Лифт

 ЛИФТ

Эту девушку с десятого этажа я заприметил еще прошлым летом, когда она только въехала в наш дом. Я увидел ее в первый раз: она была в легком летнем платье ярко желтого цвета, белых гольфах и белых кроссовках на толстой подошве. Тогда она помогала матери занести в лифт кухонный комбайн, а я спускался вниз по лестнице и сразу обратил на нее внимание. Две смешные
белые косички, детская улыбка и не по годам развитое тело. Особенно меня
поразила ее грудь. Для девушки ее возраста она была достаточно крупной и
грозила впоследствии превратиться в настоящую бомбу. А я еще тогда знал, что такого размера женские прелести нравятся многим мужчинам, подсознательно взрывая в них чувство младенца, желающего прикоснуться губами к заветным материнским соскам в поисках молока. Пока это ее достоинство не портило ее
фигуры. Просвечивающиеся сквозь полупрозрачную блузку круглые бугристые соски были похожи на два аппетитных персика.
Я всегда говорил ей: “Здравствуйте”, когда встречал ее утром в лифте. В ответ она кивала, бросала “Привет” и завораживающе улыбалась, затмевая солнечной улыбкой свет лампы в старом лифте. Мы останавливались на первом этаже, двери лифта открывались, она выбегала, сверкая точеными лодыжками, едва прикрытыми коротенькой юбочкой, и я слышал ее смех, раздающийся еще долго у подъезда и в моей голове. Через несколько быстрых шагов она оборачивалась, подмигивала мне и, кидая на прощание что-нибудь вроде “Бай”, растворялась в буйной зелени двора.
Она была старше меня лет, наверное, на пять. Но это не было преградой. Наоборот, это было еще одним обстоятельством, неудержимо тянущим меня к ней. Высокая, стройная, загорелая, смазливая личиком, да еще и, наверняка, более сведущая в делах любовных, чем я. Это пьянило, будоражило мое больное воображение. От мысли, что я когда-нибудь прикоснусь рукой к ее груди, а еще, если повезет, смогу провести ею по ее гладкому животику до линии талии, а может, и ниже, у меня ныло в паху и сводило челюсти.
Поначалу я думал, что все это первые детские впечатления. Ну, знаете, словно ученик влюбился в свою учительницу в школе или юный баловень судьбы в свою няню, и никак не хочет отступать от объекта своего вожделения. Но потом (может,
это и прошло бы со мной, как и со многими другими, побывавшими на моем месте, но я был вынужден видеть ее каждое утро), потом я понял, что эту божественную фею мне не забыть никогда.
Я узнал точное время, когда она выходила из дома и вызывала лифт. Я специально вызывал его несколькими секундами позже, чтобы он остановился на моем этаже, ведь жил я двумя этажами ниже. Все те мимолетные секунды, которые я проводил с ней наедине в тесной кабине лифта, я молил Бога, электриков, диспетчеров, кого угодно, чтобы лифт остановился, сломался и застрял в глубине темной шахты. А еще лучше, чтобы и свет отключился. И чтобы дежурная команда, срочно вызванная на помощь, оказалась не совсем трезва, и долго-долго возилась с непослушным механизмом. Я хотел, чтобы у меня было время побыть с ней наедине, как можно дольше. И не те двенадцать секунд, которые были у меня в запасе в то время, когда старая колымага спускалась на первый этаж. А несколько часов. Да, да именно часов! Я так мечтал об этом. Тогда бы я смог рассказать ей о себе поподробнее. О том, как я живу, чем интересуюсь и что делаю в свободное время. И пусть я был младше ее (я бы так и сказал ей: пусть!), но ведь главное было в том, что я испытывал к ней.
И к ее белым гольфам и полупрозрачному лифчику!
Черт, разве в этом дело?
Я бы, наконец, спросил, как ее зовут. Назвал бы свое имя. Так мы бы и разговорились. И говорили, говорили, говорили, пока команда спасателей не вытащила бы нас наружу. Мы были бы счастливы освобождению, а я был бы счастлив вдвойне, что все-таки пересилил свою природную застенчивость и заговорил с ней. И узнал много общего.
И вот в то самое прекрасное летнее утро я вышел из квартиры, посмотрел на часы. Без пятнадцати восемь. Сейчас она должна нажать кнопку вызова лифта.
Помедлил секунд пять, и надавил на вмятую в стену пластмассовую кнопку.
Через пару мгновений автоматические двери раздвинулись, и я увидел ее, стоящую в углу и улыбающуюся первому встречному. Все те же две белые косички, коричневый сарафан и неизменно белоснежные гольфы в легких кроссовках. Я вошел в лифт.
-Привет, - лучезарная улыбка осветила ее красивое лицо.
Я почувствовал нарастающее волнение и, промямлив что-то типа ‘’Доброе утро”,
повернулся к дверям.
Через пару секунд лифт неслабо тряхнуло, заскрипели машинные колеса, и я,
словно маленький мальчик (да, собственно, таким я и был) вскрикнул и окончательно вырвался из собственных фантазий. Лифт еще раз дрогнул и встал.
Мы застряли где-то между четвертым и третьим этажами. И тут я понял, что моя глупая мечта начинает сбываться.
-Господи, что это? – она в недоумении посмотрела на меня, а я и не знал, что ответить.
-По-моему, мы застряли, - я прикусил нижнюю губу, покачал головой, всем своим видом показывая, что явно раздосадован происходящим.
А сам про себя ликовал!
-Я же опоздаю на работу, - она поправила разлохматившуюся косичку и посмотрела на меня взглядом беспомощной жертвы, надеющейся на находчивость находящегося рядом мужчины.
-Я сейчас, - я в спешном порядке принялся давить на кнопку “Вызов”.
-Они должны что-то сделать.
-Да-да, конечно, - лишь на раз пятнадцатый или двадцатый из микрофона послышался чей-то голос.
-Говорите!
-Послушайте, вызовите кого-нибудь, мы тут застряли!
-Адрес! – рявкнуло с того конца лицо неопределенного пола.
Я назвал подробный адрес, после чего услышал многообещающее: “Ждите”.
-Все, теперь я точно опоздаю на работу, - она открыла сумочку, припудрила носик, поправила прическу, смотрясь на себя в большое лифтовое зеркало.
-А я уже опоздал на учебу, - развел я руками, как бы давая понять, что не одна она оказалась в таком положении.
От прежней ее улыбки и след простыл. Она бросила на меня взгляд, полный надменности и уничижительного превосходства. Тогда мне показалось, что она подсознательно, а может, и сознательно, обвиняет меня в этой аварии.
Все мои былые чувства к ней в момент охладели, осталась, конечно, неуемная подростковая похоть, но только лишь. Сейчас эта девушка превратилась в обычную нервную сучку, коих десятки мне доводилось видеть в школе.
-И долго ждать, когда они приедут?
-Это вы меня спрашиваете? – я повернулся в ее сторону, смотря в ее глаза снизу вверх.
-А кого еще? Кого еще я могу здесь спрашивать?
-Откуда мне знать? Я в таком же положении, как и вы. Судя по моему последнему
приключению в застрявшем лифте, я могу констатировать, что сидеть нам здесь никак не меньше пары часов.
-О, Боже, пару часов! Шеф меня точно уволит.
-Успокойтесь, может, нам повезет больше, чем обычно и…
-И через каких-то пару часов мы сможем отсюда выбраться, не так ли? - она прижалась к стенке лифта и схватилась рукой за лоб.
Я скользнул взглядом по ее острым коленям.
-Проклятое утро, - она ударила кулачком по зеркалу.
-Девушка, девушка, да успокойтесь вы, ради Бога.
-Ты не знаешь ни черта, малыш! – она развернулась ко мне, и я увидел ее совсем
не улыбчивое лицо, - Ты ничего не знаешь!
-Что такое? – я вжался в угол, глядя, как сверкают необъяснимым блеском ее глаза. В свете одной единственной лампы я разглядел ее ладони, сжавшиеся в кулаки.
-Да что с вами?
-Я не выношу замкнутых пространств, не могу долго находиться здесь, - она осела спиной по стене, сумочка брякнулась на пол, а пальцы впились в обе косички.
-Я же вызвал спасателей, нам помогут, и совсем скоро нас вытащат отсюда. Ты только… – я уже не мог говорить с ней на “вы”, - Только не волнуйся, я рядом, я
здесь, с тобой, - я подошел к несчастной девушке, и сам удивился смелости своих рук, которые погладили ее по голове. Я присел рядом.
-Меня зовут Вадик.
Она усмехнулась, и я тут же поправился.
-То есть, Вадим.
-Вадик, - уголок ее рта поднялся вверх, - Я буду звать тебя Вадик.
-Хорошо. А тебя как?
-Анастасия.
-Красивое имя.
-Обычное.
-Да нет же, красивое.
-Вадик, обними меня.
Ее надменность и высокомерие куда-то улетучились, теперь ее голос звучал
дружелюбно и даже нежно. И я еще раз про себя подивился разительным переменам, произошедшим с этой девушкой в этом старом лифте.
-Что? – я держал обе ее ладони, холодеющие с каждой минутой, и теперь должен был обнять ее. Обнять самую красивую девушку в нашем доме. И кто? Я. Вадик.
-Обними меня.
-Да, сейчас, - я придвинулся поближе и приобнял ее за плечи.
-Сильнее, мне холодно.
-Да, - ее коротенькая юбочка сползла теперь до самых трусиков, обнажив совершенные ноги, их безупречный бронзовый загар. И даже в те злосчастные минуты я не мог не думать о ее ногах.
Вдруг лифт снова тряхнуло, я совсем упал на Анастасию, и через миг единственная в лифте лампочка вспыхнула и погасла.
-Что это? – услышал я ее испуганный голос.
-Кажется, свет погас.
-Мы не упадем вниз, Вадик? Скажи мне, мы не упадем? – я чувствовал, как дрожат ее плечи, и стучат зубы, не попадая друг на друга.
-Нет. Конечно, нет, Настя, - мои глаза уже привыкли к темноте, и снова остановились на ее голых коленях.
-Ты такой теплый, - кажется, она закрыла глаза, а я все пялился на ее тело,
переведя взгляд с ее ног на грудь.
-Теплый и нежный, - ее рука проскользнула под мою майку, - Обними меня покрепче.
Я почти прикоснулся щекой к ее щеке; мои руки, не слушаясь меня, дотронулись до ее груди, губы нежно впились в ее губы. Влажные и сочные. Даже во тьме я
разглядел все черты ее прелестного лица.
Она целовала меня то в лоб и щеки; то, не найдя моих губ, попадала быстрыми поцелуями мне в глаза и брови; то обжигала страстными губами мою шею и плечи, обнажившиеся из-под разорванной майки.
-Анастасия…
-Тише, тише, малыш, у нас еще есть время, - она жадно глотала воздух у моего лица и не давала мне опомниться от сладких поцелуев, искусством которых она владела в полной мере. Теперь не во сне, а наяву я смог в этом полностью убедиться. И представить себе не мог я, что еще каких-то полчаса назад на конкурсе, если бы такой был, Мисс Надменность и Ее Строгое Высокомерие,
я бы дал ей первый приз и собственноручно водрузил бы ее на первое место пьедестала почета. А теперь…
Точнее тогда…
Я чувствовал, что забыть мне ее никогда не удастся. Хотя бы из-за того, что это была моя первая девушка.