Ценность общения

Пласт земли зашевелился и начал крениться. Олег огляделся — кусок земли под ним неторопливо задирал одну сторону, в то время как другая погружалась в пенящуюся воду. «Метров сто в диаметре», — прикинул Олег и тут заметил на краю пласта чьи-то побелевшие пальцы. Подбежал и увидел девушку. Уцепившись за бетонный бордюр, она молча пыталась подтянуться. Олег понял, что та вот-вот сорвётся в воду. Секунду поразмыслив, кинулся к ней, схватил за руку и затащил повыше, где уже они оба схватились за тонкое деревцо.
Наклон становился всё больше и больше, и парень с девушкой побежали, ещё немного — и они ссыпятся в бушующую бездну, как игрушечные человечки.
— Туда! — крикнул Олег и указал в сторону задранного края.
Тещина, отделявшая отломанный пласт от твёрдой поверхности была невелика, но прыгать предстояло с высоты двух метров, и эта высота неумолимо увеличивалась. 
— Давай! — скомандовал Олег и тихонько подтолкнул спутницу в спину.
Та сделала глубокий вздох и шагнула в пустоту.
Приземлившись следом, Олег понял, что девушка ранена. Она держалась за щиколотку и тихонько стонала. Лицо её выражало страдание. Теперь Олег узнал её. Это Лена из первого подъезда, фамилии он не помнил.
Посидели прямо на асфальте, глядя, как прямо перед лицом вырастает стена. Зрелище завораживало своей невозможностью.
— Сможешь идти? — спросил Олег. Он понятия не имел, как быть дальше, но для начала нужно убраться подальше от края. Например, забраться на ближайшую сопку.
Девушка попыталась встать и снова скривилась. Постояла, и всё-таки двинулась, хотя сильно хромая. Олег протянул руки, но та жестом показала, что справится сама.
Они обогнули развалины пятиэтажки, в которой прожили много лет, поднялись на бугорок возле гаражей.

Только теперь Олег смог разглядеть масштабы произошедшего. Город, раскинувшийся некогда в горной низине, исчез — на его месте разлилось море. Тут и там огромные  коричневые айсберги земляных глыб ворочали боками, постепенно скрываясь в глубине. Нетронутым остался кусок суши несколько километров длиной и около километра шириной. Пару десятков домов, стоявших на сопках и потому не ушедших под воду, полностью разрушились от сильнейшего землетрясения и теперь представляли собой холмы из крошеного бетона.
Из воды время от времени вырывались пузыри газа, почти бесцветного, со слегка сладковатым запахом. Поверхность под ногами продолжала содрогаться, но как-то вяло, что позволяло предположить о скором завершении стихии.
Олег повернулся к девушке:
— Давай поднимемся выше. А то, не дай бог, отломится.
— Поднимемся выше, — эхом отозвалась она, и Олег увидел её лицо, похожее на лицо манекена, и только глаза живые, но совершенно растерянные.
Они забрались на макушку сопки и ужаснулись: всё вокруг до самого горизонта ушло под воду, только редкие островки, не желая легко сдаваться, цеплялись за поверхность.
Олег услышал всхлипы, повернулся. Девушка плакала, закрыв лицо руками. Он потянулся к ней, но сдержал порыв. Он ничем ей не поможет. Пусть поплачет, а он пока подумает, как быть дальше.
Олегу, конечно, было жаль родных, друзей, но всё же его не обременяли слишком сильные чувства. Главным сейчас было то, что он не остался один в городе, ставшим островом. Одиночество всегда пугало его. А сейчас с ним Лена. Да, они друг друга почти не знают, но выбора судьба не оставила. Так что придётся жить вместе, резонно предположил Олег и снова приблизился к девушке. Та уже успокоилась и, сидя на старой автомобильной покрышке, грустно смотрела вдаль.

— Лен, — заговорил Олег, — надо бы обойти сопки, может, ещё кто в живых остался. Да и жратвы раздобыть не мешает…
— Угу, пойдём, — встрепенулась девушка, — может, кто ранен, помочь надо.
Она энергично поднялась и пошла вслед за Олегом.

«Хорошо, хоть газ не ядовитый», — думал Олег, приближаясь к обломкам дома, — «а то ведь порядочно я хватанул, когда кусок разламывался». Они шагали в направлении трёх девятиэтажек, которые высились раньше над всеми строениями соседнего микрорайона. Олег понимал, эта троица вряд ли устояла от такой тряски, но почему-то была надежда, что девятиэтажки разрушены не полностью.
Они обогнули сопку и оказались в пятидесяти метрах от намеченной цели.
Вживую руины представляли собой ещё более страшное зрелище, чем можно было предположить. Плиты легли одна на одну, не оставляя ни малейшего шанса кому бы то ни было уцелеть. Лена встала как вкопанная, уставившись на гору бетона, а Олег начал взбираться, по плотно пригнанным плитам. Пройдя несколько шагов, он увидел первый труп. Это была пожилая женщина, наверное, жительница последнего этажа, так как её тело, одетое в ночную сорочку, по пояс выглядывало из под развалин. Живот её был перебит углом плиты, а вытаращенные глаза свидетельствовали о мучительной, но достаточно быстрой смерти.
Почти рядом с мёртвой женщиной Олег увидел торчащую из-под обломков маленькую, очевидно детскую, ручку. Первым порывом было кинуться откапывать, но, разглядев синий оттенок руки, Олег понял, что ребёнок давно мёртв.
Так он облазил всю кучу, не обнаружив ни одного живого, а Лена всё это время стояла неподалёку и смотрела невидящими глазами.


Прошла неделя, они обошли все сопки, осмотрели все развалины — нигде ни одного живого человека. Только собаки, сбившись в небольшую стаю, пока ещё испуганно поглядывали на одинокую парочку. От развалин домов потянуло ужасным зловонием — трупы начали гнить — и Олег с Леной перебрались на другую сторону сопки, где не было никаких строений.
Голод преследовал их постоянно, а возможности утолить его таяли на глазах. На второй день после природной катастрофы Олег наткнулся на сломанный киоск, из которого они вынесли часть съестного и спрятали в небольшом тайнике. Через два дня, вернувшись за остальным, обнаружили, что собаки растащили всё, что было запаковано в полиэтилен. Остались только несколько банок консервов и килограмм пятнадцать крупы. Собрав остатки, парочка отнесла всё в тайник, возле которого Олег построил небольшой шалаш. На создание ветхого жилья пошли куски фанеры, картонные коробки и несколько найденных досок.
Лена эти дни почти не ела, разговаривали они тоже мало, так как на все попытки Олега начать разговор, девушка отвечала односложными фразами или просто кивала или качала головой.
Шалаш был разделён куском оргалита на две части, но вскорости Олегу начало надоедать такое положение вещей и он сказал об этом Лене. Та как-то странно посмотрела на него и вдруг кинулась к нему, уткнулась лицом в грудь и разрыдалась.

Следующие две недели провели в поисках еды, разгребая обломки магазина, расположенного когда-то на первом этаже жилого дома. Найденные куски материи выстирали в море, сполоснули пресной водой из бегущего между сопок ручейка и обвязали ими лица, чтобы не так чувствовался запах гниющей плоти.

К концу первого месяца пребывания на острове запах разложения чувствоваться перестал, или они просто принюхались. Главной заботой стал поиск пищи, находить которую удавалось всё реже. Но, по крайней мере, это позволяло отвлечься от мыслей о погибших родных. Разговаривать на эту тему Олег не решался — видел, душевные раны Лены ещё свежи.

В одну из ночей, когда пленники острова расположились в шалаше, готовясь ко сну, Олег, нечаянно дотронувшись до плеча Лены (перегородку они уже давно убрали), вдруг ощутил то, чего с ним давно не было. По телу прокатилась волна озноба, сердце забилось, грозя выскочить наружу и, неожиданно для самого себя он произнёс:
— Лена, я тебя люблю! — и тут же осёкся, осознавая глупость и неуместность сказанного.
Девушка притихла, но через минуту, очевидно, справившись со своими чувствами, прошептала:
— Олег, это не любовь. Просто ты долго не видел никого, кроме меня…
— К тому же, мы с тобой спим в одной постели, — помедлив, добавила она.
— Извини, я не знаю, что со мной, — заплетающимся языком промямлил он. — Ты, ты стала мне очень дорога. К тому же у меня никого больше нет.
— И ещё… — начал Олег, но тут же умолк.
— Что?
— Лена, я хочу тебя! — почти в полный голос выпалил Олег и, обняв ошарашенную девушку, приник к её губам. Она не сопротивлялась и даже слегка отвечала на поцелуи. Когда же Олег, ощутивший сильнейшее желание, начал расстёгивать её блузку, Лена резко отстранилась и сказала:
— Подожди, я не готова.
— Вдруг, нас скоро заберут отсюда, — говорила девушка, когда они лежали на спинах, уставившись в невидимый потолок. — Ты найдёшь свою любовь, а обо мне забудешь. Так что давай подождём.
— Сколько ждать? — Олег понимал, битва проиграна, но упрямо не желал сдаваться.
Она не ответила. А потом, как будто невзначай, обронила:
— Знаешь, а ведь у меня ещё никого не было.

Олег лежал, не закрывая глаз почти до утра, а когда первые лучи солнца осветили небо, он заснул и проспал до обеда. Проснулся от вкусного запаха супа, доносящегося снаружи.
— Добрый день, — немного смущённо сказала Лена. — Что-то ты заспался сегодня.
— Добрый, — ответил Олег. — Ты где дрова нашла?
— Сходила к развалинам.
— Я ж говорил, не ходи никуда одна. Видала, собак сколько шастает? — Олег был немного рассержен. — Жратвы-то почти не осталось, одичали. Надо подумать о защите.
Он надел ботинки и подошёл к почти погасшему костру.
Суп был приготовлен из сайровых консервов с рисом, и ему очень недоставало картошки. Но тем не менее, обед казался самым вкусным, из всего, что Олег ел в жизни. Особенно учитывая, что в последнее время единственным лакомством были холодные консервы, которые они ели прямо из банки.

Следующую ночь провели спокойно, если не считать небольшого дождя, который необъяснимым образом проник в шалаш и намочил тряпки, служившие постелью.
На третью же ночь после разговора, Олег, не выдержав, обнял девушку и прошептал:
— Лена, я не могу ждать. Обещаю, я всегда буду с тобой. Давай сейчас, а?
— Ладно, — на удивление быстро согласилась девушка. — Только я боюсь...
— Всё будет нормально, — заторопился Олег, — вот увидишь.
Он стал стягивать с худенького тела одежду, поражаясь собственной настойчивости.

Два месяца прошло вполне нормально, если можно считать нормальным то положение, в котором оказалась пара молодых людей. Гармония царила в их отношениях, скрашивая трудности выживания. С пищей проблем стало гораздо меньше. Дело в том, что на остров слетелись огромные стаи птиц. В основном это были чайки и морские утки, но попадались и вороны, а так же лесные пернатые. Олег изготовил из кусков резины мощную рогатку и вполне удачно охотился, потратив несколько дней на тренировку.
Но теперь Олег заметил ухудшение здоровья, как своего, так и Лениного. Они постоянно кашляли, жаловались на головные боли. Притупилась реакция. К тому же, к своему ужасу, Олег заметил сильное снижение эрекции, что ввело в сильнейшую депрессию.
Лена, тоже это заметившая, равно как и угнетённое состояние партнёра, всячески пыталась его утешить и списать на плохое питание и простуду. Олег же понимал, что здесь что-то не так и тут он вспомнил о газе, что вырывался в момент катастрофы из-под воды. Своими подозрениями он поделился с Леной, но та лишь покачала головой, посоветовав выкинуть это из головы.

Но ещё через месяц эрекция у Олега пропала совсем, а кашель почти не прекращался. Лену тоже коснулась неведомая болезнь. Она, помимо кашля, стала жаловаться на зрение. К тому же, оба они перестали чувствовать вкус еды — не помогали ни чрезмерное соление, ни добавление перца.
Внезапно у Олега начались непродолжительные, но выраженные галлюцинации. Он видел маму, вылезавшую из моря на берег. Она стряхивала с себя воду, словно это была пыль и, усмехаясь, произносила: «Что, сынок, похоронил меня? Рановато. Вот она я, целая и невредимая. Плохо ты меня ждал, живую мать хоронить вздумал». Внезапно видение исчезало, и он обнаруживал стоявшую рядом Лену, которая таращилась на него, будто увидела привидение.

Шёл шестой месяц их пребывания на острове. Выпал первый ноябрьский снег. «Островитяне» принялись ещё усерднее утеплять жилище, которое Олег в конце лета значительно расширил. Теперь здесь можно было стоять почти в полный рост, но главным новшеством стала печка, собранная из кирпичей разрушенной постройки. А вот с дровами всегда была проблема. Не то чтобы не хватало сырья, но за отсутствием пилы или хотя бы топора, подготовить дрова к использованию в печке было очень сложно. Приходилось раскалывать и перерубать острым камнем либо ножом.
Органы чувств у обоих выживших после катастрофы людей притупились настолько, что едва поддерживали функционирование организмов. Зрение Лены различало теперь только свет и тень, что исключало её участие в поиске пищи. Олег, не чувствующий ни вкуса, ни запаха, приносил убитых птиц, добывать которых становилось всё сложнее, и молча отдавал Лене. Та либо варила похлёбку, либо просто жарила на открытом огне, почти не видя того, что получилось. Олег ел и не жаловался — главное было насытиться.

— Лен, — как-то раз сказал он, — а зачем мы живём? Всё равно нас не спасут. Полгода прошло…
— Дурак! — возмутилась девушка. — Скоро нас найдут. Просто много, видимо, людей пострадало. Вот спасатели и не успевают. Я знаю, скоро за нами прилетят!
А через несколько минут Олег, выходивший на улицу за дровами, вернулся и увидел свернувшуюся в углу Лену. Тело её беззвучно тряслось. Олег бросил дрова, сел на скамью и погрузился в состояние сходное со сном, не желая ничего делать и, собственно, жить.

Зима настала неожиданно. Утром Олег встал и собрался, как всегда, за дровами — хижина успела полностью остыть, и его трясло как осиновый лист. Откинул тяжёлый брезент, заменяющий дверь, встал как вкопанный, уставившись на слепяще-белое пространство. Снега выпало почти по колено и признаки катастрофы вдруг исчезли. Белые холмы на месте разрушенных домов контрастировали размерами с такими же белыми сопками. Даже море приобрело другой оттенок. Теперь оно не казалось бездной, несущей смерть. Море стало просто водой. Холодной водой, не больше, не меньше.
Но зима принесла холод и, как следствие, простуду. Кутаясь в собранные весной тряпки и питаясь только горячей едой, Олег смог побороть смертельно опасную в данной ситуации простуду. Лена же полностью слегла. Без витаминов и медикаментов её организм не мог справиться с болезнью. Да и Олег о ней не слишком-то заботился. Теперь уже редко его посещала мысль о том, что общение — это то, без чего человеку не быть человеком. Все его мысли заняли поиски пищи и борьба за выживание.

В один из ясных зимних дней, Олег приготовил бульон (Лена давно уже не занималась стряпнёй), налил в миску. В последнее время ел он в одиночестве, но тут вдруг подумал о Лене. Захотелось посидеть вдвоём, поговорить. Он плеснул бульона во вторую тарелку и поспешил в хижину.
Девушка лежала, закутанная в тряпьё, отвернувшись к стенке.
— Лен, похлебай, я тут сготовил, — смущённо сказал он и протянул дымящуюся тарелку.
Ответа не последовало.
Он поставил обед прямо на пол, коснулся её плеча.
Никакой реакции.
Начал тормошить сильнее и тут понял, что Лена мертва.
Не испытав никакого потрясения, Олег прихватил тарелку и вышел вон. Вернулся к столу, принялся обедать. Наевшись, вернулся в хижину, прилёг на ворох тряпок и попытался заснуть. Вдруг осознание происходящего обдало его ушатом воды. Нет, ему не жаль умершую девушку, но он понял, что остался один! Один на небольшом островке земли, отделённом от остального мира многими милями океана. Если есть этот остальной мир.

Два дня спустя, Олег, связав новую рогатку, вышел из хижины. Бросил короткий взгляд на стаю одичавших собак и понял, что животным не до него. Те рвали, огрызаясь, остатки того, что недавно было Леной — единственной, с кем Олег мог чувствовать себя человеком. Он подобрал с земли несколько камней и направился к берегу.