Угол для собаки

 УГОЛ ДЛЯ СОБАКИ

 ( житейская история)




 Новенькие жигули, отражая лучи летнего утра, медленно ехали по улице так называемого " частного сектора ", выбирая подходящее место, где бы можно было остановиться. Сидевший за рулем мужчина был задумчив, в глазах залегла тоска и отчужденность. Ему было все равно. где они остановятся, если дело уже решено, а он выпустил инициативу из своих рук.
 Да, сегодня не самый удачный день и его надо как-то пережить, постараться не уронить те крохи мужского достоинства, которые, по его мнению,уже разлетались, как кусочки битого стекла, а, когда они разлетятся, сердце заполнит холодная, липкая пустота. Это чувство может и пройдет, если попытаться осмыслить все происходящее трезво и здраво, ведь ему, в последнее время приходится это делать все чаще, но в сердце останется, и это он знал наверняка, маленькая пульсирующая ссадинка, о которой забудешь на время, пока не случится какая-нибудь, на первый взгляд, пустяковая ситуация, не напомнит, не ударит, и ни куда-нибудь, а, именно в эту ранку-ссадинку и окажется, что, и не заживала она вовсе, и не прошло ничего , и не забыто.
Сидящая рядом женщина, поворачивая голову из стороны в сторону, что то говорила таким тоном, каким отчитывают нашкодившего мальчишку, раздувая значение его маленьких шалостей до неимоверных размеров. Голос впивался в барабанные перепонки, царапал кожу лица, забирался, кажется, под одежду. От невозможности избавиться от этих назойливых звуков становилось горько и гадко.
- ... наверняка напустил лужу, а, может, чего посерьезней устроил, - прорвался к нему сквозь пелену мыслей голос жены,- повернись, посмотри, как он там. Это же надо, целый день приходится терять, пока его устроишь, ведь ты же против того, чтобы просто подсадить его к какому-нибудь дому ?
- Да, я против. Это бесчестно и бесчеловечно, ведь после этого мы намерены вернуться домой и жить, как будто ничего особенного не случилось. Так ведь?
-Вот опять начинаешь свою демагогию. Что у тебе за привычка, сразу залезать в высокие материи. Или этим ты даешь понять, что я глупее тебя?
Конечно, я, может, и отупела уже от этих кухонно-бытовых забот, которых никогда не становится меньше, зато ты у нас интеллектуал! Только много ли навару от твоих компьютерных систем? Другие мужики сутками напролет пашут, чтобы в семью больше принести!
На какой-то минуте этот монолог снова потерял свое звучание и не доходил до сознания, отгородившегося спасительной стеной. Память, придя на выручку, стала выдавать то, что произошло в их семье, наполнило ее тонким, чутким, детски-беззащитным ребячеством.
  Месяца три назад сосед, совершая свой очередной заход на «огонек», как он выражался, попутно сообщил , что его собака, овчарка замечательной немецкой породы, ощенилась и принесла троих щенков. Двоих забрали, когда те встали на ноги и стали есть самостоятельно. Оталась одна сучка, которая еще ждет своего хозяина.
Тут он стал расписывать достоинства своей питомицы и, по его словам, получалось, что, как раз, эта, последняя-то, и самая умная и ласковая, и в еде не прихотлива . А, уж, какие из этих собак вырастают сторожа- оплот надежности и безопасности хозяев!
 Мужчина за рулем, вспоминая это, почувствовал, что на него, отгораживая от происходящего, нахлынула теплая волна воспоминаний. Он мог даже сказать, откуда она пришла.
Да оттуда, из детства, когда все, что тебя окружало, что ты чувствовал, было другим. Ему почудилось даже, что запахло травой с берега небольшой речушки, где они пропадали целыми днями и вечерами, потянуло дымком костерка с береговой ложбинки, возле которого они, мальчишки, любили посидеть и помечтать о своей дальнейшей жизни, о том,как они вырастут, какие добрые дела совершат.

Когда он вместе со своим двенадцатилетним сыном пришел забрать щедрый подарок соседа,то убедился: все, что говорил тот о достоинствах щенка , оказалось правдой - и темная , бархатная мордочка, и нежная шкурка на загривке, и внушительной ширины рыжие с подпалинкой, лапки. А, уж, глаза и вовсе побили все сомнения, брать или не брать себе это хныкающее чудо.
Отец с сыном несли щенка домой и боялись признаться себе в том, что, каждый немного трусит, ведь предстояло еще познакомить со щенком мать, которая была на работе, ничего не знала и, наверняка, не планировала прибавление семейства.
Как к этому отнесется она?
Когда услышали звонок в дверь, оба, одновременно, бросились к щенку и посадили его посреди прихожей. Мать удивилась и слегка опешила.
- Чей это щенок ?
- Уже наш и желает стать еще и твоим.
- Ну, ребята, вы бы, хоть, предупредили заранее, без резких неожиданностей.
- Для нас это тоже неожиданность, так,что будем привыкать вместе.
Но привыкания не получилось. Щенок, ласковый, дружелюбный песик, подрастая, вызывал массу претензий и раздражения. Лужицы на полу, и, притом, в самых неожиданных местах, тапочки, извлеченные на свет после долгих изнурительных поисков, которые тапочками можно было назвать, лишь имея богатое воображение, ножки столов и стульев, испытавшие на себе крепость щенячьих зубов и превратившееся в лохмотья..
 Хозяину и на работе не давала покоя одна единственная мысль- что там, в очередной раз,отчебучил щенок и каковы будут последствия.
И вот, после трехмесячных баталий, они едут и ищут место, где можно было бы оставить щенка, кинуть на милость судьбы, если уж быть совсем точным.
Мужчина оглянулся туда, где, позади сиденья, на полу, мотался из стороны в сторону щенок, конечно же, напустивший лужу. Тот сразу подался вперед, пытаясь заглянуть в глаза хозяину , как бы желая предугадать, что ждет его впереди.
-Ну вот, я же говорила, что будет лужа, да еще какая! Давай, высаживай. Авось не пропадет, прибьется где-нибудь."
Мужчина посмотрел на жену, хотел увидеть выражение ее лица, когда она говорила эти слова. Посмотрел, и в его глазах словно переставили светофильтры, полностью изменив фон и изображение того, что он увидел.
Сведенное злобной решимостью лицо, губы, кривящиеся от презрения и брезгливости. Ничего от сострадания и доброты! Слишком решительно и категорично она говорла, слишком безжалостным и недобрым был ее взгляд. Как женщина, как мать, наконец, она не предлагала ни одной человечной мысли по избавлению, не причиняя зла, этому комочку жизни.
И тут в его сознание медленно, но неотвратимо вошло то, что раньше никогда не приходило в голову:
-Как же буду дальше жить с ней одной семьей ? Видеть,как она за обедом несет ко рту ложку с супом, ее полные, покатые плечи, спину, туго обтянутую ночной рубахой, принимать какие-то ее ласки, и, при этом, делать вид,что это нравится и возбуждает?
Боже, что это лезет мне в голову! Ведь у нас сын, а здесь, на полу машины, всего лишь щенок, который сейчас есть, а, через минуту, от него останется одно воспоминание?
Но упрямо не хотела уходить мысль, что этот случай не пройдет бесследно, что, после всего случившегося, волей-неволей, но придется лгать, пусть в малом, притворяться, что ничего особенного не произошло, делать вид, что не замечаешь в поведении жены торжество от еще одной одержаной, хоть маленькой, но победы.
Сколько таких побед он уже позволил одержать над собой! Не хотел лишний раз обострять отношений, не нервировать ни ее , ни себя, под энергичным напором послушно отходил на второй план, жертвовал, смирялся, уступал в таких ситуациях, когда нужно было твердо, по мужски настоять на своем , иногда, для общей пользы.
Случай с собакой не был чем-то неожиданным. Разлад назревал давно, как нарыв в глубине мышцы, и, вот такой незначительный повод произвел эффект вскрытия и ты понял - то, что тебя неосознанно тяготило - вот оно, вышло наружу. Тебе больно и легко одновременно и нужно, как-то лечить рану, но не все теми же грязными бинтами, а, свежей, чистой, облегчающей повязкой.
- Брошу все, уеду на Север! Серега - друг постоянно расхваливает в письмах, и могучую Обь, в которую он влюбился, и рыбалку, да, так смачно, что, чуть ли не в явь ощущаешь живую, пахнущую свежим огурцом, рыбу, а о городе, в котором живет, пишет с гордостью, взахлеб. А то ведь совсем мохом оброс, обабился, позволил сделать из себя подкублучника, а еще молодой мужик, тридцать семь только.
Найду работу, сниму квартиру. Я ведь не пью, не бабник. Буду работать, жить. Если надо - учиться пойду.
- Ты что, едешь, как в штаны наложил? Очнись! Вот подходящее место. Смотри, целый особняк кто-то отгрохал, дома рядом, дворы есть, огороды. Останавливай машину, выпускай собаку так, чтобы никто не видел, а то разинут глотку. Мало того, что сожгли пол-бака бензина, так, еще заработаем проклятья в след. Поедем, как оплеванные. Хватит с меня этих трех месяцев!"
Мужчина перегнулся через спинку сиденья, позвал: " Веста, Веста, иди ко мне, маленькая!-взял с обаку и, в последний раз, непроизвольно прижал к себе ее мягкое, теплое тельце, ощутил нежный запах щенячьей псинки.
- Ну распустил сопли! Заплачь еще. Больше мне таких сюрпризов не устраивайте, из дома выгоню!
Мужчина, сунув щенка под полу куртки, подошел к чьей-то деревянной изгороди и быстрым движением пересадил щенка по другую сторону.
По пути в машину, где сидела жена, он пару раз оглянулся.
Щенок тоненько взвизгнул и тут же просунул мордочку между штакетин.
Он еще ничего не понял. Его огромные, черные глаза выражали недоумение и робкое предположение, что, происходит какая-то игра, тревожная, странная ,непонятная.


 - 1-
 
Алефтина проснулась так, как и всегда, по крайней мере, в последнее время. Сон никогда не оставлял ее медленно, постепенно, когда теплая дрема длится еще какое-то время, лаская тело и душу, делая утреннее пробуждение может единственно приятным из того, что случается за целый день. Мозг Алефтины включался сразу. В него, как чертики, пробив тонкую перегородку, впрыгивали заботы прошедшего дня и дня гредущего, какие-то злые перепалки, сплетни, дрязги.
Еще, лежа в постели, она вся, как-то, внутренне подбиралась, готовя себя непременно к чему-то скверному, трбующему ее немедленного вмешательства. И, если, эта мысль, по пробуждении, еще витала, запутавшись в остатках сна, Алефтина, каким-то чутьем, обнаруживала ее, уже бившуюся в поисках выхода, тащила из сознания и рада была, что находила. А, если бы нет? Вот и попала бы в просак, возникни какая-нибудь зловредная ситуация. Ведь отпусти вожжи, потеряй бдительность, урони бойцовский дух и каждый сядет тебе на шею и, видя твое бессилие, сделает какую- нибудь гадость. И будет еще хихикать и потешаться, что смог взять верх. И, над кем? Над ней, Алефтиной, которая сроду себя в обиду не давала, отбрить могла всякого, не взирая на личность.
Еще только собираясь вступить с кем-нибудь в перепалку, она, каким-то внутренним чутьем, определяла методы воздействия на своего противника для того, чтобы выйграть схватку, растереть, размазать его по стенке, чтобы он еще долго, завидя ее, обходил это место стороной.
На всякую шелупонь и слова годились всякие, лишь бы сыпались они, как горох из мешка, кричались громко, перекрывая голос аппонента. Не брезговала, иной раз, и забористым матом, означающим, что, палец ей в рот не клади, для своей же пользы!
Если в ком-то замечались хоть какие-то проблески интеллигентности и такта, то и на них у Алефтины имелся свой арсенал средств для воздействия.
Женщин, это она усвоила точно и знала, что действует наверняка, надо бить по их возрасту, который тут же возводился в квадрат, или, даже, в третью степень. Такие выражения, как : " Ты в зеркало-то на себя давно смотрела?- или,- " Молодая! Да ты давно уже мохом подернулась, как черепаха Тортилла. Столько и не живут!"
Если женщина одета была модно и, как ей казалось, хоть в этом имела превосходство над одетой, как попало, Алефтиной, и на это было готово убийственное для молодящейся дамочки выражение: " Юбку-то, юбку надела! Можно бы короче, да некуда, весь срам видно. Это в твоем-то возрасте!"
 
Вот и сейчас, когда наступил рассвет и пора было подниматься с кровати, Алефтину, вдруг, ожгла мысль: сосед, Витька, вчера целый день визжал своей бензопилой, распиливая на чурки сосновые хлысты у дома. Опилки, кора и щепки летели в разные стороны и она, несколько раз проходя мимо, косилась на его энергичную и хлопотную работу, а, под конец, не выдержала: "Ну, и, как же, по-твоему, охламон ты кудлатый, я должна заходить к себе в ограду? Через твои чурки перелазить, да опил в дом тащить. Ты же замусорил все. Кто это будет убирать?"
Витька, молодой мужик, срочно прилетел с Севера, не закончив вахты. Его жену увезла скорая, какие-то там женские проблемы. Дочка его, десятилетняя Любочка с тонким личиком и умненькими глазами , осталась одна .Кто-то из соседей дал срочную телеграмму, и вот он дома. Дрова за это время он собирался распилить, частично расколоть и уложить в поленницу.
- Алефтина Васильевна! Я все уберу, кагда закончу. Обязательно!- Витька поднял свою вихрастую голову и посмотрел беззлобными, добродушными глазами,- видите, дело какое, Галину срочно прооперировали, а, тут, работа, думаю, сделаю попутно."
- Смотри, не уберешь, пойду к участковому!
Едва встав с кровати, она метнулась к окну. В розовых лучах летнего рассвета и чурки , и опил все также лежали у ворот соседа и на дорожке, ведущей к ней во двор.
- Не убрал все -таки, гаденыш!
Она вышла из дома, взяла метлу и стала сметать опилки и щепу в одну кучу и так разошлась на свежем, утреннем воздухе, что, спохватилась только тогда, когда заметила, что метет уже Витькину территорию.
Она, ворча и поглядывая на Витькин дом, ушла к себе, взяла ведро и пошла в огород. Нужно было сходить на рынок, продать что-нибудь из овощей. Лишние деньги карман не рвут.
При мысли о рынке, новые заботы забродили в голове у Алефтины.
Там у них, завсегдатаев, а это она и несколько ее товарок-торговок, есть свои законные места. По праву сторожилок, они их заняли давным-давно и уступать такие выгодные, проходные места никому, конечно-же, не собирались.
Так, нет же! Всякая шелупонь, приехавшая за 30-40 верст из своей зачуханной деревни, так и норовит встать на лучшие места, если, вдруг, хозяйка припозднится.
Алефтина молча обходила грядки, собирая овощи по товарнее. В двух-трех дворах она уже видела соседок, которые, тоже, как и она, вышли в свой огород, но здороваться ни с кем и неподумала. Они молчат, ну и слава Богу. Первой она тоже не заговорит!
Да, и, с кем говорить-то? С этой тихоней, Надей, которая восемнадцать лет терпит своего мужа- алкаша, все надеясь, что он, вот возьмет, да, ради семьи, и расстанется со своим пристрастием к бутылке. А тот, как по заказу, не реже двух раз в неделю устраивал бесплатные концерты театра одного ( пьяного) , актера в лице самого себя. Он орал, бегал вокруг дома, грозя урыть кого-то, выдергивал штакетник из забора, с грохотом пинал в стороны, стоящие во дворе ведра и банки. Надька же, как мышь, сидела дома. Это она называла: не лезть пьяному под горячую руку.
Собака ихняя, Фишка, уж на что дружелюбная и ласковая была, а, как, в одно прекрасное время, получила поленом по голове ни за что, ни про что - убежала без оглядки и больше домой не появилась
 Отвоевав свое, выпустив пар, сосед, с виноватым видом тюкал молотком, прибивая доски в заборе, ставил на место собачью будку и, даже, подстилку собачью вытряхивал.
 - Тьфу ты! Да такого мужика за восемнадцать лет она бы уже восемнадцать раз с треском выперла из дома и, по меньшей мере, пару раз посадила бы за хулиганство.
А Надьке хоть бы что. Как ни в чем не бывало убирается в огороде, моет крыльцо.
И, ведь, что бесило Алефтину больше всего, так, это то, что, никогда Надька не остановится по-соседски, по-бабьи, не пожалуется на своего заразу-мужа, а, всегда тихонько, вежливо поздоровается и пройдет, а, на лице-то такое спокойствие и превосходство.
А, что и скрывать? Все равно все все знают.
 
Снарядившись, не забыв захватить специально сшитый фартук с огромными карманами и черные нарукавники, Алефтина отправилась в сторону рынка, благо пройти нужно было метров пятьсот.
 Утро было замечательное, тихое. С голубого, словно умытого неба лилась благодать, тепло и умиротворение. Через изгороди перевешивались ветки яблонь, тяжелые от наливающихся спелостью плодов, красные шарики малины выглядывали в щели заборов.
 У Алефтины мелькнула мысль: как там сын с семьей на своем Севере, ведь не видят всего этого. Ломятся, наверное, в своих магазинах, чтобы купить килограмм каких-нибудь деревянных, безвкусных яблок, которые везли туда за тысячу километров, сто раз перекидывая с места на место и, всякий раз, покрывая густым матом, когда случались непредвиденные томительные простои по вине транспорта и Северных дорог.
Она, вдруг, представила их здесь, у нее дома, со своими сложившимися привычками, чужими для нее разговорами, когда они, да, и, она тоже, едва могли выжать из себя несколько слов о хозяйстве, здоровье, житье-бытье соседей, и снова становились друг другу, как посторонние, тягостно силясь сказать или сделать что-нибудь, якобы от души, по-родственному.
Вскоре обе стороны, незаметно для себя, подумывали каждый о своем и считали время, когда можно будет, прослезившись почти искренне, помахать, наконец, друг другу рукой на прощание.
 Еще утром, когда Алефтина бродила по огороду, на нее, может быть под влиянием покоя и благополучия, разлитого в природе, вдруг нагрянули мысли о давно ушедшем, вызвали в душе какие-то, давно забытые воспоминания, даже взгрустнулось немножко, но ничего в этих воспоминаниях Алефтина не нашла особенного, так, пустота и никчемность, а поэтому, никакой бури чувств они не вызвали в душе, только горечь и раздражение.
 

 - 2 -
 
 

Виктор вышел за ворота к своим чуркам, стал носить их в ограду и укладывать в поленницу. Сегодня надо обязательно убрать все это с дороги, а, то, Алефтина уже грозилась.
-Ну, и, старуха, злющая какая, сколько лет живем по соседству и хоть бы раз доброе слово сказала. Как, интересно, ладит с ней жена, Галина?
 Дочка вышла и стала помогать отцу.
 -Слишком тяжелые не носи, Люба, а, то, шла бы домой, я сам все сделаю! -Ты вот гонишь меня, папа, а я так соскучилась по тебе. Когда ты на вахте то, иногда, делается так грустно, так хочется увидеть тебя, что, вот взяла бы и улетела к вам.!
А, знаешь что, папочка, возьми меня с собой! Я буду помогать вам, обед готовить, убирать в вагончике.
Виктор остановился, как обухом оглушенный. В голосе дочери была такая тоска, такое желание быть услышанной, понятой, что от этой мысли его бросило в жар. Он остро почувствовал, что, сердечко самого дорогого на свете существа-его дочери, как воробьишка клювом, старается пробить стену, состоящую из вечной родительской занятости, торопливости и, как следствия, зарождающегося бездушия и отчужденности. Они-то, в круговороте дел, не замечают этого, а, вот она, чистая душа, живущая в своем нежном мире детской фантазии, отважных и благородных книжных героев, это чувствует особенно остро.
Он даже чурку выпустил из рук и уселся на нее, пораженный и обрадованный одновременно. Он благодарил этот миг за то, что сердце его поняло, откликнулось. Значит все еще поправимо!
- Любочка, дорогая моя,- он взял руку дочери в свою ладонь и погладил тонкие пальчики,-ну, как же я возьму тебя? Ты представляешь, где мы живем?
Тут он со стыдом и горечью подумал, что, еще ни разу не расказал дочери о своей работе, в чем она состоит, ее нужность и необходимость. Словно наверстывая упущенное, он начал с жаром говорить, не скупясь на сильные эпитеты и сравнения, не жалея красок и эмоций.
- Географию, надеюсь, хорошо знаешь? - он зодорно взглянул на дочь заметив, что в ее глазах вспыхнул огонек ответного чувства, готовности слушать и сопереживать,- так вот, на самом Севере есть полуостров Ямал, ну, тот, что в загадках вечно жалуется на свою судьбу: " Я - мал, Я - мал!" Там морской залив, который называют Обская губа а на берегу той губы стоят несколько вагончиков, где мы живем и работаем, Охотники везут нам на факторию шкуры, рыбу, а мы все это пакуем, складываем в амбар и ждем вертолета с Большой земли . Он забирает груз и нашу смену - пять человек. Прибывает другая смена, а мы едем домой на две недели, затем, отдохнув, летим, чтобы отпустить их домой.
 - Папа, ты сказал: " Ждем вертолета с Большой земли. А, где эта Большая земля?
 -А, это, доченька, такое у нас выражение , у Северян. Так мы называем все то, что не на Крайнем севере, а, на материке, дома, значит.
  Чурки, опил и работа были забыты под ноплывом воспоминаний и картин, которые рисовало воображение. У обоих вставали перед глазами холодные, насквозь промерзшие волны залива, необыкновенной белизны снег, вертящиеся лопасти вертолета с Большой земли.
-Папа! А живого медведя ты видел?- глаза дочери просто исходили невиданным интересом, желанием узнать что-то новое, необыкновенное.
Виктор хотел сказать, что, и, медведя он видел, но разговор-то был не простой, откровенный и он густо покраснел от мысли, что, поддавшись чувству, чуть не соврал дочери. Сказал только, что, где-то поблизости они, конечно же, бродят, но к ним еще ни разу не заходили.
-У нас там знаешь, сколько собак. Настоящие волкодавы, сильные, опытные, Они охраняют нас и в обиду не дадут!
-Как здорово, папочка, что ты мне все это рассказал. Я теперь еще сильнее буду ждать тебя, а, ты все интересное запоминай и мне рассказывай!"
Виктор поцеловал дочку в теплый, пахнущий чем-то родным, висок.
-Я люблю тебя, моя девочка, и, когда уеду, смотри, не скучай, жди, а рассказов я тебе привезу целый мешок!"
-Я тоже люблю тебя, папочка. Тебя и маму. А скучать все равно буду. Я буду представлять тебя в мохнатой шубе. Ты сидишь, смотришь на море и мне станет так грустно и жалко тебя, до слез!"
-А, вот, слез-то, как раз, и не надо. Твои слезки превратятся в льдинки и попадают мне за шиворот."
Оба весело расхохотались. Виктор взял дочку на руки и закружил над поленницей, над кучей дров, чувствуя, как они стали ближе, роднее друг другу. От этого чувства выросли крылья, все проблемы показались мелкими, смешными и легко преодолимыми.


 -3-


 Алефтина возвращалась с рынка совершенно разбитая, ноги налились свинцом, тело сковала такая усталость, что, казалось, не сможет и вздохнуть. Не радовали душу и те несколько десяток, что она выручила от продажи своего товара.
А случилась, в общем-то, такая пустяковая история, и, для стихийного рынка, настолько характерная, что на нее и внимания бы обращать не стоило. Так, проходной эпизод.
 
Пробираясь к своему месту на прилавке, Алефтина , еще издали, увидела, что оно занято, и, хоть бы каким-нибудь порядочным человеком, а, то, разложила там свой товар эта голодранка, приезжающая, иногда, откуда-то из деревни. Худенькое, сильно поношенное пальтишко, испитое, всегда будто заплаканное, лицо, виноватые глаза и тихий, извиняющийся голос. Алефтина терпеть не могла таких людей, презирала!
В другое время эта дрань не то, чтобы стать на ее место - рядом примоститься бы не посмела, боясь зычного голоса и решительных ухваток Алефтины А, тут - на тебе, разложила свои огурцы и тощую морковь. И, уже успела, как видно, кое-что продать, так, как, в руках у нее было несколько смятых бумажек.
Алефтина без задержки, как линкор, пропорола жиденькую толпу покупателей и подошла к своему прилавку.
-Ты что-же это, скорбная твоя душа, на чужое место приспособилась. Номером ошиблась?
Женщина боязливо втянула голову в плечи и засуетилась, пытаясь собрать разложенный в жалкие кучки свой товар. На них, тут же, с живейшим интересом, уставились товарки Алефтины, предвкушая острое развитие событий.
Алефтина, не захотевшая ударить в грязь лицом, зная ехидный нрав этих, дубленых ветром, дождем и морозами, женщин, вдруг, с исказившимся лицом, шагнула к прилавку и одним резким движением смахнула в рыночную, заплеванную и замусоренную пыль и огурцы, и хвостатую, молодую морковь незадачливой конкурентки. Туда же полетела и ее жалкая котомка.
 Женщина не проронила ни слова, только лицо ее окаменело, резче обозначилась красная капиллярная сеточка на щеках, да темные круги под глазами. Она посмотрела на Алефтину, затем, на свой товар, который уже топтали ноги прохожих покупателей, и, вдруг, заплакала, завыла тоненько и жалобно. Она попыталась что-то сказать подбоченившейся Алефтине, но не смогла и, повернувшись к ней спиной, пошла с рынка.
В Алефтине, за минуту до этого стоявшей, как скала и пламеневшей праведным гневом, вдруг, словно что-то сломалось, да так тяжело и больно, что не смогла вздохнуть, пошевелиться, словно скрутили артерию, подающую к сердцу кровь и живительный воздух.
 Как она достояла до вечерера, продавая товар, отсчитывая деньги, помнила, как в тумане. За все это время ни с кем из соседок не сказала и двух слов, глядя пустыми остановившимися глазами. Там, на рынке и сейчас, идя домой, еле волоча ноги, она вновь и вновь прокручивала в памяти ту сцену, посмотрела на себя, словно на чужую, со стороны, и увидела старуху с выбившимися из-под нелепой вязанной шапки темными, неухоженными волосами с проседью, Грубой вязки, заношенную до дыр, кофту, которая давно просилась в мусорный ящик, грязный фартук, обтянувший живот, и ей сделалось так тошно, так горько и омерзительно, что, не иди она по улице среди людей, завыла бы, как побитая собака. И такую страшную, мерзкую старуху еще мог кто-то испугаться? Она уже злилась на ту пьянюшку с рынка, которая не могла ответить ей хоть бы словом, безропотно проглотила обиду и слезы и ушла, оставив ее торжествовать победу.
Вся ее жизнь показалась Алефтине такой же омерзительной и грязной, как она сама, как ее одежда, ее внешний и внутренний мир.
А, разве такой она была до выхода на заслуженный отдых? Вспомнился залитый огнями кассовый зал агенства Аэрофлота и она, аккуратно причесанная, в модной кофточке восседающая на стуле перед окошком продажи билетов. Ухоженные руки, властный, хорошо поставленный голос и решительные манеры. И, еще, запах ее любимых духов "Пани Валевска". За ними в то время все гонялись, покупали с рук, переплачивали. Как получилось, что все это изчезло куда-то, не оставив и следа, а, она сама превратилась в свирепую, ограниченную, злобную старуху, теряющую человеческий облик?
Она почувствовала, как на глаза навернулись слезы и утерла их тыльной стороной ладони.
 Подойдя к дому Алефтина открыла калитку, пошла по дорожке и, тут же, словно споткнулась обо что-то.
У самого крыльца, на теплой земле, вольготно раскинув лапки и хвост,спал щенок.
 - Господи, а это еще откуда, чей он, как сюда попал? Эй, дружище, просыпайся!
Щенок, досматривая сладкий сон, несколько раз дернул лапами и хвостом и, наконец, открыл свои удивленные глаза. Потянувшись, для начала и зевнув со счастливым подвизгиванием, тут же сунулся в подол присевшей над ним Алефтины.
И тут ей, еще какое-то время назад терзавшей себя воспоминаниями, осуждением и раскаяньем, этот комок живой, потягивающейся, шевелящейся, зевающей плоти, показался чудом, свалившимся откуда-то, наверное с небес. Она, даже, подняла вверх голову, словно хотела увидеть того, кто, где-то там, наверху, услышал ее, не осудил, а понял и дал знак, значение которого она сама должна была осмыслить и оценить.
 Алефтина опустилась на крыльцо, где у ног ее крутилась эта, неизвестно, как попавшая к ней во двор, собаченка и, почти физически ощутила, как лопается, сползает с нее и уходит куда-то в землю злоба, что на много лет, как короста, захватила все ее сознание, мироощущение, забрала в свой плен душу и тело, отвратила людей, сделав из нее пугало местного значения.
Ее, вдруг, охватила такая ноющая боль, что, казалось, душа расстается с телом. Сердце забилось неровными толчками, лицо покрылось испариной.
-И в церкви не была ни разу,- почему-то пришло ей на ум,- хоть бы на праздник бутылочку святой воды принесла. Так, ведь, нет! И мысль такая не появлялась."
Да, и, на Божью, разве, она защиту надеялась, у него просила помощи, когда у самой хватало сил отлаяться от любого, благо глотка луженая и энергии не занимать.
 
Так сидела она, говоря сама с собой, ковырялась безжалостно в себе, искала и находила то, что казалось ей теперь отвратительным, ничтожным, мерзким, и, с болью отдирала от себя это.
Тут до ее сознания дошло, что, щенок давно уже скулит и возится около нее, то покусывает безвольно опущенные руки, то, хитренько скосив глаза,теребит подол юбки. - Ах, ты, псинка бедная, чья же ты, все таки? И, ведь, непростая дворняга- породистая, сытая, чистая. Да, ведь, это, наверное, Геннадия Викентьевича собака, соседа, - она посмотрела в сторону внушительного особняка.
Алефтина очень гордилась, что, рядом с их домами выбрал себе место для жительства этот крутой мужик, энергичный, молодой, при деньгах, но, до безобразия (как ей казалось) приветлив и добродушен с соседями.
Алефтина глянула на свой замызганный подол и ей, вдруг, нестерпимо захотелось помыться, сбросить с себя грязную, пахнущую потом и пылью, рыночную робу и обязательно выбрать время для похода в парикмахерскую.
Она взяла щенка на руки и тот, дыша нежным, щенячьим ароматом, в миг облизал ее лицо, нос, губы.
- Пойдем домой, детка, сейчас приведу себя в порядок и будем кушать.
Но, вдруг, она увидела, как к ней, держащей на руках шенка, подходит, заискивающе улыбаясь, ее сосед, Надькин муж, на удивление трезвый.
- Слушай, Васильевна, тут к тебе моя собака забежала, вот этот щенок, - сказал он, отводя глаза в сторону, - овчарка, между прочим! Мне его утром принес знакомый, так, что, уж извини..."
Он протянул руку к собаке, но Алефтина резко отпрянула.
- Да что ты говоришь? Твоя это собака? Моя она, у меня во дворе спала, а, твоя Фишка давным -давно убежала, когда ты ее поленом по башке саданул!
Сосед малодушно сдал позиции под напором неопровержимых фактов и ворчал, что собака все равно приблудная или подброшенная, пусть бы и жила у него, ведь, вот, и будка пустует, и ребятишкам будет забава.
- Не заживется у тебя эта собака, - отстаивала Алефтина свои, и без того прочные позиции, - продашь за бутылку, когда приспичит, только ее и видели!
Она ушла в дом и унесла щенка, собираясь немедленно задобрить его куском хорошего мяса с мозговой косточкой.
 - Его, видишь ли, щенок! Пить меньше надо, - мысленно продолжала она свой диалог с соседом.
 Весь вечер Алефтина потратила на то, что, помылась сама, истопив на огороде за домом свою чистенькую, уютную, как теремок, баньку, вымыла и вычистила все в доме, повесила чистые занавески, прибралась на кухне, затем сварила вкусный борщ с мясом и той самой мозговой косточкой, которую грыз сейчас, довольный такой щедростью, щенок. Делая эту работу, она, то и дело, бросала все и брала щенка на руки, мяла и тискала его, принюхивалась к его сладкому запаху и шептала какие-то глупые нежности.
В окно она видела, как сосед, Витька, несмотря на позднее время и густые сумерки, возился со своими дровами, убирал мусор, затем, с метлой и лопатой, открыв засов ее калитки, вычистил и подмел всю ограду и площадку у дома.
Алефтина, стоя за занавеской и глядя на старания соседа, горько подумала:
- Вот ведь, наорала вчера на парня, хотя прекрасно знала, что заболела жена и он специально прилетел, и дочь у него одна дома. А, девочка такая хорошая всегда поздоровается, когда встретит. Это я должна была вчера по доброму поговорить с парнем, посочувствовать, так, нет, еще участковым пригрозила..."
Ее снова охватило такое чувство стыда за себя, что руки готова была кусать от досады, но замышляемый самосуд прервал стук в дверь. Она, почему-то, с радостью открыла, не спрашивая, кто там.
Это был сосед, Виктор. Он виновато извинился, что запоздал с уборкой ее двора. Глаза его светились искренней добротой и робостью, ведь от соседки всякое можно было ожидать.
Он развернул и протянул Алефтине сверток, который держал в руках. Она увидела большую, белую рыбину.
- Возьмите, Алефтина Васильевна, это муксун, наша сверная отличная рыба, пирог испечете."
Алефтина посмотрела на эту рыбу, на Витькины беззлобные глаза, на улыбку и, вдруг, слезы градом посыпались у нее из глаз:
- Витенька, ты прости меня за вчерашнее, не обижайся, я была усталая, злая, вот и накричала".
- Да, что вы, я и не думал обижаться. Берите рыбу и забудем все плохое. Ну, я побежал, дочка ждет. Спокойной ночи!"
 - Вот, и спокойной ночи пожелал, чертенок! А я ведь, и забыла, когда мне ее желали в последний раз"
Ей стало так хорошо, так спокойно и радостно, что она, взяв щенка на руки, закружилась по комнате к великому удовольствию обоих. Рыба лежала на столе, издавая умопомрачительный запах.



 - 4 -


 Утром Алефтина проснулась позже обычного, позволила себе подольше понежиться в постели, затем оделась и, подхватив теплого со сна щенка, вынесла его во двор, чтобы он погулял и справил нужду, а, сама осмотрелась кругом, очарованная утренней тишиной и свежестью.
На рынок сеголня решила не идти. Ей, впервые за последние годы, вдруг стали неприятны и мелочные рыночные проблемы, склоки и сплетни, борьба за лучшее место. Рынок подождет, а, вот, в парикмахерскую схожу обязательно. Обросла диким волосом, как баба Яга.
Она взяла щенка, который уже по-хозяйски тявкал на порхающих с ветки на ветку птичек и собралась идти в дом, как, вдруг, увидела идущую по тропинке к ее двору, свою соседку, Светлану, " дурку ", как ее называла из-под тишка, не решаясь говорить это вслух: баба-то была, в общем, тихая и безобидная, где-то даже симпатичная, да, вот, история, произошедшая с ней лет пять назад, долго была предметом пересудов окрестных кумушек, а, уж, Алефтины в особенности.
Ради того, чтобы почесать языки, излить накопившуюся от своих личных проблем, злую желчь, никто и не думал щадить чувства той, что попала в беду, посочувствовать, помочь. Шипели на всех углах, радовались тому, что, хоть их-то миновала такая напасть.

А случилось вот что.
 По соседству с Алефтиной жила семья: отец, мать и двое их детей- сын и дочь, вот эта самая Светлана. Алефтина хорошо помнила их еще сопливыми ребятишками.
Прошло какое-то время и погибли родители, попав в автомобильную катастрофу где-то на Юге, на отдыхе, ушел в Армию служить и остался в гарнизоне на сверхсрочную сын, Димка. Светлана осталась одна полной хозяйкой дома и участка.
А уж, девка была, как говорят, " не от мира сего", почтительная, робкая, глаза боялась поднять от земли. А, как раз, глаза-то и были самое необыкновенное в этой тихоне - огромные, темносиние, колдовские. Этими глазами она, будь чуточку посмелее, такого парня могла бы приворожить. Но не знала, видно, свою силу.
Лицо было тонкое, смуглое, да, еще эти глаза-ну точно лик с иконы.
А разве так одеваются девки в ее возрасте? Скромная юбчонка, незаметная кофточка, какие то тяжелые, немодные туфли. Других в ее возрасте дома не удержишь, а она поступила в институт на библиотекаря (ну, чем не профессия для старой девы), и только книжки свои читает. Выучилась, работать пошла, а, кавалеров- то и не видать.
-Не в монастырь ли наша Светлана надумала, - исходили любопытством соседки.
Даже то, можно было приписать достоинствам Светы, перекочевало в разряд недостатков.
Ах, как потешила бы Света их любопытство и, возможно, заработала бы в свою пользу несколько лишних баллов, если бы ее, вдруг, увидели в компании друзей, если из ее дома понеслась бы развеселая музыка, а, на крыльце курили бы и ржали, плюя на приличия, молодые парни.
Вот так и жила Светочка, а, ведь, четвертый десяток уже разменяла .
 
И тут улица, а, в особенности, старые кумушки, жадные хоть до каких- нибудь сенсаций местного уровня, навострили глаза и уши, зашушукались, затерялись в догадках.
Свету стали видеть с высоким, красивым, как киноактер, капитаном, как оказалось, дальнего плаванья. Они шли вместе, говорили о чем-то, смеялись.
Света просто расцвела, избавилась, наконец, от своего старушечьего узла волос на затылке. Теперь они, густые и темные, сбегали волной на спину.
Однажды летом Светлана поделилась с кем-то, что жених (так и сказала-"жених"), зовет ее в Мурманск познакомиться с родителями, затем, прямо оттуда, уходит в плаванье, а, она, проводив его, вернется домой. Осенью, он приедет за ней и они поженятся.
- Дождалась-таки счастья наша царевна . И где только подцепила, зная лишь дом , да работу.
 Но прошла осень, наступила зима, а от капитана не было ни слуху, ни духу. Соседки, кто понаглей, бесцеремонно, по-бабьи уколов между делом, спрашивали:
- Что то не появляется твой капитан, видно плаванье долгим оказалось, вокруг земного шара решил об"ехать?
 Говоря это, они бдительным оком ощупывали фигуру Светланы, зная по своему или чужому опыту, что знакомства с капитанами, полковниками и прочей мужской сволочью, добром не заканчивается. А, что все мужики сволочи - вот он, наглядный пример.
 И, вдруг, зимой, околоток потрясла новость, страшная и дикая.
Светлана, поджидая своего далеко заплывшего капитана, одна, без чьей либо помощи, родила ребенка. Встав с постели, мокрая и ослабевшая, завернула дитя в одеяло и вышла на улицу в морозную ночь. Мигом закоченев от жестокого холода она упала, ударившись головой о кочку, и потеряла сознание. Сверток с ребенком выпал из рук и откатился в сторону.
Ее нашли обмороженную, почти мертвую те, кто возвращался из ночного кафе, а, рядом сверток с заледенелым, только, что рожденным ребенком.
Куда она бежала ночью, еще не оправившись от родов, было загадкой. Видно хотела подкинуть ребенка и так избавиться от греха и позора?
 Светлану увезли в больницу, вылечили, но, заметив явные признаки бурного душевного расстройства, перевели в психдиспансер.
Приезжал брат, забрал окна и двери металлической решеткой, попросил добрых людей присмотреть за домом и снова уехал к месту службы.
 Долго, очень долго лечилась Светлана и, наконец, появилась дома, постаревшая, тихая, с грустными виноватыми глазами. Через какое-то время снова начала работать в своей библиотеке, но общества людей, каких-либо разговоров избегала пуще огня.
 


 - 5 -

 Подойдя к Алефтине, которая так и стояла, прижав к себе щенка, Светлана, зная крутой нрав и острый язык соседки, виновато потупилась, лицо ее стало скорбным и неподвижным. Она, собрав остатки решимости, силилась что-то сказать.
- А этой-то, что надо? Сроду ко мне ни за чем не обращалась, а, тут, на тебе, пожаловала. Да, и, как с такой "дуркой" разговаривать без подготовки.
Но тут она вспомнила, что, эта "дурка" давно выздоровела, живет, работает. Алефтина насторожилась, не скрывая любопытства.
Света протянула руку, погладила щенка и сказала:
- Алефтина Васильевна! Вот какая история произошла вчера. Это было часов в десять утра. Я как раз, из дома вышла, собираясь идти на работу, вдруг вижу, останавливается машина на дороге напротив моего дома, выходит мужчина и идет прямо к моей ограде. Я смотрю, что будет дальше.
Он сунул руку под куртку, взял оттуда щенка, пересадил через ограду, а, сам быстро пошел обратно и они уехали. Там, в машине, была еще женщина. Я торопилась на работу, поэтому закрыла щенка на веранде. Приду, думаю, вечером, разберусь, а, он, как видно, убежал. Я уже два дня зову, жду, а, он вот где.
 Алефтина, словно ужаленная, впилась глазами в соседку:
- Да вы, что, сговорились все, что, ли? Этот алкаш, Федька, приходил вчера вечером и врал прямо в глаза, что собака его, ее ему подарил, будто бы, какой-то приятель, и будка его щенку понравилась и он уже был у него во дворе и дома. Теперь приходишь ты и сочиняешь про какую-то машину, мужика в куртке. Вот, поистине, один пьяный, другой-...", - тут Алефтина не окончила фразу и прикусила язык,- собаку эту я нашла у своего крыльца а, значит, собака моя!"
 Слезы навернулись на глаза Светланы. Собака, незаметным образом, оказалась у нее в руках, пока Алефтина, размахивая руками, доказывала свою правоту.
Щенок, повизгивая от избытка чувств, принялся облизывать соленые глаза и губы Светланы, от чего слезы потекли еще больше.
- Алефтина Васильевна! Вы ведь знаете все про меня, знаете, как мне пусто и одиноко, особенно в долгие вечера, одной. Даже обед приготовить не для кого, а тут, щенок этот, живой, ласковый, будет хоть о ком заботиться.
У Алефтины так и вертелись на языке слова:" А, что же ты, голубушка, чадо свое единственное угробила? Вот и было бы для кого жить и о ком заботиться"
Но что-то выплыло из самосознания, предостерегая ее от этих убийственных, палаческих слов.
- Тьфу ты, черт! Вот бы ляпнула не к месту, - пугаясь и радуясь, что удержалась от этого, подумала Алефтина, хоть в другое время, она не приминула бы напомнить о прошлом.
-Ладно, бери собаку, но, если мне нужно будет взять ее назад, возьму без разговоров. Она ничья, значит жить может там, где захочет!"
Светлана с вертящимся на ее руках щенком пошла в свой двор, что-то ласково приговаривая.
 Алефтина стояла и уже раскаивалась в том, что смалодушничала, не поставила на своем, но, опять же, и радости бы не было никакой. Приходила ведь ни кто- нибудь , а, Света, которой, действительно, очень одиноко.
Она поплелась домой, собрала из миски кучу мяса и костей, которыми лакомился щенок, сложила все в пакет и поставила в холодильник.
Она надеялась, что щенок к ней еще вернется.
 
До позднего вечера Алефтина, нет-нет, да кидала взгляд на Светины окна. Там до поздна горел свет и она прямо кожей чувствовала, как Светины руки, истосковавшиеся по теплому, живому существу, гладят, треплют, ласкают бархатное собачье тельце.
Ложась, Алефтина думала, что сожаление о сделанном долго не даст уснуть, но, к своему удивлению, уснула она быстро, спала крепко и видела хорошие, добрые сны.


 - 6 -
 

 Прошло три дня после того, как щенок поселился у Светланы. Алефтина все это время была занята приятными хлопотами.
Для начала она собрала свою старую, рыночную справу вместе с замызганным фартуком, сложила в пакет и судовольствием бросила в ящик для мусора. Затем, вспомнив те времена, когда она еще работала, была в гуще коллектива, умела и одеваться, и говорить, и подать себя в лучшем виде, решила пересмотреть свой гардероб. Вынула из шкафа довольно приличный костюм, модную еще и сегодня, блузку, туфли, надела все это и пошла, как и было задумано, в парикмахерскую. Туфли, правда, были немного тесноваты, но, ничего, теперь она их разносит.
Она шла и удивлялась себе: и походка стала другая, и суетные, скандальные мысли куда-то улетучились из головы и это радовало ее безмерно.
Проходя мимо дома Светланы, ей подумалось, как там устроился щенок, показалось, на миг, что, на веранде слышится его дурашливый лай.
- За кем то гоняется, чертенок, вон, как носится, даже здесь слышно, - и она впервые пожалела о том, что щенок не видит ее, такую собранную, аккуратную, хорошо пахнущую.
 
Светлана же почти не спала ночью. Вечером она приготовила для щенка ванну, добавила в воду свой лучший шампунь и бросила щепотку ароматической соли.
Щенок с удовольствием выкупался, обрызгав ее с головы до ног, так, как плескался, крутился и брыкался вовсю. Кроме того бросался в радостном порыве мокрыми лапами на грудь и пытался облобызать лицо. За последние годы Светлана еще никогда так звонко не смеялась, никого так смачно не жулькала в своих, истосковавшихся по ласке, руках, давно не казалась себе такой молодой и самозабвенно веселой.
Просушивая щенка мохнатым полотенцем, она таяла от умиления, когда щенок весело лаял и , с уморительным выражением на мордочке, бросался на нее, желая побороться.
Проснулась от ощущения чего-то свежего, радостного, счастливого, нашла рукой сладко спавшего под одеялом щенка, как в детстве ищут новую игрушку, которую берут с собой в постель, чтобы утром она сразу попала под руку.
 На работе Светлану не узнали. Вместо темной юбки и широкой, искажающей фигуру, кофты, было маленькое черное платье и светлые туфельки. Шикарные волосы были схвачены замысловатой заколкой. Даже голос изменился. Вместо тусклого и бесцветного он сделался счастливым и ласковым.

 
 - 7 -
 
 Федор, муж Надежды, сидел у себя в ограде, нервно курил и злым, придирчивым взглядом окидывл свое дворовое хозяйство. Взгляд цеплял, то выбоину в заборе, где, давным-давно не было штакетника, то покосившую поленницу дров, то натыкался на темную, битую дождем, ветром и снегом, замшелую собачью будку, которая, с тех пор, как убежала Фишка, бестолково маячила посреди двора.
На мысли, которые, в данный момент, толклись в его голове, он раньше бы плюнул и растер. Но сегодня все было не так.
 Всю неделю он с каким-то злым упрямством вспоминал свое унижение перед этой конем - бабой, Алефтиной, когда пытался выпросить собаку, хотя заранее предвидел, что эта ядовитая зараза, даже если он тысячу раз прав, все равно будет стоять на своем. Из принципа, мать ее! Да , ведь все видели и подтвердят, что, собака ничья. Откуда она взялась - не известно. Слышал, будто бы ее привезли на новеньких жигулях и посадили в чью то ограду, после чего собака обошла все дворы и, даже, вздремнула в будке убежавшей Фишки.
 
Федор, если говорить на чистоту, был страстным собачником, любил этих верных и преданных друзей человека. Фишка, бедная, уж сколько вытерпела от него, когда он по пьяной лавочке устраивал домашние разборки, но, все равно, ластилась. В ней не было на него зла. Как его угораздило садануть ее поленом по голове? И вот этим-то и попрекнула его Алефтина. Все видит, ведьма глазастая !
А, тут , щенок этот, да не простой, породистый, настоящая овчарка, а, уж, шебутной такой и ласковый, он сразу запал в душу. И, вот пожалуйста, баба оказалась упрямей, все в один миг высказала: и пьянь он, и друзей у него будто сроду не бывало, одни собутыльники, и Фишку не забыла упомянуть.
Он опять покосился на собачью будку , стоящую, словно пугало, недалеко от крыльца и вдруг, взяв топор, стал крушить ее прогнившую крышу, отбивать доски от стен и пола.Он махал топором до тех пор, пока будка не превратилась в темные, из"еденные червем, щепки. Он собрал их, принес домой и все до единой покидал в печь, поджог и сел напротив, глядя , как огонь пожирает темное , отжившее дерево.
- Вот так бы и человеку, - думал Федор, - содрать с себя всю дурь, всю грязь, бросить в огонь и смотреть, как горит это ясным пламенем, и знать, что никогда больше к тебе не вернется"
Он, как-то непроизвольно, очень прадирчиво оглядел себя и увидел не старого еще мужика, заросшего многодневной щетиной, забывшего, когда, в последний раз брился, чистил зубы. Увидел протертую на локтях тельняшку в многочисленных, Надькиной рукой наложенных штопках. Сколько раз он рвал ее на груди, как партизан перед допросом, когда пытался доказать что-то замученной его выходками, жене и двум своим детям, которые, при первых признаках надвигающейся грозы, давали стрекача из дома и целый день пропадали не известно, где, голодные, боясь попасть ему под горячую руку.
  При этой мысли он даже застонал от горького чувства вины, вцепившись руками в патлатую голову.
Ему, вдруг, до боли ясно представился корабль "Стремительный", на котором он проходил службу, и сам он, двадцатилетний механик, матрос первой статьи, Федя Грешнев. С каким шиком и гордостью он носил тогда матросскую форму. Ботиночки начищены до зеркального блеска, стрелки на брюках - порезаться можно, рубашка сияет белизной, бескозырка одета именно так, как того требует старая, морская традиция: чуть-чуть вверх и в бок.
За три года службы он всей душой влюбился в безукоризненный флотский порядок и дисциплину, чистый, матросский кубрик, где нет ничего лишнего и, тем не менее, всего достаточно, чтобы хорошо служилось, весело отдыхалось.
Каждый матрос с убеждением, которого не перешибешь и обухом, считал, и, не безоснования, что, именно, морская служба и никакая другая, самая почетная, единственная и неповторимая !

Так, как же так случилось, что этот молодой, сильный и неглупый парень превратился в обрюзгшего, опустившегося, пьющего мужика, в шевелюре которого все чаще замелькали серебряные нити.
Он подошел к зеркалу и уставился на свое изображение, но выдержать такое зрелище больше полминуты не смог. Было гадко и отвратительно.
Он стал вспоминать, отчего же этот старательный мужик с золотыми руками, которому по силам любая работа, начал, сначала изредка, затем чаще употреблять алкоголь и, даже, усмехнулся, когда вспомнил, почему. А не мог разрулить принципиальный вопрос со своим начальником по работе и бросил на стол заявление об уходе " по собственному желанию".
Испытав, в общем-то, пустяковый ноккаут, да, и, начальников таких до Москвы вверх тармашками не переставить, он, от оскорбленного достоинства, крепко напился. И пошло, и, поехало.
За два последних года, сейчас он нашел в себе силы в этом признаться, он стал почти алкашом, потерял работу, уважение людей и человеческий облик, оказался рохлей, слабаком, как многие из тех, кого он сам презирал когда-то и обходил стороной.
Он со всего размаха треснул кулаком постолу так, что звякнула посуда:
- Так, вот, нет же! Моряки умирают, но не сдаются. Не сдамся и я!
В приливе какого-то спасительного чувства, невесть откуда взявшейся силы, он закружил по комнате, чувствуя, что сойдет с ума, если, вот сейчас же, сию минуту, не проведет границу между прошлым и будущим.
Он вышел во двор и, первым делом, завалил покосившуюся поленницу дров. Образовалась целая гора из чурок и поленьев. Он расчистил место возле забора и стал аккуратно укладывать поленницу. От физических усилий он взмок так, будто попал под дождь. Волосы, лицо, грудь и спина, а, так же, вся одежда были хоть выжимай.
- Это хорошо, это дурь из меня выходит, которую впитал в себя, - думал Федор.
Сложив поленницу и полюбовавшись на свою работу, он, ни на минуту не останавливаясь, начал выдергивать старые доски из забора, планируя завтра же купить и привезти новые. Вслед за этим отодрал от земли прогнивший тротуар прикидывая, какую шикарную дорожку он соорудит, когла привезет материал.
Разогнувшись, Федор увидел Алефтину, которую, в первую минуту, и не узнал. В хорошей юбке, модном жакете, прическа на голове другая.
Она зыркнула наметанным взглядом по его двору и сразу отметила произошедшие перемены.
- Ты чего это, сосед, забор повыдергал, тротуар разворотил. Что, опять воевал?
Федор до того озлился на ее, явно ехидный и провокационный вопрос , что едва сдержался от радикальных мер. Он только подошел к ней почти вплотную и заорал чуть ли не в самое лицо: " Какой забор? Разве такие заборы и тротуары во дворе у настоящих мужиков бывают?
Сказал это и, тут же сдал назад. Как это он упустил из виду, что у этой бабы не только язык острый, но, и рука тяжелая.
Но Алефтина, как ни странно, улыбнулась с хитринкой: " Ну, давай, продолжай в том же духе!", - и пошла к своему дому.


 - 7 -


Вечером Алефтина вышла на огород собрать кое-что из овощей и увидела, что, по тропинке к ее дому снова идет Светлана, а, за ней, подскакивая и дергая за подол юбки, щенок, собственной персоной. Алефтина бросила ведро на землю и, схватив щенка на руки, принялась целовать его в чистую, пахнущую чем то приятным мордочку, тормошить за загривок, мять и тискать, словно плюшевую игрушку.
Щенок залаял от восторга и обхватил лапами ее голову, в миг превратив старательно уложенные волосы в копну серой пакли.
От нежности у Алефтины даже слезы выступили на глазах.
- Ах ты, псина ты этакая! Как же я соскучилась по тебе. Пойдешь снова ко мне?
Обмениваясь бурной радостью со щенком, Алефтина не сразу и заметила, что, Светлана ей что то говорит, протягивая сверток.
- Алефтина Васильевна, я хочу вам подарить вот это, - и она накинула на ее плечи роскошной вязки белую шаль, - я все равно не ношу, а вам как раз в пору.
 Алефтина опешила от неожиданности. Ничего себе подарок!
- И, за какие доблести ты мне это даришь, чем я заслужила?
- Я хочу только одного - отдайте мне собаку насовсем. Я и не думала, сколько он будет значить для меня. Да я жить заново начинаю!
- Милая ты моя, - Алефтина, на всякий случай, стянула шаль с плеч и держала в руках, - да если бы я была ее хозяйкой! Она ко мне совершенно случайно пробралась и улеглась спать во дворе. И на нее, к тому же, заявляет права еще кое - кто."
И тут, словно ответом на эти слова, стало появление соседа, Федора, выбритого, в чистой рубахе с улыбкой на губах. В глазах не было привычной залихватской удали подвыпившего. Иными словами, сосед снова был на удивление трезв.
- Ну, что, бабоньки, наигрались с собакой, натешились, теперь моя очередь. Думаете, вы одни можете радоваться? А, вот, мои дети тоже любят собак и хотели бы взять ее себе, тем более она уже ночевала в нашей будке.
Светлана стояла, как обухом оглушенная, зато Алефтина сразу взяла быка за рога. Наступать решила по всем фронтам.
- Это про какую будку ты говоришь, про тот блошиный домик, что у тебя во дворе?
Как бы не так! Ты что, хочешь, чтобы чистое, здоровое животное лишай заел. Вот наведи порядок, тогла подумаем, дать тебе собаку или нет!
Тут Федор и выложил им свою козырную карту:
- Бабоньки, милые, поймите! Сегодня со мной такой переворот случился, что, чуть крыша не поехала. Я понял, что был алкаш, дерьмо, ничтожество. Но больше этого не будет - завязал. Детей жалко, жену, Надьку, натерпелись от меня. Всех разогнал, червяк навозный. Так, вот, я и говорю, отдайте мне собаку. Я, ведь, в них, чертенятах, души не чаю. Чище некоторых людей собака, - он погладил щенка и тот, отзывчивый на ласку, ответил бурной радостью.
Женщины, пораженные этим горячим монологом, стояли, одна со щенком в руках, друга держала шаль.
 - 8 -


Все, вдруг, поняли, что, ситуация становится почти неразрешимой. Собака на самом деле ничья и любой из них имеет право взять ее к себе.
Как быть, где искать выход?
И тут слабые вечерние сумерки прочертил свет фар под"ехавшей машины их соседа, Геннадия Викентьевича.
- Боже мой, - подумал каждый,- вот кто нас рассудит. Человек он деловой, с понятиями, разговором с простым человеком никогда не гнушался. Он, наверное, еще и не знает про подкидыша.
Они, все трое, бросились за калитку, чтобы перехватить соседа прямо у машины. Лица их выражали гамму чувств, глаза безмолвно просили и молили о помощи.
Геннадий Викентьевич был удивлен, увидев соседей возле своей машины, не побрезговал, поздоровался за руку с Федором, поприветствовал женщин и, с первых фраз, уяснив смысл сказанного, взял ситуацию в свои руки.
- Собака ничья конкретно, это факт. Отдать ее кому-то одному - обида для других. Я, ведь, как сосед, тоже имею на нее право. А сделаем вот как : выделим между нашими участками небольшую территорию и построим новую, шикарную, теплую будку. Кормить будем все, кто, чем может, и ходить она может к каждому, когда захочет и, чтобы никаких споров по этому поводу не было.
Несмотря на то, что, это был единственный приемлемый выход из затруднительноц ситуации, лица у всех вытунулись, глаза подозрительно заблестели, а, уж, какие слова вертелись на языке и просились наружу, можно было только догадываться.
Тут Федор, как на пионерском сборе, поднял руку и выступил вперед.
- Геннадий Викентьевич! Будку собаке сделаю я. Если никто не знает, скажу, что я могу и плотничать, и столярничать. Скоро вы все в этом убедитесь!
На Светлану было жалко смотреть. Она сникла, как большая птица, глаза ее потухли.
- Собака никогда не будет жить у меня, - обреченным голосом сказала она, - просто потому, что, я не умею защищаться и отстаивать свое требование. Алефтина Васильевна возьмет голосом и энергией, Федор сделает будку, Геннадий Викентьевич даст материал. А, что могу сделать я?
Она тихо заплакала, прижав кулачки к лицу. Тогда заговорил Федор:
- Я чувствую большую вину перед своими детьми, моя собака убежала куда-то. Дети жалели ее, искали, звали. С пьянкой я завязал, говорю это при всех и прошу, чтобы вы разрешили собаке пожить у меня. Пусть дети почувствуют, что, отец стал на другой путь и все хорошее начнется сегодня же с этой собаки. Ну, как вам это об"яснить! Поддержите меня, помогите подняться.
Геннадий Викентьевич поставил точку в этом споре.
- Все, Федор, мы тебя поняли. У меня есть хороший и сухой материал. Сегодня приходи и бери сколько и чего надо. Какой ты плотник и столяр, мы оценим по твоей работе. Будка - твой экзамен на трезвость и толковость. Сдашь его на отлично, я подумаю, куда тебя определить на постоянную работу. Мне на фирму нужен столяр с золотыми руками, ну, и, естественно, в здравом уме и твердой памяти.
Все, даже Светлана, заулыбались, засветились, засуетились. Светлана попросила оставить у нее щенка еще на одну ночь, а , завтра, с утра Федор может забрать его.
Остаток дня все провели в хлопотах, выбирая место для постройки.
Федор ушел на усадьбу к фирмачу, где по достоинству оценил деревянный пристрой к дому, веранду, всю в кружевах теплого дерева, ажурную беседку. Он расчувствовался и пообещал, если ему доверят работу в фирме, то ни чуть не пожалеют.


 - 9 -


На следующий день чистый, благоухающий щенок уже носился по двору Федора, растаскивая в зубах палки, рейки и прочий материал.
Федор полдня мастерил верстак и все приспособления к нему и улыбка не сходила с его лица. Он удивлялся забытому чувству, что, оказывается, можно быть пьяным не от водки, а, от горячей, умелой работы своих рук, интересной задумки, от которой ликовали мозг и душа.

Прошло три или четыре дня и Федор, обойдя всех соседей, пригласил их на торжественную сдачу домика в эксплуатацию. Позвонили Геннадию Викентьевичу и он, не утративший ребячества и не разучившийся по-мальчишески радоваться, примчался на своём шикарном "Лексусе" домой. Все пошли во двор к Федору и остановились, пораженные увиденным.
Срубленный из тонких бревнышек, больше похожий на сказочную декорацию, чем на собачью будку, с причудливой крышей, украшенной деревянной резьбой, красовался изумительной работы домик. Внутри был толстый слой войлока, занавеска из войлока же, на двери, не пропускала ни холода, ни атмосферные осадки.
Геннадий Викентьевич предложил отметить это событие, пригласив всех собраться вечером у него. Центром внимания на этом скромном банкете был, конечно же, щенок.Он носился везде, как угорелый, лаял и дурачился, умиляя до слез собравшихся, не забывал подойти к каждому, потрепать за ногу, лизнуть руку, взобраться на колени.
Он словно ткал невидимую связующую нить добра, великодушия и понимания между этими людьми и не хотел, чтобы она когда-нибудь оборвалась.
 

 - 10-


Вот и вся история о том, как маленький щенок - подкидыш, судьба которого могла бы, сложись обстоятельства несколько иначе, быть незавидной и печальной, сумел, сам того не осознавая, изменить судьбу тех, кто был готов к этому и, как будто, только и ждал появления в своей жизни этого комочка живой и радостной плоти.
В продолжение хочется еще сказать, что щенок, любя без меры всех своих друзей, выбрал для постоянного места жительства семью Виктора - вахтовика.
Ему очень понравился их уютный домик, небольшой садик, чистый дворик и добротные дворовые постройки, где можно найти столько интересного для себя. А, главное, это девочка Люба, которая очень любит своего непоседу - папу, скучает о нем и ждет.
Щенок получил кличку Меринда и с удовольствием откликается на нее, мчась со всех ног.

 * * *

А, как же все сложилось у тех, остальных, кто был обязан щенку возвращением к жизни, если можно так выразится?
Федор работает на фирме у Геннадия Викентьевича и нет более надежного, умелого и ответственного работника. О том времени, когда он балансировал на краю физической и нравственной пропасти, ему очень не хочется вспоминать, да и внешне уже ничего об этом не напоминает. Двор его и усадьба выглядят сейчас очень даже пристойно, как и положено у доброго хозяина: новый настил в ограде, новая, из добротного штакетника, изгородь и много планов на жизнь.

Алефтину, вдруг, отчаянно позвало в дорогу непреодолимое желание людей посмотреть и, конечно же, себя показать Она нагрянула к сыну на Север и, помня их преждние отношения, просила не беспокоиться, дескать, поживет недолго, постарается не стеснить и не надоесть. Но прожила там месяца два и уехала только потому, что оставила двор на соседей.
Говорят, отпускать не хотели, радуясь и удивляясь разительной перемене, которая произошла с их матерью .
Алефтина не стала углубляться в описание того, как щенок изменил ее жизнь - все равно бы не поверили, ведь они, в шутку, конечно, всегда говорили, что, твердыню маминого характера можно было разрушить лишь танковой броней. А, тут, щенок !
Нет, не поверили бы...

Неожиданный поворот в жизни случился и у Светланы, которая, после эпопеи со щенком, ожила, изменилась и внешне, и внутренне, но еще, иногда, вспоминает то время, когда жила с ощущением страшной вины и незамолимого греха, боясь людей и безжалостно бичуя себя за прошлое.
Теперь же она отчетливо ясно, всей душой ощутила пришедшее к ней спасительное чувство, будто кто-то ЗАБОТЛИВЫЙ, все ПОНИМАЮЩИЙ и МИЛОСЕРДНЫЙ, снял с нее вину и разрешил, нет, приказал - живи ! А разве ТАКОГО приказа можно ослушаться.
Но самое интересное случилось позже. Все, почему-то, уверены, что, к этому приложил руку их сосед, Геннадий Викентьевич, до которого дошло кое что об истории со Светланой . Он (секрет открыл его водитель, Серега), кому-то писал, кому-то звонил, кого-то в чем-то убеждал, да так, что, однажды, все увидели, как у Светиного дома остановилось такси. Из машины, с букетом роз, вышел тот самый красавец-капитан, которого за столько лет еще никто не забыл, но, видно было, что, и к нему Судьба применила воспитательные меры.
 А, как же иначе? Все обязаны платить по счетам, а, за грехи и ошибки - вдвойне.

На этот раз уже Светлана пригласила всех к себе, не забыв, конечно же, щенка, хотя, разве можно теперь назвать обидным словом "щенок" эту умную, добрую и вежливую красавицу- овчарку, которая, совсем недавно, стала мамой и все ее друзья и опекуны ждут не дождутся, когда щенки подрастут и можно будет взять их к себе.
Ну, так вот, о Светином капитане. За столом он рассказал и свою горестную историю, рассказал открыто, как своим старым друзьям.

Вернувшись в родной Мурманск, он ущел в плавание и, возвратившись через несколько месяцев, случайно в ресторане, где они отмечали возвращение, встретил красивую, смелую, умелую, которая, уже через несколько дней повела его в ЗАГС. А чем не муж? Красавец, ходит в загранку, при деньгах.
Вот так и закрутила мужика и крутила целых три года, пока капитан не пришел в ужас и не понял, что, пора спасать душу.
Пустая женщина, пустая, глупая жизнь.
Мысль о том, как он поступил со Светланой, в последнее время не давала ему покоя ни днем, ни ночью. Он, даже, решил, что, встреча и женитьба его, отнявшая столько сил и душевного спокойствия - это месть Судьбы за его непорядочный поступок.
Неизвестно, сколько бы еще он безжалостно судил себя, если бы, однажды, в их управление на его имя не пришло письмо. Из него он узнал, что, связался с ним некий Крайновский Геннадий Викентьевич, сосед Светланы. Он честно, " как мужик мужику"( выражение из письма), поведал, что пережила Света и просил его приехать и все решить на месте.
Капитан, охваченный одновременно и радостью, и волнением, используя краткосрочную стоянку по возвращении в родной порт, помчался в далекий Сибирский город с робкой надеждой получить прощение.
О том, что пережила Света, он, конечно, узнает. Что-то от нее самой, что-то, возможно, от соседей, которые навряд ли станут злорадствовать и искажать факты в худшую сторону, ведь, они видели, как Светино падение, так, и ее возвращение к жизни.

* * *

Было бы непростительной ошибкой не рассказать, в кратце, о том, что, и в жизни Геннадия Викентьевича, главного орбитра и устроителя щенячьей и, не только, судьбы, произошли ошеломляющие перемены .
Он, по своей душевной доброте и отзывчивости на чужую беду, взялся устроить судьбу Светланы и, дав себе слово не отступать, пока дело не будет сделано, неожиданно разбередил свою душевную рану, которая, вот уже три года жила в нем, то пульсируя острой болью, то затихая на короткое время.

А началось все с того, что, однажды, три года назад, он и два его сотрудника приехали по производственным делам в небольшой соседний городок, тихий, уютный, зеленый. Такие бывают, наверное, в добрых детских сказках, где от окрика или грубо сказанного слова рушатся теплые, трогательные домики, а подлый поступок, отравивший чью-то жизнь - событие чрезвычайное, невиданное!
В этом городке одно маленькое предприятие продавало свои, оказавшиеся очень нужными для фирмы, строительные материалы и кое-что из оборудования.
Побывали на складах, оформили договор купли-продажи, отведали в честь обоюдно удачной сделки директорского хлеба-соли. Оставалось поставить под документами подпись главного бухгалтера и можно было со спокойной совестью ехать домой.
На следующее утро Геннадий Викентьевич, оставив сотрудников в гостинице для поправки головы после вчерашнего бизнес-ланча, отправился с визитом к глав.буху - последнему кругу дистанции перед отбытием домой.
Он знал, что, главный бухгалтер здесь женщина по имени Евдокия Михайловна и, уже, приготовился увидеть некую сушеную грымзу в очках, суровую и придирчивую, которая заставит как следует попотеть, прежде, чем подпишет бумаги

Придав своему лицу почтительно-унылую официальную маску и деликатно постучав, он открыл дверь, переступил порог и застыл, пораженный увиденным.
Навстречу, приветствуя его, из-за стола выпорхнуло волшебное создание лет 24-25, пухленькое, с роскошными волосами, глазами, цвета кофе, и капризными, по-детски пухлыми губками.
Это зрелище настолько сразило молодого руководителя фирмы, что, он, в первую минуту ослепнув от столь неожиданного превращения предпологаемой старой мегеры в юную принцессу, чуть подался назад, словно намереваясь оказаться по ту сторону двери. Но голос, принадлежащий хозяйке кабинета, вернул его к действительности.
-Пожалуйста, проходите, господин Крайновский. Я жду вашего прихода, чтобы завершить, наконец, сделку, присаживайтесь, - она указала на стул, стоящий у приставного полированного столика.
Геннадий Викентьевич прошел, расположился за столом и протянул папку с документами.
Пока она рассматривала, в принципе известные ей материалы, он изо всех сил пытался справиться с заливающей лицо пунцовой краской.
- Ну, ты, как мальчишка, в натуре, - пытался привести себя в чувство Геннадий Викентьевич.
Евдокия Михайловна, перелистывая документы, время от времени поднимала голову от бумаг и смотрела на сидящего перед ней молодого статного мужчину, задавая уточняющие вопросы. Он утвердительно кивал головой, но, язык , словно прилипший к небу, не хотел его слушаться. Геннадий Викентьевич понимал, что, это уже слишком, но ничего не мог с собой поделать.
Наконец подписи были проставлены там, где это требовалось, и папка вернулась к владельцу. Оба поднялись со своих мест. Она подала на прощание руку и Геннадий Викентьевич ощутил пожатие маленькой , горячей ладошки.
-Я думаю, на этом наше сотрудничество не закончится? Надеемся на успешное продолжение.
Это была, обычная в таких случаях, служебная фраза, но, Геннадий Викентьевич, с радостью, присвоил ее своей персоне. Он поднес маленькую ручку к губам и голантно поцеловал, со смущением чувствуя, что ведет себя неподобающим образом, нарушая официальный этикет. Наконец он очнулся, язык заработал.
- Дорогая Евдокия Михайловна! Я, наверное, совершаю непростительную вольность, но, позволю себе пригласить вас сегодня поужинать вместе, отметить сделку, познакомиться. Если откажетесь, то, вот вам моя голова, рубите сразу, - он низко склонился над столом.
Главный бухгалтер, не ожидавшая такого неординарного проявления чувств, заразительно рассмеялась. Она была шокирована невиданной искренностью, где не чувствовалось ни тени фальши.
- Хорошо, я подумаю. Позвоните мне в конце рабочего дня и я дам ответ.
Она протянула свою визитную карточку и он, словно во сне, покинул кабинет.
- Евдокия! Надо же, имя-то какое старинное, русское. А она, точно, не замужем, иначе сразу бы отказала.
Он шел, не замечая дороги, чувствуя, что влюбился, как мальчишка, окончательно и бесповоротно. Невпопад ответив на вопросы своих сотрудников, он стал ждать окончания рабочего дня.

Они встретились тогда, провели вместе чудный вечер, а , на утро, Геннадий Викентьевич, сославшись на какие-то, вдруг возникшие неотложные дела, отослал домой своих работников и остался в городке на короткую, счастливую, как солнечная карусель, неделю, только, чтобы быть с той, что взяла в плен его сердце.
Было решено не терять друг друга из вида, давались страшные клятвы верности, но, нужно было ехать !
Ее, такую уютну и пухленькую, он, в шутку, называл "моя маленькая, пушистая рукавичка" и обещал, что, когда закончит отделку своего нового дома обязательно заберет ее и они сыграют замечательную свадьбу.
Он, наконец, встретил свою настоящую любовь, этот парень, в прошлом проходивший под кличкой" Гена-Сибиряк ".

Тогда ему было семнадцать лет, он искал свой путь в жизни, но, был слишком молод и горяч. Попав под влияние своих, так называемых, друзей, он наломал таких дров, что, срок в пять лет для него, осознавшего, что ступил на путь, ведущий в никуда, был сродни смертному приговору. Парень-сибиряк, высокий, крепкий, напористый, умеющий за себя постоять, уехал отбывать срок в глухие Вологодские лагеря. Через три года освободился по амнистии за примерное поведение и вынес твердое убеждение, что, достичь чего-то в жизни через решетку зоны невозможно.Никогда, в последствиии, не бравировал своим прошлым, старался забыть, вычеркнуть из жизни.
Он многое испытал и преодолел, пока твердо не встал на ноги. Почти на пустом месте основал свою фирму, из маленькой артели превратив ее в хорошее, крепкое предприятие, где трудились более двух сотен рабочих и сотрудников. Он обзавелся хорошими связями и надежными партнерами, работал сутками напролет, если этого требовали дела фирмы.
Он только теперь спохватился, что, совершенно забыл в свои тридцать два года, что существует семейная жизнь, тепло и уют домашнего очага. Совсем еще недавно он считал, что, это подождет, ведь была отличная прислуга - почтенная, порядочная, заботливая женщина, которая любила его, как сына, стараясь сделать его жизнь удобной и комфортной, был личный водитель.

Теперь же все чаще вспоминалась та встреча, сказочная принцесса из маленького городка. Он звонил тогда, рвался к ней всей душой, но, завертели дела, представилась стажировка в Германии, где он провел два года, работая со своими инвесторами, учился современным методам организации бизнеса. За это время дела его еще больше окрепли. Он чувствовал, что, приобрел хорошую материальную базу и европейский опыт. За всем этим понемногу забылся и тихий городок, и маленькая, пушистая рукавичка со смешливыми глазами цвета кофе.
За границей у него была женщина, настолько деловая и энергичная, что, напоминала не знающую сбоев, хорошо отлаженную машину. Любви, как он теперь понимал, не существовало, была жажда двух сильных, полных жизненной энергии тел, и ничего больше.
Улаживая дела со щенком, он, вдруг, почувствовал прилив свежего, настоящего, человеческого чувства и был благодарен этой истории, бездомному щенку, который нуждался в участии и помощи так же, как нуждался когда-то он сам, попавший в крутую жизненную передрягу.
И, кто знает, протяни в то время кто-нибудь руку помощи, может и не было бы тех горьких лет, которые могли сломать ему жизнь в самом начале.
Он позвонил в тот городок, решив прощупать обстановку и услышать что-нибудь обнадеживающее, хотя за это время могло случиться всякое.
На звонки никто не отвечал, тогда он решил ехать сам и на месте во всем разобраться.
Оказалось, телефон не отвечал по той причине, что, Евдокия Михайловна жила теперь по новому адресу, в новом доме.
Геннадий Викентьевич остановил машину рядом с под"ездом и приготовился ждать, не известно, на что надеясь и что собираясь увидеть.
Спускались легкие летние сумерки, когда он увидел ее, все такую же красивую и милую, но, что предстало его взору кроме нее, поразило его, словно удар молнии.
Рядом с Евдокией, держась за руку, шел крошечный карапуз, лет двух, одетый в модную джинсовую курточку и шорты.
Геннадий Викентьевич откинулся на спинку кожанного сиденья, чтобы унять бурю чувств, охвативших его, а, в мозгу, уже бродили некие догадки и сопоставления.Неужели... ?!
Открыв дверцу машины он вышел и стал посреди асфальтовой дорожки.
Евдокия, не ожидавшая такой встречи, остановилась, потрясенная.
- Геннадий, ты ? Как долго же ты ехал!
- Очень долго, любимая, но теперь я с тобой и в горе, и в радости. Прости меня, если можешь!
Она просто, без выяснения отношений, сцен и истерик, сказала:" Познакомься, Геннадий, Это твой сын. Он ждал своего папу, а, теперь, приглашает в гости, а, там, будет видно."
Геннадий Викентьевич подхватил сына на руки, ощутил такой, ни с чем не сравнимый, запах молока и нежной детской кожи, что закружилась голова.
  - Я заберу вас с мамой к себе, сынок, и никогда больше не оставлю одних! Прости меня, мой мальчик. Ошибки нужно обязательно исправлять.



  - 11 -



После этого случая прошло больше двух лет.
Однажды зимой, когда землю укрыла тихая белея пороша, по улице частного сектора шел мужчина в северном, лётного образца, полушубке, в унтах и, как будто, что-то искал, поглядывая на дома. Наконец, увидев красивый кирпичный особняк, понял, что, пришел именно на то место, где, когда-то, оставил милого щенка - овчарку с чудными, наивными глазами, уморительной мордочкой и теплым тельцем.
То, что он сделал тогда, не зависело от его желания, шло вопреки его воле . Он проявил малодушие и все это время нет-нет, да вспоминал случай со щенком, чувствуя свою вину, хотя, благодаря этому случаю он изменил свою жизнь, попытался что-то исправить, пока не стало поздно.
Сейчас он живет и работает в большом, современном северном городе, обслуживает компьютерную сеть диспетчерской службы городского международного аэропорта . У него много планов, много задумок и огромное желание все это осуществить.
Приехав в этот город в командировку, он попытался узнать что-нибудь о щенке, ведь не исключено и такое, что, маленький и глупый, он мог убежать в неизвестном направлении, его могли унести или увезти совсем в другое место и , наконец, он мог погибнуть по разным причинам, такой беспомощный и беззащитный. Все эти мысли не оставляли его ни на минуту.
Вдруг сердце его дрогнуло. Он услышал собачий лай из одного из дворов, ускорил шаги, почти бросился на звук, боясь, что он смолкнет и увидел: по белому, пушистому снегу, наперегонки с молодой, красивой и сильной овчаркой, бегала девочка. Она, шутя, падала а собака, взрывая грудью снег, неслась на выручку, тянула девочку за воротник, рукава. Девочка звонко хохотала, а собака, исходя радостным лаем, резвилась вовсю, успевая облизать лицо девочки и, тут же, снова продолжала шутливые нападки.
Мужчина подошел к изгороди и позвал: Веста ! Веста ! "
Девочка и собака, услышав голос, бросили возню и вместе подошли к забору, за которым стоял незнакомый мужчина и звал собаку.
- А она не Веста. Ее зовут Меринда. Это моя собака, то есть, наша, общая, но живет она у нас дома.
- Меринда, значит. Ну, подойди ко мне, хорошая собачка!"
Собака, еще вся во власти игры, весело подпрыгнула, оказалась рядом и устремила на
незнакомца взгляд чуть лукавых, карих глаз, как бы спрашивая:" Кто ты?"
Мужчина снял меховую перчатку и погладил собаку, потрепал ее, запорошенный снегом, загривок.
- Вот ты какая стала - большая, красивая, а главное нужная людям. Теперь все правильно, все на своих местах! А, как же иначе?
Любочка, а, это была она, с удивлением смотрела на незнакомого мужчину и была очень довольна, что ему понравилась ее собака, это видно было сразу.
Они снова пустились на перегонки, а, мужчина, помахав на прощание рукой, пошел своей дорогой, радуясь, что теперь, наконец, он мог быть спокоен. Та, за которую он волновался все это время, в надежных и добрых руках. Ему было хорошо. Он шел и улыбался, время от времени оглядываясь, пока две фигурки на белом снегу не скрылись из вида.


Все дальше и я ухожу от места, где живут мои герои. Совсем скоро скроются из вида их аккуратные домики и дворы и собачьего домика я уже не вижу, хотя знаю, что, он там, на своем законном месте и живет там, чувствуя, что нужна всем и любима, красавица овчарка с умными, ласковыми глазами, которая знает, что нужно делать, если люди, вдруг, забудут, что есть на свете доброта, сострадание и любовь!






 К О Н Е Ц.
 
 март. 2006 г.