Дохлый номер

ДОХЛЫЙ НОМЕР


Кошка по имени Лишай, чьё имя в полной мере отражало её внутренний мир, вытащила из брошенного посреди обочины мешка с мусором гнилой мандарин и впилась в него зубами. Над кучей мусора, сваленного у забора брошенного дома, еще едва виднелось предупреждение не сбрасывать отходы рядом с домом. Но куча росла и воняла.
Лишай был беременным. Или лучше сказать, Лишай была беременна. Впрочем, не важно как сказать, живот у нее от этого меньше не становился. Хотя, и это, скорее всего, не важно, так как беременной она проходила почти всю свою жизнь.
Лишай доела мандарин и убежала. Всё это время, Дохлый, ничуть не морщась от сильной вони, исходившей от рукотворной мусорки, наблюдал за трапезой Лишая сквозь толстые линзы своих очков в идиотской роговой оправе. Ему не хотелось возвращаться домой. Ему вообще сейчас ничего не хотелось из того, что могла предложить ему судьба. Судьба же ему могла предложить не многое. Дохлому, как правило, в жизни не везло и он никогда не получал того, чего очень сильно хотел. Он был недостаточно умен, совсем не красив и абсолютно уродлив. Прыщи, близорукость, сгорбленная спина, вечная аллергия на всё подряд, впалая грудь — этот добрый букет качеств отталкивал от него людей. Помимо всего прочего, он ещё и не выговаривал букву «л», произнося вместо неё нелепое «уэ». Звали его обычным азербайджанским именем Кямал, но даже этого небольшого шанса быть своим в компании его еще в школе лишили сверстники. Приклеившаяся к нему кличка «Дохлый», закрепилась за ним на всю жизнь. На юрфаке, куда он поступил по абсолютной случайности, внешне сойдя за повернутого на учебе умника, прокурорские сыночки издевались над ним, придумывая ему какие-то женские имена, задевая на пустом месте и изредка побивая для профилактики. Там же у него появилась пара друзей, вернее, так называемых друзей, таких же неудачников, как и он, забитых, вышвырнутых на обочину жизни изгоев. В нём не было харизмы или силы воли, чтобы чему-то противостоять или хотя бы захотеть что-либо изменить. Друзья исчезли, так же как и появились. Дохлый окончил университет и тут ему во второй раз в жизни повезло — знакомые его матери устроили его на хорошую по Бакинским меркам работу в юридическую контору. Это не сделало его счастливей. Он продолжал жить точно так же как жил, с закрытыми глазами, как лунатик, как дохлая сомнамбула. Дохлый делал свою работу ни хорошо и не плохо, он просто делал, что ему говорили, и вряд ли когда-нибудь он дослужился бы до повышения. Да и не хотел он этого особенно. Можно подумать, что он вообще ничего не хотел от жизни, но это не так. Была в его скомканной душонке одна маленькая ниша, которая не давала ему покоя. Дохлый точно помнил, что два раза в своей жизни он испытывал какое-то волнение при виде девушки. В первый раз он влюбился в шестом классе. Это была самая умная в группе девочка. Она была признанной любимицей большинства педагогов, несмотря на то, что никогда не боялась им возражать или отстаивать своё мнение. Ей всегда везло. К тому же она была очень красивой. Дохлый не мог понять, как все эти качества могли так гармонично умещаться в одном 11-тилетнем теле и просто молча восхищался ею. А потом случилось то, чего он так и не смог пережить. На традиционном вечере выпускников в восьмом классе их группа должна был поставить какую-то пьесу и, конечно же, главную роль исполняла она. Дохлый, который к 11 годам еще не осознал полностью всего своего уродства, набравшись смелости, после спектакля зашел за кулисы и нервно теребя край рубашки приблизился к ней. Слова, что он так долго репетировал у зеркала, вылетели из головы как в дурацком кино. Он посмотрел на неё и глупо вытянув вперед нижнюю челюсть невнятно пролепетал: «Я тебя юбью». Она не расслышала и захлопав от удивления глазами спросила: «Что, Дохлый?». И тут он расплакался, разрыдался на ее глазах за все те дни обид, за уход отца из семьи, за позор во дворе от того, что у матери любовник, за то, что нет у него друзей и никто на свете его не любит. Девочка растерялась и попыталась успокоить его. Дохлый оттолкнул её, она споткнулась о кем-то оставленный на полу магнитофон и упала. Он убежал. На следующий день его снова побили.

Дохлый вздохнул и пошел прочь от мусорки. Перед дверью, громко дыша, он долго ковырялся ключом в старом замке, прежде чем попал внутрь своей вечно грязной квартиры. Жил он один. Мать уехала, когда он учился на втором курсе, решив, что он уже взрослый, а она ещё молодая. Он не слишком печалился по этому поводу. Мать он не любил. Дохлый снял куртку и не глядя бросил её на кресло в углу. Он давно уже перестал задерживаться у зеркала, понимал, что с прошлого раза ничего не изменилось.
Помимо всех своих прочих недостатков, Дохлый продолжал оставаться девственником аж до последнего года учебы в университете. Это редкость в любом городе, но в Баку это должно быть вообще единственный случай. А лишился ее Дохлый тоже абсолютно случайно, как и всё хорошее, что с ним происходило вообще. Они отмечали защиту дипломных и Дохлый напился до беспамятства. По дороге домой наткнулся на стоящую на обочине женщину, она улыбнулась ярко-красным ртом, обнажив ряд золотых зубов. Слегка покачиваясь, дама подошла к Дохлому. Как оказалось двух ширванов и завалявшейся дома бутылки дешевого коньяка достаточно для того, чтобы расплатиться за полученный первый сексуальный опыт. Особых чувств Дохлый не испытал.

Дохлый достал из шкафа «Ролтон», бросил в тарелку, залил кипятком, и терпеливо подождал две минуты, прежде чем приступить к ужину. Поев, попереключал каналы и остановился на новостях. Кого-то опять застрелили. Президент обещал поймать убийцу и повысить зарплаты. Выключил телевизор. Лёг в кровать. Уснул.

Второй раз Дохлый влюбился в университете. На этот раз его избранницей была самая популярная девушка на факультете. Красивая, уверенная в себе, девочка из высшего общества. К этому времени, уже окруженный со всех сторон дикими комплексами, к этой девушке Дохлый так и не подошёл. Только пару раз шел за ней тайком до самого подъезда, пока её парень, заметив преследователя, не избил его до полусмерти на заднем дворе университета.

Дохлый винил во всех своих бедах судьбу, отсутствие денег и мать, за то, что она не смогла удержать отца. С отцом он никогда не общался. Он уехал черт знает куда после развода и больше ни разу не дал о себе знать. А Дохлый продолжал почитать его за идола, тайно ненавидя мать.

Дохлый искренне верил в то, что будь он также богат или красив или удачлив как все эти окружавшие его ублюдки, он смог бы в два счета добиться всего, чего бы ни пожелал. И он верил, что однажды, когда-нибудь…

Дохлый проснулся от звона будильника, выключил его и провалился обратно в сон. Он всегда делал так по субботам. Получал удовольствие о того, что это выходной и он проспит аж до 11 часов.
Умылся, не глядя в зеркало, заварил чай и достал варенье из холодильника. Допивая чай, он думал о том деле, что лежало у него в папке. Это было дело об очередном разводе. Дела о разделе имущества супругов стали самыми частыми в их конторе. Дохлый недавно прочел статистику и оказалось, что каждый пятый брак в Баку оканчивается разводом. Нельзя сказать, что это его сильно тревожило, но он чувствовал себя побочным следствием какого-то мощного и набирающего ход. С этими мыслями Дохлый допил чай и только хотел пойти к телевизору, как раздался заставивший его вздрогнуть звонок в дверь. Он медленно поплёлся открывать, будучи уверенным в том, что это почтальон.

На пороге стоял удивительно красивый мужчина лет 45, который вряд ли походил на почтальона. Седеющий ежик волос, загорелое лицо, стильное пальто и блестящая улыбка. Все как с дорогой рекламы виски или сигарет Давидофф.
- Вы кто? - спросил он, но уже ставя вопросительный знак в конце этого предложения сам дал себе на него ответ.
- Не узнал?
- Узнал.
Он молча посторонился, чтобы отец вошел в комнату. Тот осмотрелся в комнате и сел за стол.
- А ведь ничего не изменилось.
Дохлый молчал, будто проглотив язык.
- Я приехал за тобой.
Сколько тысяч лет он мечтал именно об этом моменте. Видел его во сне, проигрывал в мозгу, именно вот эту фразу… эту самую драгоценную фразу в мире.
- А где мама?
- Она ушла.
- Давно?
- Четыре года назад.
- Ясно.
Мужчина в пальто подошел к окну и резким движением раздвинул шторы, комнату залил свет. Дохлый сощурился. На стене громко отбивали время старые часы.
- Папа.
- Да, сын?
- Нет, ничего. Просто хотел это сказать.
Они посидели молча ещё немного. Отец все вертел глазами по комнате, а Дохлый глядел на того во все глаза. Разинув рот, он разглядывал его уверенный подбородок, поднятый ворот пальто, морщинки вокруг глаз. Ему казалось, что если он отведет от него глаза, то он может исчезнуть так же внезапно как появился. Но отец сидел раскинувшись на старом стуле и предавался воспоминаниям.
- Ты не голоден? Может, съездим и пообедаем в городе?
- Да, конечно.
Оказалось, что все эти годы он жил в Штатах. Уехал, когда евреям были открыты все границы. Много всякого пережил, было время, когда даже голодал. А в прошлом году американский журнал Forbes опубликовал его имя в списке самых успешных бизнесменов Америки. Кямал слушал отца, не веря в то, что это правда, что в жизни так вообще бывает. В этом момент ему казалось, что с ним произошло то самое чудо про Золушку. Ему казалось, что судьба копила весь его потенциал везения, чтобы вот так, за один раз вывалить на него эту встречу, это счастье, улыбку отца, его странные рассказы о несбыточной даже в мечтах жизни.
В течении следующей пары месяцев они разговаривали обо всём, что было в их жизнях за эти годы, вернее рассказывал отец, а Кямал слушал. А параллельно начинала сбываться мечта. Отец водил его по дорогим магазинам, в витрины которых он даже не решался заглядывать. Он стал посещать косметолога, который постепенно сделал его лицо гладким как бархат. Теперь он предпочитал Hugo Boss вечером и DG на каждый день. Массаж и тренажерный зал помогли выправить осанку. Отец взял ему квартиру в престижном районе, а на днях они собирались купить и машину. Голова шла кругом. Дохлый не успевал следить за переменами, происходящими с ним. Теперь он мог смотреть на себя в зеркало. Оттуда на него смотрел загорелый, ухоженный молодой человек. Он себе нравился. Очень. Теперь, когда отец был рядом, он мог уже не заочно боготворить его, как все эти годы, а открыто и прямо выражать ему своё восхищение. Он был счастлив в первый раз в жизни. По ночам Кямал не мог спать от водоворота мыслей и чувств, захлёстывавших его. Что он только теперь ни мог! Теперь ему все было доступно!
Через два месяца, отец, докуривая свою сигару в шикарном ресторане, рассказал ему все-таки о том, что у него в Америке есть семья — жена и двое детей. Намекнул на то, что взять Кямала с собой не может. Однако тот сможет приезжать к нему в гости, да и он сам обязательно будет наведываться, когда, конечно же, будет время. Кямал не расстроился. Чудес в его жизни уже случилось так много, что он не успевал им радоваться. Через несколько дней Кямал осторожно отвёз отца на своей новенькой машине в аэропорт и попрощавшись, долго смотрел вслед исчезающему в небе самолету. По дороге домой он ощутил тоску, настолько сильную, что она аж звенела в ушах. Он остановился у какого-то ресторанчика в центре города. Поправил воротник пальто и вылез из машины. И тут он увидел её. Ту самую девушку со своего факультета. Она выглядела еще лучше. Вот он, момент истины. Она, конечно, не узнает его. А он.. он обязательно понравится ей, пошутит как-нибудь по-особенному, а потом ошарашит её новостью, что это он, тот самый парень, что сох по ней на протяжении четырех лет. Кямал шагнул ей на встречу.
- О, Дохлый, привет.

Дохлый стоял у дверей красивого стеклянного лифта и плакал. Он так и не смог понять, почему плачет, ему просто было очень больно. Он отворил дверь роскошной квартиры и включил свет. Это всё то, о чем он мечтал. Он вышел на балкон и закурил. Весь город был как на ладони. Как всё просто, когда у тебя есть деньги. Он бросил сигарету и она сверкнула на последок, исчезая в черноте. Дохлый вернулся в комнату и упал на диван.

Через четыре дня соседи увидели безумно скребущегося в двери его старого дома Лишая и взломали дверь, после того как долго и упорно в нее стучали. Старые часы на стене мерно и гулко отстукивали время. Среди бедно убранной квартиры, в старой майке и спортивных штанах слегка покачиваясь на сквозняке, висел Дохлый.