Мы не рабы рабы немы заметки по поводу

...Подумал вдруг: каждый, живущий в обществе — раб его. Все мы — рабы. Кто — страстей, кто (и это — наиболее сильно выраженное нынче рабство) — денег. Как это раньше называлось: стяжательство, накопительство, а еще ранее — не мещанство ли? Деньги создают иллюзию власти, но именно — иллюзию. А на деле — не ты повелеваешь ими, а они — тобой. Мы все — рабы. Рабы газет, детективных и дамских романов, работы (наверное, это все-таки неизбежно; кажется, лучше было бы, если б хобби равнялось работе, творчество, в частности, литературное, равнялось работе, но в том есть и другая сторона: не имея возможности зарабатывать более-менее приличные деньги только литературным трудом, литератор в конце концов сползает в бездну поденщины, кропает то, за что платят; сам же расплачивается за это своим талантом).
Мало у кого достает сил оставаться (становиться) свободным. От всего. (Впрочем, свободы от всего быть не может, свобода от всего — это смерть). Не может быть свободы от нравственности, не должно быть свободы от любви («свободная любовь» — не тот термин). Но свобода от денег — возможна (главное — определить для себя ту грань, за которой — несвобода; что необходимо мне, а от чего я вполне могу отказаться), свобода от страстей — возможна. И — свобода от стереотипов. Стереотипы — на деле — страшнейшая, разрушительнейшая вещь! Они тормозят развитие личности, способствуют ее упадку. Кто отринул стереотипы — идет вперед. И ведет за собой других. Пример губительного (в первоначальном, истинном значении этого слова) действия стереотипа: у нас давно сложилось (сложили?), что нельзя писать книги о творческих людях при их жизни. Если люди эти — не «гиганты мысли». И вот «благодаря» непризнанию уходят из жизни поэты. Так ушли многие. А были б при жизни книги (подробные, доброжелательные, но — с разбором недостатков) о творчестве и судьбе Александра Башлачева, Романа Тягунова (знают ли его стихи многие даже екатеринбуржцы?), Владимира Мишина — может, не вышагнули бы они (все трое — но в разные годы) из окна? Может, продлилась бы... (так и хочется сказать — агония, может, и верно, только сколько бы еще прекрасных стихов и песен осталось бы нам!) их жизнь?
Рабами становятся не сразу. Впрочем, в совке не рождались ли мы рабами? А после перестройки — не стали ли ими? Стали понемногу; потихоньку сдавая позиции. «Заел быт» — так говорят. Мы — рабы кухни (слава Богу, не магазинов, как во время совка!), рабы (повторяюсь, но это рабство — самое страшное) денег. И — в большинстве — рабы нелюбви (в одном из стихотворений я сказал как-то: «Я устал бежать от нелюбви»). И посейчас — сдаем мы позиции. А рабство (рабовладение) наступает. «Контрреволюция» (по Шевчуку) наступает. Ползучая контрреволюция. А мы отступаем. Потихоньку. Думая: ничего страшного, всего лишь один шажок назад. А потом — еще один. И еще один. И еще... Только вот однажды мы проснемся в иной стране. И поймем, что эта страна — не та, в которой мы хотели бы жить. Что мы опять — рабы. Крепостные. А всего-то надо (какая малость!) освободиться. От чужих, навязываемых нам, мыслей; от крови на экранах и на страницах дамских (и не только) детективов. От заверений, что у нас все хорошо.
И слава Богу, что истинные (не придворные — «двор» сиречь коммерческое издательство) писатели сидят без денег! Слава Богу, зарабатывают они не литературой. Слава Богу, что им нечего терять. Слава Богу, что пока они (в том числе благодаря Интернету — современному Самиздату — именно так, с большой буквы!) свободны. Что они не рабы. Рабы немы. Мы — говорим!
10.05.06.