Блювотина в Блюзовых тонах

 В ушах Гражданская Оборота,в руках пиво, за пазухой чекушка. Утро в городе. Я брожу по заснеженным улицам, на *** никому не нужный. Я прогуливаю лекцию по алгебре, а потом я пьяный приду на химию и на меня будут косо смотреть. Но я их не виню. Я не считаю себя превыше их. О нет! Боже упаси! Всё совсем наоборот: я хуже всех этих замечательных человеков, я хуже всех на свете! Вот я захожу за трансформаторную будку, чтобы поссать. Я, право, жалок в эти мгновения. Ну ничего, это ничего, и то, что руки обморозил, это тоже ничего. Зато какие теперь во мне бездны. Вот приду сейчас в лицей и все будут неподдельно восхищаться мной и говорить мне: "Ах, Вовочка, какие же сейчас в тебе бездны, какой ты сейчас хорошенький, прямо муси-пуси!" А я и рад стараться, мне ведь нравиться эпатировать публику, я ведь известный выпендрёжник. Вот, помню, пару недель назад я по пьяни круто выпендрился: блевал прохожим на головы из окна 4-го этажа. И всем моим друзьям это так понравилось, что они мне тогда и говорят: "Мы теперь с тобой пойдём хоть на край света!" Вот что значит выставить себя с правильной столроны перед людьми. Или взять хотя бы тот достопамятный случай, когда я попал под руки Сибирского Цирюльника, безжалостно состригшего мои длинные патлы и сделавшего из меня нечто среднее между скинявым ублюдком, дядей Маяком, Сталкером из Тарковского и Петром Мамоновым из Звуков Му. А случилось это вот как. С неба спустилась исполинская десница и обрила меня, а потом я напился. Хотя нет, это сначала я напился, а потом… А вот, что было потом, об этом история, как грица, умалчивает. Но это всё было в прошлом, и я давно уже стёр эту пыль веков тряпкой времени со своего сознания. Давайте-ка лучше обратимся к настоящему, в котором я нахожусь в лицее и пытаюсь выглядеть обычным человеком. Но это у меня не получается.
 
 На химии я, словно обезумевший, залпом выпиваю все реактивы. Меня 26-голосым хором обзывают юродивым, выгоняют из класса и запирают на чердаке. Там я лежу на полу, прислонившись к стене. Тупая, обволакивающая тошнота подступает к горлу, но стошнить я никак не могу. Ладно, Вован, завтра проблюёшься - успокаиваю я себя и вскоре засыпаю. Просыпаясь через сутки, я уже догадываюсь, что дверь на чердак открыта (они всегда открывают её перед началом занятий - к этому времени я уже перестаю быть опасным). Я толкаю эту поганую дверь и выхожу на свет Божий. Да! Я открываю дверь и чёрный свет, льющийся у меня из-за спины ослепляет вас. Вот он я. Я здесь. Я иду. Прочь с дороги!
 Иду по корридору, от меня брезгливо шарахаются восьмикласницы. Ну ладно, ладно, ещё посмотрим, как вы у меня запоёте, когда я затащу вас на чердак!