Номер 4. Май 2005

ДЕСЯТЫЙ СТРАННИК – ВОЛШЕБНЫЙ ЛЕС (ДАНИИЛ СЕРЕБРЯНЫЙ)

Нежная мелодия звучала в моих ушах. Само пространство и время вокруг изогнулось петлёй, и обстановка укрытой в сумерках комнаты начала таять, плавно превращаясь в Волшебный Лес... Ночная поляна, залитая лунным светом. Деревья, шелестя листвой, что-то нашептывают мне. И, сливаясь воедино с серебряным звоном Луны, превращаются в таинственную музыку...

Я оказался в центре поляны перед тем самым Деревянным Идолом, которого, спустя неделю, доделаю в лесу и окрашу в чёрный цвет... А Деревянный Идол медленно превратился в Деревянного Человека... Вместо моей одежды на мне оказался чёрный фехтовальный костюм, в котором когда-то учил меня Трэнт... Мягкий сумрак узором из ромбов скрывал мою грудь, полуобтягивающее трико сходилось манжетами на кистях и лодыжках. Мягкая чёрная обувь почти не чувствовалась на ногах...

Протянув руки к Деревянному Человеку, я заметил, что на них – чёрные перчатки без пальцев. Раньше их не было... Коснувшись столба, я ощутил шершавое прикосновение войлока... Это действительно был тот самый столб, над которым я целый месяц работал...

Звуки леса усиливались. Звон голосов ночных птиц, которых я никогда не слышал, чудесной музыкой, таинством звука заполнил мой разум. Шелест, шепот лесного ручья струился сквозь мою душу. Мать-природа говорила со мной...

Отголосками чувств я начал понимать, о чём они говорят. Лес вокруг жил своей, сказочной жизнью и предлагал Принцу принять в ней участие. Опустив глаза на КенТен, я стукнул по нему кулаком. Прислушался к ощущениям. Лёгкий звон в голове плавно перетёк в мои руки, отозвался в них лёгким зудом... Разжав кулаки, я положил ладони на шершавые бока тренажёра...

– Раскрой ладони!.. – сказали мне... Я понял это, когда вспомнил, как двигался Царь Обезьян... Появилось желание прислониться к войлоку обеими ступнями... Я прижал к нёму левую ногу, отступил назад, ... и начал вновь так давно прерванный танец...




Я ЗАНЕМОГ У РАСПУТЬЯ ДОРОГ... (ДАНИИЛ СЕРЕБРЯНЫЙ)

Я занемог
У распутья дорог,

А правду поют лишь Ангелов
На кого-то похожие лица,
И один из последних
Воинов Снов –
Фиолетово-Чёрный Рыцарь...




ЗДРАВСТВУЙТЕ, АНДРЕЙ ТАРКОВСКИЙ. (ИРА ЦИЛИК)

Здравствуйте, Андрей Тарковский.
Можно к Вам сегодня в гости?
Можно Вам отдать обноски
Моего костюма злости?
Вы его перекроите
В тихий холод раздражений
Как спокойный покровитель
Снов чужих и отражений.
Еще кадр, и нет одёжи!
Боль ушла в нагие гены.
Безнадежно обнадежен
Мой пещерно-алчный гений.
Ваши сны – не фунт изюма.
Там изюминки иные.
Разрешите неразумно
В них макать глаза больные?
Бес испрыгался двурогий.
Отзвенели погремушки.
Кульминация дороги
На крыльце лесной избушки...
Я спокойна. Мир прозрачен
В уголках икон и окон.
Мой костюм переиначен,
Сгинул прокаженный кокон.
Одеваюсь в свет неброский,
Непрошитое начало...
Здравствуйте, Андрей Тарковский.
Это я к Вам в сон стучала...




НЕ ВОВРЕМЯ (ИРА ЦИЛИК)

Живую мяту, хрустящую,
разодрали,
оставили в «Мохито»
мокнуть...
Вот оно – настоящее
тикает,
тукает
в ночные окна.
Собираю пальцами
холода
капельки,
пахну ванилью
густой.
Скучно. Спокойно
скатывается
бессилье
истинушкой
простой.
Жадных ресниц моих
щеточки синие
цвели,
выискивая тебя в толпе.
Зачем я опять,
неуместно-красивая,
заискиваю
к тебе?..
Сижу, чулками зажимаю
вялость
колен,
чтобы не расползтись.
Меня немножко
совсем осталось –
чмокнуть тебя и уйти.
Сижу – дурацкая,
именинная,
как будто тебя
получила
уже.
И ухихикивались
чьи-то спины –
я их зацепила
кожей.
Выйду, шатаясь,
углами гремя,
воздуху малость выесть,
тебе позвонить,
чтоб узнать, что НЕ ВОВРЕМЯ,
и себе приговор
вынести...




ЗЕРКАЛО. (ИЛЬЯ СКРИПНИКОВ)

Был тяжкий мрак на город спущен,
Как туча древнеримских стрел,
И месяц, за окном растущий,
В настенном зеркале старел.

Все говорило об утрате
Прожитых дней. И, как вопрос,
Полусогнувшись на кровати,
Я наблюдал за блеском звезд.

Сквозь призму стекол проникало
Мерцанье поднебесных тел...
Напротив, в зеркале, обманно
Растущий месяц все старел...

Но если жить одно мгновенье
Здесь, на границе двух начал –
Поймешь, что это мир вселенной
Врет посильней любых зеркал.




СТРАННОЕ 1. (ИЛЬЯ СКРИПНИКОВ)

На улицах тепло и сыро,
День представлял собой весну,
А я все ссорюсь с этим миром,
Не зная даже почему.

Я так погибну одиноким,
Представ пред праведным судом
За эти строки...
Жизни сроки
Уйдут, как надоевший сон.

Я не воскресну, что бы вместо
Кого-то продолжать свой путь...

«Все будут счастливы», – но этим
Меня уже не обмануть...




У МОРЯ СНОВ. (АЛЕКСЕЙ АРТЁМОВ)

Манта крыльями режет воду,
Бьёт хвостом по волнам седым...
Отчуждение и невзгоды –
Всё растаяло, словно дым;

И теперь на песке столетий
У бескрайнего моря снов
Мир мне видится в новом свете:
Летний вечер, твоя любовь.

Свежий бриз подметает берег,
В небе теплится лик луны...
Мы сегодня друг другу верим,
Значит, беды нам не страшны.

Пусть летят вереницей годы,
Жизнь пройдёт – будет свет звезды...
Манта крыльями режет воду,
Бьёт хвостом по волнам седым...




З (АЛЕКСЕЙ АРТЁМОВ)

Зеркало
Запечатлело то, что
Зовут секретом неоткрытым,
Забывая, почему стекло, словно
Знак, осталось неразбитым.
Зуд в душе, а в сердце
Зной стоит.
Завязать нельзя со
Злой любовью, но
За тех, кто жизнью не убит,
Зеркало
Заплатит мёртвым кровью...




ТАРЫ ДУХА (ДМИТРИЙ РУЖ)

О, как смиренно быть в консерве
запечатленным без одежды,
Железных сумерек лобзая
кривые острые начала;
 
Отпеть грехи всестенной стервы,
переварив до сна надежды,
И самый серый испод рая
укрыть собой под одеялом,
 
А ночью думать самым мясом,
вокруг нависшим, словно жерди,
своим, О жизни после жизни,
что равнозначна невниманью..,
 
А, в общем, – спать, зарывшись носом
поглубже в пай на стенках жести.
Законсервированной отчизне
не страшны страхи обонянья!
 
 
C элементарным чувством долга
в потоке яростного мира,
смывающего жизнь как слякоть,
проистекать свой срок во тверди;
 
Храниться в банке дальней полки,
не ощущая давки пира,
где жрет возвышенную мякоть
лекарство смерти после смерти!
 
 
Вот что смиренье, что красиво!
Благие склянки, тары духа,
Храни Вас Бог... или Петруха,
Пока мы живы!!




НО(ЧЬ) (ДМИТРИЙ РУЖ)

...Ночь. Плацкартный вагон.
Оборванный сон беспокойной Татьяны, –
Рваные раны на кожаных трупах
кресел и чьих-то беспечных карманах.
 
Разбитые стекла, – Двадцать Шестой
прячет прилюдно свое самомнение;
Двадцать Седьмой его дурачит, –
Просто такое у него настроение.
 
Бутафорские крылья – к спектаклю "счастье";
Боевая граната – на сценку "жизнь";
едут. Артисты сыты и святы, –
У них по блату всеядный "аминь".
 
Купцы в халатах распивают вина.
Лица "владык" обескровлены, смяты, –
Отряды не слышат, как движутся мимо
помоек души, свалок тела да платья.
 
А Облака Балтики Летом,
Снятся поэтам и прочим нездешним!
Вагонное утро рассыпанных пеплом
в огне... не приходит. Татьяна, о вечном
 
подумав, крестИтся и, ноги устроив
как прежде, ложится в свое сновидение.
В той же одежде. Купцы из столицы
снятся актерам. Идет представление...
 
Двадцать Седьмой все язвительней спорит
с мыслями, рвущими сцепленный храм, –
Постылые истины, сталью скручены,
крепко прибиты к нему, а к вам?




* * * (ПЁТР ВЕСНЕВЕЦКИЙ)

на земле
где стоял сарай
я видел тени
я звал их по имени
они шептали

мне снилась осень
из окон памяти
как его дно




ЖИЗНЬ НАС БЬЕТ ПО ГОЛОВЕ (РИЖАНИН)

Жизнь нас бьет по голове, да все метит в темя,
Только успевай – вертись, если хочешь жить.
Ты не жалуйся на то, что лихое время
Нам на долю выпало, и кончай тужить.

Вряд ли кто-то сыщется пожалеть беднягу,
Всех вокруг скрутила жизнь, как в бараний рог.
Лучше ты наплюй на все, скинь свою сермягу,
Да начни-ка вкалывать, как велит нам Бог.

Не завидуй никогда, глядя на богатых,
Им, порою, тяжелей, чем тебе иль мне.
Мы счастливей их в сто раз, хоть и все в заплатах,
Ведь живут богатые, словно на войне.

Их, брат, тоже лупит жизнь по башке дубиной,
Сам подумай, каково вечно в страхе жить,
Да и, в общем, жизнь у них не бывает длинной,
Вот кому действительно в пору волком выть.

Получается, живем мы с тобой прекрасно,
Есть, что выпить, закусить, чем прикрыть свой срам,
Так что не кори судьбу, все это напрасно,
Каждый жизнь свою творит, как умеет, сам.




ЗДРАВСТВУЙ, СВЕТЛОЕ СОЗДАНЬЕ! (ИРБИС РУА)

Здравствуй, Светлое созданье,
Безысходность прогоню!!!
Взглядом миро-созиданья
Ты мою пробил броню!!!

Шлем сниму...волос каскады
Разолью я по плечам...
И с гитарой серенады
Буду плакать по ночам...

Здравствуй, Лучик Вдохновенья!
Ножны сдвину я под плащ...
Нет на сердце затемненья!!!
Гневный мой запал пропащ...

Я перчатки брошу в сумку...
Вот рука моя, пожми!!!
Безысходности задумку
Мы оставим за дверьми!!!

Здравствуй, здравствуй! Здравствуй! ЗДРАВСТВУЙ!!!
Я кричу тебе при всех!!!
Ты прости, – не слишком часто
Я снимаю... грань доспех!!!




СОН (ПЛАМЕННАЯ)

Мне кажется, что вас я знаю
А может, раньше знала вас.
Быть может там, где я летаю
Вы мне приснились как-то раз.

Возможно, сон мой был далёк
И крылья, что несли меня
Бумагой были, и как наивный мотылёк
Летела я, ночным объятьям уступая.

Сон мой прекрасен был и чист.
Вы в нём гармонию не нарушали.
И ветра звуки, дивный свист,
Своею страстью дополняли.

Уж утро и затихают звуки ночи сладкой.
Открыв глаза, свой сон наверно, позабуду,
Но если вглубь вдруг заглянуть украдкой
Тихонько, стоя за плечом, в душе я всё же
С вами буду.




НЕ ХВАТАЕТ (СВЕТЛАНА ОРУЧЕВА)

Не хватает сердцу доброты.
Мы глаза в глаза глядим устало,
Очень много или очень мало
Знаем друг о друге я и ты.

Не хватает ласки и тепла.
В мире, где кружит, морозит, вьюжит
Ум и сердце, жаль не часто дружат,
Справедливость не всегда права.

Не хватает искренних друзей.
Правду говорить совсем не просто,
И душа не слеплена из воска, –
Много шрамов и рубцов на ней...

Не хватает нам любви земной,
Нежности, доверия, участья.
От безумства ада к рая счастью
Мечется огонь души живой.

Не хватает нам себя самих.
Занятые важными делами,
О себе мы забываем сами
Среди сплетен, снов и дней пустых...