Родная душа

 Родни у меня много – всех и не упомнишь. Тещи, тетки, какие-то троюродные племянники, кумушки, шурины, свояки, жёны любовников жены, мужья моих пассий – все прутся в гости, пьют, жрут, лезут целоваться и клянутся в вечной любви. По этой самой причине всех их терпеть не могу, что они чувствуют, отчего становятся еще назойливей и противней. Уважаю только одного – своего кота. Он, как и я, никому ни в чем не клянется и тоже терпеть не может остальных, и уже одно это объединяет нас больше, чем любое увлечение или занятие. У нас с ним общая идея человеконенавистничества, которая именно для нас будет посильнее «Фауста» Гете. Что особенно замечательно, его, т.е. кота, ненависть – тиха и не оскорбительна для окружающих. Как бы я хотел иметь его желтые, ничего не выражающие очи и уметь преспокойно, на глазах у изумленных родственников, сигануть в форточку на улицу, махнув на прощание рыжим пушистым хвостом! Он, безусловно, честнее меня и вообще всех нас, людей, потому что без околичностей и экивоков отвергает то, что ему не нравится, при этом пуская в ход зубы и когти только по прямому назначению, а не когда заблагорассудится. Ему неведомо, что такое совесть, и потому нет нужды торговать ею. Он не ржет тупо, по-нашему, и не собирается осваивать бездушную, предназначенную для рекламы дантистов, американскую улыбку. Он поет, когда любит – кто из нас еще помнит, что это такое? Да, он, конечно, не Карузо, но зато искренен, что, как известно, ценится в искусстве не меньше, чем мастерство. В конце концов, на эстраде сейчас нет ни того, ни другого. Он здравомыслящ – не ест дочкиных хомяков не потому что вегетарианец или сел на очередную глупую диету, а потому что не может сломать хомячиную клетку. И, убедившись в этом, представьте, не ломает, хотя, по нашей, человеческой, логике был бы просто обязан выдуть литр водки, схватиться за топор и в итоге прошибить стену головой. Он самодостаточен – будучи далеко не дураком, вполне удовлетворяется своими местом жительства, рационом, хозяином. Последнее слово наверняка бы его обидело, т.к. в нем очень развито чувство собственного достоинства, но он тактичен и даже не мявкнет по такому ничтожному поводу. Он философ – может часами валяться на постели или сидеть на окне, вперившись прищуром в одну точку и не скучая. Он вообще не любит физического труда, что является очевидным признаком интеллектуала и без всяких усилий и вложений возвышает нас над самими собой. А он и не нуждается в таком возвышении, что есть качество настоящего интеллигента, каковых среди нас уже не осталось; правда, по моим наблюдениям, их и среди котов немного. Мне бы гордиться дружбой с ним и благодарить его за терпимость и доверие, а я, когда не в настроении, гоняю его веником, злоупотребляя своим явным физическим и мнимым умственным превосходством. Ибо я, увы, человек, а люди, в отличие от животных, неблагодарны.