Запоздалый ужин

Солнце пряталось за дальней лесополосой, и чем стремительнее оно падало за горизонт, тем яростнее зудели комары, выбирая на худеньких детских телах места повкуснее. Колька хныкал, а старшие сестры, семи и восьми лет, по очереди раздавали ему подзатыльники, выговаривая:


-Из-за тебя, рыжий, нам от родителей влетит. Шел бы быстрей, может, уже и нашли бы Марту.


Колька растирал кулачками грязную мордочку и тихонько подвывал.
Дневное светило совсем уж скрылось на ночевку, и на смену ему показалась луна. Она была круглая, как мамин блин со сковородки, и каждый кустик, освещенный этим блином, казался таинственным сказочным существом. Застрекотали насекомые, зычно заухал филин, и детвора, попав в симфонию непривычных звуков, испуганно притихла. Девчонки перестали вдруг шлепать брата, старшая – Настя – сгребла младших в охапку, подолом платья утерла зареванного Кольку и нежно, как мама, погладила его по рыжей шевелюре:


-Не плачь, маленький, не надо бояться.


Они сидели на остывающей земле, опасливо вслушивались в эту непривычную ночную жизнь степи и даже не знали, далеко ли, близко ли осталось их родное село. В то время, в том возрасте, они и предположить не могли, что кроме их родного Дивного на свете есть множество сел и городов гораздо больших, и что расстояние между ними измеряется не одним коровьим перегоном, а тысячами километров. Но это было их первое детское горе, когда они попали в положение, которое могло осложнить жизнь всей семьи, и потому казалось это горе таким непоправимым.


Настя думала только об одном: вот придут мама с папой с поля, а кушать-то нечего: утреннее молоко детвора за день выпила, а вечером – вот, Марта заблудилась.


Вдруг где-то в низине послышался низкий протяжный звук. Словно тужился кто-то изо всех сил, справляясь с непосильной ношей. Дети, забыв о страхе, дружно вскочили с земли и побежали в сторону почти пересохшего русла речки. Босые ноги их не чувствовали ни кочек, ни колючего кустарника.
-Ы-ы-ы-х, - уже ближе послышался зычный, такой теплый и родной басок Марты.
Корова стояла в огромной луже, вода из которой давно уже испарилась, и стоило ей дернуть одной ногой, как ил засасывал остальные еще глубже. Несчастная, видно, давно уже выбилась из сил, потому что голос ее сел, а попытки вырваться из плена были слабыми и нечастыми. Половина живота ее, в котором – дети знали – растет маленький теленочек, утопала в вязкой и липкой грязи.


Увидев детей, корова начала барахтаться сильнее, еще сильнее. Колька опять захныкал, испугавшись, что марта утопит теленочка. Собравшись с духом, он завопил во всю силу своих слабеньких легких:


-Малта, Малта! Посли домой!


Корова дернулась сразу двумя передними ногами и каким-то странным то ли скачком, то ли прыжком вырвалась из центра проклятого болота. Дети бросились ей навстречу, провалившись в вязкую жижу по колено, а Колька – и вовсе по пояс.


Животное, почуяв поддержку, сделало еще рывок и оказалось на берегу. Девчонки заплакали, обнимая грязную свою кормилицу, а Колька смотрел на них и никак не мог понять: а сейчас-то зачем реветь, ведь нашлась же Марта…
Домой все семейство пришло почти одновременно. Родители, уставшие после рабочего дня в поле, топили кураем баньку и при свете керосиновой лампы даже не поняли, что их дети, как говорят в таких случаях, сделаны из грязи.
Настя с Любой незаметно от мамы набрали в баньке теплой воды и старательно вымыли сначала вымя Марты, а потом свои и братовы ноги. Доить корову для Насти – занятие привычное и приятное. Даже мама не умеет делать это так ловко, как она. Запоздалый ужин состоял из прошлогодней горьковатой картошки в «мундире», ржаной лепешки и, конечно же, молока. Было оно вкусным и сладким, как никогда.


Коле очень хотелось рассказать маме, как он вызволил Марту из болота, но сестры предупредили: если проболтается, отпустят ему таких тумаков, что не обрадуется. Пришлось перемолчать.


Утро следующего дня началось с переполоха: в хлеву дрожал на тонких ножках теленочек красной масти. Мать сначала охала да ахала по поводу его преждевременного появления на свет, но, бычок был крепенький, игривый, быстро набирал вес. Назвали его Рыжиком – так придумали девчонки. Кольке впервые в жизни понравилась его собственная кличка.