Сказ об Иване и Лени

Давным-давно, когда еще не умели ни писать, ни рано умирать, жил был в одном селе, что стояло посреди лесов и болот, парень по имени Иван. Парень, каких много было тогда, и каких даже сейчас полно - любил поесть, поспать, бражки попить да под гусли поплясать. Одна только беда была у Ивана - он был ужасно ленив и не никогда не гулял даже до ближайшего бурьяна. Лень его настолько в себя влюбила и столько ему сладких слов наговорила, привязала его веревкой к седлу и не гуляет Иван даже по родному селу. Дрова поколет, еды приготовит, на стол накроет и поест, а для других дел в голове его нет мест. Иногда, правда, ложки из липы вырезает да из березы мастерит лучины. А за эти ложки да лучины соседи приносят ему когда свинины, когда молока, а иной раз и хлеб, чтобы было, что поесть на обед.
Как-то раз в то село, окруженное лесом, будто стеной, пришел бедный странник с седой бородою. Постучал дед в окно избы, где жил Иван, да и говорит: «Люди добрые, пустите переночевать. Мне даже не нужна кровать, я могу спать и на лавке - здоровья у меня побольше, чем у любой бабки. Я всего лишь навсего странник. Ночью мне, как и всем нужен сон, а с утра - умывальник».
«Заходи, заходи, добрый странник», - говорит Иван - «будет тебе и ночлег, и умывальник. Мы с тобой даже вместе поужинаем, а потом твои сказки послушаем».
Вошел странник, пожелал хозяину здоровья да на иконы перекрестился. Заглянул Иван в печку, там стояла в чугунке супа речка. Посмотрел Иван в сковороду и ручей у него зажурчал во рту - в сковороде лежала каша гречневая, что подпитывает мужикам силу заплечную. Силы-то у Ивана и так не мало, да лень ее к печи приковала.
Поели они, съели сколько смогли, да почуял тут странник запах беды, понял он, чем Иван болеет и, что болезни своей понять не умеет. И говорит он Ивану: «Что-то много у вас в селе бурьяна. Ты бы, Ваня, пошел и выкосил, расчистил бы место для выпаса. Коровам, небось, травы не хватает, а у людей молоко убывает. Людям-то надо жить, тебе ведь в избе все равно нечего сторожить».
А Иван ему отвечает, что ничего про бурьян он не знает, и что травы на селе хватает, а молоко погреба заливает.
И тут увидал дед, что на шее Ивана ошейник надет. Тот ошейник Лень сама ковала, и остужаться в ручей опускала. Тот ошейник не причинял боли, но чтобы сорвать его, нужна воля. А у Ивана-то воли и нет. Понял все это странствующий дед. Он и говорит: «Спасибо тебе, Ванюша, за то, что приютил и мои сказки послушал. Прежде, чем мы ляжем спать, я хочу тебе еще одну рассказать. То больше не сказка, а правда. Коль под нее ты не уснешь, будет тебе за это награда».
- Давай, рассказывай, дед. Все равно желания спать пока нет.
- То было недалеко от вашего села. Шел я лесом дремучим вчера, иду да иду, да песню пою про то, как по миру ходить я люблю. Тут я вижу - что за диво! - предо мной нет ни дуба, ни ивы. Лес пропал, я среди поля стоял. В середине же поля того холм зеленый Творец изваял. А на вершине холма что-то блестит, и слышу я голос «бери, а то убежит». Взобрался я на тот холмик, а там стоит сундук. Стенки у сундука - редчайший бук, крышка сундука - крепчайший дуб. Сундук тот открыт, а в нем бирюза, да так ее много, что у меня разбежались глаза. Я потом полдня их ловил и вернуться назад еле уговорил.
А пока я бегал за своими очами, покрылся сундук тот медными обручами. Я его и ногой, и рукой - не сдвинуть его силой никакой! А я ведь уже старый дед, прожил на свете уже сотню лет. Силы-то у меня нету, как нет у бедняка монеты.
За то, что был добр ты ко мне, рассказал я тебе о той стороне. Там сундук на холме лежит, и никуда он не убежит, если, Ваня, ты поспешишь и до утра к сундуку прибежишь.
Тут повернулся дед на бок и захрапел, а Иван от мыслей аж весь вспотел. Ведь за тот сундук бирюзы на пожалел бы он и последней козы. Только лень ему было вставать и дверь было лень открывать.
И тут Иван подумал, что сбегает он на тот луг и принесет драгоценный сундук, а после того - пусть хоть режут его! - не отзовется ни на один стук.
Слез Иван потихоньку с печи - не хотел странника разбудить. Взял топор и вышел во двор, а потом ушел за забор.
Вышел наш Иван за село. Вокруг же еще не рассвело. Вокруг стояла ночь да запах трав лесных, да было слышно, как леший спал у сосны.
Шел Иван, шел, но поляны нигде не нашел. Он обегал весь лес, (даже на елку залез) но поляны все нет, будто проглотил ее бес.
Наконец, уж под утро увидал Ваня поле и хутор. А на поле том стоял скромненько холм, который Ваня искал всю ночь. Даже леший не смог Ивану помочь (- он его в сердцах растолкал да затрещин ему надавал. Бедный леший теперь залег в целебной воде и ищет объяснения ночной страшной беде).
На холме гулял ветер и качалась трава. Сундука не видать, сундука ни следа. Тут Иван заревел, будто белый медведь, и зарекся он калик слушать впредь. Лег он на холм и заснул мертвым сном. Когда же проснулся, то увидел свой дом - он лежал перед дверью своей же избы на куче дров, что соседи вчера принесли. Иван схватил ушат с водой и перевернул его над головой - сон, как грязь, смыло водой и подумал Иван, что никогда еще не делал крюк он такой.
Вошел Иван в избу, в избе же все было чисто - убран стол и вымыт пол. Странник-то, видно, давно уж ушел.
С тех самых пор покорения гор Иван гуляет по селу, изба ему ни к чему. Он там только ест да спит да в окошечко глядит: не пройдет ли дед тот опять - хочет деду спасибо сказать. За то, что его избавил от Лени. Не осталось от Лени и тени.