Аутодафе. Сторонники новой веры. Гл. 3

III Сторонники новой веры
Айхен зашел в комнату Фистл, стараясь не издать ни единого звука.
Она так устала за последние дни и заслужила право на отдых, как впрочем и все мы, - подумал Айхен.
Дети уже спали, а Фистл не стали будить к обеду, и вот теперь Айхен принес ей еду, стараясь как можно бесшумнее поставить тарелку на тумбочку.
В отличие от многих, Айхен сумел спасти всю семью: жену и трех детей. Но как ни старался бедный Айхен «порхать» перед «многочисленными» предметами в комнате, край сапога задел кувшин, стоявший около кровати. В итоге остались только кучка черепков и мокрая лужица.
Фистл тут же проснулась. За последний год она просыпалась практически от любого шороха и спала очень чутко, но как только увидела знакомого здоровяка, тревога тут же улетучилась. Айхен стоял с растерянным видом и не знал, то ли он должен собирать черепки, то ли просто что-то сказать. В итоге Фистл, не дождавшись приветствия, сама встала и взяла тарелку с уже остывшей овсянкой.
- Я, это, не хотел того, то ись, ну этот кувшин, что б ему пусто было.
- Да ничего, все в порядке, сейчас же спущусь и попрошу новый.
- И будить тебя я тоже не хотел. Я все еще думаю, что я маленький и изящный, хотя это давно уже не так.
- Все равно мне не следовало так долго спать.
- Ты это заслужила.
- Не больше чем кто-либо из нас. Дети спят?
-Да, моя жена уложила их.
- Реней всегда была заботливой. Детям повезло, что у них есть кто-то способный заменить мать.
- Фистл, что теперь будет?
- Не знаю, не знаю, давай поговорим обо всем завтра, сейчас не время, а после хорошего отдыха, все будут лучше соображать.
-Ладно, тогда я тоже пойду, лягу.
- Конечно ложись, а завтра утром все обсудим.
Айхен закрыл за собой дверь. Фистл посмотрела на холодную овсянку. Женщина надеялась, что недружелюбный вид каши, попридержит аппетит хотя бы до утра, но голод никуда не хотел уходить, а даже наоборот нарастал с каждой минутой все больше.
Взяв вилку и поднеся ее ко рту Фистл задумалась над дальнейшей судьбой своей группы, командиром которой она невольно являлась.
На самом деле, она никогда не верила в историю, что мэр города сможет чем-то помочь. Даже если их к нему и допустят, то выделить жилье количеству в размере двадцати человек, можно было только если устроиться работать на фабрику или завод какого-нибудь аристократа. Четырнадцати часовой рабочий день, нижайшая зарплата и помещение, рассчитанное на одну треть от того, сколько людей действительно там размещают.
«Нет, туда они не пойдут даже в самом крайнем случае», - решила для себя Фистл.
Разумеется она надеялась, что их приютят в одном знакомом ей месте, но шанс, что это окажется так, был близок к нулю. Тем более, люди, живущие там называли себя – «Сторонники новой веры»
Большинство этих людей пострадало от рук инквизиции того времени, друзья или родственники почти всех здесь были либо покалечены либо сожжены на кострах. Официально эти люди считались еретиками и были объявлены вне закона, так как они шли против политики государства и старались помешать прелюдным казням, спасая «преступников». Но никто не знал ни как выглядят эти люди, равно ни как и место, где они живут, поэтому попытки поймать и допросить хоть кого-нибудь оказывались бесплодными.
* * *
После аутодафе Петра, Фистл лежала в бреду несколько дней. Ее трясло как в лихорадке и Далдер серьезно опасался, что женщина не выживет. Она не ела уже несколько дней, а находясь в беспамятстве, Фистл мало соображала. Вот уже третью ночь Далдер дежурил, то у постели хозяйки дома, то у постели колдуньи, в надежде, что рассудок вернется к ним обоим, но состояние у женщин все еще было критическим. В такую минуту оставлять Фистл одну было не только опасно для нее самой, но и для всех окружающих тоже.
Сказывалось хроническое недосыпание, но Далдер как преданный страж стерег обоих.
После того как на городской площади Фистл потеряла сознание, набежала толпа. Все, конечно, подумали, что она увидела казнь в первый раз и не выдержала такого потрясения. В этой толпе был и Далдер с девушкой по имени Мария. Эти люди и донесли женщину до того дома, в котором колдунья провела прошлую ночью, и уложили ее в кровать. Весь день Фистл пролежала без сознания. Когда стало смеркаться старик сидел около нее, а Мария ушла набрать воды, что бы сменить компресс.
Неожиданно для всех пол и стены затряслись, посуда попадала на пол, а глаза Фистл странно засветились. Одновременно ноги и руки начали медленно отрываться от дивана и она застыла в горизонтальной позе в футе от кровати. Потом так же не торопясь, колдунья начала принимать вертикальное положение и вытянула руку вперед, словно прося милостыню у ворот в церковь. В таком положении Фистл замерла, пристально смотря на Далдера. Не говоря ни слова, но с таким маниакальным голубым свечением глаз в полутьме, она казалась сверхъестественно опасной и красивой. Мария, почувствовав тряску, вбежала в комнату и теперь стояла, с широко раскрытыми глазами и ртом, в дверном проеме, боясь пошевелиться. Следующее мгновение и Фистл занесла руку, как будто хотела сделать удар, и вот уже Далдер отлетел к противоположной стене. Потом так же медленно повернула голову в сторону Марии и сверкнула глазами так, что девушка схватилась за свои очи и упала на пол от ужасной боли, от которой голова превратилась в жаровню с углями, на лбу выскочили несколько волдырей.
Фистл, не обращая на все это никакого внимания, молча начала двигаться в сторону выхода. Как только она распахнула входную дверь резким и раздраженным движением руки и достигла порога, силы покинули ее и бесчувственная ведьма осталась лежать там пока Далдер не пришел в себя и не переложил обратно в постель.
А пришел он в себя лишь через несколько минут. Попробовав встать первый раз, старик понял, что вывихнул ногу, но беспокоиться о таком пустяке сейчас, не было времени. Мария каталась по полу, обхватив голову руками, уже не крича. Кое-как доковыляв до нее, он силой заставил убрать девушку руки от лица. Только тогда он понял, что зрение уже навряд ли останется таким, как было до сегодняшнего вечера. Капилляры в глазах лопнули от напряжения, поэтому белки были залиты кровью, прежне карие зрачки глаз теперь были голубые Перетащив ее в одну из комнат, Далдер увидел Фистл, лежащую у входа. Он перенес еще одну женщину на кровать и положил ей на грудь маленький крест с кругом по середине. Потом пошел в комнату к Марии и занялся ее лечением.
И вот уже три дня перебегая от одной больной к другой, Далдер старался, что бы хоть кто-нибудь из них пришел в себя. За все это время Фистл лежала спокойно, только время от времени бредила во сне, зовя Петра.
Травы для Марии были уже на исходе, а помощи все не было. Письмо, которое Далдер написал своим товарищем, должно было уже быть доставленным, но учитывая обстоятельства, а именно, ожесточенные в последнее время меры на въезд в столицу, могли помешать им прибыть вовремя.
Далдер опасался, что если Мария не выживет, во всем могут обвинить Фистл, хотя прекрасно понимал, что она здесь ни в чем не виновата. Он даже не подозревал, что Фистл была ведьмой, поэтому они с Марией и помогли ей, решив, что она очередная жертва святой инквизиции. Далдер принадлежал к «сторонникам новой веры». «Сторонники» боролись против законов государства за то, что их невиновных родственников сжигали на кострах, подвергали пыткам и проклинали ведьм за то, что из-за них страдают ни в чем не повинные люди. Вот почему если Мария умрет, для Фистл это будет решающим моментом жизни и смерти. Далдер догадывался, что женщина после приезда в Англию отказалась от магии, а теперь когда на ее глазах казнили мужа, то дремавшая многие годы сила проснулась, готовая к мести. Разум же наоборот не был готов к столь резкой смене образа жизни, и неокрепший организм быстро лишился сил.
Все, что оставалось - это сидеть и надеяться на излечение Марии путем магии, а так как никого из ворожей Далдер не знал, он ждал, когда к Фистл вернется способность соображать.
Наконец, на четвертое утро, его разбудил слабый хриплый голос. Старик тут же вскочил и увидел, что Фистл пришла в сознание и хочет, что-то сказать, но разобрать, что-либо было невозможно. Губы ссохлись, потрескались и набухли от многочисленных ран нанесенных зубами. Наконец Далдер понял просьбу и принес целый кувшин воды.
Утолив жажду Фистл задала единственный вопрос.
- Что произошло?
Далдер рассказал ей все с того момента, как он увидел ее сидящую на ступеньках у ворот отделения инквизиции.
- И вот теперь ты должна исцелить Марию, в противном случае, я даже боюсь подумать, что будет.
-Хорошо попытаться можно, но сейчас я слишком слаба, что бы что-либо предпринимать. Мне с трудом удается даже держать голову.
- Я все понимаю, но минуты промедления могут стоить жизни не только ей, но и тебе. Сейчас я дам тебе настойку из трав. Выпей все и сил прибавится.
С этими словами, он дал кружку дымящегося и сильно пахнущего отвара.
Зажав нос Фистл выпила его до дна и через несколько минут сама смогла стоять на ногах.
Женщина зашла в комнату, где лежала обездвиженная Мария. Фистл не видела ее лица раньше, но могла предположить, что оно не было лишено красоты. Линия губ, нос, скулы: все было идеально пропорционально. Аристократическая тонкость была не типична для людей Лондона, живущих в таких условиях. Скорей это было присуще герцогам и принцам, которые не испытывали ежеминутный голод и нужду в деньгах.
Фистл взяла девушку за руку. Как вспышки молнии во время грозы, последние секунды памяти Марии врезались в головную кору Фистл. Теперь она знала все, даже то, что теперь девушка больше не сможет жить такой же жизнью как раньше.
Фистл попросила Далдера сходить на улицу за теми ингредиентами, которые могли бы понадобиться для совершения обряда. Буквально через полчаса можно было начинать. Далдер оставил в комнате купленные вещи, а так же новое постельное белье и кувшин с холодной водой.
В обычном случае обряд исцеления не включал в себя ничего особенного, но сейчас же надо было тщательно подготовиться и сделать все на высшем уровне. Фистл нужен был максимальный результат от исцеления. Прошло уже почти четыре дня, и даже при самом благоприятном исходе обряда нельзя трудно сказать, что девушка сможет видеть как раньше, а о том, что она останется такой как прежде, не могло быть и речи.
Выложив из веток яблони достаточный круг для того, что бы положить туда Марию и сняв всю одежду с нее себя и, Фистл была полностью готова.
Находясь внутри круга, женщина подошла ко всем веткам яблони, что-то шепча на каждую из них. Когда на последнюю было наложено последнее заклинание, они засветились темно-зелёным светом.
Теперь самое главное было не нарушать границы круга, это могло кончиться смертельно и для Марии и для самой Фистл.
Колдунья взяла нож, предварительно положенный внутрь, и сделала надрез себе и Марии вдоль линии жизни как на левой, так и на правой руке. Это было важно для того, чтобы смешать кровь жизни Фистл с ее исцеляемой. Потом приложила свою левую руку к правой Марии. Держа скрещенные окровавленные конечности девушки, Фистл начала тихонько раскачиваться, напевая странный мотив, через каждые пятнадцать секунд слова повторялись, темп увеличивался и каждый следующий куплет был на октав выше. Закончилось это тем, что Фистл резко прекратила петь и раскачиваться. К этому времени пол под ней и Марии уже насквозь пропитался кровью. Все это было проделано за тем, что бы отдать девушки часть своей крови, а ее взять на себя. Только так Фистл могла разделить часть болезни, чтобы Мария смогла выжить.
Колдунья взяла нож опять и на левой руке сделала надрез по линии сердца. Это означало то, что кровь оттадется добровольно. Исцеление – искусство белой магии и не терпит насилия.
Новая струя крови пробежала по запястью, локтю и капнула на багряный пол.
Фистл подняла руку и шепча заклинание выжимала и выдавливала жидкость из ладони прямо на лицо Марии. Каждое движение отдавалось мучительной болью во всем теле. Крови могло оказаться недостаточно. Слишком много пролилось на пол. Тогда Фистл в третий раз взяла и сделала новый надрез на правой руке.
Теперь с лица Марии стекало множество багряных ручейков, которые так же как и десятки до них пропитывали пол.
Особый акцент Фистл делала на глаза. Именно они пострадали больше всего. Теперь оставалось только ждать. Часть болезни Марии Фистл перенимала на себя и уже чувствовала как силы лишают ее. Сильная потеря крови, пережитый шок и исцеление девушки забирали последнюю жизненную энергию. Так прошли минуты, а может быть и часы, когда Фистл очнулась и поняла, что большего она сделать не сможет.
Заклинание разделявшее девушек от внешнего мира, все еще действовало, и ветки по-прежнему горели зеленым пламенем. Прошло скорее всего не больше восьми часов, иначе грань бы исчезла.
Теперь уже колдунья взглянула на девушку, лежащую около нее по-другому. Черты лица приобрели человечность. Фистл сделала свою работу на славу. Перед ней лежал не просто человек, а ее сестра, сестра по крови. Родственный обмен был неотъемлемой частью обряда. Без него Фистл бы не смогла перенять часть страданий на себя. Теперь у них с Марией была одна болезнь. Хотя на внешности колдуньи это совсем не отразилось. Волосы, свисающие сосульками до плеч, безжизненные карие глаза, не по возрасту покрытое морщинами лицо, оставались без изменения, но это оставило отпечаток на душе женщины. Не все болезни можно исцелить лекарствами, очень многое зависит и от самого человека. В данном случае Фистл взяла на себя именно душевные страдания Марии, чтобы девушка быстрее выздоравливала физически. Организм будет затрачивать всю энергию только на регенерацию и устранять повреждения нанесенные Фистл.
Мир белой магии, в том числе и исцеляющей, не терпит насилия и кровопролития как к самому магу, так и к его родственникам. Просто это не возможно причинить боль близкому человеку. Поэтому исцеляющая магия начинает саморегенерацию как только колдун наносит повреждение себе или родственникам. А поскольку Мария теперь стала кровной сестрой Фистл, то организм девушки приобрел новую способность.
В этом и состояла суть и главное предназначение магии исцеления.

* * *
Легким дуновением ветерка, слетевшим с губ Фистл, магия охранявшая их рассеялась. Женщина оделась, а затем перетащила новообретенную сестру на кровать. Им обоим нужен был отдых. Вообще Фистл не понимала, как она смогла провести такой сложный обряд, будучи почти без сил.
«Скорее всего, это из-за того, что я долго не применяла магию, и теперь магия рвется наружу», - хотя до конца я не уверенна.
Когда Фистл открыла дверь в кухню, которая одновременно была и прихожей, и увидела, что место одного Далдера там находились еще трое. Двое мужчин и женщина. Фистл вошла и увидела, как все пристально на нее смотрят. Она не знала, что сказать и произнесла первое, что пришло ей в голову.
- Я сделала все, что смогла.
- Что значит все, что смогла. Она будет жить?
Один из мужчин подорвался с места и хотел уже войти в комнату Марии, но другой остановил его. Фистл пристально посмотрела на того, который заговорил. Первое впечатление было обманчивым. Человек был не старше двадцати лет, может восемнадцать. Дорожная пыль, не успевшая еще сойти с его бледного лица, и осесть на ковер, застилающий пол и два шрама на лбу, делали его старше.
После того, как Фистл окинула его взглядом все трое, кроме Далдера, достали небольшие металлические пластины. В центре располагался маленький предмет. Даже без подсказки женщина знала, что это освещенные в церкви монеты с засушенным глазом ведьмы внутри. Это была самая распространенная защита от сглаза колдунов. Сердце пронзила колющая боль и страх.
«Если эти люди достали талисманы, значит они мне не доверяют. Я должна быть максимально осторожна». Постепенно мысль, что перед Фистл стояли не совсем к обычные люди осела в голове. Женщина догадывалась к кому она попала.
«Сторонники» - подумала она.
- Я провела обряд и теперь она отдыхает. Может быть уже утром Мария придет в сознание.
- Слава Богу с ней все в порядке. Если бы Мария не выжила, мы немедленно передали бы тебя чертовой инквизиции. Они уж знают, как обращаться с такими как ты.- Говорил все тот же юноша.
- Я знаю, что это полностью моя вина, но все происшедшее – несчастный случай.
- Несчастный случай? Да вы ведьмы только рады всегда навредить людям.
- Слушай, это не моя вина в том, что произошло с Марией и по-моему я доказала это, согласившись на столь сложное исцеление.
- У тебя просто не было другого выбора. Иначе сейчас ставили бы еще один столб, рядом с тем, где сгорел твой муж. Интересно, а насколько сильно тебе нравилось смотреть на его мучения?
Вспышка, и юноша проломив дверь, влетел в комнату, которая недавно была комнатой Фистл.
- Я повторяю у меня не было злого умысла причинять вред этой женщине.
По худой щеке Фистл прокатилась маленькая слезинка.
- Господь свидетель, я все на свете отдала бы, лишь бы быть на месте мужа.
- Для тебя имя господа лишь пустой звук.
Впервые с того момента, как Фистл вошла в комнату, заговорила мрачная женщина, предположительно одного возраста с Фистл. Ее длинные черные, как уголь волосы, темные глаза, бледная кожа не шли в сочетание с довольно большим ртом и мелкими зубами.
- Если у меня способности, которыми не обладает ни один из известных вам людей, значит я продала душу дьяволу? Ведь так? Так говорят. Так говорите вы, «Сторонники» и так говорит святая инквизиция. Тогда скажите, чем вы лучше!
Юноша только сумевший встать издал слабый стон и подошел к женщине.
Она тем временем продолжала.
 - Словами нас не разжалобишь, ведьма. Мы и есть инквизиция. Никто нам не в праве указывать, как и во что верить, тем более вы сатанинские отродья.
- Вы можете сделать со мной все, что хотите, но я никогда не откажусь от своих слов. Мне не трудно повторить и поклясться на чем угодно. Я не желала сделать это с Марией и я все бы отдала, чтобы спасти мужа.
 - Поклянись лучше на пепле твоего мужа! – голос юноши источал гнев, скорбь и ненависть.
Женщина в черном продолжила.
- Мы готовы поверить тебе, так как мы знаем о твоей любви к супругу, хотя бы даже только из слов Далдера, но он один из нас, поэтому оснований не доверять нет. Мы даже сохраним тебе жизнь. Эти люди не зная, кто ты приютили ведьму и ты ранила Марию, но ты также могла ее не спасать. За это мы дарим тебе жизнь, но нам потребуется от тебя помощь…


Рецензии