Номер 7. Октябрь - Ноябрь 2005

ПИРАМИДА. (АЛЕКСЕЙ АРТЁМОВ)


Жизнь
Изнь
Знь
нь
ь


Если спускаться по этой пирамиде, после мягкого знака перед взором предстанет пустота, отсутствие цвета, тишина. Но если подниматься по данной конструкции, на вершине сила разума почувствует жизнь. Она – мелодичность звуков, заполненность пространства, богатство ярких красок. На пути к вершине виден лишь бессмысленный набор литер. Непонятно их предназначение. Что такое «нь»? Линь? Конь? А что означает «знь»? Рознь? Находясь на четвёртой ступени, уже можно понять, о чём идёт речь. Но не хватает какого-то пустяка, мазка. Найти его – значит, покорить пирамиду.

Именно у последнего препятствия опасность ждёт в засаде. Если сила разума покинула тело, падение неизбежно. Вновь литеры:


Изнь
Знь
нь


Опять внизу мелькает холодный и безжалостный мягкий знак. Но за ним уже не пустота, а смерть.
И как же часто люди срываются, едва коснувшись вершины!




КРЫЛЬЯ (НАТАЛЬЯ ЛЕВАНОВА)


«Don’t believe what your eyes are telling you. All they show is limitation. Look with your understanding, find out what you already know and you’ll see the way to fly...»

R. Bach «Jonathan Livingston Seagull»


...Она вышла на балкон. В лицо ударил свежий ночной ветер. Тишина. Только где-то далеко лает собака. Лает как-то странно, с повизгиванием, то и дело срываясь на тоскливый вой.

Десятый этаж... Как же далеко отсюда видно. Город, освещенный неестественно-желтым светом фонарей. Темные пятна – парк, скверы, какие-то переулки, в которых и днем-то лучше не появляться... Внизу шелестит листва, чуть дальше скрипят ветки засохшего дерева, похожие на скрюченные пальцы... Высоко...

Она глубоко вздохнула, посмотрела на небо. Звезд мало... это все из-за фонарей. Вот за городом – другое дело. А, впрочем, неважно: та звезда, которую искала она, была на месте. Мерцала не так высоко от горизонта, переливаясь разными цветами. В детстве она все время удивлялась: а почему эта точка так странно мигает? А сейчас... Да-а, многое она рассказывала этой звезде. Говорила, не надеясь, что ее поймут, просто... просто так становилось легче. Звезда, по крайней мере, умела слушать не перебивая... Много слез пролилось в ее свете, слишком много...

Ветер трепал волосы. Она раскинула руки и почувствовала, как трепещут за спиной черные кожистые крылья.

Первый полет. Первый и последний: крылья даются только один раз. Куда они тебя занесут – не знает никто. Может просто покружишь над городом, и вернешься назад к старой жизни, а может... Были и те, кого потом никто не видел.

Первый взмах снова растрепал успокоившиеся было волосы. Кончик крыла прошуршал по кирпичной стене. Она торопливо вскарабкалась на перила и присела, держась рукой за холодный металл. Крылья хлопнули еще раз, и она прыгнула...

Она летела над спящим городом. Крылья двигались в такт биению ее сердца. Сначала было страшно: она камнем полетела вниз, внутри все замерло... но взмах, другой – и она поднялась над крышей дома...

Что теперь? Куда дальше? Крылья даются только один раз... Она поднялась еще выше. На востоке мерцала знакомая звезда, но теперь куда ярче, чем прежде. Свет манил, притягивал...

Что будет, если вернуться? Опять дом, семья... Каждый день в точности повторяет предыдущий... Кто заметит твое исчезновение? Никто! Вернешься, а потом всю жизнь будешь сожалеть об этом... Ночь не дает второго шанса...

Выше... В лицо снова ударил холодный ветер, глаза заслезились. Все мысли, все тревоги остались внизу. Впереди бесконечность...




ПРИНЦ НА БЕЛОМ КОНЕ. (АЛЕКСЕЙ ВЕСЕЛОВ)

– Ой, – испуганно произнесла Юля, увидев в дверях невзрачного на вид мужчину в потрёпанном плаще, с недельной щетиной и красными глазами, – А вы кто?

– Я твой Принц на Белом Коне, – подмигнув Юле вкрадчивым голосом произнёс незнакомец. От него ощутимо пахнуло перегаром.

Девочка прикрыла дверь, оставив маленькую щёлочку, через которую и спросила насмешливым тоном:

– А конь где? Пропил?

– Ну зачем же ты так? – расстроился рыцарь, – Он в лифте стоит, нас ждёт.

– Нас? – непонимающе переспросила Юля.

– Ну да, – расплылся в улыбке незнакомец, – Мы сейчас поедем ко мне во дворец и...

– А кто это сказал, что я с вами куда-то поеду? – возмутилась девочка.

– Ну ты же сама мечтала, чтобы я приехал и забрал тебя к себе во дворец.

– Вы меня с кем-то спутали, – Юля попыталась закрыть дверь, но Принц поставил руку.

– Юль, у нас времени нет – одевайся, бери с собой всё что нужно и поехали.

– Да пошёл ты! – сказала она и закрыла дверь, умудрившись при этом прищемить бедному Принцу пальцы.

– Ай! – воскликнул тот, – Дура!

На последок пнув ни в чём неповинную дверь, он, потирая прищемленные пальцы, поплёлся к лифту.

– Грубо ты с ней, – сказал стоявший в лифте Белый Конь.

– Я хотел по-хорошему, а она... – Принц, всхлипнув, показал Коню прищемленные пальцы.

Конь цыкнул:

– А вот я, в отличие от Юльки, тебе даже открывать не стал бы. Ты в зеркало когда последний раз смотрелся? Небритый весь, грязный, как чушка...

– На себя посмотри, – огрызнулся Принц, – Какой ты, к лешему, Белый Конь. Когда последний раз мылся?

Белый Конь фыркнул:

– А это, между прочим, твоя обязанность.

– Как же мне всё это надоело... – грустно вздохнул Принц, – Каждый день эти малолетние дурочки с косичками и прыщами. И к каждой надо подход найти. Да пойми же ты, это пару лет назад я мог обаять, к любой свой ключик подобрать...А сейчас?

– А сейчас? – недоумённо повторил Конь.

– А сейчас я иссяк...выпили меня всего...

– Завязывать надо, – подвёл итог Белый Конь.

– Да ты что? Если мы завяжем, кто же тогда всем этим заниматься будет? Их же вон ещё сколько и каждая мечтает о своём принце.

– Ладно, проехали, – Белый Конь нежно обнял Принца, – У тебя деньги на автобус остались?

– У меня то есть, а вот ты как поедешь?

– А я опять – как в прошлый раз – сделаю вид, что случайно зашёл...




БЕЛОЕ НА БЕЛОМ. ИГРА В АССОЦИАЦИИ...
(ДАНИИЛ СЕРЕБРЯНЫЙ)

Колёса,
дерево ступицы,
спящая кибитка,
разноцветный холст...

Танцующий вагончик,
заблудившийся трамвай...




АЛЫЙ ЗАКАТ. (АЛЕКСЕЙ АРТЁМОВ)

Алый закат
как преддверие чуда...
Лебеди солнца
искрятся вдали.
Жизнь коротка.
Кто нам скажет, что будет,
Может быть,
завтра не станет Земли?!

Алый закат,
ты фиаско преддверье,
Небо хохочет сквозь
сумрачный чад.
Кто нам поможет,
кто нам поверит,
Кто окунётся
в кровавый закат?




БЕЛОЕ НА БЕЛОМ. «ВВЫСЬ ВОЗЗВАЛ
СХИМЫ АПОКРИФ» (ДАНИИЛ СЕРЕБРЯНЫЙ)

Ввысь воззвал
схимы апокриф
горящей
великой
кричал
ветр животворный

голосами
святыми




«БЕЗВОЗВРАТНЫЙ ПОЛЁТ, РЕЗКИЙ ОКЛИК СОВЫ»
(ДАНИИЛ СЕРЕБРЯНЫЙ)

Безвозвратный полёт,
резкий оклик совы,
просветления взлёт,
поворот головы...

Я летел над рекой,
и пестрели поля,
я искал свой покой,
видел синь бытия...

Я ушёл, наконец,
стал для ночи незрим...
Одинокий певец –
темноте невидим...




КОФЕ ПО-ПОЛЬСКИ (ИРА ЦИЛИК)

Терпко дышит кофе кардамоном.
Против шерсти ветер треплет шаль.
Декольте набухло медальоном
И неровно дышит... Не мешай,
Не блуди бесплотными звонками,
Бесхребетно-пропогодным «czesc...»
Время липнет мерзлыми комками,
Пьет румянец, будто жадный клещ,
Полумертвым высохшим гобсеком,
Пристрастившись к крови с молоком.
Я скребуcь по солнечным «сусекам»
Безнадежным куцым колобком...
Синь и стынь. Холодные ступени
Помнят ступней впадинки едва.
Зачехлив колготками колени,
Затянув потуже рукава,
Я стою. Прохладным тельцем стынет
В красных пальцах старенький «Зенит».
Тишина пронзительной пустыни
В каждом кадре осенью звенит.
«Kocham Cie» аукнет летним эхом.
Но теперь уж, видно, не сезон.
На ладони солнце с бледным смехом
Превратилось в старый медальон.
Заварю пародию на кофе,
Без души, по-польски, – кипятком.
Очень сложно холить гордый профиль,
Выживая куцым колобком.




ЖЕЛТЫЙ БУКЕТ. (ИЛЬЯ СКРИПНИКОВ)

На щеки созвездием слезы
Опустятся медленно с глаз.
Виновны ли желтые розы
В том, что не сложилось у нас?

В том, что отдалятся объятья
Со скоростью двух скоростей
И будет построено счастье
С любою другой, но не с ней.

В кого-то мы влюбимся где-то,
Созвездий рассыплется след,
За розами желтого цвета
Последует белый букет.




ДВА ПОЛЮСА. (ИЛЬЯ СКРИПНИКОВ)

По часовому поясу
Долго ли нам брести,
Мы ведь с тобой два полюса
Молча стоим вдали.

Шар под ногами вертится,
Сменится скоро весь,
Все меж собою встретятся,
Только не мы, не здесь.

Только одна и мнимая,
Только земная ось
Нас бестолковой линией
Снова поделит врозь.

Будто бы шар не крутится,
Молча стоим вдали,
Мы на соседних улицах,
Как на краях Земли.




* * * (САПАРМУРАД ОВЕЗБЕРДЫЕВ)

Как торопится поезд...
А вот и аул!
Мама, сына тебе
Этот поезд вернул.
В сердце – песнь возвращенья
В родные края...

Вот я дома...
Со мною ты, мама моя!
Ты спешишь мне навстречу:
– Здоров ли, сынок?
Мне все кажется издали:
Ты – одинок.
Твой начальник...
Хороший ли он человек?
– И к столу подаешь мне
Горячий чурек.
Твой – домашней работы
– Ковер на стене...

Просыпаюсь. Все это
Со мною – во сне.
Я в постели,
В квартире своей городской.

Мама! Будь я в отъезде,
За далью морской,
Будь в поездке я
Хоть за Китайской стеной,
Ты повсюду, всегда
Где-то рядом со мной.

В доме тишь-благодать.
Но привычно тебе
И ночами гадать
О сыновней судьбе.
Мир в покой погружен,
Город в редких огнях...
Но заботы твои обо мне
– Даже в снах!




СЕРАЯ МЫШКА (РИЖАНИН)

В толпе подруг не замечают вас,
И вы смирились, дескать, что ж, бывает,
И даже улыбаетесь, подчас,
Когда вас «серой мышкой» называют,
В душе надеясь, что когда-нибудь
Все в этом мире будет по-другому –
Настанет день, когда вас позовут
На праздник Жизни, как других знакомых.

Не надо ждать, когда вас пригласят.
Жизнь так сложна, что можно не дождаться.
Устройте сами праздник, пусть глядят,
Завидуя, друзья и домочадцы
Тому, что вы не согласились жить,
Как жалкий пленник, стоя на коленях,
Что вы себя сумели победить
И вырваться из плена серой тени.

Поверьте: вы – такой же человек,
Как все подруги, что вас окружают,
И уж, конечно, не глупее тех,
Кто вас в насмешку «мышкой» называет.
И если вы сумеете блеснуть
Умом, как те подруги красотою,
То это будет самый верный путь,
Чтоб навсегда подняться над толпою.




ЭТОЙ НОЧЬЮ Я СНОВА
БРОДИЛ ДО УТРА (СЕРГЕЙ ЦАРЬКОВ)

Этой ночью я снова бродил до утра
по Арбатским дворам, облетевшим бульварам.
Вслед за белым плащом на подбое кровавом
я сомнамбулой шел. А листвы мишура
вьюгой изжелта-красной стелилась, звала
сладким шепотом в темные тайны проулков,
в замерзающий парк, беззащитный и гулкий,
лунным светом окрашенный в полутона.
Или это лишь плакали колокола
в чутком сне звонаря Иоанна Предтечи...
Или хрупкие, желто-прозрачные свечи
светло таяли в лики святых... в купола.
Робко скрипнула дверь. Полумрак алтаря.
Мы стояли притихшие у аналоя.
И казалось тогда, нас венчают с тобою
триединые – дождь, листопад и заря.




ЭМИГРАНТСКИЙ ВАЛЬС (РИЖАНИН)

Звуки вальса старинного тихо звучат
Из открытых дверей ресторана,
Вечерами, пожалуй, лет восемь подряд
Я сюда захожу постоянно.
Но сегодня впервые я встретил здесь вас,
Вы сидели за стойкою бара,
Пили водку, а слезы катились из глаз
Под негромкие звуки гитары.

Эти слезы и вальс, как сердечная боль,
Вдруг напомнили мне о России,
Где остались навек детство, юность, любовь,
И сугробы, и ливни косые.
И тогда я решил пригласить вас на вальс,
Вальс старинный «Амурские волны»,
Я же видел, что вы в этот горестный час,
Как и я, тоже Родину вспомнили.

Вы шептали сквозь слезы, как вам повезло,
В том, что вы не в России, а в Ницце,
Где цветы круглый год и зимою тепло,
Как вы счастливы здесь, за границей.
Только слезы текли, оставляя следы,
В виде траурных черных полосок –
Верный признак изломанной женской судьбы
И ушедшей любви отголосок.

Извините, мадам, я хочу вам сказать
Что не место вам в этом борделе,
Где таких эмигранток и не сосчитать,
Тех, что греют чужие постели.
Но не стоит теперь об ушедшем жалеть,
Мы же русские люди такие –
Коль уходим, – навеки, как будто на смерть,
И страдаем потом ностальгией.