кто пишет судьбы

«Зачем я пишу, даже осознавая собственную бездарность? Даже зная, что ничего путнего я не напишу, я все равно открываю папку My creative и создаю со священным трепетом аборигена, впервые увидевшего компьютер, файл, которому гордо оставляю название “New Документ Microsoft Word”. Более нелепое название нельзя придумать. Какие там лингвистические изыски в заголовке, когда тут такое сочетание одного переведенного слова с 3 непереведенными! Все классики отдыхают на курорте от зависти. (а вот тут чуть не сработала давняя привычка, от которой, по хорошему, надо избавляться. Условный знак улыбки ставить я не буду. Разве что в скобках напишу: улыбаться. Это приказ).
Возвращаясь к вопрос о происхождении полусвященного-полугрешного огня в пальцах, которые отчаянно колотят по клавиатуре, вместо того, чтобы скользит по великолепному листу бумаги, хочу сказать, что я пишу , потому что даже самое дрянное произведение дает автору власть. Власть над героями. А кто сказал, что этих героев нет? Когда пишешь, ты себя отождествляешь с ними целиком и полностью, ты живешь с ними одной жизнью, именно поэтому я никогда не заканчиваю произведение плохо для тех героев, которые похожи на меня хотя бы на половину. Мало ли… Мы, графоманы, люди суеверные в этом смысле. Когда пишешь, вживаешься в образ, переживаешь, веришь, что у героя так все и будет (еще бы, ведь эту судьбу создаешь ты.. и кто сказал, что такой личности нет на самом деле? не переубедишь в этом автора, хоть убей ) , а если веришь во что-то очень сильно, так и оказывается... но ведь создавая автобиографичного даже наполовину героя, поневоле не просто сопереживаешь ему, а еще и сливаешься с ним в одно целое, когда непонятно, где правда, а где вымысел на белом листе бумаги. Вот и получается, что зов в кончиках пальцев – это зов непрожитых судеб. Может, этим людям было суждено прожить прекрасную жизнь, а нелепая случайность не позволила им это сделать. И теперь такие, как я, должны компенсировать им эту жизнь. Еще неизвестно, кто живее: литературный герой книги, которую читают, или же Иван Иванович из 76 дома, 35 квартиры с улицы имени Павлика Морозова. А вы как думаете?..»

***
Иван Иванович из 76 дома, 35 квартиры, что по улице имени Павлика Морозова дочитал данный опус, направленный против его серой, обывательской жизни, снял очки, протер их, снова надел и возмущенно позвал жену:
- Марусь, смотри, что пишут, а? Совсем эти писатели с ума сошли. Герои – это недожившие свою жизнь люди, а они им ее дожить помогают. Может, и я тоже чей-нибудь вымысел?
И Иван Иванович расхохотался густым заразительным смехом, который, казалось, мелкими дробными порциями извергался из его толстого, непривлекательного и неподходящего для описания тела. У поэта сразу бы возникли ассоциации примерно такого плана: смех извергался из его тела подобно рыжим, большим, усатым и хрустящим тараканам. И поэт бы сморщился, если он классический, а если из новомодных, то пришел бы в восторг от собственной талантливости и оригинальности. Еще бы, смех и тараканы – кто до него такое придумывал!
Марья Петровна, которую Иван Иванович любовно звал Марусей, покачала головой, а потом сказала:
- Шел бы ты лучше, мяса на фарш накрутил, что ли? Сегодня Нина с Витей обещали зайти, что ж мы их, накормить не найдем чем.
Иван Иванович быстро перестал так поэтично смеяться, покорно встал и пошел за Марьей Петровной на кухню. Там его уже дожидалась мясорубка, мисочка с нарезанным мясом и мисочка под фарш. Он вздохнул и приступил к делу. Марья Петровна не упустила этот вздох и не упустила шанс прокомментировать его:
- Давно тебе говорю, что надо электрическую мясорубку купить. Вон, даже Петька-алкоголик из 27 купил своей жене, а ты все не можешь…
- Петька купил после того, как 3 дня дома не ночевал, - миролюбиво сказал Иван Иванович. – А мне нравится и наша мясорубка. Помнишь, как мы ее купили, только когда поженились и не было еще у нас даже этой квартирки?
Марья Петровна сразу растаяла от воспоминаний и перестала просить новую мясорубку. В самом деле, ведь старая пережила с ними и переезды, и рождение двоих детей, и семейные праздники, и…. и много чего еще. А новая придет в дом, будет нахально блестеть, высвечивая всю нелепость их вроде бы устроенного быта. К ней подавай новую плиту, а там и холодильник. И как в доме без микроволновой печи? А без тостера? А без кофеварки? И пошло-поехало. Нет уж, живут они так и будут жить дальше, уютно и по-старому…


***
После этих многозначительных символов новой главы мне полагается лихо завернуть сюжет в… да, а куда? Ужастик? Из мясорубки вылезло нечто? Детская страшилка? Мясорубка смолола всех и стала черной-черной. Любовная мелодрама? Иван Иванович влюбился в соседку и подарил ей новую мясорубку. Детектив? Иван Иванович случайно убил жену мясорубкой. Фантастика? Иван Иванович на самом деле инопланетянин. Антиутопия? …..
И я в задумчивости уставилась на белый лист бумаги, пытаясь представить себе этого Ивана Ивановича. А вдруг он в самом деле плод моего воображения? Тогда получается, что если я не буду о нем писать, он умрет. И мне стало даже холодно от мысли, что я могу стать причиной чей-то смерти.
Начнем сначала. Кем был Иван Иванович, пока не стал этим толстым человеком в растянутых штанах, вальяжно читающим последние новости, чтобы было о чем поговорить с коллегами по работе?
Вполне возможно, что детство у него было очень даже хулиганистое, кто знает? Какое я придумаю, такое и будет. Да, пусть он будет хулиганом. Эдакий задиристый мальчуган, лихой и обаятельный. Его любят и одноклассники, и учителя., и повара в столовой. Особых талантов не проявляет, но в него верят, что он, по крайней мере, не пропадет. Тогда его зовут еще не Иван Иванович, а просто Ванька. Жену же его кличут Машкой. Все просто и демократично.
Я не заметила, как вошла во вкус, сочиняя жизнь простого обывателя, которого нигде и не существовало.
Хотя с чего я взяла, что Иван Иванович из 76 дома, 35 квартиры с улицы имени Павлика Морозова, должен быть обывателем? Почему ему не быть политиком, вершащим судьбы города? Пусть будет толстенький, крепенький политик, который решает, сколько платить за проезд простым обывателям в троллейбусе и сколько за воду, поступающие в их дома более или менее регулярно. А Марья Петровна пусть дает ему советы, как и что должно быть. Дома у них много новых вещей, но мясорубка старая: Иван Иванович, как и прежде, любит вручную накрутить фарша для домашних пельменей. А для гостей фарш и купить можно, по его мнению, для себя же он предпочитает получать И никакой дальше антиутопии на тему того, что этот Иван Иванович создал тайное общество любителей мясорубок и теперь убивает всех, кто получает фарш на мясорубках электрических.
Или пусть этот Иван Иванович будет поэтом? В молодости он был со взором горящим, писал о важности труда в социалистическом обществе, а сейчас изредка вспоминает о славном, по его мнению прошлом, получая фарш на собственной кухне под руководством Марьи Петровны….

***
Я улыбнулась, перечитав этот бред. Интересно, а кто в самом деле живет в этом доме в квартире под номером 35? Съездить, посмотреть, что ли? Точнее, сходить. Благо живу я рядом.
….Я приехала, заняла наблюдательный пост на подоконнике прямо напротив нужной мне квартиры. Из квартиры вышел грузный, немного неуклюжий человек.
- Вань, ты там осторожнее, не простудись, - крикнула ему вслед женщина тех же лет, той же комплекции. Я улыбнулась: забавно будет если его зовут Иван Иванович , а ее Марья Петровна. Я спустилась с подоконника и наудачу крикнула вслед мужчине:
- Иван Иванович!
- Что? – растерянно отозвался мужчина. – Маруся что-то забыла.
Я в шоке молчала. Надо же, как бывает.
- Ну так что вы хотели, девушка? – нетерпеливо повторил он.
- Нет-нет, ничего, - отозвалась я, как эхо. – Я обозналась.
- Ну бывает. Имя-то у меня распространенное, а вот жена моя, Марья Петровна, говорит, что ничего страшного.
Я улыбнулась и собралась было идти вниз, но почему-то пошла обратно, на свой наблюдательны пост. И смогла увидеть несколько вполне деловых мужчин, которые зашли в пресловутую 35 квартиру и вышли оттуда с мужчиной, который… который мог бы оказаться двойником Ивана Ивановича, если бы того одеть в такой же костюм и придать взгляду выражение типичного политика. Политика?!
- Иван Иванович! – закричала я. Люди вокруг него инстинктивно приготовились защищать своего работодателя. – Я неопасна. Я просто хотела узнать: вы принимали решение о поднятии цены проезда на общественном транспорте?
- Ну я в том числе, - неохотно ответил мужчина. – А вы журналистка?
- Нет, т.е. да.. т.е. я писательница. Решила для достоверности описания простой обывательской жизни ввести в действующие лица и вас, но уже передумала.
- Пишите, но не ерунду всякую, - милостиво разрешил мне руководитель нашего города. И пошел внизу по лестнице. А я снова заняла свое место на подоконнике: интересно было посмотреть на версию Ивана Ивановича-поэта. Но полюбоваться не удалось, наверное, поэты в это время дома сидят. Тогда я позвонила в дверь и представилась сотрудницей издательства, которое решило выпустить стихи Ивана Ивановича. Женщина немного грозного вида пропустила меня в квартиру, и я увидела плод своего воображения, сидящего за столом и строчащего шедевр, который никогда не выйдет в печать. По моей милости не выйдет, между прочим. От всего этого голова шла кругом.
- Марья Петровна, а вы давно тут живете?
- Да уж лет 20 будет.
- А у вас есть мясорубка, старая, на которой еще вручную крутят мясо? – задала я странный, на первый взгляд вопрос.
- Есть. Откуда вы узнали о тайном маленьком хобби моего мужа?
- В издательстве сказали, чтобы я спросила про это. Ну ладно, я пойду. Зайду , когда Иван Иванович поменьше занят будет, не хочу отвлекать, - пробормотала я и выскочила за дверь, пока меня не задержали. Ноги сами понесли меня к выходу. Бесконечные Иваны Ивановичи, обычные и не очень, мелькали у меня перед глазами. И я решила, что больше не буду писать про конкретных героев.

***
«На этом месте я поставила точку. Что еще писать о странной девушке, возомнившей себя создателем судеб? Пусть мирно закончит свои дни в психушке и дело с концом…».

***
P.S. А здесь удивительные люди попадаются, в этом помещении с мягкими стенами…