Пошлятина

Пошлятина (я, он, она, он).

 Весна. Опять весна. И я опять одинока, одиноко прожившая еще одну зиму. Я – ребенок, потерянный где-то между Питером и Москвой. Я сноб. Я желчный, циничный, злой человек. По утрам я пою в клозете. Я - все и я – ничто. Я прекрасна и уродлива, цинична и романтична. Изменившая всем своим мужчинам. Влюбленная во всех своих преподавателей. Комплексы, амбиции, посредственность, непосредственность. Среднее арифметическое. Погрешности и грешки.

 Это было три года назад. Мне было двадцать. Я только начала жить с Костиком, все так же его любила, а Костик был все так же очарователен и безупречен. Поехала делать вечеринку – день рождения одного московского отеля. Меня переклинило еще в поезде - влюбилась второй раз в жизни. Он ехал с нами, сидел за спиной. Я пыталась разгадать кроссворд, а он знал все ответы. Потом - огромная постель, так располагающая к разврату. Зачем-то стала рассказывать ему про Костика. Какой он большой и сильный. Сразу забыл про любовь, обиделся, говорил: «Он ведь рыжий, ничего у тебя с ним не выйдет».

 Утром надували огромные воздушные шары. Он не мог есть, а я ела за двоих вкусные брусничные муссы. Он в полтора раза был старше. Умнее (очень хорошо учился в университете). Говорил: «Мне опять закинули 10 долларов на телефон. На день, может, хватит». «Они» - его жена, значит. Я ее знала, она была актрисой в небольшом питерском театре. Красивая, талантливая – все как полагается. Демоническая женщина. Он говорил «мощная». Ну да, не врал. Я сказала ей: «Я не собираюсь уводить у вас вашего мужа». Уехала в Ярославль, ходила по деревянным лестницам. Но все равно писала ему из Цветаевой по смс, думала: мы уедем в деревню, мы будем выращивать щенков. Снова Питер, «Октябрьская», судак с лимонами на первом этаже. Расстались. Опять встретились. В Москве, в Большом театре. Он был с Ромой, я – с Костиком. Они стояли с разных краев сцены.

 Мы расстались три года назад. Но я все время думала о нем. Я болела им. Слушала его «Калинов мост», носила на джинсах его карабин, читала все, что находила про его театр, про ее театр. Про него самого ничего не было. Была только хвалебная статья в ее честь в Смене. Чудесная история о том, как они поженились в зарослях карельской клубники. Меня мутило. Но я все равно искала в Яндексе ее фотографии (Х. на съемках, Х. на сцене, Х. в главной роли, Х. в массовке). Тонкая, как скрипка, как про нее писали журналисты, высокая, умная. А я была дура. Не знала, что женатые мужчины рассказывают доверчивым девушкам одинаковые байки о том, как они ненавидят своих жен, о том, какие они стервы и как любят свои шубы. О, бедный печальный клоун. Ты вроде во все это верил… И какой это был роман. Даже связью не назвать. Мы говорили на разных языках. Ты часто жаловался на то, что не понимаешь смысла моих слов. Мы были зверями разных видов - даже совокупляться нормально не могли. Мы даже не могли спать вместе. Ты раскидывался на всю кровать, и я послушно сползала на пол. Мы тупо вливали в себя дорогой алкоголь. Ты курил. Я вспоминала детство, сама еще будучи ребенком. Мы ласкали себя, а друг друга ненавидели, скрывая это из вежливости. Незнакомые люди, чувствовали неловкость при виде своей наготы.

 Потом она долго звонила мне. Хрипела: «Сука, сука!». Кричала: «Я из-за тебя потеряла ребенка!» Но она не была беременна, она вообще не хотела детей. А он хотел - поэтому я купила ему деревянный самолет и книжку про поросенка Петра. А она вылавливала меня на Литейном, курсируя между своим театром и его офисом. Нет, он не работал в офисе, он там курил, пил, - черт его знает, что он там делал. Во всяком случае, когда я проходила по другой стороне улицы, он выбежал, догнал на углу Литейного и Некрасова, просил подождать, ушел. Я ждала, плакала. Потом слезы высохли. Вернулся, долго рассказывал о том, что он меня забыл. «Непохоже что-то», - говорю. «Бегаете за мной, как угорелые, то одна, то другой. А мне от вас ничего не нужно, вот, огурцы соленые несу родителям».

 Последний раз я видела его год назад. 17 апреля, в 16.15, на Пионерской. Он шел с ней, счастливый, смеющийся, так не похожий на того, каким я его знала – печального Пьеро, со сломанной ногой продолжавшего новогодний номер. Они, наверное, вспоминали уморительную историю, как смазливая потаскушка пыталась расстроить их счастливый брак. Брак двух умных, талантливых, мощных людей. Глупенькая, ничего у нее не вышло. Несмотря на молодость и свежесть. Ха-ха-ха.

 Бывают отношения, противоречащие всему, нелогичные, некрасивые. Мы не должны были встретиться. Не должны были понравиться друг другу. И он никогда не верил мне, принимая за галлюцинацию, порождение своей больной головы, одуренной абсентом. Сфабрикованное дело. Невыносимо травмирующий опыт.

 Весна. Я схожу с ума, но больше не пишу стихов. Хватит стихов, я в кровь наигралась в любовь. И я уже не культивирую собственную и чужую инаковость – до чего дошло! И я теряю волосы и друзей. Читаю, потому что у меня нет денег на развлечения. Хожу по парадным и разглядываю надписи на стенах. «Люди! Не убивайте друг друга!» «Юля! Если ты это читаешь, напиши свой телефон. Мальчик с первого этажа». «Саша! Я так люблю тебя».