Мой бизнес-тур в Израиль

 1. Мойша

 Все началось со знакомства с Мойшей в 1989 году.
 Мойшей – я потом стал его называть, когда узнал, что по маме он еврей. На самом же деле, его звали Миша, а официально – Михаил Алексеевич Чистяков - смешной, толстоватый парень, с торчащими ушами и добродушной улыбкой.
 Познакомились мы на платных (и довольно дорогих!) курсах английского языка, организованных директором нашей городской «английской» школы, Львом Николаевичем Рясным.
 Учили нас языку три раза в неделю по четыре часа, в соответствии с модным тогда методом Розанова, которым Лев Николаевич овладел на каком-то специальном семинаре для учителей английского языка.
 В соответствии с этим методом, у каждого члена нашей группы, состоящей из восьми человек, был свой английский псевдоним, своя английская жизненная «легенда», вымышленная специальность и т.д.
 Мы разучивали и пели английские песни, играли в специальные игры; под музыку, с закрытыми глазами, запоминали английские слова – в общем,
все это напоминало детский сад.
 Но, тем не менее, через три месяца этих «детсадовских» занятий я уже мог спокойно объясняться на английском и даже кое-что понимать. Это было тем более удивительно, что до этих курсов я всю жизнь учил английский язык – сначала в школе, потом в институте, в аспирантуре, сдавал кандидатский минимум, но обратиться к кому-нибудь по-английски – мне даже в голову не могло прийти!
 На курсах мы с Мойшей входили в диаметрально противоположные категории учеников. Если я был в группе отличников, то Мойша был абсолютным аутсайдером. Ему с таким трудом давался английский язык, он так мучился, что я не мог понять, зачем ему, вообще, это нужно?
 Непонятно было, как он и попал-то к нам. Мне, например, чтобы войти в группу потребовалась мощная протекция моего друга Саши Наумова, который порекомендовал меня своему хорошему знакомому Рясному.
 Я в то время еще работал в Летно-Исследовательском институте (ЛИИ), а Мойша был уже «крутым» бизнесменом. Он, вдвоем с товарищем, был владельцем кафе в Раменском, занимался оптовой торговлей продуктами, «обналичивал» деньги, что тогда было еще не очень распространено. В общем, был тем, кого впоследствии стали называть «новыми русскими». Естественно, он опрометчиво считал, что за деньги, которых у него было немало, можно купить все, в том числе и знание английского языка.
 Тем не менее, он был очень добрый и простой парень, и мы с ним быстро подружились. Узнав, что я теннисист, он тут же захотел тоже играть в теннис, и я устроил его с приятелем к хорошему тренеру – моему ученику, Паше Зубареву, видимо, существенно поправив последнему его финансовые дела.
 Потом, я находил ему клиентов для обналичивания денег, познакомился с его друзьями и компаньонами. Мы часто вместе ходили в баню и в разные злачные места. У него была хорошая, дружная семья - жена Валя, две дочки и отдельно от них живущая мама – женщина, перед которой важный Мойша моментально делался маленьким, послушным мальчиком.
 Прошло два года. За это время я уволился из разваливающегося ЛИИ, завершив, таким образом, свою научную карьеру, и окунулся полностью в этот «чарующий» (как тогда говорили в рекламе) мир бизнеса. Не могу сказать, что для меня, в то время, этот мир был таким уж чарующим, но мне повезло. Я сразу попал в подходящую мне предпринимательскую струю, требующую повышенного расхода энергии, и ностальгии по науке не ощущал.
 Однажды, у меня появляется Мойша и заявляет, что он уезжает жить в Израиль. Причем, едет со всей семьей, в том числе и с мамой, и с ним еще едет его друг, Вадим Гутнер, тоже с семьей.
 Оказывается, - радостно рассказывал он мне - сейчас уже не обязательно оформляться на ПМЖ в Израиль, а можно просто поехать туда в качестве туристов, остаться и получить гражданство!
 В связи с этим, они сейчас все здесь продают, берут с собой необходимую бытовую технику – чтобы там не тратить на нее деньги и открывают в Израиле бизнес. Правда, на мой вопрос – какой бизнес? – он ничего вразумительного не ответил.
 После этого, уговорив меня купить его почти новые «Жигули» шестой модели за две тысячи долларов (в то время, в связи с отсутствием рынка иномарок, она считалась очень хорошей машиной), Мойша убежал покупать «Ауди-100 – Универсал» (такой же, как у Гутнера!), на котором он, погрузив свой скарб, поедет в «туристическую поездку» в Израиль, а там продаст за большие деньги!
 Действительно, на следующий день он эту машину купил и, при оформлении ее в Люберецком МРЭО, так напоил гаишников, что они, бросившись сами прикручивать ему новые номера, прикрутили ему передний номер, отличающийся на единицу от заднего. Как оказалось впоследствии, сзади они случайно прикрутили два слипшихся при хранении номера, поэтому и последняя цифра в нем отличалась на единицу от переднего.
 Самое удивительное, что на это различие переднего и заднего номеров не обращала внимания не только наша ГАИ, но и полиция всей Европы, вплоть до Израиля, где он с ними ездил в течение полутора лет, пока с ними же и не вернулся.
 Потом план был воплощен в жизнь. Все было продано. В автомобили были погружены стиральные машины, холодильники, телевизоры и прочие нужные вещи – чтобы не тратить «там» лишние деньги!..
 Но ребята плохо ознакомились с хитрым Израильским законодательством. Оказалось, что за вещи, даже личные (!), ввозимые на территорию Израиля, взимается таможенная пошлина, равная 100% их стоимости. В том числе и за автомашину, если захочешь ее продать. И как-то обойти это (как у нас) невозможно!
 Это была если не катастрофа, то очень болезненный удар по материальному состоянию Мойши и его друга. Но, так или иначе, в Израиле они все-таки остались, и связь с Мойшей у меня на какое-то время оборвалась.

 2. А не создать ли нам СП?

 Через полгода Мойша позвонил.
 Это был 1991 год - заря нашего, Российского свободного предпринимательства. Я, к тому времени, сменил уже три фирмы, но денег много не заработал, так как, в связи с отсутствием стартового капитала, действовали мы в соответствии с популярным тогда анекдотом, как один русский «бизнесмен» предлагает другому купить его товар, второй соглашается, после чего, один из них бежит искать товар, а второй – деньги.
 Зато, я преуспел в организации различных коммерческих структур, в том числе и модного тогда совместного предприятия (СП) с участием иностранного партнера, которое, в отличие от российских компаний имело право на существенные льготы по налогообложению.
 Это СП мы, с моими друзьями – тоже бывшими сотрудниками ЛИИ, организовали, работая в «Научно-Производственном Центре» «Эконовация».
 Туда мы попали по приглашению одного из многочисленных потенциальных женихов моей красавицы-сестры, перебывавших у нас дома, после ее развода с мужем, на традиционных родительских семейных торжествах.
 Жених этот - Игорь Прудкин, оказался приятелем моего друга - бизнесмена, специалиста в области внешней торговли, и был одним из руководителей, упомянутого выше предприятия.
 «Эконовация» находилась под крылом «Всесоюзного Центра детского и юношеского кино», организованного известным артистом Роланом Быковым, который сумел так профессионально разжалобить руководство соответствующих государственных органов, что возглавляемый им «Центр» и входящие в него структуры, типа нашей, начисто освободили от уплаты всех налогов. Видимо, предполагалось, что абсолютно вся получаемая прибыль должна идти исключительно на возрождение нашего детского кино!
 Не знаю, как обстояли дела у других коммерческих структур, входящих в этот Быковский «Центр», но прибыль «Эконовации» была немалой!
 Энергичные и пробивные бывшие комсомольские работники, возглавлявшие «Эконовацию», сумели, каким-то образом, заполучить подряд на строительство «Новотеля» в аэропорту «Шереметьево» и деньги к ним полились рекой. Их, как говорится, уже не считали!
 Поэтому, когда я предложил им организовать СП, что, конечно, требовало значительных материальных затрат, но сулило, по моим расчетам, немалые выгоды, никаких возражений не было.
 В это СП, кроме «Эконовации», вошла найденная через того же моего друга-бизнесмена некая Итальянская фирма, которая собиралась покупать у нас древесную щепу, при условии доставки ее в Итальянский порт Равенна.
 Невозможно описать, сколько нашей энергии, времени, и денег «Эконовации» было затрачено на реализацию этого проекта!
 В леспромхозах Тверской области были организованы бригады по заготовке щепы из отходов древесины на лесосеках. Были закуплены похожие на динозавров передвижные щеподробильные машины.
 Нарубленная в лесу щепа подвозилась специальным транспортом к железной дороге, в результате чего, через некоторое время, около ж/д станции «Пено» выросла огромная гора этих измельченных древесных отходов, издали напоминающая верхнюю часть угольной шахты.
 Такая же гора щепы росла в порту г. Николаева, где для этого была арендована специальная площадка и часть прибрежной полосы, на которой предполагалось строительство специального причала для судов типа «река-море», водоизмещением до 5000 тонн.
 Были решены все технические вопросы, связанные с погрузкой щепы на корабль, скоррумпировано руководство Николаевского порта, которое не занималось ничем, кроме нашего проекта…
 Но, беда всегда приходит оттуда, откуда ее никогда не ждешь!
 Когда мы уже были готовы подписывать контракт на поставку первой партии щепы, в далекой Канаде случился страшный ураган, поваливший огромное количество леса.
 Канадское правительство, заботясь об экологии своих лесов, приняло решение перерабатывать этот бурелом в щепу и огромными сухогрузами – водоизмещением по 20000 тонн, бесплатно (!) отправлять ее в Европу, в том числе и в «нашу» Италию.
 Естественно, после этого нам с идеей продажи щепы пришлось расстаться, но отлаженные связи с руководителями леспромхозов остались, и созданное СП продолжало функционировать, занимаясь, по инерции, торговлей лесом, что потом стало моим основным направлением в бизнесе, где бы я не работал.
 
 Звонок Мойши застал меня работающим в малом предприятии «Космос», которое мы организовали, дружно покинув исчерпавшую себя к этому времени «Эконовацию».
 Голос его по телефону был необычно тихий, и какой-то безрадостный. Он рассказал, что у них с Гутнером в Израиле теперь своя компания, под названием «Гутнер протекшн», с офисом в Иерусалиме, но чем они там занимаются - толком объяснить не смог. Потом Мойша продиктовал мне свой телефон и адрес какой-то фирмы в Москве, куда я должен был поехать, чтобы оттуда позвонить им в Иерусалим и пообщаться с ними по факсу.
 Конечно, факсы тогда в Москве были еще далеко не у всех, и это было естественно, чтобы я воспользовался услугами их друзей. Но мне сразу стало понятно, что с деньгами у Мойши в Израиле – напряженно, и долго говорить со своего телефона он не может.
 Приехав по указанному адресу, я, конечно, никакие факсы посылать не стал – это напоминало бы разговор двух глухонемых, а просто позвонил оттуда в Иерусалим по телефону и поговорил с другом Мойши, Вадимом Гутнером, с которым я в то время еще не был знаком и никогда его не видел.
 Со слов Мойши, я знал, что в Москве он был крупным бизнесменом, а незадолго перед их отъездом, я случайно прочитал в какой-то центральной газете о том, что «известный бизнесмен, Вадим Гутнер», в связи с чем-то, арестован, а потом отпущен.
 Вадим приятным низким голосом поинтересовался, чем я в Москве занимаюсь и, узнав, что я имею отношение к торговле лесом, предложил мне приехать к ним, в Израиль, для обсуждения совместного бизнеса в этом направлении. Приглашение они мне готовы выслать.
 Когда я рассказал моим друзьям-компаньонам о предложении, полученном из Израиля, они чуть не запрыгали от радости - у нас теперь есть свои, собственные (без посредников) иностранные партнеры!
 Все единодушно решили, что мне, конечно же, нужно ехать. Ехать и, используя мой опыт, организовать с ними новое совместное предприятие, которое позволит нам получить налоговые льготы.
 Тут же было придумано название будущего СП – по первым буквам названий израильской фирмы - «Гутнер Протекшн» и двух наших компаний - «Космос» и «Москва». Получилось - «ГУКОМ».
 На следующий же день я позвонил Мойше, сообщил о нашей идее и попросил прислать мне приглашение.

 3. Маршрут «Москва-Хайфа»

 В те времена, несмотря на то, что всех уже выпускали из страны в любых направлениях, попасть в напрямую в Израиль было невозможно.
 Прямой авиационный рейс Москва - Тель-Авив отсутствовал, и схема попадания в Израиль из Москвы выглядела так: самолетом до Кипра, а оттуда, на пароме – в Израильский порт Хайфа.
 Приглашение было получено, Израильская виза проставлена, билет до Кипрского аэропорта «Ларнака» куплен. Можно улетать!
 За границу я отправлялся не в первый раз. К этому времени я уже побывал в Чехословакии и Югославии, куда ездил кататься на горных лыжах в составе туристических групп. Возглавлял группу наших Жуковских теннисистов при поездке во Францию. Везде нас встречали, обеспечивали…
 Но сейчас, уезжая один, в загадочный тогда для меня Израиль, по какому-то сложному маршруту, я немного нервничал.
 Перед отъездом, по просьбе моих израильских друзей, я, в течение нескольких дней ездил к каким-то их родственникам, знакомым, везде мне что-то передавали. Я вез с собой, по их просьбе, даже несколько свидетельств о рождении каких-то незнакомых мне людей, как потом оказалась – для получения Израильского гражданства.
 Если бы они мне тогда объяснили, для чего это нужно, то я, может быть, тоже взял с собой свое свидетельство о рождении и, глядишь, стал бы гражданином Израиля! Тогда это было проще простого – лишь бы мать была еврейка. В отличие от нашей страны, национальность там определяется по матери.
 Была еще проблема валюты, которую мне надо было иметь с собой. На мой вопрос – сколько мне с собой взять денег? – Мойша снисходительно посоветовал: «Ну, возьми с собой хотя бы тысячу долларов».
 Обменных пунктов в Москве тогда еще не было. И достать валюту было не так уж просто. К счастью, то время я помогал моей приятельнице сдавать ее квартиру в Москве одному не бедному иностранцу, который оплачивал ее валютой. А так как оплата квартиры производилась через меня, то мне, естественно, кое-что перепадало.
 В общем, все в порядке, все упаковано, я сижу в самолете, вылетающем из аэропорта «Шереметьево-2» в аэропорт «Ларнака», среди совершенно незнакомых мне людей.
 Из разговоров пассажиров, я понял, что в Кипрском аэропорту кто-то должен нас всех встретить и организовать наше дальнейшее путешествие в Израиль.

 В Ларнаку прилетели поздно вечером.
 После получения багажа, на выходе из аэропорта нас действительно встречали две шустрые дамы, которые громко объявляли на русском языке, что на площади нас ждут автобусы, чтобы отвезти в Никозию – столицу Кипра, и расселить по отелям. Для этого все должны сдать им по 10 долларов США.
 Естественно, все, в состоянии легкой паники, бросились сдавать им деньги и, быстрей, в автобус - чтобы случайно не остаться!
 Как оказалось, автобусы ехали по разным адресам. Нашу часть пассажиров высадили у какого-то отеля, видимо, далеко не самого высокого класса.
 Мы выгрузили вещи, и сопровождающая нас дама, сообщив, что паром отправляется только послезавтра, указала нам на входную дверь отеля и, пообещав приехать к нам завтра вечером, испарилась вместе с автобусом.
 Перетащив вещи в холл отеля, усталые и взмокшие пассажиры стояли кучей и не знали, что делать дальше. Все, видимо, по старой, «совковой» привычке, ждали, что сейчас кто-то выйдет, что-то объявит, и все радостно бросятся это выполнять. Но время шло, а никто не появлялся.
 Портье недоуменно смотрел на нас и молчал. Все начали волноваться, но никто не предпринимал никаких действий! И тут я понял, что никто из этих людей не знает никакого языка, кроме русского, а портье, как раз, по русски-то и не понимает! Не понимает, но ждет, что кто-то к нему подойдет и займется расселением этой странной толпы русских с огромным количеством багажа.
 В этот момент во мне проснулся забытый дух руководителя туристической группы – я вспомнил прошлогоднюю поездку во Францию.
 Подойдя к портье, я объяснил ему на моем самобытном англорусском языке (спасибо учителю Рясному, что он научил нас не комплексовать при разговоре на английском!), что мы прилетели из Москвы и нам нужно разместиться здесь на две ночи. К моему удивлению, он меня отлично понял и дал мне пачку анкет для заполнения.
 Среди пассажиров почти явно послышался глубокий вздох облегчения! – наконец-то появился человек, который сейчас все устроит, все организует! И, главное, через него можно хоть как-то общаться с местным населением!
 Все бросились ко мне как к родному, наперебой изъявляя свои желания по поводу расселения. Предоставленные нам номера все были двухместными и было непросто утрясти всех по парам. Наконец, это как-то удалось. Но, так как число пассажиров в нашей группе оказалось нечетным, и кто-то должен был жить один, то мне, как неформальному руководителю группы, по единодушному решению был предоставлен единственный одноместный номер.
 Теперь, когда все расселились и в процессе этого расселения перезнакомились, необходимо описать состав нашей импровизированной туристической группы.
 Всего было человек пятнадцать. Все ехали в Израиль впервые.
 На фоне общей массы выделялись:
 Старая бабушка из Баку, отправлявшаяся на постоянное место жительства в Израиль, которую сопровождали два крепких молодых азербайджанских парня – видимо ее внуки. Наверное, они получили задание от семьи - доставить бабушку до места. У них было немыслимое количество багажа. По-моему, не менее двадцати чемоданов, сумок, баулов, которые эти ребята, при необходимости, ловко перетаскивали по указанию их бабули.
 Веселая женщина цыганского типа и неопределенного возраста из Днепропетровска, с девушкой лет шестнадцати. Девушка была сильно накрашена и имела довольно ****ский вид. Как потом выяснилось, это была ее дочь. Мать везла ее в Израиль на «работу». На какую работу – можно было только догадываться!
 Симпатичный, усатый парень, лет тридцати пяти, с пожилым, но довольно шустрым папой, ехал в гости к брату, уже несколько лет проживающему в Израиле.
 Интересная дама средних лет – жена какого-то известного кинорежиссера – ехала навестить в Израиле свою дочь и внука.
 Остальные «туристы» особого следа в моей памяти не оставили.
 После расселения все вывалили в холл отеля, не зная, что же дальше делать? Ну, не ложиться же спать в первый вечер за границей!
 Решили пойти прогуляться. Ко мне сразу же прилипла жена режиссера – видимо, она решила, что из всех остальных я наиболее близок к ее кругу.
 Походив толпой недалеко от отеля, чтоб не заблудиться, мы ничего интересного не увидели и вскоре вернулись.
 Вернувшись, мы обнаружили двух азербайджанцев в баре отеля, которые, освободившись на время от бабушки, расслаблялись, выпивая что-то.
 Моя дама тут же заявила, что она тоже не против выпить.
 Потом мы долго сидели с ней в моем одноместном номере, ведя светскую беседу, и я понимал, что она ждет от меня каких-то действий. Но у меня в то время не было опыта общения с женщинами, которые значительно старше меня. К тому же, выпил я мало, устал и к подвигам готов не был!
 В результате мы, наконец, нежно попрощались, договорившись завтра вместе погулять по городу Никозии и как-то провести день.
 Весь следующий день все члены нашей группы слонялись по городу, время от времени, встречаясь друг с другом и делясь впечатлениями.
 Впечатлений особых не было, так как Никозия – небольшой городок, жители которого были очень похожи на наших абхазцев - как внешним видом, так, наверное, и внутренним содержанием. Складывалось впечатление, что основным занятием местных мужчин было бесконечное обсуждение каких-то проблем за стаканом вина или за чашкой кофе.
 Единственной достопримечательностью была демаркационная линия, разделяющая турецкую и греческую части города. Эта линия была отмечена колючей проволокой и патрулировалась солдатами ООН в белых касках.
 Наконец, наступил вечер, и в отеле появилась долгожданная, встречавшая нас в аэропорту, дама. Она объявила, что паром отходит завтра. За нами в 9-00 заедет автобус и отвезет нас в порт Лимассоль. До Израильского порта Хайфа нам плыть только одну ночь, поэтому, кто хочет провести эту ночь на палубе – с того по 5 долларов, а кто хочет спать в каюте – с тех по 20.
 Все вдруг стали очень экономными и, как один, решили, что вполне можно переночевать и на палубе.
 Последний вечер в отеле был отмечен совместным ужином с вином, что еще больше сблизило коллектив. Жена режиссера в этот вечер никакой активности, слава богу, не проявляла, и мы спокойно разошлись спать.
 Утром за нами, действительно, пришел автобус, мы загрузились – при этом все дружно помогали таскать многочисленный азербайджанский багаж, демонстрируя еще не забытую тогда советскую солидарность.
 В порту нас ждал большой многопалубный паром «Королева Елизавета» и огромная толпа желающих уехать на нем в Израиль.
 Наша дама, обеспечив нас палубными билетами по 5 долларов, сразу исчезла, а мы, встав в хвост длиннющей очереди на посадку, начали потихоньку подниматься по трапам, непрерывно перетаскивая за собой свои и многочисленные, ставшие нам уже почти своими, азербайджанские баулы.
 Наконец, цель была достигнута, мы все оказались на верхней палубе. Заняли какие-то скамейки, нашли даже длинный стол. Можно было перевести дух и осмотреться.
 Вокруг нас расположились сидя и лежа многочисленные любители поспать на палубе. Все это напоминало массовку из фильма про войну, когда эвакуируют мирных жителей из района боевых действий.
 Кто-то уже начал есть, кто-то сразу устраивался спать. Заиграла магнитофонная музыка. Заплакали дети. В общем, начала создаваться такая базарно-таборная обстановка, что мне, например, сразу захотелось провести ночь не на палубе, а в нормальной постели. И, как оказалось – не только мне!
 В это время разнесся слух, что если подойти к старшему помощнику капитана, и заплатить 20 долларов, то можно получить место в четырехместной каюте.
 Мне, как «руководителю» группы, владеющему английским языком, было поручено найти этого старпома и постараться устроить желающих на нормальный ночлег. Желающими были почти все наши, за исключением азербайджанцев с бабушкой, которые не могли оставить без присмотра свои вещи, а для их складирования понадобилась бы не одна каюта!
 Снабженный деньгами и списком желающих комфорта, я отправился на поиски старпома и обнаружил его в районе кают-компании в окружении шумной и возбужденно жестикулирующей толпы представителей бывшего Советского Союза, которые тоже стали жертвами своей экономности, а теперь, поняв ошибку, хотели спать по-человечески.
 Но вопрос осложнялся тем, что в этой огромной группе людей так же, как и у нас в отеле, никто не знал английского, а тем более и греческого языка. Поэтому, когда я подошел и обратился к помощнику капитана на английском языке с просьбой разместить наших людей в каютах, ко мне тут же выстроилась очередь желающих, чтобы я сделал одолжение и объяснил старпому их просьбы.
 Ну не мог же я им отказать. В результате, я простоял рядом со старпомом часа три, в качестве переводчика, пока места в каютах не закончились.
 В числе желающих провести ночь в кровати, а не на палубе, оказался тогда еще молодой артист Ефим Шифрин, направлявшийся в Израиль на гастроли, со своим администратором.
 Мне он запомнился тем, что в течение всего времени, пока длилось «расселение», и его взмыленный администратор устраивал ему с моей помощью одноместную каюту, непрерывно повторяя при этом: «Понимаете, Фима может спать только один!», простоял абсолютно неподвижно и молча, со скорбным выражением лица. В этот момент он был очень похож на грустного ишака из кавказского аула, но никак не на известного «юмориста» и даже не на нормального взрослого человека!
 Поэтому, сейчас, когда я вижу его на сцене, и вспоминаю его на пароме, то никакого интереса, а тем более уважения, к нему не испытываю.
 Конечно, все наши были обеспечены местами в первую очередь, в результате чего мне досталось место в каюте с матерью, ее дочкой и женой режиссера.
 Когда я вернулся к своим на верхнюю палубу и сообщил о выполнении задания, то на радостях было решено отметить наш последний совместный вечер в ресторане.
 Ресторан на пароме был роскошный. Огромный красивый зал с круглой танцевальной площадкой и эстрадой, на которой располагался большой джаз-оркестр – человек 15, негромко играющий знакомые классические композиции. Все это очень напоминало декорации из фильма про Титаник.
 Наша компания расположилась за большим столом и все, по простоте душевной, начали выставлять на стол захваченные из дома напитки. Ну не заказывать же их в ресторане по сумасшедшим ценам (И так, потратились на каюты!). Но, не тут-то было! К нам тотчас же подлетел метрдотель в смокинге и заявил (с моей помощью), что приносить и распивать свои спиртные напитки здесь запрещено, поэтому или мы все убираем или убраться придется нам. Договориться с ним не удалось, денег на заказ было жалко, и мы, позорно покинув ресторан, полезли на свою верхнюю палубу.
 Зато там уже мы были полными хозяевами, никто нас ни в чем не ограничивал! Все вытащили свои домашние запасы – получился довольно богатый стол, и оттянулись, как говорится, по полной программе, по- нашему! Пели песни, танцевали под свою музыку. В общем, вечеринка удалась!
 Так как выпито было немало, то, в соответствии с известной русской поговоркой, не отстававшая от меня жена режиссера на глазах расцветала, молодела и, вскоре, стала уже казаться мне вполне подходящим объектом для ухаживания. В результате, в конце вечера мы оказались с ней вдвоем в нашей четырехместной каюте, и логичной кинематографической концовке помешал лишь довольно сильный стук в дверь. Это в каюту рвались мама с дочкой, сопровождаемые двумя возбужденными молодыми азербайджанцами.
 Но, видимо, для группового секса в таком составе спиртного было выпито все же недостаточно, и разочарованным азербайджанцам пришлось попрощаться и идти на свою верхнюю палубу – охранять вещи и бабушку, а нам - разлечься по своим «комфортабельным» двухъярусным койкам и уснуть, в предвкушении завтрашнего прибытия в Израиль.
 Видимо, напитки, принятые накануне, были достаточно качественными, никакими аморальными вечерними поступками, к счастью, никто отягощен не был, поэтому все проснулись в хорошем настроении и, выйдя на палубу, с волнением наблюдали, за приближающимся, таинственным Израильским берегом.
 Наконец, наш паром прибыл в порт Хайфу. Мы сошли на берег и нас тут же загнали в какой-то отстойник в виде клетки.
 Первого израильтянина, которого я увидел по ту сторону клетки, где стояли встречающие, был страшно похудевший, отчего его уши стали торчать еще больше, и как-то смущенно улыбающийся мой друг, Мойша. Рядом с ним стоял симпатичный человек лет тридцати пяти, небольшого роста с черными усиками. Как оказалось, это и был Вадим Гутнер. Странно, но, по голосу, я представлял его гораздо крупнее и старше!
 Когда таможенные формальности были закончены, и нас, наконец, выпустили из клетки, мы все, то-есть, наша так неожиданно образовавшаяся туристическая группа, очень трогательно распрощались, пообещав друг другу обязательно встретиться у знаменитой «Стены плача» в Иерусалиме через неделю. Как я с удивлением потом узнал, они действительно почти все там собрались и очень жалели, что меня не было.
 Перед тем как разъехаться, жена режиссера с гордостью познакомила меня с встречавшими ее дочкой и внуком – здоровым амбалом, лет восемнадцати. Когда я мысленно прибавил к возрасту внука еще, как минимум, лет сорок, затраченных моей приятельницей для создания такого потомства, и прикинул, сколько же ей сейчас лет – мне стало плохо! Хотя, как говорят мудрые англичане: «женщине столько лет – на сколько лет она выглядит!» А сколько вы перед ее созерцанием выпили - это уже ваша проблема!
 Потом мы с Мойшей и с Гутнером сели в машину и помчались в Иерусалим, где они жили.

 4. В Иерусалиме.

 Поселили меня у Мойши, который проживал со своей русской женой Валей и дочерьми – Наташей и Викой в четырехкомнатной квартире пятиэтажного дома, очень похожего на наши «шедевры» архитектуры хрущевско-брежневского периода.
 Старшая, Наташа - восемнадцатилетняя высокая русская красавица с голубыми глазами - ребенок Вали от первого брака, которую Мойша удочерил, с раннего детства воспитывал и искренне считал своей родной дочерью. Ее отец - первый Валин муж - погиб в Афганистане.
 Младшая – Вика, тихая рыжая двенадцатилетняя девочка – была их общим ребенком, и, при желании, в ней даже можно было найти некоторые характерные черты великого еврейского народа, занесенные в нее Мойшиными генами.
 Кроме семьи Мойши, в этой квартире проживала еще одна семейная пара - довольно странный молодой человек с женой. До приезда в Израиль он работал в Раменской прокуратуре, но был гораздо более известен, как любимый племянник некоей Елены Марковны – бессменного заместителя директора большого гастронома в городе Жуковском.
 Как я вскоре понял, упомянутого выше племянника Мойша пустил к себе по просьбе его тети, и только для того, чтобы тот участвовал в оплате квартиры. Никаких теплых чувств он к ни нему, ни к его жене не питал, и ни в каких делах с ним не участвовал.
 Меня поселили в большой общей комнате – одновременно столовой и гостиной, с большим телевизором, у которого по вечерам собирались все жители квартиры. Относились они ко мне с большим уважением, как к почетному гостю, видимо, ожидая (наверное, по рассказам Мойши), что мой приезд существенно изменит их жизнь в лучшую сторону.
 Поэтому, у меня все время было ощущение, что живу я не в Иерусалиме, а у себя в городе, но не дома, а в гостях у близких родственников. Отличие было только в том, что водопроводная вода здесь была платная и довольно дорогая, а в чистом (в отличие от наших!) подъезде свет зажигался лишь на несколько секунд, чтобы человек успел подняться на следующий этаж и опять его включить, нажав на светящуюся кнопку.
 Кстати, эта платная вода заставляла идти на разные хитрости, чтобы ее экономить и с наивысшим КПД использовать. Сначала я не понимал этой проблемы. Все деликатно молчали, когда я, по нашей родной привычке, без ограничения пользовался водой в туалете, при умывании, не говоря уже о душе! Потом уже, когда мне все объяснили, я, по достоинству оценив Мойшино гостеприимство, тоже экономил воду как мог.
 Утром, все жильцы нашей квартиры разбегались. Валя и Наташа уходили на целый день убирать чьи-то квартиры – эта работа была тогда очень распространена среди алимов - так называли репатриантов из СССР. Вика шла в школу, жена племянника работала в ресторане. Сам племянник, по-моему, нигде не работал, но тоже куда-то уходил и пропадал до вечера.
 Мы же с Мойшей садились в его роскошную «Ауди» с косыми русскими номерами и ехали в центр Иерусалима, в офис их компании.
 Иерусалим мне показался небольшим городом, состоящим, как бы, из трех частей. Одна из них – там, где мы жили, очень напоминала обычный наш городской квартал с четырех-пятиэтажными многоквартирными домами, правда, с абсолютно чистыми дворами и хорошим асфальтом.
 Вторая часть, состоящая из богатых вилл и особняков, располагалась на склонах холмов, какого-то фантастического светло-розового цвета. В одном из этих роскошных особняков жил Вадим Гутнер с семьей, который, несмотря на значительное ухудшение финансового состояния, не мог поступиться своими московскими принципами.
 Третья часть - центр города, ничем не отличалась от улиц европейских городов, с такими же магазинами, офисами, ресторанами и т.д.
 Здесь где-то находился и знаменитый «Храм Гроба Господня», и популярная среди туристов «Стена плача», куда я за все время пребывания в Израиле, к своему стыду, так и не сумел попасть!
 В этой же части Иерусалима, практически, в центре города, располагался офис компании «Гутнер Протекшн». Он состоял из двух комнат, со стандартной офисной мебелью, и кухни.
 Кроме Гутнера и Мойши в компанию входило еще два человека, один из которых был марроканец, практически не говорящий и мало чего понимающий по-русски. Где они его нашли, и для чего он был им нужен, я так и не понял.
 Деятельность компании, приносящая ей хоть какой-то доход, на момент моего приезда, ограничивалась организацией продуктовых посылок членам семей достаточно богатых алимов, оставшимся на родине. Тогда с продуктами в нашей стране было неважно.
 Придумал этот бизнес Гутнер. Он, практически один, его и осуществлял.
 Происходило все так.
 Вадим непрерывно сидел на телефоне. Сначала он обзванивал потенциальных Израильских заказчиков, выясняя, что и по каким адресам в Москве они хотят послать своим родственникам. Потом, он посылал им по факсу счета для перечисления денег, затем созванивался со своими московскими друзьями из торговых кругов, которые должны были формировать и развозить, эти, якобы, израильские посылки удивленным московским родственникам.
 Конечно, работа была для секретаря, но, из-за ограниченных финансовых возможностей фирмы, на этой штатной единице они экономили.
 Так проходил, как правило, целый день, в течение которого Мойша и остальные компаньоны без дела слонялись по офису, непрерывно курили, пили кофе, чай и с меркантильным интересом наблюдали, как Гутнер работает.
 Говорят, что человек может бесконечно смотреть на три вещи: на огонь, на воду и на то, как работают другие люди (Одновременно все это удобно созерцать при тушении пожара!). В данном случае указанное наблюдение явно подтверждалось!
 Конечно, от нечего делать, все время обсуждались различные идеи быстрого обогащения – от открытия русского магазина с не кашерными продуктами до создания туристической фирмы или сети бензоколонок. Но все, естественно, упиралось в деньги, вернее в их отсутствие.
 Кроме того, мои друзья попали в страну с уже хорошо развитым капитализмом, где все ниши достаточно крупного бизнеса уже давно заняты хитрыми евреями, и с привычным, совковым, полукриминальным подходом к коммерции здесь, как выяснялось, делать нечего.
 Посидев с ними в офисе пару дней и наслушавшись их бредовых прожектов, я понял, что наша идея совместного предприятия вряд ли осуществима, и что я, наверное, зря сюда приехал!
 Тем не менее, наблюдая энергичность и работоспособность Гутнера, я решил, все же, попытаться что-то организовать с его помощью, чтобы, хотя бы морально, оправдать свое путешествие.
 Как-то вечером Вадим пригласил меня к себе в гости.
 Жил он с женой (тоже, кстати, русской), которая была в этот момент на девятом месяце беременности, и двенадцатилетней дочкой в большом двухэтажном доме. Кроме них, в этом доме жила еще его молодая симпатичная двоюродная сестра с мужем.
 В отличие от Мойшиной квартиры, здесь чувствовалась непринужденная веселая атмосфера московской интеллигентной семьи, и как-то не ощущалось, что люди сильно озабочены завтрашним днем.
 За ужином, прилично выпив, и прослушав интересную историю жизни бизнесмена Гутнера из первых уст, я начал убеждать его, что так, как они живут здесь сейчас, жить нельзя. Надо все бросать, к чертовой матери, и возвращаться. Только в Москве, горячился я, можно зарабатывать большие деньги, и приводил ему только что услышанные примеры из его же жизни.
 В результате, после моей эмоциональной речи Гутнер дрогнул и начал склоняться к возвращению на родину. Видимо, он об этом уже не раз думал, организовывая ежедневно эти осточертевшие ему посылки, но ему нужен был какой-то толчок!
 Тут же был выработан план действий, предшествующих отъезду, чтобы с максимальной пользой использовать мое пребывание здесь.
 Во-первых, нужно все-таки попытаться организовать какой-то совместный бизнес с Россией и создать для этого СП.
 Во-вторых, у него есть идея торговать в России попкорном. Это сейчас его продают на каждом углу, а тогда про него у нас никто и не слышал. Для этого нужно купить здесь и доставить в Россию, для начала, хотя бы один автомат для изготовления попкорна. Это выгодно, так как при покупке товара для экспорта сразу возвращают 50% его цены. Если дело пойдет, то потом можно взять кредит и закупить большое количество этих автоматов.
 В третьих, нужно провернуть одну аферу, которая не дает ему покоя с первого дня пребывания здесь.
 Оказывается, в Израиле уже в то время (как, впрочем, и во всем цивилизованном мире) был очень распространен способ оплаты товаров с помощью кредитных карт. Причем, картами можно было расплачиваться не только в крупных магазинах, в отелях и на бензозаправочных станциях, где стояли компьютеры и карточка сразу проверялась, но и в мелких лавках, на рынках, где, после оплаты товара, карточка прокатывалась на специальном устройстве – то есть с нее снималась копия, которая по почте отправлялась в соответствующий банк. А так как до банка почта идет не менее двух дней – это уже было проверено, то за это время нужно успеть накупить на нее как можно больше ликвидного товара (например, золотых украшений), пока ее не заблокировали, и смыться с ним из страны!
 Для исключения последующего уголовного преследования за это элементарное воровство, нужно было имитировать утерю или похищение кредитной карточки у ее владельца, перед тем, как на нее начали производиться дорогие покупки. Так как об утере карточки нужно было заявить в банк в течение суток, то на шопинг оставался только один день, но и его, по расчетам Вадима, было достаточно! Кроме того, предлагалось для этой цели «потерять» две карточки – его и Мойши. Экономический успех операции в этом случае удвоится!
 Производить покупки должны, конечно, не владельцы карт – их потом (в случае следствия) могут опознать продавцы, а совершенно другие люди. В этой роли должен был выступить я и их знакомый репатриант из Киева, Гриша, с которым меня скоро познакомят. Нужно только научиться расписываться на чеках при покупках. Мне – за Гутнера, а Грише – за Мойшу.
 Хронологически, события должны были развиваться следующим образом.
 Прежде всего, отправляем, «от греха подальше», всех жен и дочерей самолетом в Москву, так как в машину все равно все не влезем.
 Вадим, Мойша и Гриша должны получить Израильские загранпаспорта - им обещали их сделать через неделю. После этого, я сдаю свой обратный авиабилет в Москву.
 За это время мы с Гришей тренируемся в подделке соответствующих подписей и отрабатываем методику покупок на рынках по чужим кредиткам с хронометражом и изучением особенностей поведения продавцов.
 Когда все будет готово, мы садимся в машину и уезжаем из Израиля в Россию через Грецию, где и проводим операцию.
 По расчетам Гутнера, мы за день, при удачном раскладе, должны были успеть нахватать товара тысяч на двести долларов. Тогда для нас это были большие деньги!
 Ну а пока есть время, мы должны проехаться по Израилю. Не сидеть же мне все время в этом Иерусалиме!
 Вадим заявил, что должен познакомить меня со своими друзьями по бизнесу. В прошлом, богатыми и деловыми людьми, приехавшими из Союза. Может быть, они что-нибудь и предложат.
 Тут я вспомнил, что в Тель-Авиве живут мои приятели по московской тусовке – известный теннисист, неоднократный чемпион СССР среди юношей, Саша Беккер и его друг Виталик Савнер, с которыми я планировал увидеться.
 Кроме того, нужно обязательно съездить в Эйлат! Быть в Израиле и не побывать на всемирно-известном курорте – это абсурд!
 Вдохновленные открывшимися перед нами перспективами, в предвкушении скорой поездки в Эйлат, мы весело допили остатки очень неплохой израильской водки и с прекрасным настроением пошли спать, в уверенности, что уже завтра должна начаться совсем другая жизнь!
 Утром, в офисе мы рассказали о наших планах Мойше. Особых возражений ни по одному из пунктов он не высказал, только попросил, чтобы с ним осталась его приемная дочь Наташа. Иначе, за ним некому будет дома ухаживать, то есть стирать, готовить и т.д., к чему он был абсолютно не приспособлен.
 В тот же день обоим женам и дочерям были куплены авиабилеты, а на следующий день они, по-моему, с большим удовольствием улетели в Москву. Таким образом, первый, наиболее простой пункт плана «кредитная карта» был выполнен.

 5. Израильские встречи.

 Вскоре меня представили четвертому члену нашего «криминального» квартета – Грише.
 Светловолосый, достаточно молодой на вид парень, наверное, не старше тридцати лет, производил странное впечатление человека, познавшего в этой жизни все и страшно от нее уставшего. По-русски он говорил с типичным киевским акцентом, никогда не улыбался, а тем более и не смеялся. Нельзя сказать, что бы он был грустным – он был какой-то абсолютно равнодушный ко всему. У меня сложилось впечатление, что его ничто в этом мире уже не сможет удивить. Такое мое впечатление от него укрепил случай, произошедший с нами в Тель-Авиве.
 Мы ехали с ним в его старом, потрепанном «Вольво», по боковой дорожке одной из центральных улиц. В это время, одна из припаркованных на стоянке красивых, дорогих машин стала медленно выезжать задом, перпендикулярно нашему движению. Ее водитель явно нас не видел.
 Что в этом случае, на мой взгляд, должен сделать нормальный человек? Наверное, притормозить и дать возможность выехать со стоянки. Или, хотя бы, посигналить, давая знать, что мы едем.
 Гриша не делает ни того, ни другого. Не снижая скорости, он врезается в багажник выезжающей машины. От удара у нас отлетает передний бампер и вдребезги разбивается правая фара. Какие повреждения произошли у другой машины, можно себе только представить!
 Гриша при этом не только не остановился, у него, по-моему, даже не изменилось выражение лица. «Вот мудак!» - произнес он с киевской интонацией – «не видит, а выезжает!». На мой вопрос, что же он дальше собирается делать, Гриша ответил, что его машина застрахована, а что собирается делать пострадавший водитель - его совершенно не интересует!
 Как я понял в дальнейшем, Гриша обладал незаменимыми качествами для более или менее нормального проживания в Израиле.
 Во-первых, он хорошо знал иврит, во-вторых, он обладал необходимым во многих случаях терпением и, самое главное - он был фантастически упрям! Мои друзья, которые плохо знали язык и отличались совковой нетерпеливостью, опрометчиво считали, что он для них просто находка! Но, как выяснилось в последствии, это было далеко не так.
 Первое дело, которое было ему поручено в рамках нашей программы - найти и организовать приобретение с 50% скидкой автомата, для изготовления попкорна. Я должен был ему в этом помогать, то-есть, находиться все время при нем. Видимо, в планы Гутнера входило наше с ним сближение, чтобы в дальнейшем нам было проще взаимодействовать при «отоваривании» кредиток.
 В процессе длительного и чрезвычайно нудного в исполнении Гриши маркетинга, мы, наконец, нашли магазин, где продавались эти автоматы по приемлемым ценам. После выбора подходящей по цене модели, Гриша вступил в переговоры с продавщицей по поводу скидки. Так как разговор происходил, естественно, на иврите, то я, конечно же, ничего не понимал, вступить в него не мог и судил о его результатах только по их жестикуляциям и интонациям.
 Иврит – язык специфический и, на мой взгляд, не очень приятный для слуха. После двухчасовой беседы с продавщицей, по звукам напоминающей ругань на кухне коммунальной квартиры, Гриша с ней вежливо распрощался и подошел ко мне. «Ну, что она сказала?» спросил я, надеясь, что вопрос решен. «Эта дура ничего не поняла!» - ответил Гриша.
 На этом наши хлопоты по покупке автомата для попкорна закончились! То есть, дело было полностью завалено, и у меня появились большие сомнения в целесообразности использовании этого Гриши в наших дальнейших, более рискованных проектах, которыми я и поделился с моими друзьями.
 Однако, как оказалось, он занимался еще их загранпаспортами, и в общении с бюрократическими израильскими ведомствами, по их мнению, был незаменим.
 Следующим номером нашей программы была поездка к старому приятелю Гутнера – бывшему богатому бизнесмену из Кишинева, который, видимо, «попал» по приезду в Израиль, также как и он.
 Приятель этот, полный лысый еврей, лет пятидесяти, жил с большой семьей в каком-то поселке, типа нашего Кратово, между Тель-Авивом и Хайфой, в небольшом одноэтажном домике, расположенном на участке, соток в двенадцать.
 Вадим представил меня как крупного Российского бизнесмена, желающего поставлять в Израиль что-то, связанное с лесом.
 Был теплый вечер, где-то недалеко чувствовалось море. Ужинали мы под деревьями, за большим деревянным столом – ну, прямо как у нас на юге, где-нибудь между Туапсе и Лазаревским. Это сходство усиливала еще железная дорога, проходящая недалеко от дома.
 За ужином о текущих делах не говорили. Хозяин и Гутнер с Мойшей с удовольствием предавались воспоминаниям об их прошлой безбедной жизни в Союзе, об аферах, которые они проворачивали, и мне опять было совершенно непонятно, зачем они приехали в Израиль, если им там было так хорошо?
 Перед отъездом хозяин пригласил нас в дом и выложил свои соображения по поводу совместного бизнеса.
 Торговля пиломатериалами из России здесь, в Израиле, невыгодна, так как цена их, из-за дорогой транспортировки и больших таможенных пошлин, будет очень высокая, а в больших количествах они здесь и не нужны. Промышленным же импортом древесины на ближний восток занимаются арабы, но не дай бог нам с ними связаться, так как их бизнес носит, как правило, полукриминальный характер.
 По его мнению, имеет смысл поставка сюда только готовых деревянных изделий, типа черенков для лопат, рукояток для топоров и молотков, разделочных досок и т.д., а также простых сельскохозяйственных приспособлений (сложные здесь сами сделают!) типа тачек, тех же лопат и грабель. Он готов даже взяться за реализацию такого товара, конечно же, не вкладывая, при этом, никаких своих средств. Типичный подход бывшего местечкового, напуганного советским режимом миллионера.
 Поблагодарив хозяина за ужин и ценные советы и распрощавшись с его семьей, мы поехали домой через Тель-Авив, где у нас на сегодняшний вечер была назначена еще одна встреча – с моим московским приятелем, Сашей Беккером, уехавшем в Израиль на ПМЖ еще при советской власти, по классической схеме, то есть, распродав по дешевке все, что можно, и распрощавшись со всеми и навсегда!
 В Тель-Авиве мы очень долго искали улицу Бялик, где проживал Беккер, и заявились к нему уже довольно поздно.
 Но нас ждали! Стол, по-московски, ломился от закусок и напитков. Кроме Саши и его жены, Вики, за столом присутствовали еще: симпатичная девушка восточного типа, по имени Ума – няня, ухаживающая за детьми Беккера – двумя очаровательными мальчиками двух и четырех лет, которая из соображений экономии была специально приглашена для этого из Союза, и друг Беккера, Виталик Савнер, голубоглазый красавец с модной трехдневной небритостью, уехавший из вместе с ним из Союза с мамой, женой и ребенком.
 За время пребывания в Израиле, Савнер, закончивший, в свое время, институт физкультуры по специальности «скоростной бег на коньках», и, не имеющий возможности применить здесь свои знания в этой области, перепробовал без особого успеха массу специальностей – от сборщика апельсинов до фотографа. Кроме того, здесь же в Израиле он успел развестись со своей со своей красавицей женой, с которой они вместе приехали, и сейчас был свободен, вел жизнь плэй-боя и крутился вокруг красивых девушек из сборной России по синхронному плаванию, находящейся сейчас в Израиле.
 Все перезнакомились и мои друзья, на удивление быстро, нашли с хозяевами общий язык. Застолье затянулось далеко за полночь и когда мы, наконец, стали собираться домой, Беккер попросил меня, чтобы я остался ночевать, так как у него есть ко мне серьезное деловое предложение.
 Вадим с Мойшей уехали, пообещав заехать за мной завтра, а мы с Беккером уселись на кухне, еще, конечно, выпили, после чего он, заявив, что только такому человеку, как я, можно полностью доверять, поведал мне о своем сокровенном, долго вынашиваемом плане открыть в Москве фирму, торгующую теннисными ракетками. Он, оказывается, уже провел исследование этого рынка и выбрал наиболее подходящую марку ракеток для торговли – «Вилсон».
 Предложение его сводилось к следующему. Он, на свои деньги, покупает для пробы десять ракеток «Вилсон» разных типов и присылает их мне в Москву.
 Я пытаюсь продать эти ракетки знакомым теннисным тренерам и специалистам, одновременно определяя степень интереса к этому товару в Москве, и какие типы ракеток могут пользоваться наибольшим спросом.
 Если все проходит нормально и спрос есть, мы, на базе одной из моих компаний, открываем в Москве совместный бизнес. В мои обязанности, при этом, войдет поиск и обеспечение торговой площади. В его – поиск и привлечение инвестора и поставка товара.
 Предложение мне понравилось уже хотя бы тем, что я не зря сюда приехал! А, кроме того, хотя для меня это дело было абсолютно новым, мне было приятно, что оно связано с теннисом, которым я занимался всю жизнь, и считал себя в нем далеко не посторонним человеком.
 За разговорами мы просидели почти до утра и, подняв под конец традиционный тост «за успех нашего безнадежного дела!», разошлись спать, хоть и усталые, но вполне довольные друг другом.
 Утром я поехал с Беккером посмотреть, как он работает.
 Оказалось, что в Тель-Авиве, на пожертвования богатых евреев со всего мира, построен огромный теннисный стадион, с центральным кортом, окруженным большими трибунами и с многочисленными теннисными кортами, расположенными вокруг него. Таблички с именами меценатов и суммами пожертвований (!) были расставлены на самых видных местах по всему стадиону.
 Несмотря, на страшную жару, на кортах занималось множество детей из местной спортивной школы, старшим тренером которой был известный теннисист Шлема Гликштейн, возглавлявший сборную Израиля в историческом «секретном» матче на кубок Дэвиса против сборной СССР в Донецке.
 На этом стадионе и работала чета Беккеров. Саша с утра до вечера тренировал детей на корте, под палящим Израильским солнцем, общаясь с ними, в зависимости от контингента, то на иврите, то на английском, иногда, на русском языке, легко переходя с одного на другой.
 За время работы здесь тренером Беккер очень похудел, загорел и со своей высокой атлетической фигурой и густыми черными усами напоминал героя американских вестернов.
 Его симпатичная жена, Вика, в прошлом – известная теннисистка, мастер спорта, работала здесь же, в отделе по связям с общественностью, что ей очень нравилось, так как эта работа предполагала общение с различными интересными людьми, в том числе самого высокого уровня.
 В перерыве между тренировками Беккер заявил мне, что для дальнейшей работы нам с ним нужно открыть совместный счет в Израильском банке.
 Я вспомнил, что один счет я уже открыл в Иерусалиме, в банке «Хапоалим», на второй день после приезда. Зачем он мне был нужен - я так и не понял, но малодушно согласился с доводами Мойши и Вадима, что каждый еврей должен иметь счет в банке Израиля, который не облагается никакими налогами, и даже положил на этот счет сто долларов (которые, к сожалению, там навсегда и остались!).
 На этот раз, с Беккером, мы открыли счет в «Дисконт-банке» Тель-Авива. Таким образом, я стал обладателем двух заграничных банковских счетов, и дело оставалось за немногим - за деньгами, которые можно было бы положить на эти счета!
 Вскоре за мной заехал Гутнер и я, к этому времени совершенно обалдевший от полуденной дозы солнца, полученной на теннисном стадионе и на раскаленных Тель-Авивских улицах, уговорил его пойти искупаться в Средиземном море. Однако, вода оказалась очень теплая, грязная и такая соленая, что нельзя было открыть глаза.
 Не получив от купания никакого удовольствия, мы поехали в свой родной «Иерусалим».
 По дороге, Гутнер сообщил мне три новости.
 Первая - получение их заграничных паспортов задерживается. Я тут же вспомнил Гришу, и у меня сразу забрезжила надежда, что афера с кредитками, которая, по мере приближения даты ее осуществления, мне нравилась все меньше, может быть отменена.
 Вторая – приятная для меня неожиданность (что бывает крайне редко!) – Аэрофлот открыл прямые рейсы в Москву из Тель-Авива. То-есть, мне теперь не нужно добираться предварительно до Ларнаки, чтобы оттуда улететь в Москву. Необходимо только связаться с местным агентством Аэрофлота и подтвердить дату вылета.
 И третья, самая приятная – послезавтра мы едем в Эйлат!
 
 6. Мы едем а Эйлат!

 На следующий день, я позвонил в агентство Аэрофлота и подтвердил первоначальную дату вылета в Москву – через три дня. Мы решили, что двух дней в Эйлате, при наших финансовых ресурсах, нам будет вполне достаточно.
 По поводу операции с кредитками, по моему предложению, решили так. Если к нашему приезду Гриша сумеет обеспечить ребятам получение загранпаспортов (в чем уже все сильно сомневались!), то я сдаю свой обратный авиабилет, и мы осуществляем описанный выше план. Если нет – то операция отменяется, я улетаю в Москву, а Мойша с Вадимом завершают здесь свои необходимые дела и уезжают из Израиля домой на одной из машин (вторую они, в любом случае, собрались продать).
 В Эйлат мы поехали на машине Мойши.
 С нами поехала еще его приемная дочь, Наташа и молоденькая симпатичная девушка, приглашенная Вадимом. Якобы, дочка его приятелей.
 Машина – «Ауди-100» - достаточно просторная, поэтому, посадив эту, довольно изящную девушку между собой на заднее сиденье, а крупную Наташу впереди, мы с Гутнером никакой тесноты и неудобств в дороге не испытывали. Скорее, даже наоборот!
 Дорога из Иерусалима в Эйлат проходит по Иудейской пустыне с довольно однообразным безлюдным пейзажем. На склонах песчаных дюн лишь иногда появляются бедуины на верблюдах.
 Несколько раз, во время нашей поездки, это однообразие совершенно неожиданно прерывалось настоящими оазисами с буйной тропической растительностью. Это были знаменитые Кибуцы - изобретение Голды Мейер - островки коммунизма, построенные в отдельных деревнях.
 Временами дорога шла вдоль реки Иордан, и тогда Мойша нас пугал, втягивая голову в плечи, что оттуда, с другого берега, из Иордании, иногда стреляют.
 Вдруг, впереди показались высокие, красивые отели, расположенные на берегу знаменитого Мертвого моря.
 Мы остановились у шикарного отеля «Шаратон», вылезли из машины и, делая вид, что мы здесь отдыхаем (иначе нас бы не пустили!), нагло прошли через холл на пляж.
 Погружаясь в сверхсоленую, но кристально чистую воду Мертвого моря, испытываешь какое-то фантастическое чувство. Вроде, вода, как вода, а погрузиться в нее нельзя – не пускает! На живот вообще лечь невозможно. Голову приходится держать высоко, чтобы, не дай бог, в глаза не попала эта жидкая соль, при этом центр тяжести оказывается над водой и тебя сразу же переворачивает. Единственное возможное устойчивое положение при купании – лежа на спине или даже сидя, как на стуле. Но в этом случае есть опасность завалиться на бок. Однако, мы наблюдали, как некоторые отдыхающие научились не только сидеть на воде, но даже при этом читать!
 Мы провели на прекрасном песчаном пляже Шаратона часа два, выпили пива в баре и поехали дальше.
 Встретивший нас вечерний Эйлат представлял собой фантастическое зрелище. Многочисленные красивые отели, рестораны, магазины. Все в разноцветных огнях, которые отражаются в каких-то водоемах, бассейнах, лагунах. Со всех сторон слышится музыка. Ходят, танцуют, шумят толпы разноцветной веселой молодежи. При этом от них не исходит абсолютно никакой агрессии.
 Я представил себе ощущение, при встрече с такой толпой молодежи в нашей стране и вечером!
 После двух-трех попыток мы нашли, наконец, подходящий отель. Так как свободных одноместных номеров не нашлось, то пришлось взять один двухместный, для Гутнера с девушкой, и второй, трехместный – для остальных.
 Поначалу, Мойша начал выражать недовольство таким распределением. Ему понравилась девушка Гутнера, и он считал, что вполне может с ним конкурировать. Но Вадик быстро поставил его на место, вернее, положил - в одном номере с его Наташей и со мной.
 Вечером мы пошли в шикарный приморский ресторан, по-нашему, оттянулись, а потом с визгом и шумом купались голые в ночном Красном море на глазах у удивленной публики.
 Утром Эйлат был еще красивее! После завтрака с опохмелом мы расслабленно лежали у бассейна нашего отеля, намечая планы на день.
 Было решено посетить знаменитый местный океанариум, расположенный в получасе ходьбы от нашего отеля. Мы шли вдоль пляжа, время от времени залезая в кристально чистую и гораздо менее соленую, по сравнению со Средиземноморской, воду.
 Океанариум представлял собой аквариум наоборот. Это были вынесенные далеко в море и опущенные под воду, на довольно большую глубину помещения с прозрачными стенами, в которых находились люди. При этом, рыбы, рыбки, рыбищи и другие обитатели Красного моря, разнообразных, совершенно фантастических форм и расцветок, плавали снаружи и с любопытством за нами наблюдали.
 Там же плавало несколько огромных акул. У одной из них был страшный шрам на морде, видимо, полученный в тяжелой борьбе за существование. Акулы подплывали вплотную к прозрачной стене, и несмотря на разделявшее нас толстое стекло, ощущение того, что до них всего несколько десятков сантиметров было не очень приятное!
 Потом мы, по очереди, катались на верблюде, по имени Горбачев (тогда он был везде, кроме России, очень популярен!), пили пиво, купались, обедали и ужинали в ресторанах, ходили по барам… При этом, везде и за все расплачивался я, с помощью Гутнеровской кредитки – тренировался! В результате, я приобрел устойчивые навыки оплаты с помощью кредитной карты, и расписывался за Гутнера, лучше, чем он сам!
 Наконец, деньги, выделенные на отдых, были успешно потрачены, и на следующее утро мы поехали обратно.
 Мне кажется, что эта поездка явилась той последней каплей, которая переполнила чашу терпения моих друзей – терпения так жить в этой стране, как они живут. Видимо, здесь, в Эйлате, они вспомнили свои прежние возможности, и как прежде жили, не считая денег. То есть, поняли, наконец, что в Израиле хорошо отдыхать, а зарабатывать деньги на этот отдых им надо дома, в России.
 Так или иначе, но после этой поездки никаких сомнений по поводу необходимости возвращения в Россию у них больше не возникало!
 
 7. Благополучный отъезд.

 Приехав в Иерусалим и связавшись с Гришей, ребята поняли, что их загранпаспорта еще не готовы и когда будут готовы – неизвестно!
 Я вздохнул с облегчением. Несмотря на то, что в использовании Гутнеровской кредитки я достиг совершенства, у меня где-то внутри сидело ощущение, что, либо из-за Гришиного специфического характера, либо из-за моего фантастического «везения», мы обязательно на чем-нибудь попадемся и загремим вместе с ним в греческую или израильскую тюрьму.
 На следующий день меня, счастливого, везли в аэропорт «Бен-Гурион». Провожали меня те же люди, кто и встречал две недели назад- Вадим и Мойша, только вид у них был уже совсем другой, особенно у Мойши. Вид снова уверенных в себе людей. Я с определенной гордостью чувствовал в этом свою заслугу.
 На пропускном пункте в аэропорт, у шлагбаума скопилось огромное количество машин. Нас же, к моему удивлению, пропустили сразу. Оказывается, как мне объяснили, это не пропускали арабов. То есть их не то, чтобы не пропускали, но очень тщательно проверяли. «Сейчас их машины разберут до винтика!» – злорадно прокомментировал ситуацию Мойша.
 Кстати, в Израиле у арабов и евреев разный цвет номеров на машинах – у одних синий, а у других желтый, чтобы полиции сразу было ясно, кто едет.
 Перед прощанием я поблагодарил ребят за теплый прием, и сказал, что единственное, о чем я жалею, это то, что не успел вытащить из банка «Хапоалим» опрометчиво положенные туда сто долларов. В ответ Гутнер широким жестом извлек из бумажника стодолларовую купюру и засунул ее мне в карман – «это, чтоб ты вообще ни о чем не жалел» - сказал он.
 Так как денег у меня почти не осталось, то эти сто долларов пришлись очень кстати. Я, как положено туристу, накупил на них в «Дьюти-фри» разных сувениров, выпил напоследок в баре пару бокалов прекрасного израильского пива «Маккаби» и, с чувством полного удовлетворения от так удачно закончившейся моей удивительной туристической поездки, пошел на посадку в самолет.

 8. Некоторые итоги моего бизнес-тура.

 Как выяснилось гораздо позже, эта, вначале казавшаяся совершенно пустой и никчемной, поездка в Израиль оказала гораздо большее влияние на мою дальнейшую жизнь и на судьбы моих друзей, чем это можно было тогда предположить.
 Ну, во-первых, после моего посещения «Земли Обетованной», раньше или позже, все (!) мои друзья, в том числе Беккер с семьей, а за ним и Савнер, уехали из Израиля.
 СП «ГУКОМ» все-таки было организовано, и на его базе мы с Беккером создали торговую компанию, ставшую вскоре дистрибьютором в России сначала американской фирмы «Вилсон», а потом и итальянских компаний «Фила», «Таккини» и «Навигаре».
 В Москве Беккер раздобрел, посолиднел, и времена, когда он целые дни проводил под палящим солнцем на израильских кортах, вспоминает как страшный сон.
 Савнер, приехав вслед за Беккером в Москву и поработав немного со мной, сумел стать директором крупной финансовой компании и устроил в нее моего сына, что, несомненно, дало мощный начальный толчок для дальнейшей успешной финансовой карьеры последнего.
 Потом Савнер еще раз женился, родил сына, опять развелся и, в конце концов, уехал к какой-то знакомой даме в Америку, где сейчас и проживает.
 Первое, что сделал Вадим Гутнер вернувшись в Россию - закатил на радостях в честь своего приезда грандиозную пьянку – в хорошем ресторане, с цыганами, пригласив на нее огромное количество своих друзей.
 Потом он нашел молодых деловых компаньонов и довольно быстро поднялся до прежнего своего доэммигрантского уровня и даже выше! Сейчас Вадим - крупный бизнесмен, но такой же открытый и приятный человек, каким я его помню по Израилю.
 Мойша, вернувшись и изрядно изголодавшись по большим деньгам, быстро наладил у себя в Раменском торговлю каким-то левым сахаром, настолько дешевым, что очереди за ним стояли днем и ночью.
 При этом он поумнел, деньги особо не транжирил, а перечислял их в Израиль, на свой счет, и вскоре купил там дом, куда отправил жить уже взрослую дочь Наташу.
 Сам же он «заколачивал» здесь деньги до тех пор, пока его компаньона-поставщика не арестовали, а на него самого не наехала налоговая полиция (никаких налогов он, естественно, никогда не платил!).
 За день перед проверкой, хитрый Мойша посадил оставшуюся часть своей семьи в новенький BMW-750 и, по старой памяти, чесанул в Израиль, но уже в совершенно ином качестве!
 Несколько раз он мне оттуда звонил. Потом пропал. Говорят, что сейчас он живет в Канаде. Скучает!

 ________________________