Размышлизм - 4. Записки Стрингера

Меня почти всегда недолюбливало начальство. Позже – вожди разных мастей,
и опять таки начальство. Идиотская черта характера – не умею смотреть
на них снизу вверх. Не умею изображать восхищение и готовность к услугам.
Зато при малейшем проявлении ими своей несостоятельности, не могу скрыть
своего отношения. И они это чувствуют спинным мозгом. Чувствуют, что быстро вычислю их. Поэтому, любой из них спешит избавиться от меня при первой же возможности. Одно дело, когда ты приходишь к человеку как журналист
и общаешься с ним по работе. Там, взаимоотношения двух субъектов
встретившихся в силу пересекающихся интересов. И совсем иное дело,
когда тебя берут на работу, на службу, в команду…

Вот тут я долго не задерживался. Встретить умного самодостаточного шефа –
это редкая удача. На моей памяти это были несколько человек – дирижер и директор Бакинской филармонии маэстро Ниязи, шеф московского бюро БиБиСи – Мартин Сиксмит, шеф бюро СиэНэН – Стив Хёрст. Это действительно были люди
в лучшем понимании этого слова. И каждый был профессионалом в своем деле.
Они не нуждались, чтобы на них смотрели снизу вверх. И мне было приятно работать с ними. О каждом сохранились самые теплые воспоминания.
К каждому я испытываю чувство уважения. От них я мог стерпеть любое замечание. Ведь они никогда не делали этого попусту. А вот с любителями чинопочитания, раболепия и слепой готовности исполнять любую глупость никогда не сходился характерами.

К чему я это? Да к тому, что меня всегда поражало стремление толпы создавать себе кумиров – политических, общественных, религиозных. Чем пользовались
и пользуются прохвосты всех мастей. Фанатики тоже. Вы не обращали внимания,
как толпа превращает своего вождя или кумира в непререкаемый авторитет?
Как она готова поклоняться ему и исполнять все его веления? Но вот поворачивается он и видит, что ты стоишь и без трепетного восторга слушаешь
его ахинею… В твоих глазах он читает, что ты просто анализируешь его удачи
и промахи, оцениваешь его с чисто профессиональной точки зрения. Ой как они этого не любят. А когда ты еще ему указываешь на просчеты и ошибки – то и вовсе становишься невыносим. Вождю нельзя говорить об ошибках. Ему надо петь славословия и незаметно, исподтишка подсказывать верную мысль, чтобы он мог присвоить ее и выдать за свою.

А вот хрен вам – господа вожди, политики и прочие кумиры. Среди вас едва найдутся пара тройка человек, на которых я смогу смотреть уважительно.
Потому, что не верю вам. Не умею. Для меня вы давно уже стали просто манипуляторами, которые используют различные идеи для собственной реализации
за счет толпы. Вы с важным видом проходите мимо нее от своих автомашин
до парадных дверей офисов, парламентов, министерств и резиденций.
Вы снисходительно заигрываете с нею, когда вам нужны ее голоса, чтобы потом вновь отгородиться от толпы стенами своих кабинетов и плечами своих горилл.
Вы лжете всем и себе тоже, уверяя самих себя, что радеете исключительно об обществе, о народе. Трепло все это. Вы умеете только посылать своих сторонников на баррикады, митинги и демонстрации под дубинки полиции, первыми скрываясь когда начинается раздача «пряников» и первыми подставлять карманы, когда власть готова купить ваши услуги.

Изгнанные из своих стран беглые президенты или оппозиционные политики ходят раздуваясь от сознания собственной значимости и готовы целовать задницы тем, кто в личных интересах намерен манипулировать ими. Они всегда готовы на сделку с кем угодно – лишь им помогли вернуться и получить власть. Ради этого они будут посылать эмиссаров к себе в страну, толкать людей на дестабилизацию,
под дубинки, стволы и за решетку – лишь бы их руками вернуть трон под свою задницу. Каждый такой индюк раздуваясь от сознания собственной значимости обожает давать интервью. Позировать фоторепортерам. Особенно обожает выходы
к своим сторонникам, упиваясь их демонстрациями преданности. И ведь всегда таких идиотов тоже хватает. Одни собираются и подпевают из расчета перехватить кусок пожирнее, другие надеясь, что вдруг у этого индюка выгорит и он сможет рассчитывать на высокий пост при вожде, а третьи из привычки всегда поклоняться кому-то. Кому? Тому, кто обещает им райскую жизнь, кто сулит им возможность хорошей жизни и сведение счетов с их обидчиками.

Рабы стереотипов, привычки искать кумира, служить кому-то. Сколько таких толп пришлось перевидать. Сколько этих манипуляторов прошло перед объективом моей камеры. Большие и маленькие фюреры толпы. Насколько же все они одинаковы. Паяцы, готовые пресмыкаться перед толпой, пока она не покорится им, чтобы потом вертеть ею как тряпичной куклой, а в случае опасности бежать – бросив всех на произвол судьбы. Они снисходительно позволяют людям гибнуть за них и бросают как пушечное мясо навстречу пулям, снабдив их дешевыми лозунгами.
Они благосклонно взирают как те вздымают их портреты над головами и встречают овациями каждое слово своего вождя. А те кто не политизирован – дежурят по ночам у подъезда какой-нибудь поп-звезды, супер-спортсмена, или иной знаменитости. Рыдают на их концертах и выступления от счастья лицезреть своего кумира. Истерически беснуются приветствуя каждый выход своего идола и создают клубы его поклонников. Третьи возводят в ранг святых какого-нибудь религиозного деятеля и готовы целовать ему ноги, идти на смерть, или отдать ему последнее
в доме. Они не могут без кого-то кому должны поклоняться.

В этом сонме никогда не будет меня. Если бы я хоть раз повел себя так перед маэстро Ниязи, которого уважал за его высокий профессионализм и независимость характера – перестал бы уважать себя. И он перестал бы уважать меня.
Его боялась вся филармония. Характер был у человека деспотический.
Когда он прибывал на работу, то все сперва выясняли в каком настроении прибыл маэстро. Если не в духе – прятались кто куда. А я мог позволить себе,
не интересуясь его настроением, ввалиться в кабинет Ниязи, когда он распекал своих замов и администраторов и заявить, что мне необходимо заменить неисправную розетку или выключатель. И ни разу не нарваться за это.
Ему нравилось, что я не боялся его. А его заместитель трясся при виде хмурого Ниязи. Только два человека – я и танцор Нариман могли позволить себе отвесить затрещину внуку маэстро, если тот неподобающе вел себя по отношению к сотрудникам филармонии. Остальным это казалось ересью. Они терпели от парня всё. Рабство сидит в человеке как червь в яблоке. Ведь никогда маэстро не стал бы никого наказывать за то, что одернули его любимого внука. Но страх вызвать неудовольствие был сильнее. А вдруг!

Никогда не забуду – в какой ужас пришла педагог в институте когда я позволил себе вслух критически высказаться в адрес очередного приказа самодура – ректора. Как я посмел обсуждать решение ректора?! Побежала жаловаться декану. Хорошо, тот был умным человеком. А как обиделся бывший президент Азербайджана Муталибов, когда я указал ему на его ляпсус с иностранной журналисткой, оказавшейся в результате подосланным «казачком». Не дождавшись за все два месяца нашего сотрудничества песнопений в адрес своей гениальности, он потерял ко мне интерес, а я послал его куда подальше, обнаружив его полную несостоятельность и трусость. И этот человек мечтал о реставрации своей власти… Любимым занятием его было выслушивать славословия от свиты прихвостней, которые под его прикрытием занимались финансовыми махинациями. При этом он трясся от страха при одной мысли оказаться во власти Гейдара Алиева.

А сколько людей положили Хасбулатов, Руцкой, Макашов, Баркашов и Анпилов
в 1993 году? И ведь никто из этих лидеров, кумиров толпы штурмовавшей Останкино, бесновавшейся вокруг Белого Дома – не пострадали. И при случае
опять направят людей на смерть. И сколько таких мини-фюреров повсюду.
А сколько их было по всему пространству СССР-СНГ. И есть. И всегда найдутся люди, готовые надеть оранжевые кепки, взять в руки красные знамена или нацепить зеленые повязки, чтобы идти за своими фюрерами – обеспечить им власть.
Вот почему по-прежнему не состою ни в одной партии, ни в чьей команде,
ни на чьей стороне. Даже в командах тех, кого считаю вполне приемлемым.
Они тоже не любят, когда на них смотрят не снизу вверх. Меня тошнит
от Боярского, который пресмыкался перед Путиным во время прихода того к власти. Который готов был согнуться в три погибели перед ним. И этот человек считается представителем творческой интеллигенции.

Как же они, наши творцы от искусства, служители муз – побежали лизать руку, благосклонно потрепавшую их по загривкам. Спору нет – Путин грамотный политик. Умный. Но пресмыкаться то зачем? Президенты приходят и уходят – а писатель, поэт, композитор или актер – остается. Да вот привычка рабская – сидит глубоко. А я вот никак не поумнею. И рад бы в рай да грехи не пускают. При одном взгляде на мою рожу – они чуют во мне чужака. Того самого волка, который может цапнуть руку, дающую кусок мяса. Чуют – рано или поздно не выдержит волчара.
Поэтому я всегда буду безработным.
Стрингер.