Я не умру!

 Беслановским детям посвящается

У соседей умер младенец, один из двойняшек. Приоткрыв калитку, Лариса смотрела, как вынесли маленький гробик. Очень горько плачут сестры и папа умершего мальчика, так горько, что жалко было больше не того, кого провожали они, а их, таких безысходно несчастных, любящих и униженных смертью.

-Его маме, наверное, совсем плохо – выйти не смогла, - задумалась Лариса, вытирая слезы, - не могу понять, как этот маленький ребенок согласился умереть? Я никогда не умру, нет, со мной такое не произойдет, ведь это так хорошо – жить. Даже когда наш пестрый голосистый петух догоняет меня и клюет кричащую, зовущую на помощь. А что говорить о кудрявом барашке, который бежит ко мне, почти не задевая копытами землю, когда зову его: «Бари, Бари», усевшись удобно, хватаюсь за его чуть виднеющиеся рожки, и он катает меня по двору. А котенок… Как бы я рассталась с этим глупеньким существом, которого одеваю в юбочки и бантики, качаю в колыбели с песнями? Что бы делала без меня наша старая, такая добрая, ни на кого не лающая, лижущая котенка вместо его исчезнувшей мамочки, милая собака Бэби? Нет, нет, я не умру, никто меня не заставит так глупо поступить с собой.

К калитке подошла подружка Изида.
-Жалко, конечно, но что поделаешь, людям свойственно умирать, все там будем, - как-то не по-детски выразилась она, - разбудив в Ларисе злость и протест.
-Я не умру. Почему я сейчас не умираю? Потому что не хочу, не могу и никогда не сумею! Как это так – умереть?
-Все умирают безо всяких умений и неожиданно, некоторые рот от удивления не успевают закрыть. Тогда их подбородок подтягивают, обвязав платок вокруг головы, и скорее хоронят в землю, чтобы не видеть гниющее и нестерпимо пахнущее, превращающееся ни во что тело, - Изида, увидев растерянность на лице подруги, вошла во вкус и уже с упоением перешла к нагнетанию ужаса.
-Нет, не рассказывай мне больше ничего, не надо, - прервала ее расстроенная Лариса и ушла в дом.

Поплакав, она заснула и не слышала, как вернулись шумной толпой сестра с братом из детского сада и родители с работы. Проснулась уже ночью от папиного храпа. Добрая луна освещала лица малышей. Повернувшись друг к другу, они мерно посапывали. Лариса на цыпочках вошла в приоткрытую дверь спальни родителей; сморщившись от запаха перегара, подошла к маме. Рот ее приоткрыт, лицо бледное. Лариса прильнула ухом к носу мамы и, не почувствовав дыхания, тихо заплакала.
-Мамочка, дыши, открой глаза, - зашептала она, пальцами размыкая мамины веки.
Мама открыла глаза.
-Что с тобой? - испугалась она, не совсем проснувшись.
-Почему ты спишь с открытым ртом и не дышишь? – шепнула девочка в ухо мамы, обняв ее и испытав при этом необычайную легкость.
-У меня нос забит, с тех пор как папа с чердака облил меня колодезной водой, когда я сидела у дома и стригла нашего Бари, - ответила мама, удобней устроив дочь рядом с собой.
-Ты испугалась?
-Не пойму, что со мной было, наверное, обморок от неожиданности.
-А Бари?
-Пустился наутек.
-Ты не умрешь?
-Пока ты не станешь мамой – нет.
-Мы рождаемся, чтобы рождать и потом умирать?
-Это вопрос многих, но тебя он волнует слишком рано. От рождения до смерти в любом возрасте – вечность, во всяком случае, мне пока так кажется.
-Все равно, мальчик, умерший вчера – счастливей нас,- заключила Лариса.
-Разве ты сейчас несчастлива, обнимая меня?
-Моя любовь к тебе удвоит горе после твоей смерти.
-Ты была бы несчастным человеком, если бы с легкостью теряла близких. Надо жить счастьем нынешним, не мучаясь думами о неминуемом.
-Все так сложно, мама. Почему? Тебе каждый день плохо, так будет всегда?
-Нет… - не зная, что добавить, запнулась мама.
-Без любви нельзя жить вместе, все сказки заканчиваются тем, что рядом остаются только любящие люди.
-Тогда у тебя не будет папы, - мысленно поразилась мама волнениям Ларисы.
-Почему? Будет, где-то же он будет. Я, заскучав, начну навещать его.
-Что такое творится с тобой, - сказала мама, крепко прижав к себе семилетнюю дочь.
-Хочешь, я расскажу тебе, как мне было больно, когда я рождалась?
-Этого никто не помнит, и ты сейчас начнешь фантазировать.
-Нет, я точно помню, как мое тельце выталкивалось невидимой силой из теплой, уютной, мягкой постели. - Что такое, - закричал мой внутренний голос, - что за грубости? - какое-то скользкое существо шлепнуло меня по мягкому месту, хотя мягким тогда его нельзя было назвать, и объявило: «Девочка». Затем, положив меня на какие-то холодные качели, объявило: «3 килограмма» и стало заворачивать в совсем не то теплое одеяло, какое у меня было раньше. Почему это существо не обращает внимания на мои крики, я хочу назад, там было тепло и сытно, я чувствовала, кто-то меня любил и оберегал, был очень осторожен и нежен, когда гладил и говорил со мной. Сейчас разорвусь от крика, обращенного к существу, которое бросило меня в это огромное пространство. Кто же дразнит меня? Нет, не дразнит, я уже молчу, а кто-то продолжает еще надрывнее, чем я, страдать прямо у моих ушей с двух сторон. Кошмар, когда он закончится? Куда меня несут так долго и быстро? Что еще предстоит испытать в этом новом состоянии оторванности от привычного покоя? Мне страшно, я опять начинаю звать кого-то на помощь.
-Ну, что ты, что ты, успокойся, - слышу вдруг знакомый голос, я его знаю очень давно, сколько помню себя, почему тебя так долго не было со мной? А вот и этот родной стук прямо под ухом. Как он дорог мне. Он будил и укладывал меня спать. Сквозь сон я слышала его.
 -Мое сердце,- услышала я опять любимый голос,- насытилась, радость моя, - и я засыпаю, наконец, так же спокойно, как давно-давно, пока меня не вытолкнула из моего уюта неведомая сила. Тук-тук-тук. Тебе уютно? - уже сквозь сон вопросом закончила Лариса свои представления, вконец растревожив тайные чувства мамы.

Утром Лариса выбежала на зов Изиды. Обе держали бутоны роз для учителя. Мама подруги взяла за руки девочек, и они впервые пошли в школу. И никто из троих в этот день не вернулся домой, и никогда потом…