Воспоминания крутого рок-музыканта о крутой и славной карьере

Был у меня друг... Собственно, он и сейчас есть... Очень хороший друг, самый лучший. Зовут его Алексей. Или просто Лёша. Вообще знакомы мы с ним лет с пяти, но тесно общаться начали гораздо позже, в школе, так как жили в одном доме, в одном подъезде.
Лет с тринадцати, насколько я помню, Лёша начал сочинять стихи (по крайней мере я и всё окружение нашего возраста считали, что это стихи – неопытные ведь) и поигрывать на гитаре. У него тогда гитара была шестиструнная, небольшая такая по размерам, скромная. Как я к нему ни приходил, он мне всё что-то наигрывал на этой гитаре, показывал что-то подобранное из Розенбаума, ДДТ и прочих авторов гитарных опусов. А мне тогда вся музыка была абсолютно по барабану. Хоть поп, хоть рок, хоть барды – всё одно. Не лежала душа к музыке и всё. Это только потом я увлёкся модным тогда техно, ярчайшими представителями которых были 2Unlimited, E-Type и ещё парочка. Когда погиб Виктор Цой услышал я и его. Помнится, на каком-то уроке в школе один парень по имени Мыльников Саша, с которым мы сидели за партой, спросил меня, слышал ли я песни группы «КИНО», я сказал, что нет. Он мне дал «Группу крови» на кассете, я этот альбом переписал и с тех пор заболел. Собрал записи всех альбомов, концертные записи, газетные вырезки о «КИНО», плакаты и проч. Прошло очень много времени прежде чем это прошло и я стал относится к этому спокойно.
Но я отвлёкся. В школе, на «последнем звонке» на сцену актового зала вышли трое парней из так называемого «военного» класса (у них специализация была на военной подготовке). Один сидел на стуле, пел и играл на гитаре, двое стояли у него за спиной и тоже пели. Ничего особенного в этом номере не было, мелодия песни какого-то известного исполнителя или группы (не помню), с текстом собственного сочинения, голоса средние, мальчишеские, игра на гитаре тоже не фонтан – на уровне двора. Но сидя в зале и наблюдая эту картину, у меня что-то щёлкнуло внутри и сказало: «А почему я так не могу? Я что – чем-то хуже?».
Через пару дней я завалился к Лёше и почти потребовал научить меня играть на гитаре. Естественно, он согласился (по себе знаю – играя на гитаре, отказать в просьбе научить играть человеку практически невозможно). Не знаю как Лёша себя чувствовал в тот период, но для меня это было ужасно. Он сам-то играл тогда не намного лучше пацанов из нашего подъезда, а тут ещё я… Пальцы и мышцы на руках дико болели недели две. Потом мышцы привыкли к нагрузкам, пальцы обзавелись соответствующей бронёй – мозолями и дальше уже было дело техники. Я приходил к нему почти каждый день за новой информацией о технике игры и уж точно каждый день по многу часов играл дома, потихоньку доводя до одурения свою маму.
Когда я стал уже более-менее сносно играть, мы начали пытаться играть вместе. У меня ни слуха, ни голоса тогда не было вообще никакого. Голоса и до сих пор нет, а вот слух оказался делом наживным – можно, оказывается, его разработать. Так вот, начали пытаться играть вместе… Объектом изучения, естественно, избрали «КИНО». Лёша подбирал аккорды песен, слова знали мы оба наизусть, так как оба болели этим в одинаковой степени, и играли – у него была функция ритм-гитары и вокала, а я вроде как соло-гитарист. Бывало, играли песни других исполнителей и групп, но редко...
Через восемь месяцев после начала всей этой эпопеи, а точнее в марте 1996-го года, когда мы наигрались во все эти игрушки, я предложил Лёше сочинить самому какую-нибудь песню на основе своих стихов, тем более, что я был очень высокого мнения о его поэтическом даре. Надо сказать, сейчас я это мнение ничуть не изменил. Друг мой долго не ломался, ответил только что-то вроде того, что «посмотрим»... В итоге была написана песня под весьма оригинальным названием «Если». То есть он сочинил текст, мелодию песни, аккорды там всякие, а я всё это дело аранжировал (хотя тогда понятия не имел что такой зверь существует в природе) – сочинил вступление, концовку и сопровождение. Только соло мне не удалось сочинить по неопытности – пришлось Лёше браться за это хитрое дело. Песня получилась очень романтичная, про весну, любовь и прочие прелести жизни. Дальше – больше. Песни повалили из Лёшиного творческого запасника как из рога изобилия. Я едва успевал их обрабатывать. Не помню когда, но вскорости нам пришла в голову светлая мысль всё это дело записать на магнитофонную плёнку – песен уже было штук 15-20. Записывали у Лёши на обычный кассетный магнитофон “Романтик”. Впоследствии мы на эту устаревшую технологию забили и записывались у нашего общего друга Инсура на более совершенный магнитофон «Видеотон» (с настройкой уровня записи и определённой расстановкой гитар, микрофонов и прочими элементами мизансцены. А ещё позже мы перешли на компьютерную запись со всякими там цифровыми обработками звука и наложением спецэффектов.
Однажды, совершенно не помню откуда, мы узнали о том, что в актовом зале какой-то школы, по определённым дням в определённое время проводится мероприятие под названием «Свободный микрофон». Там собираются разного рода творческие люди (в основном музыкального толка) и делятся друг с другом своими творениями. Всё это мы узнали позже, а пока, только узнав о существовании «Свободного микрофона», размышляли, идти туда или нет, достойно ли наше творчество того, чтобы показывать его широкой публике (до сего времени все наши песни слышал только весьма ограниченный круг людей) и как вообще там к нам отнесутся? Не хотелось всё же быть опозоренными, хотя были убеждены, что наши песни – это ни больше ни меньше - переворот в мире музыки. Ну или вроде того… В итоге мы рискнули и туда пошли. Каждая творческая единица исполняла по 3-4 песни. Как оказалось, этого было вполне достаточно, чтобы показать чего ты стОишь. Поначалу, естественно, фурора мы там не произвели, даже больше – мы там практически никому не понравились, так как публика была больше бардовской или даже склонной к дворовым песням, а мы тяготели к року, пусть и в акустическом варианте. Но потихоньку мы совершенствовались, играли всё лучше и лучше, Лёша сочинял всё более качественные и зрелые тексты, я насобачивался в мелодике и вообще старался быть крутым соло-гитаристом (какой же молодой парень откажется от такой соблазнительной роли?).
Однажды мне Лёша сказал, что с ним в Камском Юридическом Колледже учится парень один, Айдар зовут, он вроде как играет на гитаре и попросился с нами играть. Как, мол, я к этому отношусь... Ну, я согласился. Пришёл такой обычный вроде парень. Мы ему показали наши песни, он нам показал как и что умеет играть. Оказалось, что так же как мы были фанатами «КИНО», он был фанатом «Алисы». Но принципиальных споров на эту тему не было, хоть и считается официально, что киноманы и алисоманы – заклятые враги. Бред. Все остались друг другом довольны, назначили Айдару роль бас-гитариста, показали в подробностях пару песен для обработки (сочинения партий бас-гитары, которой и в помине не было) и разошлись. Парень оказался на удивление техничным и плодовитым. Он быстро обогнал в технике игры нас с Лёшкой и сочинял массу всяких вещей. Правда от количества, на мой взгляд, у него страдало качество. Из сочинённых им и вынесенных на всеобщее обсуждение пяти каких-то вещей только одна в конечном итоге могла иметь право на существование. Я, добравшись в какой-то момент до определённой степени техничности игры на гитаре, на этом остановился, считая, что бОльшего и не нужно. Айдар был иного мнения и считал, что совершенствоваться нужно постоянно и время от времени мне об этом напоминал. А меня это злило. Я вообще не люблю когда меня учат, а тут... Хотя теперь понимаю, что я был не прав и совершенствоваться нужно всегда и везде.
После присоединения к нам Айдара, мы поняли, что мы – это уже группа и назвались «Мёртвыми душами». Втроём начали выступать на «Свободном микрофоне» и вот тут публика не выдержала. Первое признание (в виде значка) мы получили ещё будучи дуэтом, но теперь, когда звучали три гитары (ритм, бас и соло) + качественные Лёшкины тексты, первые места повалили один за другим. И нам уже не имело смысла там выступать.
После всего этого мы с Лёшей вдвоём затесались на какой-то фестиваль бардовской песни (хотя к бардам никакого отношения не имели) и я получил там грамоту «за лучшее музыкальное решение». Если перевести на нормальный русский язык – за своё соло в весёлой и ироничной песне «Америка».
Тогда вообще был пик того промежутка нашего творчества, в котором мы максимально были похожи на «КИНО». Та же романтика в песнях, а порой и депрессия, ирония и самоирония, скупые, мелодичные соло (этого стиля я вначале придерживался в подражание Юрию Каспаряну, а впоследствии примитивизм и минимализм вообще принял как часть своего образа жизни).
Параллельно мы время от времени записывались у Инсура. Процесс это был тяжёлый, изматывающий и одновременно весёлый. Заваливались втроём с гитарами в маленькую несчастную Инсурову комнатёнку, рассаживались по строго определённым (не дай бог сдвинуться на сантиметр !) местам вокруг статично закреплённого микрофона, Инсур очень тонко настраивал на своём компьютере всякие параметры и… МОТОР ! Счастьем было, если записывали песню с первого раза… Одно и то же переписывали по десять раз. Бывало пальцы, руки, да и прочие части тела настолько уставали, что самое простое уже не в силах были сыграть. Зато нехилая тренировка. Похлеще всяких репетиций. Позже мы перешли на новый уровень – запись песен треками (отдельными партиями, или даже кусками партий), но проблем и с этим хватало.
Спустя какое-то время мы перешли к электрическому звучанию. Прикупили по знакомству по дешёвке простой совковый бас (для Айдара) и электрогитару (для меня). Первым нашим электрическим приютом для репетиций, насколько я помню, была сш. №19, в которой народ пел поп-песенки разного толка и самое тяжёлое, что там могли исполнить – это песни «Чиж и Ко». А мы влезли со своим рокешником под синтезированные барабаны… Назвались мы там по настоянию администрации группой «Эмпирей». Идиотизм. Помню как сейчас, на единственном концерте, куда нас допустили, одной из песен, исполненных нами, была песня «Суицид» - мрачная, тяжёлая, медленная, давящая на нервы и психику… Кошмар, одним словом… Хотя до использования гитарных эффектов (типа «драйв», «дисторшн» и проч.) мы тогда ещё не доросли и звучание было сугубо открыто-электрогитарное, всё же звучало это очень тяжело – постарались. Долго таких монстров, как мы, там терпеть не стали и вскоре попросили...
Название себе мы тут же вернули и снова стали «Мёртвыми душами».
Потом мне пришлось на несколько месяцев уехать в деревню к заболевшей бабушке. Там я дико скучал по всему оставленному в городе (имеется ввиду друзья и музыка). С тоски даже начал курить. Мы с Лёшей переписывались, получение его писем было для меня настоящим праздником, радовался как ребёнок конфетке. Через три месяца после моего приезда бабушка умерла, и я вернулся в город.
Здесь меня ждала приятная неожиданность. Оказывается, мои коллеги по цеху(группе) за время моего отсутствия начали менять потихоньку стиль. От русского рока переход шёл в сторону альтернативы, металла. Они открыли для себя (а по моём прибытии и для меня) музыку таких групп как «Korn», «Rage Against The Machine», «Red Hot Chili Peppers», «Sepultura», «TequilaJazzz», «Кирпичи» и прочие. Были сочинены уже несколько песен в этом стиле. Я их послушал и… Честно говоря, не помню ощущения того времени, но, наверно, мне это понравилось, так как впоследствии я просто тащился от ломаных ритмов, тяжёлого накачанного звука, речитатива, острых по тематике текстов, режущих слух своей нестандартной мелодикой соло и мощного Айдаровского баса.
Ещё одним изменением, ожидавшим меня, была идея парней о смене названия группы. Мол, «Мёртвые души» для металла не годится – несоответствие получается. Я согласился. Стали думать, как назваться. Перебрали туеву хучу названий. В итоге жарким летним днём Айдар нам сообщил, что у группы «Biohazard» есть альбом под названием «Mata Leao», что в переводе с какого-то экзотического языка означает «убить льва». Идея была в том, что нужно агрессивной музыкой и такими же агрессивными текстами убить льва, олицетворяющего зло, находящегося у человека внутри. Это вкратце, конечно. Все с энтузиазмом согласились и название «Мата Лео» было принято.
В то время репетиционной базой была родная для нас с Лёшей сш №43. Туда Лёшка устроился работать в громкой должности "Руководитель радиотехнического кружка" и вся аппаратура вместе с колонками и небольшой барабанной установкой была после всех уроков, то есть вечером, в нашем распоряжении. Ну мы там уже и наворачивали что хотели. Бедные сторожа, наверно, вешались.
К тому времени мы уже полностью перешли на тяжёлый звук с речитативом (кажется, это называется рэп-металл), изредка только попадались весёленькие рок-н-ролльные или фанковые песенки. Организовывались (не нами) разные сейшны и rock-party, на которых мы весьма успешно выступали и начали набирать известность и популярность как единственная альтернативная группа в городе. А песня «Ненависть» была просто хитом. Восторженные отзывы о песне разного рода и калибра слушателей, а также подпевки из зала (рефрен орущей толпы «Я ненавижу этот мир» у меня в ушах до сих пор) во время её исполнения служат прямым тому доказательством. Песня сама по себе незамысловатая, но публику зацепила.
Была у нас одна вечная проблема. Называлась она «отсутствие постоянного барабанщика». Они то приходили, то уходили. Кто-то был туп как пробка, кому-то наш стиль не нравился, кто-то ломаных ритмов играть не мог. И только один был хороший, Русланом зовут, - был штатным барабанщиком в стандартно роковой группе, но нашу альтернативу воспринимал на ура. Очень помог нам с несколькими выступлениями. Да и просто человек хороший. Жаль, потом ноги себе сломал – для барабанщика это катастрофа, хотя и временная.
А потом был «Rock Land» - офигенный по меркам нашего города ежегодный рок-фестиваль. Мы раньше туда все ходили послушать, посмотреть на лучших представителей рок-сцены нашего города (бывали и приглашённые группы из других городов). Но в основном там народ играл либо русский рок, либо панк, либо какой-нибудь хэви-металл. Альтернативой и не пахло. По крайней мере со стороны нашего города. И вот теперь мы там. На том памятном для нас фестивале были представители и газет и телевидения, народ пёрся на полную катушку. Барабанщиком у нас был Руслан. Айдар получил приз как лучший бас-гитарист года. Было много отзывов от «фу, какая лажа» до «ну вы, чуваки, даёте !». Не знаю, кто как, но я в тот день чувствовал себя рок-звездой. И не считаю, что это плохо, потому что такие моменты, моменты когда ты понимаешь, что ты чего-то уже стОишь, чего-то добился, дают тебе дополнительные силы и стимул на развитие и совершенствование.
Вслед за этим группа покатилась незаметно по наклонной вниз. Я начал устраивать свою личную жизнь – встретил девушку, которую очень полюбил и проводил почти всё время с ней. У Лёши были проблемы, которые ему нужно было решать, бросив всё на свете. Только Айдар был свободен как птица в полёте и всё время нас теребил то на репетиции, то на запись. Но мы всё откладывали – то базы нет репетиционной (из сш.№43 Лёшка уволился), то барабанщика (Руслан, как я уже сказал выше, по пьяни сломал себе обе ноги), то ещё что-то мешало. Постепенно группа «Мата Лео», как выброшенная волной на берег моря рыба, в конвульсиях, медленно, изо всех сил цепляясь за жизнь, умерла. И распалась на части … под жаркими лучами бытовых и прочих проблем. Но кто знает – не соберётся ли из распавшихся кусочков под воздействием неких космических сил новое живое существо?

20.02.05