Паяц

- Взгляни! - Одульф обернулся: по дороге, ссутулившись, шла одетая в драные лохмотья, некогда бывшие достаточно роскошным костюмом, девушка. Глаза ее бесцветные презрительно смотрели куда-то в пустоту, на губах играла злая улыбка. Руки безвольно висели вдоль тела, а сама девушка немного шаталась из стороны в сторону. Подойдя к сидящему на земле Одульфу, она остановилась и начала шарить по своим дырявым карманам. Там она, естественно, ничего не обнаружила, разозлено сплюнув, пнула юношу в бок и пошла дальше, не оглядываясь.
Одульф ошарашено глядел ей вслед, потирая мгновенно образовавшийся после мощного пинка синяк.
- Это кто?! - спросил он и, оперевшись на плечо Тиары, с трудом поднялся.
- Ею некогда была наша королева Нантильда, - ответила ему девушка, - да, мудрой и справедливой была наша правительница. Однако были у нее свои тайны: по ночам она запиралась в своей спальне и... Что она там делала истории не известно, но, выходя оттуда, она всегда благодарила солдата, стоявшего на страже и шла, улыбаясь, навстречу новому дню. А потом случилось неописуемое: королева Нантильда - прекрасный и доблестный воин, справедливый и добрый правитель и просто широкой души человек - потеряла эту самую душу. Теперь это нетленное тело, некогда бывшее нашей королевой, ходит по миру в образе жуткого паяца, способного на все, не исключая убийство. Тебе еще повезло, что ей не попалось ничего под руку, а то досталось бы побольней.
- Говоришь, это... существо, когда-то было человеком? - уточнил Одульф.
- Добрейшей души человеком, - подтвердила Тиара, - потеряв душу, тело ее стало действовать самостоятельно, обрекая своих бывших подданных на муки и смерть. Паяц жесток.
- Чувствую, я еще не раз встречусь с королевой Нантильдой, - пробормотал Одульф, уже ковыляя по дороге, не без помощи Тиары удерживаясь в вертикальном положении.
И никто не мог знать, чем закончится следующая его встреча с паяцем.
Вскоре Одульф простился с Тиарой и оставил ее в одном из многочисленных пройденных ими городов. Ему очень хотелось найти королеву Нантильду. Юноша всегда отличался любознательностью, которая вполне могла стать для него смертельной. И все же так часто это его качество пересиливало природную осторожность...
И вот в тот день, когда осеннее солнце почти не поднималось над горизонтом в ожидании долгой предвесенней ночи, он встретил в полумраке дня молодого парня, который шел, шатаясь, по дороге и держал руку у виска. Поравнявшись с Одульфом, парень упал в пыль, чтобы больше не подняться.
Одульф присел перед ним на корточки и осмотрел его голову. На виске его еле обозначился синяк, и имелся небольшой кровоподтек. И Одульфу показалось, что желание его сбылось, и он увидит паяца еще раз. Это смутное предложение его не могло не оказаться верным, потому что через пару сотен метров он обнаружил предмет, которым тот парень был поражен в висок, - это был обломок трости со стальным набалдашником. Одульфа передернуло: это с какой же силой нужно ударить, чтобы такое касание, а длилось оно не больше мига, оказалось смертельным для крепкого молодого парня.
Юноша ускорил шаги, и вот во мгле осенних сумерек он заметил чей-то темный силуэт, ссутуленный и немного пошатывающийся из стороны в сторону. Одульф замедлил шаги, чтобы не попасться под горячую руку только что убившего человека паяца. Паяц шел медленно, не оборачиваясь. Руки его, безвольно повисшие вдоль тела, казалось, не были способны ни на одно осмысленное движение. Спутанные волосы, некогда аккуратно стриженные, немного развевались на осеннем ветру.
Вскоре в дымке сумерек показалась небольшая деревня, люди которой даже не подозревали о приближении бывшей королевы. Девушка зашла в деревню.
Первым, кто встретился на ее пути, оказался рослый мужчина лет сорока, направлявшийся на сенокос. Девушка тут же обнаружила предмет, как будто специально предназначенный для ее трудоемкого дела.
Одульф рванулся было предупредить крестьянина, но оказалось уже поздно: паяц мгновенно оказался рядом с мужиком, выхватил у несчастного косу и всадил ее ему в грудь чуть правее сердца. Не повезло мужичку...
- Ха, не думай, что они не знают обо мне, - услышал Одульф звенящий голос паяца. Похоже, девушка заметила юношу, но калечить почему-то не собиралась.
- Можешь походить за мной, - продолжила она, - может, выживать научишься.
Юноша нервно сглотнул, но не остановился и пошел вслед за паяцем в глубь деревни. Двери и окна домов были заперты, из щелей неидеальных жилищ бедных крестьян курился слабый дымок, запахом напоминающий горящий ладан.
- Это они меня так отпугнуть пытаются, - хмыкнула девушка, - вот только неудачная это идея...
Паяц решил показать Одульфу все, на что он способен.
Юноша оцепенел, когда девушка, неестественно изгибаясь, ловко залезла на крышу одной из хижин, сорвала с нее почтительный клок соломы и, деловито поманив Одульфа, залезла внутрь. Ему ничего не оставалось, как последовать за ней. Оказавшись внутри, он увидел забившуюся в угол бедно обставленной комнаты небольшую семью крестьян: мать и двух детей. Паяц стоял над ними со злобной усмешкой на губах и огнем в глазах.
- Ну, кормильца они уже лишились, - сказала королева, - не хочу травмировать твое духовное состояние истреблением всей деревни, хотя я не прочь. Давно мне хотелось это сделать, но они меня забавляли. Тебе запах ладана нос не щекочет?
- Нет, - тихо ответил Одульф и опустил глаза.
- Какие они жалкие! - скривила губы девушка, - ну ладно, терпеть не могу долго говорить. Делать приятнее.
И она одним неуловимым движением незаметной, почти невесомой лески, из которой рыбаки плетут свои сети, лишила голов всю семью. Юноша отвернулся не в силах смотреть на это. А девушка улыбнулась и направилась к выходу. Проходя мимо него, она, не поворачивая головы, сказала:
- Умение красиво убивать - это тоже искусство. И оно дано не каждому.
Одульф взглянул на обезглавленных крестьян. Он никак не мог понять, что же в этом красивого. Он не играл никогда роли палача, не был воином, ни разу не убивал, даже насекомых. Что привлекло его в этом безжалостном существе? Никто не даст ответа.
Паяц вышел из деревни и направился по дороге дальше. Несколько раз пытался Одульф заговорить с королевой, но все было безрезультатно - она говорила только тогда, когда считала нужным, и, спрашивая что-то у юноши, никогда не слушала ответ.
Несколько жутких дней ходил юноша за паяцем, не понимая, что же заставляет его это делать. За все это время королева Нантильда ни разу не взглянула на Одульфа. Это удивляло юношу, но все его вопросы все равно оставались без ответов, и он решил ничего больше не спрашивать.
Тот день отметился началом предвесенней ночи. Солнце так и не выглянуло из-за горизонта. Стояла мертвая, но типичная для этого времени тишина: не пели птицы, не дул ветер, не шелестела листва - и ничто не нарушало эту тишину, кроме двух путников, бредущих по пыльной дороге в сторону столицы. И вот на пути паяца и наблюдателя показалась последняя деревня перед воротами города-крепости. Дома казались заброшенными, но Одульф уже понял, от чего хоронятся жители деревень. Юноша успел за эти дни увидеть столько крови, сколько ни одно живое существо, исключая королеву Нантильду (хоть ее и сложно назвать живой), не видело за последние несколько послевоенных лет.
Деревня, казалось, была пустынна.
Но вдруг из-за угла дома показалась маленькая фигурка ребенка, выбежавшего на улицу за какой-то тряпкой. Одульф не видел глаз паяца, но прекрасно понимал, что сейчас в них зажглись безжалостные огоньки убийцы. В руке девушки блеснуло лезвие взявшегося из ниоткуда серпа. Юноша не мог позволить паяцу убить ребенка, и только поэтому он подскочил к королеве, схватил ее за плечо и резко развернул к себе, впервые за столь долгое время увидев ее бесцветные глаза. Однако сейчас они наливались красным огнем.
...Паяц наметил жертву...
Расширив в ужасе глаза, Одульф отшатнулся от девушки, холодно смотревшей, как он, держась за окровавленный бок, медленно опускается на колени и падает, последний раз вдыхает воздух и замирает навеки.
Серп блеснул отражением факелов. Жители деревни решили бороться с нечистью. Паяц развернулся и, приготовившись к прыжку, стал ждать.
Давно он хотел это сделать...