Черные колготки. Записки Стрингера

В Грузии зачастую у женщин старшего возраста, особенно у вдов – распространенная форма одежды – черные платья и черные чулки, с косынкой. И женщины старшего возраста в Грузии – это особая статья. Матери, бабушки, тетушки пользующиеся в стране особым почетом и уважением. Они всегда добры, полны любви и тепла к тем, кому симпатизируют. Это вечно неугомонные темпераментные тетки, готовые закормить гостя до заворота кишок.
Заботливые и добродушно-ворчливые, неумолчные добрые ангелы.
Но не дай вам Бог быть зачисленным в число врагов. Не дай Бог вызвать их праведный гнев. Вы сталкивались когда-нибудь с разъяренными фуриями?
И не желаю вам этого. Целым не выберетесь.

Среди сторонников Звиада очень много таких женщин. Костяк его сторонниц составляют родные тех, кто погиб во время трагических апрельских событий
в Тбилиси. Они еще с тех пор обосновались в музейной галерее напротив наискосок от президентской резиденции на проспекте Руставели. Там создана фотоэкспозиция памяти жертв тех дней. Это их прозвали черными колготками. Они всегда в первых рядах любого митинга на площади. Они поселились здесь и постоянно дежурят, охраняя площадь и президента. Придите к ним с миром, с сочувствием к их горю,
к их потерям и вас встретят неутешные матери и, бабушки, тетушки, сестры… Угостят чашечкой кофе из термоса, поговорят с тобой, пожалуются на свое горе. Но не вздумайте плохо отозваться о Звиаде. Или уж имейте очень быстрые ноги.
Но второй раз появляться здесь – не советую.

Завоевать их доверие непросто. Они недоверчиво сейчас смотрят на каждого,
кто пришел со стороны. С ними даже милиция Звиада и его администрация предупредительно почтительна. Вы не видели их в гневе? А я видел. Даже снимал. Берегитесь будить в ангелах фурий, еще раз говорю. Вам это даром не пройдет. Вот где истинная гвардия президента. Она неподкупна. Не подвержена сомнениям
и колебаниям. Без страха станет стеной и закроет своего президента от пуль. Это грузинки. Гвардия черных колготок. Так их прозвали в народе.
Скажите просто – черные колготки и любой тбилисец вас поймет. Уточнять не надо.

А уж языки у них… Таким острым языком они без ножа зарежут любого неугодного. Их эпитеты будут гореть как клеймо на лбу. Так припечатают… Но придите к ним
с миром... У них не сердца, а локаторы, моментально вас вычислят.
Вас не угощали еще горячим хрустящим хачапури? А стаканчик домашнего винца?
Или горячий кофе в холодную ночь на площади? Только не лезьте к ним
с бесцеремонно наставленным объективом. Не снимайте так, словно снимаете
статуи в городском парке. Просто придите, скажите гамарджоба калбатоно. Подсядьте, заведите беседу, выслушайте их горе, их заботы и тревоги.

Не надо фальшиво поддакивать. Не изображайте интерес, если не можете просто выслушать и посидеть с ними. Просто почувствовать боль их потерь. Дайте им высказаться и не перебивайте. А в конце обойдитесь без лишних слов. Просто кивните и скажите – да калбатоно. И помолчите с ними вместе, пока они вновь перебирают в памяти тот ужасный для них день. И когда возьметесь за камеру, то снимайте уважая их горе. Поверьте – ни одна вам слова против не скажет. Но бойтесь заслужить их презрение. Тогда вы пропащий человек. Лучше на площадь уже не заявляться. Политику с ними лучше не обсуждать. Если хватит сил – только молча выслушать.

Депутат от оппозиции Нодар Нотадзе испытал их когти и кулаки на своей голове. Кажется, тогда и его сестре Майе досталось. Разъяренная женская гвардия осадила вход в парламентское крыло здания. Не только Нотадзе досталось. И как их не порвали на мелкие кусочки? Ведь сама милиция не могла удержать женщин.
Бедным милиционерам тоже досталось на орехи. А ведь они еще боялись вступать
с разъяренными черными колготками в стычку. Лишь пытались как-то вывести депутатов и спасти от расправы. Наверно Нотадзе на всю жизнь запомнил тот день. Спастись от женской гвардии Звиада – это большое везение. Женщины большая сила в Грузии. Для них их мужья, сыновья, племянники, внуки, на всю жизнь остаются детьми, за которых они готовы с голыми руками на танк броситься.

Когда в декабре Леван пойдет снимать манифестацию против Звиада, то его мать, тетушка Тамрико и ее сестра ринутся за ним. Они найдут Левана в этой огромной толпе, пробьются к нему в самый нужный момент. И когда стрелки укрывшиеся
на крышах, откроют огонь по толпе – спасут своего обожаемого Леванчика.
Стреляли не просто по толпе. Стреляли еще по журналистам. Мать и тетушка при первых же выстрелах набросятся на свое дитя неразумное, которое вздумает
снимать происходящее. Две пожилые женщины, забыв обо всем на свете, повалят взрослого парня на землю (откуда только силы взялись) и успеют накрыть собой. Навалятся на него всей тяжестью своих тел и закроют от пуль. Автоматная очередь, предназначавшаяся для Левана – хлестнет по ним. Обе женщины будут тяжело ранены, но Леван останется цел и невредим.

Тамрико я запомнил на всю жизнь. Эта добродушная женщина, обожавшая своего сына, автоматически переносила свою любовь и заботу на всех кто его окружал.
Мы приходили в этот дом как в свой родной. Она всем нам была мамой.
Вырваться из заботливых рук Тамрико, не поев как следует, было невозможно. Оставь надежду всяк сюда входящий. А уж как вкусно умела она накормить. Еще и в сумку тебе запихать что-то. И так бывало не только в доме Левана. Грузинские тетушки – это что-то. Вот только если уж завелись… Не надейтесь, что скоро умолкнут. Их добродушная воркотня или гневная речь снесет любую плотину. До сих пор храню кассету с выступлением на митинге у телецентра
одной известной тбилисской актрисы. Это был водопад красноречия, фонтан убийственной иронии и насмешек, это был целый спектакль, сопровождавшийся бешеной жестикуляцией, и бурными аплодисментами слушателей.

Я до сих пор люблю приезжать в Тбилиси. Он конечно сильно изменился.
Как и мой Баку. И политика новых властей мне не по нраву. И политики сами.
Но город этот я люблю. И его население тоже. Национальный колорит неизменен. Как и сами грузинки. Пусть добродушно ворчит хозяйка квартиры, где я снял комнату, накрывая мне стол для завтрака. Пусть снова снует от столовой к кухне и обратно. Спорить бесполезно. Я точно знаю – все равно мне не отбиться от ее вкусного, обильного, похожего на обед завтрака. Пока все не съем, не успокоится, и будет возмущаться тем, как можно полуголодным выходить в город. Гость – все равно, что сын. Его надо обязательно как следует накормить.
И уточнить – когда он вернется, чтобы успеть подать горячий ужин.
Ведь на весь день уходит! Инструкции насчет того, где пообедать в городе
и главное не забыть об этом, будут догонять вас даже с балкона, когда вы уже окажетесь на улице. Все мужчины для них – дети. И ничего с этим не поделаешь. Хоть кол на голове теши.
Стрингер.