Выигрыш

 

На лавочке перед сельским магазином сидели бабы с сумками. Магазин был закрыт. Постепенно к магазину стекались люди. Все друг друга знали. Здоровались. Переговаривались.

- Здорово, Митрофан, - приветствовали бабы небритого, неухоженного мужика в потрепанном изжеванном пиджачке.

- Привет, бабы. Когда откроют-то? - кивнул он на закрытый магазин.

- Ждем. Зинка разгружается уже… Господи, - вздохнула женщина, - и когда-то свою пекарню откроют?

- Митрофан, - спросила другая женщина. – Ты женишься когда, нет? Сколько уж лет Марью похоронил, мыкаешься. Весь поистрепался… Или баб тебе мало? Вон, смотри Раиска, чем тебе не пара.

- Да где мне, - протянул Митрошка, - я уж привык.

- Руки у тебя, Митрофан, золотые, а дурака валяешь.

- Да ведь жизнь, бабы, жизнь.

- Эх ты, - вздохнула баба, - брался бы за ум.

- Да надо бы, - согласился Митрофан.

К магазину подошел крепкий ладный мужик, одетый добротно и чисто. Стал в сторонке.

Митрофан, завидев мужика, бодро крикнул:

- Ванька, здорово! Что от народа откалываешься?

Иван недовольно посмотрел на Белкина и буркнул:

- Привет.

Бабы, сидевшие на лавочках, переговаривались между собой:

- Ну Багров, скоро от жадности лопнет, наверное. Видишь, сам за хлебом ходит, Зойке ни копейки не доверяет.

- Мне намедни Зойка сказывала – Ванька на машину деньги копит.

- На машину! Да у него на самолет хватит!

- За что купила, за то и продаю, - недовольно отозвалась женщина.

- Ну Ванька, ну хлыщ! – сокрушалась всё другая.

Наконец, дверь магазина закачалась, что-то застучало изнутри и створки распахнулись. Народ повалил в магазин. Внутри быстро выстроилась очередь, закачалась, загудела и стала медленно продвигаться вперед.

Зинка, здоровенная наглая баба, швыряла буханки на прилавок играючи. Покрикивала при этом:

- Живей, живей, что шары вылупили!

Хватала деньги и бросала их в ящик.

- Мелочь давайте. У меня только крупные. У кого нет, сдаю лотерейными билетами.

Очередь возмущенно загудела:

- Зинка, не наглей!

- Куда нам твои билеты, подтираться что ли?

- Поорите у меня, поорите! Сейчас закрою магазин, дооретесь, - умерила она пыл очереди.

Митрофан в очереди пристроился за Ванькой.

- Ну, Зинка, ну шалава! – не то одобряюще, не то с удивлением возмущался Митрошка.

Багров только громко и усердно сопел, не вступая с Белкиным в разговор.

Наконец, подошла его очередь, он взял хлеб и протянул руку за сдачей. Зинка сунула в ответ пачку билетов, разложенных веером:

- Выбирай три штуки.

Багров засопел еще громче и прогудел:

- Сдачу давай!

- Бери билеты!

- Я кому сказал.

- Все берут, а ты что, лучше всех…

- Я повторяю, - с угрозой в голосе зашипел Ванька.

- Да отдай ему, Зинка, а то он сейчас умрет от расстройства, - крикнул кто-то в очереди.

Продавщица протянула руку в ящик и, вынув оттуда горсть мелочи, с ненавистью швырнула ее на прилавок.

Багров собрал деньги и, пересчитав ее внимательно, бережно ссыпал в кошелек.

- Вот жлобяра! – восхитился кто-то в очереди.

Митрофан, когда Зинка развернула веером те же билеты, спорить не стал, а спокойно выбрал пару и вышел из магазина.

А изнутри периодически слышался стук швыряемых буханок и зычный Зинкин голос повторял:

- Следующий!




Прошел месяц…

Ванька Багров сидел дома за широким столом и ковырялся в утюге. На столе стоял шикарный набор инструмента из которого Ванька доставал то отвертку, то плоскогубцы и непременно клал обратно на свое же место.

Хлопнула входная дверь. Вошла Ванькина жена – Зойка. Немного повозившись на кухне, она прошла в комнату и села на стул рядом с мужем. Смотрела как он работает.

- Ну, что нового? – спросил, чтобы хоть что-то сказать, Багров.

- Да чего? Ничего вроде… - проговорила Зойка. – Да! – вспомнила вдруг она, - Митрошка машину в лотерею выиграл. Во как!

Ванька вздрогнул, замер и побледнел. Посидел немного, отложил инструмент в сторону и, взяв себя в руки, произнес:

- Что за машина?

- А я знаю? Машина и машина, бабы говорили. В лотерею… Говорят, в магазине Зинка ему билет на сдачу дала.

Ванька вдруг резко ударил рукой по столу и прошипел:

- Дура!

Зойка испуганно пригнула голову и удивленно посмотрела на мужа.

- Ты что? – чуть слышно проговорила она.

- Иди отсюда.

Зойка быстро вскочила и выскользнула из комнаты. Багров встал из-за стола и принялся ходить по комнате из одного конца в другой. И чуть слышно при этом проговаривал про себя:

- Ворье…




У колодца на улице стояла группка баб, кто с ведрами, кто просто так.

- У меня зять в прошлом году транзистор в городе выиграл.

- А у меня лет десять назад сестра ковер выиграла.

- Да ладно, Маруська, врать!

- Ей богу! Вот провалиться мне на этом месте!

- Я сама чуть не выиграла в прошлом году мотоцикл, да одна цифра не сошлась. Рубль сунули и гуляй.

- Да-а…

- Ну Митрошка!

- И не говори. Ведь вот кому кажется… Ну куда ему? Пропьет ведь или дурость какую учудит.

- Ну это уж дело не наше.

- А Багров, Зойка сказывала, озверел совсем. Он ведь тогда, в магазине, билеты то эти не взял. Всё ходит, говорит, и шепчет чего-то.

- Как бы от жадности не рехнулся.

Недалеко на лавочке сидели мужики и тоже о чем-то яростно спорили. Впрочем, ясно о чем – о Митрошкиной удаче.

А вот и сам Митрофан прошагал по улице. На нем был все тот же замызганный пиджачишко и он был явно выпивши. Проходя мимо мужиков поприветствовал их:

- Здорово, мужики!

- Привет, Митрофан!

- Как жизнь?

- Да у нас чего. Ты то вот как? Умудрился же…

- Эх, мужики. И не говорите… Короче, в воскресенье все ко мне. Как штык!

Мужики радостно загалдели. Митрофан двинулся по улице дальше.





Дня через три, после того, как стало известно о выигрыше, Багров надел костюм, сапоги новые, купил пол литра и отправился к Митрошке.

- Есть кто дома? - гаркнул Ванька с порога.

Из-за печки показалась Митрошкина голова. Удивленно посмотрел он на Багрова и проговорил:

- Проходи.

Не спеша, с чувством собственного достоинства, поскрипывая нерасхоженными сапогами, Ванька прошел к столу. Вынул из кармана бутылку, громко поставил. Увидев это, Митрошка стал собирать на стол. Ванька ждал и поглядывал исподлобья на хозяина.

Соорудив холостяцкую закуску, Митрошка присел к столу. Ванька распечатал бутылку, налил.

 Выпили. Помолчали.

 Посидев немного, Ванька молвил:

- Да-а. Вот ведь дела-то какие. А, Митрофан? Как же это ты? Умудрился?

Плохо скрываемая зависть стояла за вопросом.

- Повезло, - только и ответил Митрошка.

- Да-а, - протянул опять Багров.

Налили еще. После второй Ванька захмелел и приступил прямо к делу.

- Слышь, Митрофан, продай билет, - рубанул он сплеча. – Я тебе цену дам. Ну на что тебе машина? Ты ничего не потеряешь и меня уважишь. А?

Митрошка молчал.

- Ну что, Митрофан? Продашь?

- Да тут дело такое, - помявшись немного, ответил хозяин, - обещал я уже.

Ванька опешил. Обошли?

- Кто? – выдохнул он.

- Да ты не знаешь, не из нашей деревни.

Ванька скрипнул зубами, вылил себе в стакан остатки водки, плеснул в глотку. Крякнул, тяжело поднялся и вышел, сильно хлопнув дверью.

- Дурак, - бросил вслед Митрошка. А потом добавил: - Был бы ты человеком…





На другой день Митрошка собрал у себя мужиков. Те с радостью пришли, предвкушая хорошую выпивку.

Так оно и оказалось.

- Митрошка-то, гляди-ка. А?

- Да-а.

- Хэ-х.

Кряхтели. Собирались.

- Ну, мужики, наливайте. Закусь-то не больно. Ну да чем богаты, тем и рады – один живу, - начал Митрошка.

- Ну что ты, все хоккей, - хохотнул Серьга Глухов, мужик разбитной и подковыристый.

Зашумели за столом, задвигались. Разливали водку, тыкали вилками по тарелкам.

- Давай, Митрофан, скажи что-нибудь.

Митрошка взял свой стакан, встал:

- Дело такое, мужики. Выиграл вот я тут, вас и собрал. Обмыть. Пейте, ешьте. Угощайтесь, одним словом… Ну… Поехали, в общем…

Мужики помолчали, сознавая ответственность момента. Выпили. Покряхтели, поухали… Помолчали…

А потом разошлась гулянка. Выпили еще и еще… Захмелели. Спели…

И не раз еще потом спели…

Затемно разгоняли бабы мужиков по дворам. Ругались. И то с одного, то с другого конца деревни раздавались вдруг обрывки песен и следовавшая за этим бабья ругань:

- И-и, налил зенки-то…




Прошел еще месяц…




Во дворе дома, прислонившись к забору палисадника, стояла женщина и смотрела на улицу. По дороге мимо проходила другая женщина. Первая, завидев ее, закричала:

- Раиска, поди, поди сюда!

Та обернулась и перешла улицу.

- Ты слышишь, Райка, что делается?

- Что?

- Митрошка-то что удумал.

- А чего?

- Да ты не знаешь что ли?

- Нет.

- Ну-у,- обрадовалась женщина. – Ты представь! Машину-то свою, ну деньги то есть, выигрыш, Митрошка в инвалидный дом какой-то отдал, где ветераны военные.

- Да ты что?!

- Ну!

- Откуда знаешь?

- Да мне Наташка с почты сказала. Он письмо какое-то написал. Прошу, мол, принять… Ну не дурак ли?

- Хэ-х!

- Во-о!

- Да ты слышь, пойду Настасье расскажу. Она поди и не знает ничего.

И быстро-быстро пошла по улице.

Первая женщина смотрела ей вслед и поджидала еще кого-нибудь. Её так и распирало от желания поделиться с кем-нибудь такой сногсшибательной новостью…

А вдоль деревни, то тут, то там стояли группки баб, которые живо обсуждали животрепещущий и волнующий всех вопрос.





Ванька Багров колол дрова на дворе. Движения его были уверенны и ловки. Чурбаки раскалывались весело, играючи и желтели на сколе сочным, пряно пахнущим нутром. Ванька похекивал при каждом ударе.

- Хэк… хэк…

Расколотые поленья высились довольно приличной горкой.

Во двор вышла из дома жена. Она с интересом понаблюдала за мужниной работой и позвала:

- Вань, отдохни. Посиди иди.

Багров расколол еще пару чурбаков и только после этого направился к скамейке. Вытер со лба и с шеи пот рубашкой, которая лежала на лавке. Сел. Посидели молча. Ванька покуривал. Зойка неуверенно сказала:

- Вань.

- Чего?

- Митрошка-то… Ты не слыхал?

- Чего? Помер?

- Да нет. Отдал машину-то… В инвалидный дом какой-то. Деньги отослал.

У Багрова даже рот приоткрылся. И окурок пристал к нижней губе. Посидев некоторое время в такой позе, он сплюнул со злостью окурок, резко встал и выдохнул сквозь зубы:

- Вот сука!

Жена испуганно смотрела на него. Багров взял топор и снова стал колоть дрова. Чурбаки при этом разлетались в щепки.





Под вечер мужики расположились на лавочке. Курили.

- Да-а. Ну Митрошка и выдал.

- Хэ-х.

- Дурак.

- Ничего не дурак. Я бы тоже отдал.

- Ой, ой, посмотрите на него – он бы отдал. Да тебе бы твоя Нинка все глаза повыцарапывала бы. Отдал бы он.

- А я бы себе дом новый поставил.

- Куда он тебе, дом-то? Одной ногой в могиле, а туда же – дом новый.

- Дурак Митрошка.

- Да-а, мне бы эти деньги, уж я бы распорядился…

Где-то недалеко щелкнул пастуший кнут. Послышалось коровье мычание, топот. В деревню гнали стадо.





Митрофан сидел у себя дома на лавке. Курил. За окном были видны бредущие коровы, слышались крики пастуха. Женский голос ласково звал:

- Зорька, Зорька… Ну куда ты? Зорька…

В доме Митрофана было чисто, прибрано. Но житьё  холостяцкое – женской руки не чувствовалось.

На одной из стен висели фотографии рядком – четыре портрета молодых парней, похожих друг на друга и на Митрофана тоже. Трое из них в военной форме.
 
Фотографии были старые, пожелтевшие.

И еще одна фотография, где Митрофан с женой и детьми – четыре мальчика, разные по возрасту, весело смотрели в объектив.

Митрофан с женой улыбались тоже…

Закатное солнце малиновым светом заглядывало в окно и освещало неровными бликами небогатое Митрофаново жильё…

Вечер наступал.