Сталина

"Что в имени тебе моём?
Оно умрёт, как шум печальный
Волны, плеснувшей в берег дальний,
Как звук ночной в лесу глухом.
Что в имени тебе моём? " А.С. Пушкин

Сообщение о появлении в Палестинской Автономии новорожденных, наречённых махмудами аббасами в честь новоизбранного председателя, напомнило мне об аналогичном явлении в пору моей юности на нашей доисторической. Как только не называли особо восторженные родители своих первенцев, в желании доказать преданность режиму и вождям. И ничего не подозревавшие младенцы, на всю жизнь становились заложниками своего имени. Так начали разгуливать по белу свету Октябрины, Социалы, Свободы, Кимы, Ленины, Тракторины, Даздрапермы, Гертруды, Сталины... Разные у них были судьбы, это одна из них.

После окончания инженерно-строительного института меня распределили в технологический проектный институт с некошерным названием « Гипромясомолпром», обитавший в Госпроме. Харьковчане гордятся с этим зданием на площади Дзержинского – достижением довоенного зодчества, где размещались проектные институты. Я не успела проработать в нём и месяца, как начались пертурбации выделения стройкомплекса. Работавшие в проектных институтах знакомы с этим процессом. Не меняя места работы, как и мои коллеги, я приобрела многочисленные отметки в трудовой книжке о переходах из одной фирмы в другую.

Нас передавали целыми отделами или группами, туда и обратно Один из таких переводов и свёл меня с обладательницей имени Сталина, пришедшей принимать в свою фирму людей из нашего института. В дверях отдела показалась стройная женщина, на вид лет двадцати пяти в шубке из искусственного каракуля и в высокой шапке из такого же синтетического меха. Щёки её раскраснелись от быстрой ходьбы по морозу, а в комнату с ней ворвался свежий зимний воздух улицы. Большие карие выразительные миндалевидные глаза с загнутыми ресницами и с необычайно голубыми белками на круглом лице с пухлыми щёчками, с интересом осмотрели отдел.

 Она сняла шапку и тщательно поправила сбившуюся под ней каштановую с оттенком хны короткую стрижку с модным в те времена начёсом и, слегка прикрывающую высокий чистый лоб, чёлку. Её внешность была скорее оригинальна, чем красива, но от неё исходил какой-то магнетизм, заставивший нас не отрываясь следить за каждым её движением и словом во время этого непродолжительного ознакомления с фронтом передаваемых ей работ и исполнителей. Весь её женственный облик, кокетливая улыбка, манера говорить и общаться, источали какой-то внутренний свет, казалось, солнце заглянуло в отдел сквозь плотно затянутые шторами окна. Вскоре я с ней познакомилась поближе.

В отличие от многих её тёзок, ставших после двадцатого съезда КПСС и развенчания культа личности, просто Стелами и Светами, Сталина продолжала стойко и с достоинством нести бремя своего искусственного имени. Стесненные условиями переезда, мы с ней какое-то время даже сидели за одним столом, за неимением достаточного количества оных, что располагало к более тесному общению. История её имени была такой же, как у всех сталин и октябрин. Её отец был военным достаточно высокого ранга, верно служившим партии и режиму, пока в нём не обнаружили врага народа. А свою преданность вождю он увековечил в имени любимой дочери, которую не растил, вскоре после её рождения был репрессирован и расстрелян.

Его жена, мать Сталины, в прошлом учительница, была выслана и жила с двумя детьми где-то на поселении. После посмертной реабилитации главы семьи она вернулась с детьми в Харьков, где довольствовалась крохотной комнатушкой в коммуналке с кучей соседей на площади Руднева. Когда мы познакомились, Сталина жила в ней с мамой и братом. Семья нуждалась. Мама зарабатывала хлеб насущный нелёгким трудом уборщицы. Брат не учился, начал рано работать, и так, и застрял на таком уровне, что его ограниченность препятствовала в последствии их полноценному общению со Сталиной. И лишь Сталина, не взирая на запрограммированные и ожидаемые трудности и препятствия, шла своим путём. Окончила школу с золотой медалью, институт с отличием. Наша с ней «альма - матерь»...

Сразу вспомнились строки авторской песни « альма-матерь, альма-матерь - гений чистой красоты, я во всяком альма- брате узнаю твои черты...». Так вот, наша альма- матерь, институт ХИСИ в те годы котировался среди молодёжи и приобрёл по контингенту студентов даже какой-то ореол избранности, занимая почетное место за мединститутом и университетом. Не знаю, была ли выбранная Сталиной профессия её призванием или оказалась данью моде. Тем не менее, она быстро продвигалась по профессиональной лестнице, что было ею вполне заслуженно. В работе была предельно честна, принципиальна, а благодаря отличным способностям легко справлялась с самыми сложными проектами.

Любая работа с ней была интересна и увлекательна. А главное, ей удавалось создать вокруг себя спокойную атмосферу созидания, в которой отсутствовали напряжение и предвзятость. Она умела пресечь на корню любые интриги и сплетни, чем обычно страдают женские коллективы, а в сантехнических отделах проектных институтов всегда преобладали женщины. Несмотря на доброжелательность и ровные отношения, Сталина со всеми держала дистанцию, не впуская никого в свою жизнь до конца. Тем не менее, общение с ней было легким и приятным.

В ней всегда присутствовала какая-то тайна, добавлявшая её облику флёр привлекательности. К моменту нашего знакомства, Сталина была уже в разводе, случившимся исключительно по её инициативе. С бывшим мужем сохранялись прекрасные отношения, и вспоминала она его тепло и даже нежно, а что развело в разные стороны этих совсем молодых людей, я не знаю. Их соученики по институту с симпатией отзывались о них обоих, не понимая, в чём дело. И хотя некоторая экстравагантность, имевшая место во взглядах и поведении Сталины давала волю для любой фантазии, истины не знал никто. Да мало ли что могло послужить причиной?!

Открытая для любых знаний, Сталина всегда чему-то училась. Сначала самостоятельно изучила польский язык, свободно читала на нём. По дороге на работу всегда прихватывала в киоске, оставленные для неё, польские газеты «Пшекруй» и «Коббету». Читала их во время перерыва, жуя свой неизменный бутерброд с плавленым сырком «Дружба» и зачитывала нам интересные места. Тогда для всех это было окно в недоступный и незнакомый мир. Где ещё можно было почерпнуть сведения о жизни знаменитостей, светские сплетни и истории, познакомиться с диетами и польской модой.

 Мы горячо обсуждали нелёгкую судьбу иранского шаха Реза Пехлеви, трагедию его красавицы-жены бесплодной Сорейи, брак Жаклин Кеннеди с миллионером Онассисом... Масса вещей, в которые тогда советские СМИ никого не посвящали, казались нам необычайно важными и привлекательными. Подробности чужой непонятной жизни раскрашивали наши совсем неяркие будни, и, казалось, приобщали к ним.

Свой нестандартный облик Сталина создала сама, тщательно изучая модные журналы, со знанием дела, подбирая недорогие, но элегантные вещи, обувь, косметику, умело их комбинируя. Очень следила за фигурой, зная свою слабость к сладкому, ограничивала себя, сохраняя стройность на протяжении многих лет.

Я была свидетелем, как Сталина начала увлекаться английским, каждую свободную минуту посвящая этому занятию. Продвигаясь в нём, читала английскую поэзию, делала переводы, слушала пластинки. У неё был хороший слух и приятный голос, я помню её напевающей :«If I give my heart to you…»,чётко выговаривающей английский текст песни, а себя - пытающейся перевести и запомнить его.

Самостоятельные занятия ей вскоре показались недостаточными, погружаясь в изучение языка, она, видимо, почувствовала, что это её захватывает. Кончила курсы, а затем отделение английского языка в вечернем университете. Сталина была человеком импульсивным, и хотя в нашем институте её ждала успешная карьера и продвижение, она неожиданно для нас бросила всё и ушла в никуда. Такие резкие смены курса были для неё характерны.

Несколько лет мы о ней ничего не слышали, ни с кем из нас она особенно близко не дружила. Поэтому этот отрезок её жизни выпал из нашего поля зрения. Спустя пару лет знакомое имя мы встретили в титрах телевизионных передач, их автором и редактором была Сталина. Затем она окончила ещё один факультет университета, кажется, философский, и защитила кандидатскую диссертацию по новой специальности, преподавала в политехническом институте.

При её общей одарённости удивляться этому не приходилось, музы явно поцеловали её в темечко и вели своим путём. Её личная жизнь тоже налаживалась. Удалось выбить ещё одну комнату в той же коммуналке для себя и мамы, правда, мама недолго пользовалась этими благами жизни. И Сталина осталась одна, своя среди чужих и чужая среди своих родственников. Достаточно простая родня считала её сумасбродной и высокомерной, им был непонятен её вечный поиск себя, и никто из них не разделял её интересов.

Так же неожиданно, как и всё в жизни, она вышла вторично замуж. Её замужество поначалу тоже шокировало родственников. Молодой музыкант, едва окончивший музыкальное училище, лет на десять лет моложе Сталины. Этот брак казался многим странным, тем не менее, он оказался долговечней и прочнее первого и просуществовал лет восемь. Говорили, что родители мужа её боготворили, она спасла его от пьянок и плохой компании. В этом браке у Сталины родилась дочь. Родив ребёнка где-то к тридцати пяти, она была совершенно готова к материнству. Помню, как встретилась с ней после большого перерыва и важных перемен в её жизни. И Сталина, обычно предпочитавшая абстрактные темы личным, не умолкая, рассказывала о своей девочке. Делилась её успехами и советовалась со мной, к тому времени уже опытной мамой по вопросам воспитания. И здесь она стремилась к совершенству. Потом истёк век её второго брака, и она жила сама с дочерью.

Люди, с которыми нас сводит судьба, невольно становятся частью нашей жизни, не обязательно для этого с ними постоянно встречаться или общаться. Достаточно знать, что эти люди есть на свете.

... Ей было всего лишь сорок четыре года, а её дочери без малого семь.Она сгорела за несколько недель неожиданно для всех без исключения. В ту последнюю свою ночь  она не закрыла входную дверь, наверное, предчувствуя конец и, не желая никого обременять. Случившееся потрясло и тех, кто знал её близко и давно и тех, кого с ней на какой-то период свела жизнь.
Когда мы смотрим на звёздное небо, наш глаз невольно выделяет из мириад звёзд наиболее яркие, они всегда манят и привлекают. То же самое происходит и в мире людей...
"... Что в имени тебе моём?
Но в день печали в тишине
Произнеси его, тоскуя,
Скажи: есть память обо мне,
Есть в мире сердце, где живу я. "