Стремясь улыбнуться первым

Вышел из дома. Чтобы добраться из одного места до другого мне нужна прямая. Всего лишь одна прямая, сокращающая расстояние из одной точки в другую. Но где же взять ее, спрашивается? Любая точка за углом и за холмом, за дверью и уж точно не по прямой. Никогда человек не стал бы упрощать то, что с первого взгляда не нуждается в усложнении. Разбейся ты пятьсот раз об один и тот же столб, его уберут на 501, когда это уже будешь не ты, а другой. И именно он получит страховку. Но я и не застрахован.

День не отличался от остальных десятков тысяч дней, когда я повторял заученный ритуал бездумного действия. На самом деле, я каждый день должен был увидеть новых людей, хотя бы должен бы был заметить изменения их месторасположения. Но все были на своих постах: кондуктор, девочка с синим портфелем, некий абстрактный молодой человек, который из одежды менял, пожалуй, только носки, но и это было не заметно, мужеподобное существо, использующее свой живот в качестве тарана и эта странная пенсионерка, которая каждые пару минут оскаливала зубы и водила рукой по воздуху, чертя какую-то невидимую фигуру понятную только ей. Иногда мне приходила в голову идея разгадать ее символ, но ее оскал отбивал желание считать ее существом мыслящим или, по крайне мере, желающим быть понятым.

Метрополитен. Никогда не оставляет меня однозначным. Желание воспротивиться массовости происходящего не находит спасения после осознания того, что все движутся туда же, куда и ты, или наоборот. Нельзя пойти против толпы – выход один и все знают, где он.

Сажусь в вагон. Свободное место. Не удивительно, это я мог предугадать. Места бывают свободными. При мысли, что мой мозг занят рассуждениями о сидячих местах, я содрогнулся. Быть застигнутым собою врасплох куда обиднее, чем быть замеченным при осуществлении какого-нибудь противозаконного действия. С единственной разницей, что в первом случае о твоей оплошности знаешь только ты, ну, может быть, и звезды.

Чтобы дать своим глазам за что-нибудь зацепиться, я приступил к обследованию близлежащей территории. Руки, шарфы, ботинки, туфельки, пельмени, носы, кольца, микроволновые печи, юбки, скидки, шапки, сосиски, сотовые телефоны, глаза. Обратил внимание, что в соседнем вагоне сидит молодой человек и пристально за мной наблюдает. Я огляделся, – может, его взгляд ошибся? Может, я – не его предмет изучения. Но никого смотрящего в ответ не было. А он продолжал наблюдать. Не то, чтобы наблюдать, скорее воспринимать. Это меня немного смутило. Я хотел было посмотреть на свое отражение - вдруг у меня чего не так с лицом или я испачкался где. Но он был единственный, кто смотрел на меня и я подумал, что проблема явно в нем, а не во мне. Я отвернулся. Предоставил ему возможность сжигать мой затылок. Пусть горит, я не повернусь.
Повернулся, уж очень горячо стало. Как же быть? Я встал, ненароком уступив место очередному пользователю бесплатной кожи. Я спрятался за спину молодого человека. Через одного его взгляд не проберется. Стало легче, но жарко. Пришлось расстегнуть куртку. Еще три станции. Я не вытерплю. Хотел выглянуть, узнать смотрит он еще или нет. Но не стал. Наверное, он уже потерял меня из виду, отвернулся и пошел по своим делам. Зачем ему смотреть на меня? У меня ведь нет ничего. Да и на мне нет ничего. Вообще ничего. Я явно почувствовал себя голым. Вот ведь как неуютно. Я покраснел. Очень жарко. Скоро моя станция. Скоро, скоро. Еще немного. Вот скоро будет.

Все, приехали. Выхожу. Даже не посмотрю вы его сторону. Да незачем. Все равно он ушел уже. Эскалатор. Встал на ступеньку. Едем. Бедная машина, так горбатиться и никакой услады. Если бы машины вели революционную освободительную борьбу, то первыми бы восстали эскалаторы. Я повернулся. Смотрю на уходящую вниз лестницу голов. Нет. Он едет за мной. Не может быть. Я резко повернулся обратно. Как так? Нет, мне показалось. Я посмотрел еще раз, он все также наблюдал за мной, продолжая странно улыбаться. Необычная у него была улыбка. Знакомая и непонятная. Я таких боюсь. Страх – именно это чувство меня поработило за секунду. Я весь покрылся испариной. А может, он просто едет домой. Он чему-то рад. Нам наверняка с ним по пути. Сейчас мы видим из метро, он пойдет направо, а я налево. И мы больше никогда друг друга не увидим.

Выходим. Я направо, он пошел за мной. Нет. Он даже не сводит с меня глаз. Он моргает? Я не видел, он моргнул? Я ускорил шаг. Боюсь наткнуться на прохожих. А они почему-то нет. Нырнул в поток, идущий в переход. Поднялся с другой стороны улицы. Развернулся. Бегаю глазами пот толпе. Он? Нет. Его не видно. Я был прав. Он просто ушел. Я выдохнул. Хороший перекресток. Машины свободно путешествуют, врезаясь друг в друга, без участия пешеходов. Вот и разделили степень вины. Безопасность – не главное. Главное – кто виноват. Смотрю на магазин на другой стороне улицы. Тут опять вижу его. Он стоит и смотрит на меня. Улыбается. Руки в карманах пальто. Он стоит и смотрит на меня. Я действительно испугался. Бежать. Идти уже нельзя. Бежать по дворам, там легко запутаться, а потом пойду на площадь, где много людей. Там не заметно можно уйти. Хочу потерять его из виду. Ненавижу его улыбку.

Дворы, переходы, проходы, углы и площадь. Люди. Ненавижу такое количество, но они меня спасут. Когда хочется есть, и саранча – обед. Съешь едока, тогда его пища станет твоей. Только никогда не меняйся ролью с завтраком. Сейчас я – вы. Помогите мне. Сделайте меня своей частью. Впервые хочу быть единым целым. Не надо меня выделять. Я начал бесцельно передвигаться, удаляясь от места предполагаемого контакта с незнакомцем. Побродив немного, я убедился, что мой план удачен. И я снова свободен в праве выбора.

От всех этих мучений я очень проголодался. Зашел в очередную и далеко не последнюю забегаловку. Ведь самое постоянное – это временное. Прием пищи – событие ритуальное, и ритуал этот домашний. Поэтому один раз перекусив, я продолжаю свой бесконечный список одноразовых обедов, отдаляющих меня от места обитания. Зачем где-то конкретно, если можно где угодно. Таким образом, человеческое пространство жизнедеятельности распространяется по всей земле, возвращая нас к своим кочующим корням. Как далеко не произросли ветки у дерева, до небес им не дотянуться. Они всегда останутся лишь часть растения.

Я сел за столик. Приготовился есть. Но тут я бросил взгляд на витрину. За прозрачным стеклом стоял мой незнакомец. Он смотрел и улыбался, как ни в чем не бывало. Тут же я забыл о еде. Я вскочил с места и направился к выходу. Вышел на улицу. И побежал к первому милиционеру. Добежав до него, я запыхался, поэтому не сразу смог начать свое повествование. Я начал что-то невнятно объяснять. Потом повернулся, чтобы показать на виновника моего испуга пальцем, но его нигде не оказалось.
Мне понадобилось больше времени объяснять, что я в полном порядке, не пьян и не принимал наркотики, чем если бы мне действительно нужна была помощь. Всегда проще быть обвиняемым, чем пострадавшим.

Полагая, что причина сегодняшних приключений кроется в улице как таковой, я решил вернуться домой. Засыпая в метро, я уже видел, как включаю телевизор, как пью теплый чай. Но я решил, что спать еще рано и, чтобы не уснуть, встал. И я снова увидел эту безумно странную и завораживающую улыбку. Будь я Творцом, свой лик в умах живописцев я запечатлел именно с такой улыбкой. Вдруг мой страх сменился на непонятное любопытство. Любое влечение, вызванное любопытством, ведет к краху надежд и исполнению кошмаров. Но бывают же исключения. Мне казалось, что я, как раз, – оно.

Вышли наружу. Свет, воздух. Молодой незнакомец идет за мной. Я не ускоряю шаг, даю ему возможность подойти ближе. Он, чувствуя мои уступки, медленно сокращал расстояние между нами. Трамвай. Едем, оба держимся за поручни и не сводим друг с друга глаз. Черное пальто. Черные волосы. Прекрасное лицо. Такие я видел на рекламных щитах, идущих в обнимку с ногами девушек-моделей, которые отличаются друг от друга лишь цветом губной помады и степенью окраски волос. Он действительно странен. Необычный контраст залепленному стеклу трамвая и сумасшедшей пенсионерке, которая до сих пор катается в трамвае и рисует свою незаконченную картину. Теперь он изучал, старательно изучал меня, медленно обрисовывая контуры моего лица, делая акцент на глазах. Я вдруг увидел свои скулы, кадык, губы, брови. Странно, но раньше я не ощущал себя обладателем таких ярких общечеловеческих признаков. Я ощутил себя привлекательным. Под напором его взгляда, моя одежда потеряла вес, ее сдуло в открытое окно, залетевшим внезапным ветром. Он обрисовал мои плечи, нашел объем у моих расслабленных мышц. Боясь того, что он мог приподнять и мою кожу, я хотел ответить ему тем же, но не мог двинуться дальше его улыбки. Зато здесь я ощутил полное дежа вю. Не эту ли улыбку я видел на холсте? Не так ли улыбаются коты? Не этой ли улыбкой знаменовали Апокалипсис? Разве не об этой улыбке говорила Афродита, рассуждая о совершенной красоте? Трамвай достучался до меня, очень знакомо позвякивая, – моя остановка. Я знал, что ему не нужно приглашение. Он вышел чуть ли не раньше меня, он знал, где я живу.

Мы зашли в мой подъезд, поднялись по лестнице на мой этаж. Я открыл дверь и вошел внутрь. Он немного постоял на лестнице, улыбнулся и переступил порог…


Я живу с ним уже два с лишним года. Мы спим вместе. Иногда во сне, я кладу руку на него. Бывает, он обнимает меня. Он готовит мне с утра завтрак, покупает продукты. Я же вожу его в кино. Иногда мы ходим в театр. Мы никогда не расстаемся. Я ездил с ним за границу. Он показывал мне новые города, как будто он там уже был. Только он не разговаривает со мной. Да в этом и нет необходимости. Мы и так друг друга превосходно понимаем. Мне очень хорошо с ним. Я, наконец, почувствовал себя другим. Всегда есть кто-то, кого надо найти. А я нашел. И я счастлив. Он прекрасно выглядит. Вечерами мы сидим на балконе, а я рассказываю ему истории из своей жизни, делюсь своими мыслями. Он всегда понимающе выслушивает меня. Ему всегда интересно. Он прекрасно готовит. Он не работает, поэтому часто бывает со мной на работе. Чтобы не мешать мне, он всегда садиться в какой-нибудь темный уголок на табуретку и наблюдает за мной, улыбаясь.

Но недавно, я шел по улице, чтобы с ним встретиться, и вдруг увидел невозможное. По улице шел молодой человек, очень похожий на меня. Такое же черное пальто, такие же черные волосы. Он сел в трамвай. Я пошел за ним. Мы ехали до метро, это я сразу понял. Все в этом трамвае ехали в метро, даже это ненормальная старуха, которая продолжала разрисовывать своими знаками воздушное пространство.
Он начал спускаться вниз по эскалатору. Я проследовал за ним. Я старался не упускать его из виду. Мы подошли к платформе. Я старался держаться на достаточном расстоянии. Он очень сильно был похож на меня. Такие же движения. Такая же одежда. И лицом мы были схожи. Такие же скулы, такие же глаза, такие же брови.
Чтобы он не заметил меня, я зашел в другой вагон. Он зашел, сел на свободное место. Начал оглядываться по сторонам, видимо читал рекламу и объявления. Потом стал рассматривать людей. Я наблюдал за ним, не отрываясь. Но тут он поймал мой взгляд. Его глаза. Я не забуду эти глаза. Я видел их уже ранее. Какое знакомое лицо. Я не мог больше сдерживаться. Эти секунды счастья казались мне такими незнакомыми. Я не удержался и очень странно улыбнулся.


© Егор Чичканов.
Санкт-Петербург, 2003 г.