В тыл к врагу - 4

 (школьникам к прочтению не рекомендуется - присутствует ненормативная лексика)



    Я шел по улице населенного пункта N на давно проваленную явку. На мне была новенькая, с иголочки, форма красного комиссара. На фуражке краснела звезда. В малиновых петлицах три кубаря. Чистое, отглаженное, полушерстяное, зеленое обмундирование. Китель с воротником-стойкой, застегнут на все пуговицы. Для кого-то красное с зеленым - полная безвкусица. Я такое сочетание цветов всегда находил интересным. Например, зеленая листва в бордовых лучах заходящего, как сейчас, солнца. Или пучки свежей зелени, а рядом кровоточащее филе на разделочной доске…
 
     - Хальт! Папире! - окрик за спиной прервал мои размышления в области извращенной эстетики.

     Медленно обернулся. Передо мной возвышался здоровенный фельдфебель в противной, мышиного цвета, униформе. Два бугая патрульные сжимали в своих красных кулачищах рукоятки недвусмысленно направленных на меня, черных как предвестники смерти, МП-40.

    - "Шмайсеры" в стороны убрали. Вот тебе моя "папира".
    
    Я протянул порванный, в двух местах прожженный сигаретами, замызганный "аусвайс" местного жителя. Тупорылый фельдфебель долго вертел бумагу, пытаясь сличить остатки фотографии с моим породистым лицом. Перейдя на ломанный русский, он, наверное, решил меня подколоть:

    - И с чьем бабьюшка пожалОвальа?
   
    - А вас что, не предупредили?! - повысил я голос. - Тогда требую срочно радировать: " Бабушка приехала". Ты понял? "Бабушка приехала!!!"

    - О, я, я! Я поньяль, - озарился улыбкой фельдфебель.

    Один из патрульных, закинув свой черный МП-40 за спину, побежал с радостной новостью в комендатуру. Слухи бегут впереди нас. Последующие встречные-поперечные патрули, едва меня завидев, принимали строевую стойку и желали здравия герру комиссару.

    Я затрудняюсь сказать, чем было вызвано такое их странное поведение. По мне, так я давно бы такого герра уже расстрелял. Просто я смотрю на вещи проще. Есть за мной такой недостаток.
 
    Провокатор Антон, оказывается, о моем приезде тоже уже знал. На немцев эта сволочь стала работать отнюдь не с первых дней войны. Я думаю, он работал на них всю свою сознательную жизнь. Сколько я перестрелял разной сволочи на своем веку, а вот только теперь понял. Что не тех стрелял? Не то. Не только тех, но надо было и этих. Всех ведь все равно не перестреляешь.
 
    Увидев мою новую, прямо с вещевого склада, форму, эта фашистская собака так и шлепнулась на табуретку с выпученными глазами. Правильно. На такой эффект и было рассчитано.
   
    Три моих предшественника находились в подвале местного гестапо. Через зеленую решетку подвала я едва смог в сумраке разглядеть кровавое месиво трех изуродованных тел. Один, еще живой, не сразу, но, узнав во мне товарища, просил разбитым ртом считать их всех коммунистами, как будто мудак и коммунист стали уже словами - синонимами. Ну, какой, скажите, разведчик не в состоянии сразу разгадать провокатора? Я понимаю, там какой-нибудь дурачок, каких не жалко.

    А вот Антон оказался умнее. Хоть и сволочь, а сразу сообразил, что приключается ему полная ****а. Ведь кого ему раньше присылали? Первый прикидывался глухонемым. Говорят, на допросах нецензурно орал так, что в комендатуре даже на втором этаже стекла дрожали. Второй косил под идиота. Вы скажите, сможет ли идиот по памяти написать таблицу Менделеева? А этот идиот в гестапо смог. Третий в каких-то вонючих лохмотьях прикидывался нищим. Когда его раздели и отмыли, оказался обрезанным. Вы среди нищих хоть одного еврея знаете? В общем, у всех наших агентов маскировка была на редкость дурацкая, совершенно непродуманная, просто запрограммированная на провал. Агентов я, одним словом, подготовил грамотно.
 
    Я сказал Антону, что если он хочет жить, а шансов у него, прямо скажем, никаких, этот вечер мне должен понравиться. Очень понравиться. Для чего его задача обеспечить хороший стол. Кстати, для Антона эту задачу невыполнимой я не считал. Спекулянт при любой власти спекулянт. Баб должен был привезти начальник гестапо и мой старый друг Курт. Впрочем, мой визит в тыл врага не имел целью только оттянуться по полной, хотя это тоже подразумевалось. Настоящий разведчик должен уметь из всего извлекать пользу.
 
    Человеком действительно движут страх и голод. Антон так расстарался, так расстарался, что я решил подарить этой твари еще пару месяцев жизни. С начальником абвера оберлейтенантом Вайсом мы на прощание расцеловались и обменялись списками диверсантов. Две фройляйн, которым я за этот вечер успел вдуть, смотрели на меня при расставании глазами, полными обожания и печали. Местный интендант Штольц выдал мне на прощание новенькую форму штурмбанфюрера, чтобы наши поддатые орлы на передовой не настучали вдруг мне по ****у, а сразу такую важную птицу как я волокли в штаб к начальству.

    Мою старую форму Штольц оставил себе на память.