизменными остались лишь Бог и люди вокруг. Даже мои волосы – он коснулся рукой роскошной шевелюры, затем провел пальцами по аккуратной бороде. Всего лишь дань моде. Мои братья предпочитают именно такой стиль. – Иван улыбнулся.
- У тебя есть семья? – Удивился Никита. – Почему-то ему показалось, что Иван одинок.
На этот раз новый Никитин друг уклонился от ответа.
- Ты пришел ко мне, в эту степь, в границу между прошлым и будущим, и оказался в «здесь и сейчас». Ты сделал это, чтобы найти Бога. И когда созреешь, ты найдешь его.
- А любовь, - с щемящим сердцем Никита спросил то, о чем он сокровенно мечтал все эти дни, дни странствий, учений и тревог, дни безмерного счастья, которое, однако, не было полным, как не может быть полным Солнце без Земли, для которой оно должно светить. --- Именно сейчас он нашел в себе силы задать этот вопрос не только длинноволосому Ивану, но и самому себе, - любовь я найду?
- Любовь? – Иван задумчиво почесал бороду, и у Никиты создалось впечатление, что она совершенно непривычна для своего хозяина. Впрочем, он говорил что-то о стиле своих братьев.
 – Понимаешь, какое дело, человек не может обрести любовь Вселенной.
- Почему? –испуганно закричал Никита. В его крике читалось: «нет, это несправедливо!».
- Не кричи. Запомни то, что я тебе сейчас скажу. Когда ты обретешь любовь Вселенной, ты престанешь быть человеком. Ты сам станешь этой любовью. Вот такие дела. – Весело закончил Иван.
Никита не знал, что сказать и молча ел мясо с хлебом и молоком. Иван смотрел на него с чувством явного удовлетворения.
- Иисус ушел в пустыню на сорок дней, чтобы дать Божеству внутри себя расцвести во всей полноте. Ты не Иисус, и миссия у тебя поскромнее, поэтому мы пробудем в этой степи не так долго. Три дня, тоже хорошее число, очень мистическое.
- У Бога есть миссия для меня? Я всегда это знал, чувствовал с самого рождения. Ее выполнение и станет концом моего пути?
- Нет, всего лишь перекрестком. И поверь, эту миссию взвалил на тебя не Бог. Ты сам принял ее однажды, желая постичь то, что так и не удалось постичь в прошлый раз. Впрочем, мы тратим на разговоры слишком много времени. С другой стороны, три дня это не так уж и много.
Никита не мог поверить своим ушам.
- Но я же не могу быть более готовым, чем Иисус, даже несмотря на простоту своей миссии. Да я вообще другой. Как же мне хватит трех дней?
- Ну, ты даешь! – присвистнул Иван. – Конечно, до Иисуса ты явно не дотягиваешь. Но дело тут не только в постижении внутреннего Божества, а в умении остаться на земле до конца своего срока. Пока не выполнишь задание Бога, которое ты сам выпросил у него, спускаясь на эту землю, нечего растворяться во Вселенской любви. Иисус смог, потому что до конца сохранял в себе слишком много человеческого. Ты читал Новый Завет? - неожиданно спросил длинноволосый учитель.
- Да, - Никита обрадовался, что недавно решил сделать это и теперь не ударил в грязь лицом.
- Забавная книга. – Иван хитро подмигнул Никите, который ничего забавного в этой книге не находил. - Но там есть много поучительного, как и в других сутрах и писаниях. – Тут он на секунду замер, и Никите показалось, что Иван немного расстроен. Возможно, вспомнил о тех временах, когда он был принцем?
Мимолетное расстройство быстро прошло, и улыбка вернулась на красивое лицо с достаточно узким, как заметил Никита только сейчас, разрезом глаз.
- Какой ключевой момент Евангелия? – Лицо Ивана приобрело загадочное выражение коварного экзаменатора, который раскусил слабости своего ученика и сейчас всыплет ему по полной программе.
- Распятие и Воскресение Христа, - не задумываясь ответил Никита чужими словами, и тут же подумал: «с такими механическими ответами я скоро не буду отличаться от тех парней в поезде, которые верят, что Бог живет в книге. И откуда пришел этот ответ?».
- Ха, я так и думал. Ты что, успел пообщаться с местными проповедниками?
- Ну я разговаривал с ними один раз, но на другую тему, - Никита смущенно замолчал. Его ответ теперь казался неправильным ему самому. Он решил показать свою тягу к знаниям и спросил у Ивана:
- А в самом деле, какой момент ключевой?
Его новоявленный учитель расхохотался.
- Ты что, меня экзаменуешь? Если я отвечу тебе, то это будет уже мой ответ, а не твой. Впрочем, сегодня первый день, будем считать его вводным курсом. Слушай внимательно. – Иван встал и принял важный вид. В глазах плясали искорки веселья, он едва сдерживал смех, но, несмотря на это, Никита обратился в слух.
- Ты помнишь, в ночь перед пленением Иисус молится и просит Отца, чтобы миновала его чаша сия. А дальше тут же говорит «не моя воля да будет, но твоя». Вот тут Евангелисты не доглядели. Они не разделили эти строки безмолвной паузой. Ты представляешь себе Сына Божьего, такого же веселого и любящего жизнь, как мы с тобой. Он специально оставил несколько человеческих привязанностей, чтобы не раствориться во Вселенной раньше срока. Вино в воду превратил, исцелял сотнями, воскресил несколько человек, последователей массу собрал. Так вот, одна из тех зацепок, что помогала ему остаться – любовь к ученикам. И что мы видим? Дело близится к концу, а он не может расстаться с этими привязками, который сам же специально создал. И Сын Божий просит Отца избавить его от такой миссии.
Никита старался поспеть за летящей мыслью Ивана.
- Но что происходит дальше? Он видит своих учеников, которых оставил молиться и бодрствовать, спящими. Думаешь, они просто так уснули?
Никита, который слушал с открытым ртом, не смог ничего выдавить из себя. Но длинноволосого проповедника это не смутило.
- Судьба позаботилась о том, чтобы они уснули и показали учителю свое несовершенство. Это помогло Иисусу решиться. Отбросить последний якорь, последнюю привязанность. Это самый драматичный момент в земной жизни Христа. А воскресенье из мертвых он и до этого демонстрировал пару раз. Нашлись, конечно, идиоты, которые не верили в его возможность вознестись, но таких всегда хватает, в любые времена. Если б ты знал, какие последователи в свое время достались мне. – Иван отбросил серьезность и выпустил наружу смех, который в неимоверных количествах накопился в нем во время импровизированной проповеди.
Никита понимал, что такая реакция вызвана его изумленной миной, застывшей с открытым ртом и вздыбленными волосами. Но сейчас парня волновало нечто совершенно другое.
- Откуда, откуда ты все это знаешь? И что это за разговоры о последователях, которые когда-то были? Ведь ты еще молод, и сидишь здесь совершенно один. Когда все это успело произойти? – Никита испытующе посмотрел в бездонные глаза своего нового друга.
Иван откровенно смутился, чего с ним раньше не бывало. Было видно, что человек, который врать не привык и не рекомендует другим, прямо сейчас сам готовится опробовать этот грешок в деле.
- Я… Ну, было дело, и эта истина открылась мне. Такие вещи откроются и тебе через два с половиной - три дня жизни в этой степи. Но только в том случае, если сможешь выдержать рядом с собой такого болтуна, как я.
Теперь они оба рассмеялись над подобной самокритикой и отправились дальше на юг, взбивая пыль кожаными сандалиями.

- Пришли, здесь мы сделаем привал и продолжим твое обучение. - Иван снова уселся прямо на землю, на этот раз под высоким деревом, одиноко возвышавшимся над серым унылым ландшафтом.
Никита с готовностью присоединился к учителю. – Что именно мы будем делать, или ты расскажешь мне что-нибудь новое?
- Время рассказов, даже самых интересных, прошло, пора переходить к действиям. Посмотри вокруг, что ты видишь?
Никита огляделся, но ничего особенного не заметил. Правда он уже полностью пришел в себя после неожиданного знакомства с учителем, и настроился на восприятие мира по-детски. Именно так он жил и чувствовал у себя на хуторе, то есть верил во все, и ничего не отбрасывал из-за глупых установок ума. Его ответ был таким же детским.
- Я вижу голую степь и двух людей, которые беседуют под одиноким деревом.
- Замечательно! Просто превосходно!– В этот раз Иван был действительно рад. Никита удивился, что такие незамысловатые его наблюдения смогли по-настоящему порадовать учителя.
Иван продолжал.
- Ты говоришь «голая степь» и «одинокое дерево». Это очень важно. Как смогло это дерево вырасти в голой степи, где не прижился ни один его сородич?
Теперь Никита попытался вспомнить все, что он знал о деревьях из уроков биологии в сельской школе.
- Видимо, ветер случайно занес сюда семя этого дерева. Оно попало на рыхлую или влажную почву, может быть, в сезон дождей. Семя пустило корни, и они оказались достаточно длинными, чтобы пробить пласты земли и дойти до источника воды.
- Ерунда, - Иван снова поднялся на ноги, а я надеялся, что мы разговариваем как дети, без всяких научных штучек. Ладно, это дерево было нужно для осуществления Божественного замысла. Например, чтобы я смог обучить тебя сливаться со стихиями. Посмотри на него, - Иван показал рукой на предмет их обсуждения. - Это дерево очень старое. И оно каждый год разбрасывает рядом с собой семена. Но ни одно семя так и не проросло. Почему?
- Возможно, воды едва хватает для него одного, посмотри, какое оно сухое. – Ответил Никита, который кроме «научных штучек» других ответов пока не находил.
- Возможно! – Резко подтвердил Иван. – Но, скорее всего Бог не хотел до поры до времени оживлять этот кусок степи. Теперь это сделаешь ты, и только после этого мы сможем продолжить обучение.
- Я?! – Никита не мог в это поверить. – Да как же я сделаю то, что не смог Бог.
- Не захотел, запомни, - Иван покачал указательным пальцем, - он может все.
Подойди к дереву, сядь к нему лицом и приложи руки к стволу. – Иван жестко диктовал последовательность действий, так что у юноши не возникло ни малейших сомнений в том, что надо сделать именно так. Никита поспешно выполнил указания, но в душе все еще не верил, что венценосный учитель говорит серьезно об оживлении степи.
- Почувствуй, как потоки воды проходят по этому стволу.- Продолжал свои наставления Иван. - Они слабы, поэтому дерево медленно погибает. Проследи своими ощущениями весь путь от верхушки до подземного источника, а затем помоги дереву качать воду с большей силой. Притяни воду из подземных рек в незримый подземный колодец и накачивай его, пока не сможешь снабдить живительной влагой весь указанный мной участок степи. – Иван нарисовал сучковатой палкой круг, диаметром метров в двадцать.
- Но я…- Никита не успел договорить.
- Я накормил тебя, когда ты мог умереть от голода. Теперь ты, накорми степь, которая дала нам приют и соответствующее настроение для принятия мудрости. Действуй, хватит задавать вопросы! – тон учителя не принимал возражений.
Никита подчинился, понимая, что из этой затеи ничего не выйдет. Он приложил руки к рубцеватой поверхности, но не почувствовал никаких потоков. В голову лезли разнообразные мысли. Большинство из них кричало: «это идиотизм, учитель издевается над тобой, хочет проверить, в своем ли ты уме». Раньше, когда он жил на хуторе и каждый день разговаривал со своими цветами и животными, такие мысли не возникали. Наверное, большой город все же наложил на Никиту свой отпечаток.
Он оглянулся. Иван вышел за предел начертанной границы, и что-то увлеченно чертил на земле.
- Ладно, заткнитесь, - прикрикнул Никита на разбушевавшиеся мысли. – Я отпускаю вас на волю вместе с чувствами. – Тут же его захлестнул непрерывный поток ощущений, который чуть не перевернул тело с ног на голову. Юноша глубоко дышал, оставаясь молчаливым свидетелем разгоревшейся битвы стихий, схватки между разумом и чувствами. Прошло неопределенное время, и все стихло. Мир вокруг юноши погрузился в безмолвие.
Неожиданно, в голове всплыло одинокое воспоминание, как много лет назад он помог остановить кровь маленькой девочке с хутора, которая разбила коленку. Тогда Никитой словно руководила невидимая сила. Он не стал использовать лекарственные растения, а, чувствуя энергию в своих руках, загнал кровь обратно в сосуды, даже не касаясь разбитого колена. Теперь ему предстоит сделать то же самое, только наоборот.
Иван улыбался, но Никита не видел лица учителя. Он сконцентрировался на руках, стволе дерева, и на своем сердце, из которого начал медленно выстраиваться мостик, ведущий к дереву. Точнее, это больше напоминало миниатюрный трубопровод, который вошел в кору, и легко пройдя ее, остановился в середине дерева, где по уставшим артериям поднимались вверх тоненькие струйки воды.
Для того, чтобы упростить свою задачу Никита начал разговаривать с окружающей его природой.
- Дерево, поверь, я не хочу сделать тебе больно, а наоборот, стараюсь помочь. Но без твоей ответной помощи я ничего не смогу, и тогда учитель может подумать, что я недостоин быть искателем Бога.
Древесные артерии запульсировали быстрее, увлекая Никиту в самую глубь, к корням. В окружающей темноте он ничего не видел, и обратился к степи.
- Милая степь, ты дала мне приют и спасла от смерти. Благодаря тебе я встретил учителя. Я хочу помочь тебе стать плодородной, приносить радость живым и ожить самой. Люди полюбят тебя и перестанут бояться твоих широт. Ты сможешь стать домом для множества деревьев, в которых поселятся перелетные птицы. И все будут ласково называть тебя матушка-степь. Раздвинься немного, чтобы солнечный свет дошел до источника влаги, и я смог разглядеть его.
Степь ответила глухим вздохом, и земля слегка затряслась. Взор Никиты спускался все ниже и ниже от корней дерева, и, наконец, он увидел подземный источник, тонкий и мутный.
Никита физически чувствовал, как он близок к своей цели. В этот момент юноша не думал об учителе и его задании, о том, что совершить подобное невозможно для человека. Он даже забыл, где он находится и кем является на самом деле.
Сейчас он был этим деревом, этой степью, этим источником, и одновременно невидимой силой, которая пришла, чтобы помочь им.
- Источник, - шептал Никита, - где-то далеко несет свои воды твоя мать-река. Она всесильна, сметает с пути большие камни, и служит пристанищем для рыб, ее дно таит несметные древние богатства, но она не испытывает жадности и щедро дарит себя полям и лугам. Попроси свою мать-реку наполнить тебя до краев, напитать силой, сделать тебя настоящим мужчиной! – Последняя фраза придала Никите энергии. Он весь растворился в процессе творения, осталось лишь дыхание, но и оно начало постепенно сливаться с усилившимся ветром.
Вдох – и источник с силой вцепился за сокровища матери-реки. Выдох, - и могучие струи хлынули вслед за ним, пробивая дорогу сквозь пласты степной земли.
Никита дышал, и сам наполнялся силой ветра и воды. Игра человека и стихий могла бы длиться целую вечность. И, может быть, она продлилась именно столько, точно сказать Никита не мог.
Неожиданно земля около дерева затряслась с новой силой. Степь не сопротивлялась потоку, который снова делал ее молодой. Никита медленно возвращался в свое тело и в свой разум, но успел заметить, как древесные артерии наполнились и набухли от свежей прохладной влаги.
Стремительный поток на секунду замер под Никитой, и с громким ревом вырвался наружу, подбрасывая юношу на сверкающих, переливающихся солнечными бликами качелях.
Иван пустился в пляс, широко переступая с ноги на ногу и радостно восклицая : «Он смог, он победил боязнь чуда, смог слиться с природой, а не укротить ее»!

- Теперь ты с полным правом можешь назвать себя царем природы. Ты покорил стихию земли и воды. Это великое достижение. – Иван расчесывал мокрые волосы деревянным гребнем. Никита развесил мокрую одежду на гостеприимных ветвях помолодевшего дерева.
- Теперь эта земля станет оазисом, - радостно сказал Никита. Усталые путники смогут найти здесь приют. Тут будет расти целая роща деревьев, и все - благодаря силе реки, мудрости степи и терпению дерева.
- Прекрасно, - подумал Иван, - этот парень не ставит чудо себе в заслугу, значит, гордыню мы сможем побороть.
Смеркалось, и путники развели костер. Огонь дарил тепло, весело потрескивая старыми сухими ветками, которые подарило ожившее дерево.
- Учитель, - Никита смотрел на звезды, - я знаю, что Бог скрыт во всем, что нас окружает. Он представал перед нами и в человеческом обличии, в роли мудрого наставника, пророка, чудотворца. Но лишь однажды явил себя во всей полноте, если верить той книге, Новому Завету.
Иван подумал, прежде чем ответить.
- Есть много священных книг, повествующих о Божьих сынах. И для каждого человека важнее всего те, кто предызбрал этого человека от вечности. – Он задумался, глядя на огонь, и некоторое время молчал. – Ты не из моего стада. – С некоторой грустью сказал Иван и похлопал Никиту по плечу. - У каждого в сердце есть частичка Бога. Она подобна семя, которое прорастет, если источник сможет напитать его сполна, как это дерево. Иисус сам расцвел могучим деревом, и миллионы людей нашли приют под его сенью.
- Расскажи мне о нем, об Иисусе, ведь ты знаешь многое, чего нет в книгах.
Иван улыбнулся, и Никита, глядя на узкие губы и слегка приплюснутый нос, снова подумал, что уже где-то видел его раньше. В голове почему-то возник учебник истории, но тут же пропал.
- Хорошо, - учитель смотрел в огонь, я расскажу тебе кое-что об одном Учителе Вечных Истин , а ты в это время, должен смотреть в огонь. В нем ты увидишь образы, которые подтвердят мои слова.
Никита облокотился на руку и почувствовал дух огня. Сейчас он не был агрессивным, от пламени исходило желание дарить юноше свет и тепло.
Иван неторопливо начал свой рассказ.
- Та земля, в которой родился Учитель, давно ждала Бога. Пророки, знамения и тирания врага вдыхали в людей надежду на скорое избавление. Каждая травинка созрела для прихода Учителя. Но его приход не стал феерией. Просто однажды юноша с бойкими глазами, в поношенной плотницкой одежде, остановился у синагоги послушать спор двух старцев.
- Скажи, - говорил один другому, - глаза мои видели свет солнца, сияние тысяч звезд, распускающиеся весенние цветы: так неужели Господь не подарит мне один миг счастья видеть Мессию.
- Второй, бородатый, одетый в полосатый халат, только усмехнулся. – Ну что же ты, Иосиф, оглянись вокруг, и ты увидишь его.
И в эту минуту юноша ощутил в себе биение пульса Бога. Он обрел свое истинное предназначение. Юношу звали…Впрочем, сейчас это не играет роли.
Домой он просто летел. Его несла сила ветра, запах свежих трав, душистых цветов, козьего молока. На пути он увидел старика, который загорал на солнце недалеко от дороги. Сначала юноше показалось, что старик умер, или тяжело болен, но, подойдя чуть ближе, он почувствовал, что лежащий у дороги человек безмерно счастлив, и ничто на земле не тяготит его.
- Смерть не приходит за такими людьми. – Подумал юноша. - Хотя иногда они сами ныряют в нее.
Учитель присел у ног старика.
- Скажи мне, кто ты, и почему ты счастлив на этой земле?
Старик приосанился. Это был знатный человек, раздавший свои деньги бедным и ушедший странствовать. Даже лежа у дороги черты его хранили величие духа. Он поднял глаза и ответил:
- Я владел большими сокровищами, я постился в пустыне и познал путь к немыслимому богатству. Сейчас оно почти лежит у меня в кармане. Но мне не нужен этот секрет, и если хочешь, юноша, я отдам его тебе в обмен на твое искусство плотника и на твое молодое сердце.
Учитель прижал к себе котомку с инструментами плотника, и, улыбнувшись, ответил:
- Ты почти нашел секрет счастья. Тебе осталось лишь потерять секрет богатства, чтобы обрести его. Ты на своем пути, но я не тот, кто может взять твой крест баснословных прибылей. Подожди, пока не придет к тебе богатый сердцем своим настолько, чтобы взять себе еще и золото. Золото делает сердца тяжелыми, а я люблю танцевать. Следом за мной идет караванщик, который, взяв твой секрет, не зароет в землю свои таланты. Это его путь. – С этими словами он легкой походкой направился в свой небольшой городок. А старик дождался караванщика, и рассказал о разговоре с черноглазым юношей. И пошел о нем слух по всей Сирии.
Юноша не любил молчаливых гостей и скучных лиц. Однажды он шел через зеленый луг и увидел пастуха, которого много раз уже видел раньше, играющим на свирели. День был прекрасен, и овцы отдавали Богу дань за сочную зеленую траву. Но свирель пастуха молчала. Тогда Учитель подошел к нему и коснулся плеча юноши.
- Подари мне свою свирель, а я дам тебе музыку, которая всегда будет звучать в твоей душе. – На том они и разошлись, каждый довольный своим приобретением.
И нашел Учитель друзей-учеников, таких же, как и он- с поющими душами и танцующими сердцами. И было их число-двенадцать. Они ходили по всей земле Галлилейской, и везде Учитель открывал людям их путь: воинам он говорил о мече, который принес в мир. После этих слов те воины становились наихрабрейшими в бою и искуснейшими в ратном деле. Родителям он говорил о детях, которым и принадлежит царство Божие. И родители давали детям свободу от извечных оков и традиций. Он утешал вдов и излечивал больных. Он исполнял Закон, написанный в толстых старых книгах, и дарил людям новый Закон свободы, который мог уместиться на небольшом листке бумаги, или в большом любящем сердце.
Как-то раз в одном селе была ярмарка, где многие люди пришли искать развлечений и утех. Там был и Учитель. Поднявшись на возвышение, он сказал: Блаженны нищие духом, ибо их есть Царствие небесное. Блаженны веселящиеся чистые сердца, ибо они Бога узрят. Блаженны Вы, когда сможете полюбить того, кто проклянет вас, ибо каждый идет своим путем. Блаженны достигшие Царства и не отвергнувшие его. – Люди обступили Учителя, и тень от него закрыла всех от палящего солнца.
Учитель стал говорить к народу притчами.
- Вот сеятель вышел на поле и бросил семена. Иные из них упали в плодородную почву и проросли, в изобилии получая солнечный свет, воду, и заботу рук сеятеля. Другие склевали проворные птицы. А третьи попали на камень и засохли там. И вторые, и третьи так же имели свет, воду и тепло рук сеятеля: у них не было лишь желания стать этим светом и этой водой. Ибо и камень освещает солнце и поливает дождь. И птицы могут подарить тепло и заботу. Но одному дается многое, и многое взыщется. Другому не дается ничего, но награда его немыслима.
- Учитель, -спросил слепой человек, сидевший в первом ряду у ног Учителя, -расскажи, как же взыщется с того, кому много дано, и в чем справедливость Бога.
Учитель сказал еще одну притчу:
-Один человек был богат и хотел странствовать по земле. Но его цепко держал его дворец, пастбища и красивые жены. Другой был беден, почти нищ и имел одну овцу, которую решил зарезать и зажарить в день свадьбы сына, чтобы гости не ушли с пустыми животами.
Наконец, богатый согласился путешествовать, но только тогда, когда узнал, что в заморских странах можно недорого купить бесценные на его Родине товары, и это принесет купцу новые сокровища. Он продал все свое имущество и построил прекрасные корабли, набил их доверху товарами своей земли и отправился в путь. В пути его настиг страшный шторм, который потопил все корабли вместе с богатствами и слугами. Богатый человек едва спасся один из всей экспедиции, добрался до берега и умирал от голода. Силы покидали его, а мысли путались в голове, когда, наконец, добрел до села, где была бедняцкая свадьба. То была чужая земля, чужие люди, простые рыбаки и пастухи. Богача никто из них не знал, но его приняли за стол и накормили мясом овцы, зарезанной бедняком. А в животе у овцы нашли большой алмаз, который непонятно как оказался там. Крестьянин продал алмаз и смог купить себе большое стадо овец, которых он с сыном продолжал пасти, наживая добро и обрабатывая свою землю. А богачу, в слезах рассказавшему свою историю, крестьянин дал денег, чтобы добраться домой.
Итак, с одного взыскалось много, ибо был он богат, но не шел своим путем. Другому дано было многое, ибо был он верен себе и Богу.
Но богач получил ценный урок, а бедняк сохранил сердце свое в чистоте и веселье.
И в этом есть справедливость Божья.
- Учитель, а есть ли смерть? – спросил молодой человек с красными глазами и бледным лицом.
- Иные люди всю жизнь думают о смерти, боятся ее. Таковые мертвы и при жизни. Я же учу вас бодрствовать. Живите полной жизнью, ищите истины, свободы, добра и любви, ибо в этом Истина. Ищите и обрящите. Стучите, и Вам отворят. Но пуще всего ищите Бога и себя в нем, свой путь и свое место на земле. Дорога по пути к своему месту на земле и есть жизнь, которая не кончается смертью. Смерть - лишь перекресток пространств и времен, а воскресение – ваш следующий шаг на этом перекрестке.
- Посмотрите на меня! Я есьм истина, и путь, и жизнь вечная. Последуйте за мной, чтобы потерять душу ради меня, и тем сохранить ее. И тогда вы дойдете до обителей Отца моего.
Иван взглянул на Никиту. Тот увлеченно смотрел в огонь, сам становясь огненным духом. Учитель продолжал.
Слова Учителя проникали в сердца людей. Все больше их приходило послушать эти слова, получить исцеление от недугов душевных и телесных. И те, кому было суждено, получали исцеление: слепые прозревали, калеки начинали снова ходить, разрушенные семьи восстанавливались.
Однажды Учитель проходил через небольшое селение и увидел мужчину, одетого в длинные богатые одежды. Тот говорил об Учителе и толковал его учение. Учитель с друзьями пробился поближе к первым рядам толпы, обступившей проповедника, и молча слушал.
- И тогда бедняки, которые ничего не имеют, а работать в поте лица своего не хотят- продолжал свою речь пожилой книжник, - приходят, чтобы одурачить вас. Они говорят умные слова, чтобы потуже набить свои карманы и животы. Они ленивы и неспособны к физическому труду. Не верьте их обещаниям: они все до одного – лжецы.
- А скажи, мудрец, - спросил Учитель, - вот появился человек по имени Иисус, которого многие уже приняли как Мессию-избавителя. Он исцеляет болезни и наставляет людей, не беря за это вознаграждения. У него нет крова и звания, но говорят – в нем дух Божий.
Проповедник сверкнул на Учителя глазами и гневно ответил. – Этот человек делает мало дел, но делает их так, чтобы люди много говорили об этих делах. Он ходит по небольшим селениям и смущает невежественный народ, а это неугодно Богу.
- А угодно ли Богу исцелить меня, чтоб я смог видеть свой дом, своих маму и папу, своих друзей? - спросил слепой мальчик лет двенадцати. При этом Учитель испытующе посмотрел на проповедника.
- Мы не знаем планов Божьих, но мы знаем, что он сурово карает за грехи, и одаряет за благие дела.
- Бог не карает ни за что. – С внезапной решимостью произнес Учитель. - Все, что он делает, он делает в назидание. – Он положил руку на плечо слепому. - И ему угодно, чтобы ты прозрел. Посмотри на меня, дитя. – Последнюю фразу Учитель сказал чуть тише, чем обычно. Мальчик повернул голову в его сторону, открыл глаза, закричал и заплакал.
- Господь совершил чудо. Я вижу этого человека, вижу небо, вижу всех вас. – Восклицал мальчик и все дивились произошедшему с ним.
Проповедник же, пытавшийся обличить Учителя, упал перед ним на колени и сказал: Господи, возьми меня к себе и прости мои слова, ибо шли они от слепоты моей. Вместе с этим мальчиком ты помог прозреть и мне, хорошо видевшему до этого лишь буквы священных книг и золотые монеты.
Учитель взошел на помост, с которого проповедовал книжник, и обратился к людям.- Бог не хочет, чтобы воля его, его замыслы и поступки можно было втиснуть в страницы умных книг. Для этого он создал величайшие кладовые: ваши сердца. Бог не считает денег, отданных вами на десятину, он лишь смотрит на вашу искренность. Бог не отвернется от вас, даже если вы никогда не постились и не молились: главное пребывайте в радости и любви. Если же что-то омрачает вашу жизнь, делает ее темной, неестественной, тревожит ваше сердце, словно тучи на синем прозрачном небе – знайте, это и есть дьявол. Никто не в силах сделать вам зло, если вы идете по своему пути. Ничто не сможет помешать вам, если глаза ваши видят славу Божью, а сердца – воздают ему хвалу.
С тех пор Учителя многие стали почитать за Сына Бога живого, народ стекался к нему отовсюду. Каждое утро собирались они вокруг Учителя. И как всегда он поднялся на возвышение и говорил к ним.
- Вы идете за моей плотью, но разве этому я учу Вас? Идите за своим духом, чтобы истинно прийти ко мне, а через меня – к Отцу. Вы ждете чудес и знамений, мало ли вам моих слов? Вы хотите исцелиться с моей помощью, именем моим избежать суда, но не хотите искать путь и дверь. Ибо я путь и дверь в Царство, но я – в каждом из вас.
- Скажи, Господи, как же нам познать тебя, чтобы через тебя войти в Царство? – Взмолилась женщина, которая все дни не отходила от Учителя, но никак не могла понять слов его.
- Разруби кусок дерева – и я там. Подними камень – и найдешь меня. – Тихо ответил Мессия, но потом снова возвысил голос.
- Бог дал нам Закон, и мы чтим его. Вот книги, которые оставили нам наши отцы, в них истина, которая от Бога. Но вся эта истина поместилась бы и на одной странице любой из священных книг, ибо эта истина – любовь!
Любовь, и Истину, и Жизнь нельзя спрятать в буквах и книгах. Нет в мире такой книги, чтобы она могла вместить в себя Отца. Но Бога можно найти везде, ибо в эту минуту он ждет каждого из вас и живет в каждом из вас.
Книжники и фарисеи допытывались у Учителя.
- Скажи, какой силой ты делаешь свои чудеса?
- Если бы вы раскрыли в себе Божественный цветок размером с горчичное зерно, смогли бы делать тоже, и более сего. Но вы подобны собакам, которые стерегут вход, а сами не входят, ибо боятся оттуда не дотянуться до ежедневного корма, который им приносит хозяин мира сего.
- Мы служим Единому Богу, а ты Богохульствуешь. – Возмутились мудрецы.
- Разве говорил Вам Отец служить ему? Не подарил ли он вам жизнь и этот мир, чтобы послужить вам? Чтобы вы жили в мире с собой и людьми, дарили радость и познавали полноту Царства?
- Твои речи туманны, мы не понимаем тебя. – Возмущались книжники, которых собиралось все больше. Но простой народ, бывший с Учителем, не давал им вплотную приблизиться к Спасителю.
- Имеющий уши, да услышит. Сейчас я молния, которая освещает небо и разрезает тучи. Но придет время, и вы услышите гром.
С этими словами он отошел от них и сел в кругу своих учеников.
- Учитель, научи нас как нам жить, как одеваться, что есть и пить, как вести себя с людьми? И можно ли нам жениться и выходить замуж?
Посмотрите на полевые цветы, не одевает ли их Отец мой небесный. Думает ли река, что ей пить, а колосья, как им питаться. Он заботится о них, о тех, кто бодрствует.
Но за что еще Отец заботится о них? За то, что они играют с силами природы, и эта игра радует око Божье. За то, что зимой и летом они одинаково счастливы и дарят себя нам. Живите и вы так. Не заботьтесь, что вам есть и во что одеться. Дарите себя, другим, и познаете Царство!

Иван прервался и посмотрел на юношу, который спал, свернувшись клубком у гостеприимного огня.
- Да, столетия прошли с того дня, как мой брат закончил земное служение, но люди все так же плохо понимают слова. Придется учить их жить делами, и черпать мудрость оттуда.

Никита проспал всю ночь без сновидений. Его разбудила невероятная, чарующая музыка, которая лилась ото всюду. Он с трудом продрал глаза и осмотрелся. Учителя не было. На невысоком холмике, казавшемся таким чуждым для бескрайне-гладкого степного ландшафта, сидел маленький светловолосый мальчик, лет двенадцати, и играл на свирели.
Откуда он взялся в пустынной степи, и куда исчез учитель, Никита не знал, но музыка всецело захватила его и понесла по далеким землям, населенным сказочными существами.
- Это страна детства, - пронеслось в голове.
Потом он увидел высокие ледяные вершины, где только гордые орлы чувствовали себя спокойно и безмятежно.
Музыка продолжала нести юношу по течению, то успокаиваясь, то наоборот наращивая темп. Вместе с новыми нотами изменялась и окружающая картина. Могучие леса, полноводные реки, бескрайние поля. Прямо, как в песнях о необъятной Родине, только все это нельзя было связать с конкретным географическим местом. Скорее, это было ландшафтным выражением мыслей и воспоминаний.
На сердце у Никиты стало необыкновенно легко, и когда музыка закончилась, он открыл глаза и увидел учителя, сидевшего в нескольких метрах и задумчиво глядящего в небеса.
- Как спалось, - спросил Иван не поворачивая голову, - видел сны?
- Мальчик со свирелью, пастушок, куда он пропал?
- Мальчик? – в глазах учителя вновь заплясали веселые искорки. – О ком ты? Вокруг степь, и мы здесь вдвоем.
- Не может быть, - Никита продолжал вертеть головой в надежде отыскать спрятавшегося мальчугана. Кругом насколько хватало глаз действительно была лишь степь. – Но я же слышал эту музыку, и видел все эти картины, прекрасные места.
- Это сила воспоминаний. Когда ты погружаешься в прошлое, но не с целью вспомнить конкретные события, а чтобы ощутить себя другим, каким ты был много лет назад, тогда в душе играет музыка, и чудесные образы возникают пред тобой. У каждого свой проводник в страну детства. Для тебя мальчик со свирелью, для кого-то синий журавль или солнечный зайчик.
- Ясно. – Никита пожал плечами. Только я вроде не собирался погружаться в прошлое.
- Тогда не надо было засыпать под мой рассказ. Иван покачал пальцем. - Он затронул твои воспоминания. Ведь ты тоже был там. – Иван рассмеялся искренне и очень заразительно. Никита сдерживался всего несколько мгновений, и присоединил свой смех к общему веселью учителя, степи и их дерева. И только спустя пару минут осознал: «Я тоже был там».

***

Завтракать не стали. Иван не предложил, а Никита, к собственному удивлению, еще не проголодался.
После такой эмоциональной разрядки он почувствовал необыкновенную концентрацию и настрой на новые знания.
- И чем мы сегодня займемся? – юноша понял, что пора самому проявить инициативу.
- Как тебе сказать. – Иван неопределенно хмыкнул. - У тебя в детстве была мечта?
Никита растерялся и собрался пролепетать что-то вроде поиска истины и познания Абсолюта, но Иван перебил его, не дав открыть рта.
- Я говорю о настоящей детской мечте, не надо сейчас вешать мне лапшу про духовные поиски и прочие высокие стремления.
Никита уже давно перестал удивляться умению учителя читать его мысли. Мечта. У него действительно была мечта, которая освещала детские будни. Он мечтал найти любовь все последние годы, но в детстве… Одна мечта осталась в далеком прошлом, и ее не удастся разбудить даже свирели пастуха. Или?
- Когда я был совсем маленьким, я мечтал летать. – Решился Никита. – Взлететь высоко-высоко, за облака и звезды. Я хотел долететь до точки, откуда виден весь мир.
- Вот и славно! – Иван радостно потирал руки. – Вчера ты покорял землю и воду, сегодня тебе предстоит усыновить воздух и огонь. Но огонь будет вечером, а пока мы будем играть в прятки.
- В прятки? – Никита улыбнулся, понимая, что учитель снова шутит, но Иван был настроен на серьезный лад.
- Конечно, это великолепная игра, не зря дети так любят ее.
Юноша посмотрел на окружающий пустынный ландшафт.
- И где тут можно спрятаться? Ни деревьев, ни холмов.
- Ну, Никита, я то думал, ты уже кое-чему научился. - Иван снова развеселился. – Там, где есть пространство, всегда можно сыграть в прятки.
В этот раз Никита понял: «Он меня разыгрывает». Раньше говорил полушутя о серьезных вещах, а сейчас пытается провести. Что ж, не будем портить его замысел.
Юноша отвернулся, расставил руки в стороны, и, пародируя водящего, весело читал считалочку:
- Раз, два, три четыре, пять, я иду искать. Кто не спрятался, я не виноват. – Все еще не оборачиваясь, он с умным видом подражал Ивану. – Где есть пространство, там можно спрятаться. Что же ты ждешь? – С этими словами Никита обернулся и застыл с победным выражением лица. Вокруг не было ни души. Учитель исчез, и на том месте, где он только что подшучивал над своим мнительным учеником, не осталось даже следов кожаных сандалий.
Никита не верил своим глазам. Он сделал несколько шагов вперед, и резко обернулся. Ничего не изменилось. Он стоял один, посреди широкой степи, с глупой улыбкой, которая так и не успела сойти с лица.
Шли секунды, а Иван не спешил материализоваться из воздуха. Чувство одиночества, о котором Никита и думать забыл, неожиданно надавило на плечи юноши в полную силу. Не оставалось ничего другого, он начал звать учителя.
- Иван, где ты? Куда ты пропал? Что происходит?
- Мы же вроде в прятки играем. Я прячусь, ты ищешь. – Иван отвечал, как ни в чем не бывало, словно они играли в густых джунглях, где ничего не видно в радиусе метра из-за обильной растительности. Голос шел справа. Никита направился в ту сторону.
- Ты что, провалился сквозь землю? – Спросил он с дрожью в голосе.
- Нет, есть способы попроще. – Голос учителя, полный дружеской насмешки, звучал совсем рядом. Никита сделал еще несколько шагов.
- Но здесь негде спрятаться. Земля и воздух, больше ничего.
- Ты уверен? – теперь голос доносился из-за спины. Никита обернулся и к немалому облегчению увидел Ивана, сияющего от радости.
- Но как, как ты это делаешь? – Никита растерялся, и ему было не до смеха. – Купил в магазине шапку-невидимку? Или нашел ее в той сказочной стране, где был принцем?
- Все очень просто. Тебе нужно научится управлять пространством. Все то, что ты воспринимаешь просто как воздух, именно ты воспринимаешь просто как воздух.
- Не понял, - Никита задумчиво запустил пятерню в свою нечесаную шевелюру.
- Не надо понимать, надо пробовать. А не наоборот.
Пока юноша озадаченно рассматривал землю под ногами, в надежде разгадать, в чем тут фокус, Иван снова исчез.
- Видишь? – учитель просто излучал добродушную разновидность сарказма.
- Как раз не вижу. Тебя не вижу, а все остальное, как на ладони. – Попытался сострить юноша, и его вдруг осенило. – Нет, дело не в шапке. Это как в книге о человеке-невидимке, ты умеешь становиться невидимым с помощью специального зелья?
Некоторое время Иван молчал, а потом просто вышел из пустоты. Именно так это и выглядело, другими словами его появление описать невозможно.
- Ну уж нет. Шапки, зелья, все это слишком сложно и затратно. Есть более простые средства, как есть иные измерения. В них живут другие люди, но изредка они ходят в гости друг к другу.
Никита забыл о прятках.
- Ты тоже из другого измерения? – В этом случае многое прояснялось. Да что там многое, все становилось ясным, как Божий день.
- Мимо, стрелок. Я как раз отсюда. – Иван сделал паузу. - И оттуда. Короче говоря, отовсюду. Также как и ты, но только ты пока не готов это принять.
Никита был потрясен. Он сел на землю и глупо смотрел на учителя.
Неужели это правда? Пространство, время, материя, все это лишь игрушки, которые позволяют пользоваться жизнью в полном объеме.
- Не игрушки, а игры разума, - Иван как всегда прочел его мысли. – Ты все правильно понял, кроме одного. Жизнь, она, в общем-то, тоже игра разума. Божественного разума, заключенного в каждом из нас. Единственно, ты должен правильно понять, - тут же добавил Иван, - это не тот разум, который помогает решить задачу по математике. Он скорее поможет на экзамене достать из стопки единственный выученный тобой билет. – Иван замолчал и бесстрастно наблюдал перемену красок и ощущений, которые волнами пробегали по лицу его потрясенного ученика. Это был настоящий спектакль человеческой мимики. Но время уходило, а начали они совершенно с другого.
- Ладно, Никита, мы забыли о прятках. Ты еще не устал просто водить? Может быть, попробуешь провести меня?
- Расскажи мне, как ты это делаешь?- в словах юноши появился огонь. Новые знания требовали пищи, которую он сможет перелопатить, получая подтверждение всех этих неправдоподобных теорий.
- Ну что ж. Для начала выбери кусок пространства. Любой, который больше понравится. Пары квадратных метров в принципе достаточно, но для комфорта можешь взять чуть больше.
- А дальше? Этот кусок меня сам спрячет? – Никита проявлял явное нетерпение.
- Нет. Дальше ты поймешь, что это вовсе не кусок пространства, сотканный и воздуха и ограниченный лишь твоим собственным воображением. Ты представишь его в виде стены. Или забора. А может в виде башни? – Знакомые шутливые нотки снова появились в голосе учителя-волшебника.
- Но ведь я подходил вплотную к тому месту, откуда слышал твой голос. И ничего твердого не нашел.
- А как ты мог найти то, что не представлял себе? И не мог представить. – Иван лукаво улыбался. –Я сделал этот кусок воздуха стеной и спрятался за ним. Но для тебя все осталось лишь участком пустого воздушного пространства.
Никите показалось, что он медленно сходит с ума.
- Подожди, учитель, я прошел через твою стену, но ты, ты то куда делся?
- Я? – Удивлению Ивана, казалось, нет предела. - Да куда ж я мог деться? Стоял себе за стеной. Но сквозь нее ты пройти не мог. Или ты уже научился проходить сквозь стены?
- Нет. – Никита решил относиться ко всем высказываниям учителя насчет изменения свойств пространства с некоторой долей скептицизма. - Но ведь для меня она не была стеной, ты сам говоришь. А вот ты оставался для меня самим собой. Поэтому я должен был неизбежно столкнуться с тобой. Вот так! – Никита впервые за сегодняшний день почувствовал себя победителем.
Иван задумчиво смотрел на него, слегка прикусив губу.
- Ты прав, безусловно прав. Но только в одном частном случае. Твоя теория действует, если мы живем в одном и том же мире. А мы с тобой, дорогой учитель, живем в мирах своего воображения. Я, пока хочу этого, а ты, пока не научишься выходить за рамки сотворенной тобой самим Вселенной во Вселенную Духа, в Царство Отца.
- Да? Но все же ты назвал меня учителем.
- Естественно. Ты же только что пытался научить меня своей теории, - Иван озорно подмигнул юноше, - и знаешь, у тебя неплохо получилось. Я чуть сам не поверил, что где-то произошел сбой.
- Серьезно? – Никита не знал, радоваться ему, или кусать локти от отчаяния.
- Вполне. – Иван мелко и часто кивал головой в знак согласия.
- Хорошо, уговорил. Тогда отворачивайся и считай до миллиона. Попробую за это время соорудить Египетскую пирамиду из вон того куска пространства слева от тебя.
Учитель одобрительно махнул рукой.
На постижение сути пространства ушло колоссально много времени, до самого вечера. В некоторые моменты Никита переставал верить даже в теоретическую возможность подобных чудес, и тогда Иван снова уходил в пустоту и появлялся из ниоткуда. Это давало юноше новые силы.
Учитель рассказал, что великие мастера строили себе подобным образом убежища от жары и холода, ливней и пожаров. Главное, мысленно снабдить свое временное пристанище необходимыми качествами и удобствами.
Но лишь только Никита смог соорудить что-то вроде шаткой, разваливающейся изгороди, через которую предательски проглядывали части его тела, остальное стало делом техники.
Он научился возводить пространственные баррикады, стены и заборы. Перешел к фигурам большей сложности, и никак не мог остановиться, увеличивая впервые появившийся опыт.
Но играть с Иваном в прятки оставалось делом неблагодарным. Несмотря на все манипуляции, учитель видел ученика сквозь любые преграды.
- А вдруг я обманываю сам себя? - с испугом подумал Никита. - Мне кажется, что я соорудил стену, а на самом деле ничего не происходит, и я просто стою, как дурак, на ровной местности, где даже месячный ребенок, который только научился вертеть головой, легко заметит меня.
Но стеснение, которое иногда проглядывало в этом еще недавно робком юноше, уступило место открытости и тяге к познанию себя, пусть даже через мудрость других.
- Учитель, я пытаюсь строить самые изощренные убежища, но ты все равно не сводишь с меня глаз. Почему?
Иван ответил моментально, словно ожидал вопрос.
- Понимаешь, я просто настроился на тебя, на волну твоей энергии. И я смогу почувствовать тебя и управлять тобой даже на большом расстоянии.
- Управлять? Но зачем?
- Да мне собственно незачем, просто это одна из возможностей и я тебя в нее посвящаю.
- И что, - не унимался Никита, которого вовсе не прельщала перспектива быть управляемым, - можно управлять любым человеком, и он ничего не сможет с этим поделать?
 - Есть варианты. – Подмигнул Иван. - Некоторые обладают прекрасной защитой, которую они развивают годами. Но лишь единицы достигают совершенного слияния со Вселенной. И уж поверь мне, Вселенная не даст кому-то управлять собой.
- И ты научишь меня настраиваться на людей? – Никита задал этот вопрос без всякой задней мысли. Его не привлекала возможность обретения неограниченной власти над своими собратьями, но уметь делать это – такая перспектива была ему по душе! Юноша закрыл глаза, представляя, как много хорошего можно совершить, обладая этим даром, точнее, как выяснилось, умением.
- Нет. Я научу тебя гораздо более важным вещам. Когда ты постигнешь их, это придет само по себе. – Иван внимательно посмотрел на Никиту, как бы проверяя правильность своих слов.
- Теперь ты понял, что такое форма пространства, которую мы называем просто воздух, пустота, или еще как-нибудь. Пора обуздать последнюю стихию, самую буйную и непредсказуемую, которая чаще всего становилась оружием людей, уничтожавших знание в виде книг или посвященных мастеров по всей земле. Это стихия огня.
- Вчера я неплохо понял наш костер, - Никита почувствовал себя весьма уверенно, но потом вспомнил, что заснул во время повествования учителя, и немного покраснел.
- Да, вчера ты знакомился с ним, а он заигрывал с тобой. Сейчас ты сам станешь огнем.
Они развели костер прямо посреди степи. Сухие ветки гостеприимно потрескивали в огне, настраивая двух людей на таинственный лад. Они сели таким образом, что игривое пламя оказалось между ними.
- Смотри, начал Иван, - вот сухая ветка. Сейчас она символизирует для нас, слабость, беспомощность и бесполезность. Она отжила свой век. Но случай привел нас к ней, и все кусочки сложились в мозаику: прохладный вечер, густая темнота и наши планы по поводу огня. Теперь эта ветка умрет. Она перестанет существовать, - Иван прервался и бросил ветку в огонь. Пламя моментально приняло ее в свои жаркие объятья. – То же самое происходит и с людьми, - он многозначительно посмотрел на Никиту и продолжил свою предыдущую мысль.
- И вот она летит в небеса, став паром, а потом прольется на землю грибным дождем. Вселенная неисчерпаема, и все, что в ней есть, является необычайной ценностью. Просто нужно это помнить и понимать: когда-нибудь камень, который отвергли строители, окажется во главе угла.
- И какая миссия у меня? Что я выбрал сам для себя? Что выпросил у Бога? Ты несколько раз начинал этот разговор, не пришло ли время закончить его? – Никита ждал ответа, и никакое другое ожидание в его жизни не длилась так долго.
- Ты должен победить самого себя, взойти на вершину и воссиять, как солнце, а потом низвергнуться в пучину, словно камень, брошенный ребенком в водопад. После этого ты станешь тем, кто ты есть.
- А кто я есть? - мечтал спросить Никита, но понимал, что ответ может узнать только он сам. И ни один учитель в мире не поможет ему в этом, пока не пробьет час познания.
- Хорошо, что ты научился сдерживаться от вопросов, ответов на которые я все равно не смог бы тебе дать. – Учитель улыбнулся. Теперь посмотри на это пламя, - Иван приблизился к костру и потирал руки, будто от огня веяло холодом. Никита тоже приблизился к многоязыкому чудовищу.
- Для начала твое задание будет очень простым. Видишь эти искры?
Естественно, Никита видел. Сухие ветки, будто специально были предназначены для зарождения маленьких искринок причудливой формы, которые стайками улетали в небо, следуя маршруту, ведомому только им одним, да еще ветру, их уносящему.
Юноша невольно залюбовался их кажущейся анархичностью и отсутствием распорядка и симметрии. Присмотревшись, он начал замечать, что они доходят до определенного этапа вместе, крепко держась друг за друга, но затем начинают отдаляться. Некоторые не могут далеко оторваться до земли, другие тают, пролетев небольшое расстояние, но единицы воспаряли прямо в небеса, растворяясь в их темной громаде.
- Действительно захватывающее зрелище! – Иван снова легко подхватил мысли своего мечтательного ученика. – Но пора тебе внести свой порядок в их неразбериху. Стань для них проводником, или, лучше путеводной звездой, так поэтичнее звучит. Ты ведь у нас романтик? – Иван улыбнулся, и Никита ответил тем же.
- И что я должен делать? – В этот вечер юноша чувствовал себя готовым на многое.
- Очень просто, выбери любую и заставь ее двигаться по избранному тобой маршруту. Например, вот сюда, - Иван ткнул пальцем в точку над своей головой. - Только когда выберешь, сначала покажи ее мне, чтобы не было соблазна жульничать.
- Да разве я жульничал хоть раз? - возмутился юноша.
- Тише, тише, я просто так, на всякий случай. Давай, приступай.
Никита, обиженный такими признаками недоверия, не стал даже спрашивать у учителя, как именно ему управлять искрой.
- Сделаю сам, и докажу ему, что не нуждаюсь в жульничестве. Это будет для Ивана хорошим уроком.
Учитель улыбался, и искорки в его глазах весело подмигивали своим огненным собратьям.
Никита сконцентрировался. Он выбрал искру, довольно большую и немного похожую на ежика с длинными лапами. Но едва открыл рот, чтобы сообщить подозрительному учителю о своем выборе, как Иван перебил его.
- И еще, не просто подведи ее в эту точку, но и не давай погаснуть, пока я вдоволь не насмотрюсь на это прекрасное произведение огненного искусства.
Это сильно усложняло задачу, которая итак пока не выглядела простой, но Никита не замечал трудностей. В нем закипало желание показать учителю свое мастерство.
- Вот эта. - Юноша напрягся, мысленно хватаясь за искорку и перемещая ее плавно влево. Ничего не подозревающий детеныш огня продолжал свое медленное шествие в совершенно другую сторону.
Никита напрягался эмоционально и физически, стараясь выправить курс. В результате он сумел расслабиться на секунду, только когда предмет его эксперимента полностью растворился в темноте.
Временная неудача не остановила юношу. Он нашел новый объект и продолжал борьбу.
- Эта, эта, эта, - крики Никиты эхом проносились над засыпающей землей каждые две минуты.
Наконец Иван не выдержал и расхохотался. Правда, приступ смеха длился не долго, учитель боялся травмировать юношу, потерявшего контроль над собой.
- Послушай, Никита, как ты можешь контролировать искру, когда не можешь даже обуздать свои чувства? Ты пытаешься сделать это, чтобы доказать мне свою состоятельность. Но ведь я и так знаю, на что ты способен, иначе мы никогда не встретились бы в этой безлюдной степи. Помни, то, что ты делаешь сейчас, ты делаешь только для себя. Забудь об эмоциях.
Иван нетерпеливо потер указательный палец большим, подбирая нужные слова.
- Так же, как ты строил воздушные убежища при игре в прятки, построй стену, которая не пропустит твоих чувств, мешающих овладению огнем. Сначала думай только о своей цели, потом перестань думать совсем.
Никита медленно переваривал слова учителя. Параллельно, как бы нехотя, он мысленно ухватился за одну крупную искорку. Больше думая о словах Ивана, чем о его задании, он вдруг констатировал, что искра по его приказу плавно переместилась в нужную точку.
- Ой, я же забыл предупредить Ивана, остолоп!- Никита нещадно ругал себя, от души желая продемонстрировать свой успех, но боясь подозрений в нечестной игре. Он краем глаза посмотрел на учителя и прочитал на его лице: Иван все видит, нет, скорее чувствует. Пожалуй, отсутствие предупреждения на этот раз простится.
Теперь юноша смотрел на искру, которая неподвижно висела над землей, постепенно, словно нехотя, затухая.
- Нет, родная, пожалуйста, не тухни, - Никита посылал в нее импульсы, стараясь разжечь еще сильнее. Вскоре он почувствовал себя светящимся и полыхающим, видимо немного переусердствовал. Со стороны все выглядело вполне нормально: юноша с наморщенным лбом пристально разглядывал одинокую искру, которая по каким-то странным причинам никак не тухла.
- Все. Отпусти ее. – Последовало разрешение учителя.
Никита мгновенно отреагировал на этот приказ, расслабившись и разорвав канал связи. Искра бликнула в последний раз, подмигнув обоим странникам, и растворилась в темноте.
После этого юноша перетащил в разные места несколько десятков искорок разного размера и строения, научился соединять их вместе, образуя сверкающие геометрические фигуры и водя залихватские хороводы.
Иван не скрывал довольной улыбки, освещаемой отблесками ночного костра.
- Ты молодец, я в тебе не ошибся, - он немного осекся, - впрочем, и не мог ошибиться. Теперь тебе осталось совсем ничего, осуществить свою детскую мечту, совместив приятное с полезным.
Последующие несколько часов Никита серьезно потрудился. Задача ему предстояла практически невыполнимая.
Но подбадриваемый советами учителя, то напрягаясь, то отпуская разум и чувства на волю, он смог сделать то, чего не мог представить даже в самых откровенных мечтах.
Юноша сам стал искрой, воспарившей высоко в темное небо. Поддерживая искру своими импульсами, не давая ей потухнуть, Никита забирался все выше, потрясенный и очарованный открывшимся видом. Теперь все казалось возможным для скромного крестьянского парня с маленького, никому неизвестного, но не забытого Богом хуторка.

***

Утром Никита открыл глаза, все еще чувствуя, как в жилах хрустят поедаемые пламенем веточки, а все движения становятся грациозно-буйными. Трудно представить себе пожирающую все жестокую стихию, которая сохраняет плавность движений, но Никита знал огонь именно таким.
Наконец-то! - Поток ощущений прервал Иван. – Если бы огонь, воздух, земля и вода спали так же долго, как ты, с твоим миром могло случиться что-то непоправимое.
- Ничего страшного. Что может случиться с моим миром, пока его творец спит? – Никита улыбнулся. Учитель серьезно посмотрел на него.
- Знаешь, сегодня ты сумел научиться тому, чему я забыл тебя обучить. – Он замолчал, и бегущие секунды делали паузу все более драматичной.
Никита смотрел прямо Ивану в глаза и тоже молчал.
Наконец учитель вздохнул, и с выражением грустного понимания закончил:
- Ты научился шутить, так что теперь тебя не проймут даже самые въедливые скептики.
Юноша вовсе не ожидал такого ответа, и, переваривая его, оставался слишком серьезным. Но не надолго. Через мгновенье оба молодых человека, достигших совершенства своих сердец, от всей души смеялись над этой спонтанной пантомимой.
Вдоволь повеселившись, они принялись за завтрак, который состоял сегодня из большого спелого арбуза.
- Арбуз, - учил Иван, вгрызаясь в манящую сахарную долю, - это символ завершения. В нем аккумулирована энергия солнца, воды, земли и воздуха.
- По-моему мне до завершения еще далеко, дней пять,- Никита вовсю использовал свое чувство юмора, которое так неожиданно похвалил учитель.
- Нет, гораздо меньше. – Иван говорил серьезно. – Заметь, не все в арбузе мы съедаем. Есть кожура - это тело, без него мы не можем, но не оно управляет нами. Кроме того есть семена. Они должны произрастить на свет не одну сотню арбузов, еще более сочных и совершенных.
Никита ничего не отвечал. Он понимал, что учитель подводит его к пониманию очередной истины, а понимания без действия, ему соответствующего, Иван не признавал.
- Похоже, предстоят новые опыты над собой. – Никита внутренне обрадовался. С тех пор, как юноша встретил Ивана, он постоянно ощущал, что поток необратимых изменений безраздельно захватывает его существо. Юноша сжег все мосты между прошлым с его интуитивными озарениями и своей новой цельной жизнью, теперь ему оставалось только одно – пройти до конца.
Тем временем Иван извлек на свет Божий шариковую ручку и слегка помятую зеленую тетрадь. Эта была обычная школьная тетрадь в серую линейку, не слишком толстая, но разве найдешь много слов, чтобы говорить об истине?
Котомка учителя казалась бездонной. Из нее на свет появлялась то разнообразная пища, то пишущие принадлежности, то книга в тяжелом черном переплете, в которую Иван иногда заглядывал.
Никита давно хотел спросить, как все это помещается в небольшом мешочке, но чем дальше, тем больше он понимал: ничего этого в котомке нет. Учитель просто достает все, что ему нужно, и использует для этого полотняную сумку, чтобы не шокировать еще не дозревшего ученика появлением предметов из пустоты.
- Писать умеешь? – Иван снова говорил традиционным полушутливым тоном, Никита на всякий случай приготовился к самому трудному, кажущаяся простота в словах Ивана обычно означала сложное и многогранное задание.
- Да, я же школу закончил. – Никита взял тетрадку и полистал ее. Никаких знаков, слов или букв. Девственно белые страницы нехотя проскальзывали под тонкими пальцами, стремясь поскорее скрыть свою наготу.
- Отлично!- Иван хлопнул в ладоши.- Пришло время оставить послание миру.
Никита с удивлением посмотрел на Ивана, но тот не заметил пытливого взгляда юноши. Или сделал вид, что не заметил.
- Все великие учителя, мастера, пророки, Мессии, оставляли людям свои мысли, описывали свой опыт единения с Божеством. Другое дело, что люди всегда пытаются понять смысл, переварив его под себя. Все чуждое, трудное для них, люди начинают трактовать, и чем лучше трактовка, чем меньше усилий она требует от учеников, тем больше у нее последователей. Потому что на самом деле никто не стремится пережить чужой опыт с тем, чтобы сделать его своим. Тесные врата они предпочитают обходить, куда проще двигаться с комфортом по пространной дороге. И у естественно лучше пересечь на верблюде пустыню, не задерживаясь там на сорок дней, чем попробовать загнать навьюченное чужим тленным добром животное в игольные уши познания истины. Той истины, которая открывает дверь в жизнь вечную и в Царство, о котором столько говорят многие, но никто до сих пор не спешит наследовать его.
Пока Иван говорил, Никита поймал себя на мысли, что он начинает бояться. С каждым словом, капкан ужаса все плотнее захлопывался в сердце юноши. Все Мессии и духовные учителя, конечно, оставляли людям свои послания, но зачастую делали это перед своей геройской смертью от рук разгневанной толпы. При этом мотивы у толп бывали самые разные, а вот концы Мессий во все времена поражали своим однообразием.
В принципе, в степи толпы не было, но это было слабым утешением. Учитель наверняка найдет способ собрать здесь любую массу народа, если ему это понадобится. И попробуй только не накормить всех страждущих пятью хлебами, не исцелить их больных и не воскресить мертвых. Тебя тут же объявят слугой дьявола. С другой стороны, подобного обвинения не избежать, если и совершишь все перечисленное, но в последнем случае остается хотя бы шанс на воскресение.
- Если ты не победишь страх, в том числе и страх смерти, тогда все, что мы делали, мы сделали в пустую. – Иван говорил очень спокойно, и это спокойствие, граничащее с равнодушием, заставило Никиту опустить глаза и внутренне напрячь каждую клеточку своего естества.
Он вымученно улыбнулся.
– Я готов, в конце –концов, это всего лишь несколько слов.
Ты должен написать все, что можешь и хочешь поведать людям. Представь себе, что большинство не сможет лично поговорить с тобой, спросить совета, обратиться за помощью. Поэтому твое послание должно быть понятно для них, иначе снова начнется неразбериха, как в истории с другими учителями человечества.
- Я попробую, - Никита почесал в затылке, а потом уловил игривое настроение учителя, которое еще не унес легкий ветерок, ерошащий волосы обоих: учителя и ученика.
- через час все будет готово.
Иван улыбнулся, и его бездонные глаза смотрели на ученика. В них читались разные чувства: гордость и сожаление, безмерная доброта и жесткость, которая и заставляет идти до конца, распоряжаясь не только своей жизнью, но и жизнями тех, с кем свел тебя путь Судьбы.
Он смотрел на юношу, которого избрал другой Сын Божий несколько тысяч лет назад. И сейчас симпатичный способный мальчик оказался тем самым, двенадцатым. Бог не ошибается. Одиннадцать голубей не зря указали на него, но поймет ли Никита этот символ? Обретет ли свою стезю еще до того, как все свершится?
- До встречи дома, - тихо произнес Иван и медленно побрел на восток, постепенно поднимаясь по невидимой лестнице, ведущей прямо в сочно-синее небо.
Тем временем ведомая юношей ручка покрывала чистоту страниц вязью смысла жизни.

Как нужно жить!

Никита посмотрел на заглавие, и подумав, зачеркнул его.
-Кому нужно? Разве я могу заставить человека жить по-моему. У каждого свой путь. С другой стороны, если людям не скажешь, что это нужно, и без него никак, то они не воспримут самых мудрых советов. Слишком часто кнут значит для них куда больше, чем пряник.
Он вспомнил, с какой целью покинул родной хутор и уехал в большой город. И те слова, что сказал ему дед. «Ты должен стать человеком». Как необычно звучали они тогда, и как странно осознавать теперь, что их не понимают остальные.

Путь человека!

Это понравилось Никите больше, но он все еще не был уверен. Ведь у каждого, кто стал человеком, у каждого сына человеческого, все равно имеется свой индивидуальный путь, повторить который не под силу никому.
- Я иду по пути, который предначертан именно мне. И сколько бы последователей не отправились вслед за мной, они не пройдут дальше перекрестка.
Никита посмотрел на тетрадь, лежащую на коленях, и решил, что заглавие напишет позже. Он начал формулировать наиболее значимые мысли, и вносить их на последнюю страницу.
Мир таинственен, необычен и удивителен. Только познавший мир, способен познать себя, еще более таинственного и разностороннего.

Мысль была правильной и понравилась юноше. Но он не знал, как объяснить людям, что именно имеет в виду. Никита вспомнил предостережение Ивана о разных истолкованиях мудрых слов в угоду собственной лени и привычному укладу жизни. Ручка вновь забегала по бумаге.

В словах не нужно искать скрытый смысл, почувствуйте их сердцем.

Это, пожалуй, помешает любителям разбирать красоту на буквы и строчки.
Юноша увлекся работой и забыл, где находится. Его не отвлекали мысли о голоде, ибо он был сыт, не тяготило одиночество, ибо рядом находился учитель, ему не нужны были шумные улицы больших городов, полные людей, ибо в себе он нашел все, что есть во Вселенной. Он исписал почти всю тетрадь, но мысли не складывались в четкие конструкции, просто порхали, как бабочки, перелетающие с цветка на цветок.

Десять правил человека, который живет своей жизнью.
Вывела рука юноши.

1. Каждый человек живет своей уникальной жизнью.
2. Для каждого Бог создал его собственную тропу, которую нужно отыскать, ибо именно мы упросили Бога, чтобы эта тропа была именно такой.
3. Учись у всего, что окружает тебя, особенно у простого и у прекрасного. Ибо ты можешь найти истину и в младенце, и в мудреце, но сделать это в ребенке куда проще.
4. Ищи себя во Вселенной, и откроешь Вселенную в себе.
5. У каждого человека есть его собственное место на земле, на небе, и в тысяче других миров, сотворенных Создателем.
6.Мужчина останется мальчиком, пока не пройдет все испытания до конца.
7. Женщина становится женщиной, только победив в себе мужчину, и найдя мать.
8. То, что сегодня спрятано от твоих глаз, завтра может вырваться наружу и преследовать тебя. Не дай явному становится тайным.
9. Самое главное в жизни – найти свою любовь, ибо найдя любовь жизнь превращается в поток, уходящий в вечность. В любви нет смерти, в ней только жизнь.
10. Человек, живущий своей жизнью, сам устанавливает для нее правила.

Никита перечитал написанное. Достаточно просто, чтобы избежать неправильного понимания. Вполне глубоко, чтобы заставить человека думать. Предельно обнадеживающе, чтобы убедить человека стремиться.
Он еще раз посмотрел в тетрадь. Теперь ее страницы покрывали корявые буквы разной высоты. Юноша не любил писать, ведь красоту не передашь словами. И его буквы напоминали не кирпичики, из которых сложена стена учености, а детей, пустившихся в пляс на деревенском празднике.
Он еще раз пробежался глазами по написанному и понял, что сказал все, что хотел. И тогда юноша бесхитростно написал в нижней части последней страницы зеленой тетради:

Здесь заканчивается эта книга, и начинается твоя жизнь!

- Книга? – Никита усмехнулся сам себе, разглядывая тетрадь, которая изрядно помялась от его стараний.
Довольный результатами своей работы, он посмотрел по сторонам, в поисках учителя. Никого. Безмолвная степь, которая сначала казалась юноше такой угрюмой, запела своему молодому гостю старую песню, которую слышала много веков назад от степных кочевников. В этой песне сливался лязг металла, ржание коней, плач детей, и крики воинов. Глубина и красота степной песни заставили юношу замереть. Он остановился, как вкопанный, и совершенно неожиданно, окунувшись в полное одиночество, осознал очень важные вещи.
- Учитель ушел, потому что научил меня всему. Теперь я должен идти и нести людям знание, которое получил от него, от этой старой степи, от своего сердца. Как солнце дарит созданиям свой свет, никогда не истощаясь, так я и буду проповедовать Истины, которые собрал со всех уголков бесконечной Вселенной.
Пустота окружила Никиту. Он вспоминал каждое слово, каждый жест Ивана, стараясь угадать: когда именно учитель дал понять, что больше не вернется. Или все - таки мы встретимся снова на бескрайних просторах этого мира.
Никита бесцельно брел в сторону сухого дерева, которому он подарил новую жизнь рядом со звонким, играющим ручьем, еще недавно не знавшим солнечного света, и таившим свои силы в темном угрюмом подземелье. Теперь он на поверхности резвится словно ребенок. Любое старое дерево будет радо такому соседству, и юноше стало легко. Он научился всему, чему должен был научиться. Теперь он должен просто идти по тропе, которую создал для него Бог.
Невесть откуда взявшийся большой круглый камень преградил Никите дорогу. Но погруженный в самосозерцание юноша не заметил препятствия, и больно стукнувшись ногой, растянулся на пыльной земле.
При падении тетрадь выпала из рук и открылась на странице с десятью правилами, которые Никита сформулировал только что.
Взгляд упал на девятое : Главное в жизни – найти свою любовь.
- Вот те раз,- подумал Никита. – Я же сам только что написал это. Дед Егор говорил мне о поиске любви, Серафим упоминал о нем, Иван посвятил меня в тайны этого чувства. А ведь я до сих пор так и не познал его. Конечно, я люблю все вокруг, это солнце, степь, бьющий ключ, который вызвал из земных недр. Но нашел ли я любовь во всей ее полноте? И свое место на земле? Получается, что я сам уподобился людям, которые говорят одно, а делают другое. И девиз таких людей – разделение и смерть.
Юноша добрался до ключа и жадно припал к нему губами. Холодная вода могла остудить тело, даже убрать шальные мысли, но сделать сердце прохладным было не под силу даже всем стихиям одновременно.
Рев мотора, столь чуждый для этой территории, вырвал Никиту из оцепенения.
- Что это? – Большая красная машина стремительно неслась в его сторону, поднимая в воздух клубы пыли и распугивая маленьких степных зверьков. Подобные автомобили Никита видел только в большом городе.
- Но что делает здесь эта машина? – Никита еще не успел до конца произнести этот вопрос, как вспомнил о знаках, которые всегда посылает Бог заблудившимся путникам, пьяным, маленьким детям и кораблям, попавшим в бурю. Сейчас он сам был кораблем без рулевого, потерявшим управление и метающимся от волны к волне.
Тем временем машина остановилась прямо возле юноши, обдав его неприятным едким дымом.
- Эй, парень, посмотри на себя, ты что тут делаешь?
Водитель и пассажир красного гиганта были постарше Никиты, но еще достаточно молоды. Оба небритые, с лицами под цвет их автомобиля. Водитель казался слишком толстым для подобных горячих поездок, пот ручьями лил с него.
- Смотри, родник! – Закричал второй. - Еще неделю назад тут ничего не было. Надо же, все-таки природа – таинственная штука!
Водитель подставил свои висящие щеки под прохладную струю и завизжал от удовольствия. Пассажир, не мешкая, присоединился к своему другу.
- Так что ты тут делаешь, парень? – снова спросил толстяк, вдоволь напившись холодной воды и с состраданием глядя на оборванца. – Ищешь что-нибудь?
Бум! Это вопрос открыл Никите глаза. Неожиданно, в долю секунды, он понял все остальное. Открыл свое предназначение, полностью погрузился в себя. От такого молниеносного откровения юноша едва ни кинулся водителю в объятья, но вовремя сдержался, стараясь не выдавать своих эмоций.
- Да, искал кое-что. Но теперь понимаю, что здесь этого не найти. Вы едете в ту сторону? – Никита махнул рукой на восток. – Подвезете меня?
Машина рванула с места, как сорвавшийся с привязи дикий жеребец.
Через три часа юноша стоял на главной площади большого города. Именно здесь много дней назад его впервые заметил старец Серафим. Здесь Никиту избили и отдали властям, представив его преступником. Эта площадь стала отправной точкой на пути к учителю. Она была сердцем города, и сердце юноши звонко стучало в груди.
Он помнил дорогу на вокзал. Послеполуденный зной постепенно сходил на нет, и Никита пошел пешком.
Он смотрел на людей, которые суетливо сновали туда-сюда, погруженные в свои мысли. Горожане не замечали красоты опавших листьев, бурых кирпичей и старых улиц, вымощенных булыжником.
Горожане всегда слишком заняты внешним, чтобы думать о внутреннем. Конечно, иногда они погружаются в свой внутренний мир, но только, чтобы пожалеть себя, не больше. И вместе с этой жалостью в их внутренний мир вливается порция алкоголя или наркотиков, помогающая на время заглушит извечную инстинктивную тягу человека к далеким странствиям, к путешествиям без цели и ориентира, где важны не координаты, а сам путь.
Никита шел уверенно и быстро, как человек, который точно знает, чего хочет. Сейчас он не думал о своем понимании, но пребывал в нем. И он, как любой человек, который встал на правильный путь и стремится двигаться по этому пути, не оглядываясь на пейзаж по обе стороны дороги, не смог избежать встречи с перекрестком судьбы.
- Эй, парень, подожди минутку, подожди, дай что-то спрошу.
Юноша понял, что грубый женский голос с явным акцентом обращается к нему только тогда, когда обладательница голоса нагнала Никиту и перегородила дорогу.
До этого он встречал цыган лишь однажды уже во время пребывания в большом городе. Тогда они с Алексеем Петровичем вышли на центральный рынок купить кое-что из еды. У входа в рынок сновали одетые в многочисленные пестрые юбки женщины, рядом с которыми всегда вертелись чумазые ребятишки, норовившие выпросить у прохожих лишнюю копейку.
Никита без раздумий полез за кошельком, но Алексей Петрович немедленно пресек подобную попытку благотворительности.
- Это цыгане, сынок, они не нуждаются в твоих деньгах. – Он говорил уверенно, но громко, чтобы не привлечь к ним внимание шумной цыганской компании, мимо которой они как раз проходили.
- Но ведь люди просят, - не согласился Никита, - значит, они нуждаются. Грех отказывать просящему в милосердии.
- Грех доказывать человеку, что он ни на что больше не годен, кроме как просить милостыню, воровать или мошенничать. К тому же, их гадания далеко не всегда приносят людям радость, а гонцов, приносящих плохие вести, во все времена ожидала тяжелая участь.– Сурово ответил Алексей Петрович и силой потянул Никиту дальше, смешавшись с толпой.
Воспоминания об этом заставили Никиту инстинктивно отшатнуться от цыганки, но было уже поздно – своим широким телом она перегородила юноше дорогу.
- Дорогой, куда спешишь, остановись на минутку, что-то интересное расскажу.
Он поднял глаза и внимательно посмотрел на цыганку. Женщина была немолода, около пятидесяти, с дряблым морщинистым лицом, на котором единственной достопримечательностью были глаза: карие, глубокие, пронизывающие насквозь.
На мгновение их взгляды пересеклись. Цыганка замерла. Лицо ее в считанные мгновения залил белый мел. Казалось, Никита на себе ощущал, что лишь нечеловеческим усилием воли ей удалось вернуть на лицо вымученную искусственную улыбку.
- Я должна кое-что сказать тебе. – Тон ее кардинально изменился: ничего вульгарного, разнузданного, в голосе отчетливо ощущалось смирение, покорность перед неизбежным.
- Я и сам могу многое сказать тебе, Роза. – Никита не улыбался. Заглянув в глаза незнакомки он неожиданно понял, что знает о ней все. Каким-то неестественным образом вся жизнь цыганки в мгновение ока пролетела в его голове. Но самое главное, он видел не только ее прошлое, настоящее, но и будущее. И от этого знания юноше стало страшно.
- Знаю. – Неожиданно ответила она. – Но ты все равно должен выслушать меня. Еще до того, как зайдет солнце, ты встретишь ту, которую не искал, но нашел. Сам того не подозревая, ты подарил ей жизнь, и она, сама того не подозревая, подарит тебе смерть. У тебя есть возможность остаться с ней и жить, но тогда умрет другой, которого не ты ни она не видела, а ты не найдешь то, что искал. Есть возможность уйти от нее и умереть, и лишь тогда ты обретешь то, что так хотел. Ты найдешь, и тебя тоже найдут.
От обилия информации, которую цыганка выпалила скороговоркой, Никита даже зажмурился. А когда раскрыл глаза, цыганка исчезла. Остался лишь тяжелый запах потного тела с трудом перебиваемый резким ароматом дешевых духов.
От услышанного юноше стало холодно. «К тому же, их гадания далеко не всегда приносят людям радость, а гонцов, приносящих плохие вести, во все времена ожидала тяжелая участь», - вспомнил он слова Алексея Петровича.
- Она умрет через две недели от тяжелой болезни. – Прошептал Никита. Я это точно знаю, как знаю и то, что умрет она абсолютно счастливой.

***

Вокзал кишел людьми, как это и положено для вокзала большого города. Никита с трудом протолкался через очередь к справочной и узнал, что поезд, который идет в сторону родного хутора, отправляется через двадцать минут.
- Прекрасный знак, означающий, что я все делаю правильно, -подумал юноша, и тут же спохватился, что у него нет денег на билет.
Будь на его месте Иван, он тут же извлек бы из кармана толстую пачку банкнот, которые ничем не отличаются от настоящих, и единственная их особенность заключается в том, что минуту назад этих денег просто не существовало в природе.
- Похоже, теперь тебе нужны деньги.
Никита дернулся, и случайно толкнул локтем преклонных лет толстуху, которая недобро покосилась на грязного оборванца.
Он пропустил последовавшую за этим злобную тираду мимо ушей, и пристально смотрел на тоненькую девушку в скромном синем платьице. Черты ее лица казались знакомыми, но разве он мог знать кого-то кроме своих бывших коллег кузнецов в этом огромном недобром чужом городе.
- Жанна. – Представилась она. - Помнишь, мы познакомились, когда ты только приехал сюда. – Девушка пристально смотрела на него, и хотя губы не двигались, глаза лучились улыбкой. Так может улыбаться только душа человека. – Ты тогда говорил мне о любви. – Продолжила она. - О том, что любовь больше Вселенной. И, знаешь, я поверила тебе. – У Жанны на глаза навернулись две крупные слезинки. – Я нашла свою любовь, теперь я счастлива.
- Я помню тебя! – Никита восхищенно всплеснул руками. – Но как ты здесь оказалась?
- Много времени прошло. Я встретила человека, которого полюбила. И он любит меня. Теперь я понимаю, что означает найти свою любовь и свое место на земле. Завтра мы поженимся, поэтому я пришла сегодня на этот вокзал, где впервые встретила парня из села, который изменил мою жизнь.
- Ты сама изменила ее…- Никита осекся. Открывать девушке сложную истину не было смысла: она была счастлива в своей простоте, и эта истина стоила десятка других.
- А как же ты? Ты сам нашел то, что искал? – Жанна испытующе сверлила глазами лицо юноши. Но сейчас Никита знал ответ.
- Да. Все, что я искал в большом городе, в доме у старца-Серафима, в степи с учителем, все это было у меня с самого рождения. На моем маленьком хуторе, в дедушкином доме, в нашем хлеву и в огороде. Я еду туда сейчас. Поезд через пятнадцать минут, а…
- А у тебя нет денег на билет, - закончила за него Жанна. – Идем, я помогу тебе. Когда ты давал мне деньги просто так, ни за что, я не взяла их, и правильно сделала. Ничего хорошего я бы на них не купила, а плохого итак было слишком много в моей короткой жизни. А тебе они нужны, чтобы вернуться домой.
Они подошли к билетной кассе. Очередь впечатляла не только своей длиной, но и волнами злости и раздражения, исходившими от спешащих приобрести билеты пассажиров.
- Мы не успеем, - обречено прошептал растерявшийся юноша.
- Успеем. У меня остались тут связи. Единственное хорошее, кроме встречи с тобой, что еще принесла мне моя прошлая работа. Какой у тебя поезд?
Никита назвал направление и станцию, на которой ему сходить.
Жанна, словно уж проскользнула сквозь недовольную толпу, скрывшись за потными спинами, но через пять минут они уже стояли на перроне перед тем самым поездом, который год назад привез Никиту в этот город.
Юноша держал маленькие девичьи ладошки в своих загрубевших от тяжелой работы руках. Они смотрели друг на друга, не говоря ни слова.
Рядом из симпатичного открытого кафе лилась необыкновенно красивая и глубокая лирическая мелодия.
Никита уловил последние строчки:
« И качнутся бессмысленной высью,
Пара фраз, залетевших отсюда,
Я тебя никогда не увижу, я тебя никогда не забуду».
Прекрасные строки уносили душу за собой, в эту бессмысленную высь, где рождаются загадочные вечные фразы.
- Если хочешь, Никита, оставайся с нами, со мной. Ты спас меня, когда я тонула, а сейчас у меня нехорошие предчувствия. Не надо тебе ехать. Город не так страшен, как кажется, когда тебя ведет любовь. Подумай, какие горизонты открываются у людей, объединенных счастьем, одним на всех!
- Прости. – Прошептал Никита. - И прощай.
О предсказании цыганки он старался не думать. Все сбывалось слишком быстро, чтобы можно было что-то изменить.
Поезд заскрипел своими старыми внутренностями. Усатый проводник захлопнул железную дверь, которая разделила двух молодых людей. Словно две песчинки, нашедшие свое место на земле, они отдались порыву ветра, несущему их к счастливым берегам обретенного будущего.
Жанна плакала. Крупные слезы стекали по ее нежному лицу, которое расставание сделало сверхъестественно прекрасным.
Никита улыбнулся девушке, самому себе и предстоящему пути в единственное место на земле, которое он мог считать по-настоящему своим.
В вагоне не было так много пассажиров, как по пути в город год назад. Видимо люди охотнее приезжали в этот муравейник, где их собратья день и ночь трудились, зарабатывая на кров и пищу, чем покидали его.
Юноша сел на скамью у окна и погрузился в себя. В душе пели птицы, те же самые, что так часто будили его на хуторе. Благодатная нега теплой волной накрыла все тело, укутав его мягким нежным одеялом.
Никита посмотрел по сторонам. Обычные хмурые лица, уставших от своих трудов людей.
Прямо напротив него сидел невысокий худой паренек, неотрывно смотревший в окно.
Да, ему сейчас тяжело, и некому прийти на помощь в этот тяжелый момент, подсказать, объяснить.
– Стоп! Неожиданно Никита понял, что читает мысли парня. Более того, он знал про незнакомого юношу все. Начиная с того, что происходило с ним при рождении, и заканчивая теперешним моментом, который Иван называл «здесь и сейчас».
- Господи, опять! – История с цыганкой повторялась. - Но как это получается? – Никита, многое повидавший и переживший, никак не мог поверить в это последнее чудо, дважды за столь короткое время случившееся с ним без видимой посторонней помощи.
- Давай, покажи, чему ты научился, - услышал он знакомый голос учителя, в котором сквозила легкая ирония.
- Так вот что это такое, - понял Никита, - очередное испытание, новый урок. Я получил знания, научился даже облекать их в слова и предложения. Но он хочет, чтобы я применил их для помощи людям. Например, вот этому парню, который думает о самоубийстве из-за девушки, бессовестно бросившей его неделю назад.
Никита на секунду напрягся, как делал всегда перед новым делом.
- Знаешь, мне никогда не везло. Я так до сих пор и не смог встретить девушку, которую полюбил бы. – Он обратился к парню спокойно, с пониманием, словно они были знакомы с самого детства и многое пережили вместе.
Если бы в этот момент реактивный истребитель врезался в их поезд, парень удивился бы меньше. Он ошарашено посмотрел на Никиту, пытаясь сообразить: как понимать его слова. Юноша спокойно продолжал, разговаривая то ли с самим собой, то ли с отчаявшимся незнакомцем.
- Когда есть, кого любить, когда испытываешь такое великое чувство, это прекрасно. Выше этого нет ничего. Многие из тех, кого люди во все века называли счастливчиками, хозяевами жизни, умерли, так и не вкусив этого плода. Я всегда немного завидую тем, кто знает, что такое любовь. – Никита смотрел в окно, но незнакомец понял: он обращается именно к нему. Юноша продолжал.
- Про нее много написано, и абсолютно все жители земли слышали это слово. Но это как в Библии: «Много званных, но мало избранных». Ты читал Библию? – Незнакомец неуверенно кивнул.
- Интересная книга. – Изрек Никита. - Один великий Учитель называл ее забавной. – Он вспомнил искорки иронии в глазах Ивана. – И в ней много говорится о любви. Любовь больше Вселенной, - повторил Никита свою старую мысль. Когда человек постиг эту главную премудрость, можно и умереть.
От этих слов в глазах незнакомца появился нехороший блеск. Никита продолжал смотреть в окно, но чувствовал все, что творится в душе его соседа.
- Но умереть можно только тогда, когда впитал в себя всю полноту любви. Когда больше не можешь быть полезным для того, кого любишь. Не можешь видеть его, слышать, чувствовать его дыхание, пусть даже любимый человек находится на другом континенте. Земля вращается, и весь мир находится в движении. Только Вселенная монолитна и бесконечна, но всю ее наполняет бурлящая жизнь.
Никита оторвался от чудесных видов, открывающихся за окном, и в упор посмотрел на незнакомца.
- Не стоит умирать, пока есть хоть малейший шанс.
Синхронно с этой фразой поезд остановился на первой станции, где должен был высадить часть пассажиров и принять новых.
Незнакомец перестал разглядывать Никиту, как пришельца из космоса, и протянул ему руку. Тот крепко пожал ее. Парень встал со скамейки и направился к выходу из вагона, так и не сказав ни слова за все это время.
- Поехал домой, - с облегчением выдохнул Никита. Парень жил в городе, а на поезд сел в надежде убежать подальше от рухнувшей мечты и встретить по пути старуху с косой, которая избавит его от страданий.
- Его девушка никогда не вернется, - это Никита знал наверняка, - но ведь в большом городе так много девушек, подобных Жанне в момент их первой встречи. Девушек, которые еще не поняли, что ищущий всегда обретает свое счастье. И это счастье не купишь ни за какие заработанные кровью и потом деньги.
Никита прикрыл глаза и просто сидел, не думая ни о чем. Он вновь остановился на границе между прошлым и будущим, которую так долго искал в степи. И мир остановился в безмолвном ожидании вместе с юношей, застывшим в общем вагоне скорого поезда.
Когда поезд остановился на нужной станции, начало темнеть. Звезды еще не показывались, но уже протирали заспанные глазки, чтобы вести путников в неведомые земли, или падать, даря влюбленным шанс загадать желание.
Никита вышел и в последний раз посмотрел на скорый поезд. Все время, оставшееся до конечной станции, он будет властителем судеб своих пассажиров. Сколько решений, ответов, и загадок несет этот поезд в себе?
Юноша перешел пути и направился в сторону дома, своего настоящего дома.
Тучи, постепенно оккупировавшие небо, стягивались прямо над его головой, делая путь еще темнее. Дождь завел прелюдию к своей главной арии.
Никите не было страшно. Ему и раньше приходилось ходить по ночам, но сейчас он не просто шел. У странников, которые годами не были дома, при возвращении на Родину вырастают крылья, и чем ближе они приближаются к родному очагу, тем больший у этих крыльев размах.
Тем временем гроза полностью вошла в свои законные права. Плотные косые струи хлестали вовсю, прибивая траву к земле, и размывая узкую тропинку, по которой двигался Никита.
Должно быть, управитель дождя был очень зол, когда видел юношу, словно стеной огороженного от падающих капель. Все вокруг вымокло насквозь, а Никита продолжал бодро шагать под колпаком, который соорудил из первого попавшегося куска пространства.
Молнии смертельным пучком обрушивались на землю как раз в районе деревни, которую Никита в прошлый раз благоразумно обошел. Но сейчас он очень спешил. К тому же в такое время и по такой погоде вряд ли кто-то будет высматривать «колдуна» с маленького хутора, бесследно пропавшего год назад. Да что там, о нем, наверняка, давно забыли. Память у людей всегда короткая, если это не касается их кармана.
Молния вспыхнула совсем рядом, и Никита остановился, обхватив голову руками.
Он все знал.
Знал, что в деревне никто не спит, там случилась беда, и люди борются с ней изо всех сил. Прийти туда, означает отдать себя в руки разъяренной толпе, но не прийти, значит отказать этим людям в помощи, которую Никита может оказать, используя свои умения.
Он сделал несколько шагов. Перед глазами проплывали образы: перекошенные ненавистью лица, зажатый в руках топор и крики, стони кричащих глоток, обвиняющих его. «Распни, распни!» - Пронеслось в его голове, и юноша понял, что уже слышал нечто подобное когда-то очень давно. В другой стране и на другом языке. Но тогда он был молчаливым свидетелем, просто наблюдал за трагедией, а сегодня…Сегодня героем трагедии суждено стать ему самому.
Юноша снова остановился, но сердце тянуло его в деревню, туда, где в нем, сами того не подозревая нуждались люди.
Трудный выбор. И еще труднее, когда предвидишь последствия.
Он вспомнил слова Ивана о ключевом месте Нового Завета.
«Пусть минует меня чаша сия», - мысленно произнес юноша, продолжая свой путь навстречу смерти.
Никита шел прямо в эпицентр невиданной молниевой активности, и удивлялся тому, что ни капельки не боится. И вовсе не воздушный колпак придавал ему храбрости. Просто смерть не могла отнять у него ничего. Удивительно, но юноше нечего было терять. Он научился всему, чему мог, и сейчас ему оставалась последняя ступень: добраться до своего места на земле и найти там свою настоящую любовь.
Вот вдалеке уже показались первые деревенские дома. Никого не было на пустынных улицах, но сердце билось о грудную клетку, чувствуя едкий запах беды и паники.
Юноша со всех ног бросился вперед, безошибочно определив, откуда идет сигнал.
Сельская церковь стонала, объятая пламенем. Сразу несколько молний поразили старушку, и деревянная крыша вспыхнула в доли секунды. Гроза не могла усмирить разбушевавшуюся стихию, так как ветер разбросал очаги пламени по всему зданию.
Жители собрались возле храма. Одни по цепочке передавали ведра с водой из соседнего колодца. Другие пытались топорами отбить в сторону горящие доски, спасая сердцевину своей святыни. И открывшаяся Никите борьба человека со стихией внушала оптимизм: нет, люди еще поборются за свое право вернуться домой, ибо лучшее в них не убить никакой беде.
На подбежавшего юношу никто не обратил внимания. Никита быстро разобрался в ситуации. Он не встал в цепочку, и не взял в руки топор, пора было напомнить стихии, кто ее хозяин.
Сначала Никита сконцентрировался на ветре, заставляя его дуть в другую сторону, унося огонь в мокрое пустое поле, где гореть было нечему, кроме насквозь вымокшей травы.
Затем он железной хваткой ухватился за дождь, уплотняя потоки воды, льющиеся на горящую крышу. Это не очень помогало, и тогда Никита запрокинул голову и выбрал самую толстую тучу, зависшую над деревней немного правее.
Юноша недолго думая потянул ее к себе, набросив невидимый аркан. Толстуха некоторое время раскачивалась на месте, а потом нехотя поддалась.
Через две минуты она накрыла церковь черным покрывалом и разразилась кубометрами воды, сбивая с ног селян, и забивая разбушевавшийся огонь в самые глубокие норы.
Люди кричали и падали на землю. Сельский священник лежал без движения, заботливо прикрытый чьим-то плащом.
Когда молния попала в здание, он находился внутри, и едва сумел выползти, потеряв сознание уже во дворе.
Пронзительные стрелы молний продолжали рассекать воздух. Одна из стремительных небесных путешественниц ударила рядом с Никитой, в метре-полутора. Юноша ничуть не испугался такой близости, колпак из пустоты сдерживал внешние воздействия крепче любого металла.
Пора было бежать, скорее, пока его не обнаружили. Но он не хотел уходить. Многие из жителей были ранены, оглушены, испуганы. Никита чувствовал необыкновенную нежность ко всем и страстное желание помочь им, отдать всего себя без остатка. Его лихорадило от предчувствия большой беды, но сердце плотно привязало парня к этому месту.
 Именно так, среди тревоги и суматохи, Никита познал настоящую любовь, не требующую взаимности, бескорыстную, даже грозящую ему бедой. Такая любовь рождается в потаенных уголках Вселенной, - подумал Никита, - в бессмысленной выси, как иначе назовешь это загадочное место?
Он стоял под проливным дождем, обратив взор к небесам. Юноша был счастлив.
 Неожиданно пронзительный женский крик перекрыл всеобщую сумятицу.
- Колдун! Он вернулся!
Злые мужские, усталые женские и перепуганные детские лица: все в один момент обратили свои взоры к неподвижно стоящему юноше.
- Смотрите, он даже не промок! – Закричала женщина с длинными спутавшимися волосами. - Он вернулся к нам в такую грозу, среди ночи. Это не может быть совпадением!
Ропот усиливался, пока, наконец, пожилой мельник не бросил категорично:
- Это он виноват в пожаре. Бог наказал нас за дьявольского соседа.
- Влип, - подумал Никита, и в его арсенале не нашлось слов, которыми он смог бы убедить толпу не только в своей невиновности, но и в заслугах по тушению пожара. Точнее слова были, но не было желания говорить что-то этим людям.
Толпа окружила юношу. Он улыбался, не собираясь ничего делать для своего спасения. Умение играть в прятки сейчас ох как пригодилось бы, но Никита не хотел прятаться. В эти минуты ему было все равно, что произойдет с физическим телом. Ведь познав любовь, он понял, и не только разумом, но и всем своим естеством, главную истину: для того, кто бескорыстно любит все живое вокруг себя, смерти не существует.
Все негативные эмоции разъяренных сельчан Никита явственно ощущал, они прямо витали в воздухе, образуя причудливых монстров, скаливших зубастые пасти на свою невинную жертву.
- Что же ты, изверг, делаешь? - Пахом, выделившийся из толпы бородатый мужик, которого Никита хорошо знал, приближался к юноше. Правой рукой он сжимал топор с длинным топорищем, которым отбивал от здания церкви объятые огнем доски.- То людей калечил наговорами и отварами бесовскими, а теперь на храм Божий руку поднял! Священника извел, скоро всех нас без крова оставишь! – Пахом распалялся, подбодренный картинами предстоящих бедствий, которые сам же и рисовал в своем больном воображении.
Никита ничего не отвечал. Он не мигая смотрел прямо на церковь. От пожара высокие створчатые двери раскрылись, и в свете тлеющих углей проглядывала местами обгоревшая, клочками сохранившаяся часть интерьера.
- Люди добрые, да что же мы терпим-то? – Верещала жена председателя сельсовета. - Когда ж это кончится, а? Что будем делать с ним?
Толпа молчала всего несколько секунд, суммируя весь свой иррациональный страх перед неведомым, растерянность и зависть к необычному юноше, чтобы сформулировать подобие обвинительного заключения.
- Наказать, судить, разобраться, проучить, - предложения летели со все сторон, как монеты, которыми по старой традиции гости осыпали молодоженов.
- Распни его, распни, - снова послышалось Никите, и он вспомнил толпу с флагами, бесновавшуюся на площади большого города. Тогда его избили, но он ничуть не сожалел о минутах боли. Они стали своеобразным обрядом очищения от физического мира, прелюдией к встрече с Иваном, степным учителем жизни.
Сейчас мысли Никиты целиком замкнулись на другом. Он не обращал внимания на суматоху, которая превратилась в стихийное судилище.
В неярких отсветах тлеющих углей на него смотрела одна из икон, не пострадавшая от огня, которая нависала над алтарем во всем своем молчаливом величии. Никита хлопнул себя по затылку: «Как же я мог не вспомнить!» То же мудрое, худое лицо с тонкими чертами, небольшая бородка, длинные волосы, пронзительные бездонные глаза. На него, с незаметной для постороннего взгляда иронией, смотрело лицо человека, которое он видел во сне, слушая рассказ Ивана о великом Учителе. И юноша понял, что не забудет это лицо до конца своих дней. Господи!
Мстительные крестьяне окончательно окружили Никиту плотным кольцом, и теперь надвигались, подобно медленной лавине. Никто из них не знал, как именно стоит наказать колдуна с соседнего хутора, и каждый ждал, что первым начнет кто-то другой.
Юноша никак не реагировал на их действия, и продолжал смотреть на церковь.
- Кается в содеянном, - промелькнуло в нескольких головах, в основном женских. Пахом, который ненавидел Никиту еще с тех пор, как от неожиданной болезни умерла его жена, а у него не хватило ума обратиться к парню за помощью, поднял топор и сделал шаг вперед.
Неимоверный раскат грома потряс деревню. Все окрестные дома глухо застонали, а крестьяне от неожиданности присели. Некоторые обхватили головы руками.
- Смотрите, крест!
Все обернулись, но увидели не крест, а поднявшегося на ноги священника отца Викентия. Он слегка пошатывался, видимо окончательно еще не придя в себя, и смотрел на небо, подставив полное добродушное лицо сквозным холодным струям.
- Боже, - прокатилось по толпе. Все поочередно поднимали вверх головы, и замирали, не в силах отвести взгляд.
«Я разрушу этот храм и в три дня восстановлю его», - вспомнил Никита примерный смысл одной из строк Нового Завета и посмотрел вверх.
Огненный крест огромных размеров завис над деревней. В окружении грозовых туч он вызывал сверхъестественный ужас и преклонение.
Крест был сплошь сделан из причудливо переплетенных между собой огненных нитей, которые никак не реагировали на ливень.
Толпа забыла о колдуне. Словно по молчаливому приказу все упали на колени. Только Никита стоял и молча смотрел на этот небесный знак.
В небе тем временем продолжалось чудесное представление. Одна за другой стали появляться золотистые полосы света, которые вели от креста к земле. Они напоминали ступени, ведущие в небеса. Десять. Их было ровно десять.
К сожалению, среди крестьян не нашлось ни одного талантливого художника, способного после запечатлеть это невиданное зрелище.
Никита с поднятой вверх головой застыл подобное статуе, о которую разбивались в бессилии все капризы природы. Но и архитекторов, которые передали бы неземную грациозность юноши, в деревне тоже не было.
Последняя, десятая ступень простиралась прямо перед Никитой, призывно покачиваясь и играя внутренним светом.
- Нельзя познать полноту любви, оставаясь человеком. Как только ты найдешь ее, сам станешь этой любовью. – Звучал в его голове знакомый голос. – Пойдем, пора!
- Но почему? – Никита кричал в небо, не обращая внимания на шум стихии, заглушавший его слова. – Я понял, где мое место на земле, я нашел свою любовь, любовь к людям и Вселенной. Почему сейчас?
- Ты двенадцатый. Пора возвращаться домой. –Голос был бесконечно добрым, и теперь нотки иронии в нем отсутствовали.
Никита не понимал, о чем идет речь, но сделал первый шаг. Было непривычно стоять на полностью прозрачной золотой ступени, которая на ощупь напоминала мягкую резину и слегка покачивалась под ногами.
Он выронил тетрадку, которая, раскидав крылья-страницы, плавно опустилась на землю. Но Никиту не обеспокоила потеря того, что он и так собирался подарить людям.
Лестница манила юношу, он чувствовал, что с каждым шагом новая часть его естества погружается в невыразимое, непередаваемое движение, танец жизни, который не описать словами.
За несколько мгновений в голове пронеслись годы детства, лица родных и знакомых, дед Егор, Алексей Петрович, Жанна, старец Серафим и его ученики, и, наконец, Иван, ставший его подлинным учителем.
Жители деревни с изумлением и благоговением смотрели, как юноша, которого несколько минут назад они собирались разорвать в клочья, преодолевает одну за другой ступени лестницы в небеса.
Протяжная, невыразимо глубокая песня, разливалась над бескрайними просторами русской земли. Слова и музыка составляли единое целое, и никто из смертных не смог бы разложить их на составляющие. Она являла собой эталон совершенства, который оставлял на земле юноша с хутора, медленно уходящий в небо.
Крест исчез также необычно, как и появился.
Гроза смолкла.
Деду Егору не спалось. Его удивило, что бушевавшая еще несколько минут назад страшная гроза, так быстро сошла на нет, и теперь он смотрел в сочную темноту, пронизанную миллионами маленьких глаз: звезд и звездочек, манящих взор старика.
Стая белых голубей на фоне загадочных звезд почему-то сильно взволновала деда Егора. Он не стал задавать себе вопрос, отчего эти птицы летят в ночи, чего обычно никогда не делают, нашел его неуместным. Просто щемящее чувство одиночества, которое засело в сердце с момента отъезда любимого внука в большой город, неожиданно сменилось на полный покой, который не смогут поколебать никакие кульбиты судьбы и зигзаги удачи.
Двенадцать птиц постепенно превратились в маленькие точки и исчезли в черном великолепии Вселенной, оставляя короткую надпись, которая тут же начала таять, но старик успел ухватиться за смысл слов.

Здесь заканчивается эта книга, и начинается твоя жизнь!