Камень мира

гл 6
Жополиз, безмерно гордый достигнутым величием, царил на капитанском мостике могучего дредноута «Люцифер», и малость дуясь, на Великого Злыдня, зажавшего субмарину «Рагнарек» (дескать, не время
еще для тяжелой артиллерии), давился клубами табачного дыма, извергавшимися из шикарной, вересковой трубки. Жополиз не курил, и в будущем не собирался этим заниматься, но статус капитана обязывал выпендриваться, даже если это шло в ущерб драгоценному здоровью. Трубку он нашел в капитанской каюте, и, по всей видимости, она пробыла там не одно десятилетие, добротно отсырев, провоняв и придя в полную негодность. Табак был там же. Жополиз, таинственно улыбаясь, набил трубку странным, ничем не пахнущим порошком, и, ощущая всю ответственность момента, затянулся.
Кашлять, блевать и плакать он начал одновременно, решив, что бывший капитан, по непонятным причинам, хранил в кисете отраву для крыс, но эмиссар темных сил стерпел эту пытку, и после нескольких дней упорных и мучительных тренировок, мог важно бродить по палубе, попыхивая зловонным куревом.
Продолжая входить в образ, он повязал правый глаз черной, шелковой тряпочкой, а на плечо усадил одного из попугаев Великого Злыдня, которого тот настойчиво советовал взять с собой. Жополиз полагал, что попугай исполняет роль шпиона. Мерзкая птичка, однако, не производила впечатления высокоинтеллектуального соглядатая, так как беспрерывно гадила на белоснежный адмиральский мундир слуги тьмы, и призывала экипаж покатятся в своих прегрешениях перед братскими народами.
Но сейчас Жополизу было не до глупого пернатого существа, ибо прямо по курсу, видимый даже невооруженным глазом, лежал остров Овище, и он воистину убеждался, что злорадство есть самая чистая радость.
 - Ну, наконец-то, - прорычал он утробно, теребя от нетерпения шикарный аксельбант, - наконец-то я исполню свою жуткую клятву! Я всем им очень больно отомщу!
За спиной посланца тьмы раздался неприятный голос, которым вполне могла разговаривать невнятная, копошащаяся под кроватью тварь – главный герой детских ночных кошмаров.
 - Ну, ну. Я мстю, и мстя моя страшна!
 - Заткнись, Грегор, не тревожь мои старые душевные раны. Не забывай, я ведь теперь над тобой страшный…. То есть старший.
Некромант отправился на бак, негромко напевая:
Ехал на побывку, молодой маньяк,
Грудь его в медалях, жопа в якорях….
Жополиз сделал вид, что ничего не слышал, и он тут вообще не при чем. Плавание далось ему тяжко: вначале беднягу скрутил жесточайший приступ морской болезни. Когда блевать стало просто нечем, а на матерную брань сил уже не осталось, он предался сладостным мечтаниям о тихой и спокойной смерти. К счастью, в этот момент Мегера выделила ему некое зелье из своей походной аптечки. Зелье оказалось воистину чудодейственным! Несмотря на семибальный шторм, Жополиз нанес чудовищный урон корабельным кладовым и судовому буфету, но тут, от непомерного обжорства, его скрутил дичавший понос. По примеру великих, Жополиз, не покидая гальюна, нашел крайнего: судовой кок получил двести линьков, а затем был, торжественно, вздернут, на грот - мачте, после стократного килевания. На неделю судовой гальюн был назван адмиральской каютой, из которой Жополиз осуществлял руководство всем мероприятием, не отрывая при этом задние области от ставшего уже родным и привычным, стульчака. Обращаться за помощью к ведьме не позволяла непомерная гордыня, отягощенная комплексом неполноценности, к тому же предыдущий опыт наглядно показывал, что смена одного недуга на другой в итоге ничего не меняет. С той или с другой стороны его тела исходит скверна, не все ли равно. Лечить же окончательно и без последствий ведьма не умела, так как обучалась этому ремеслу в военно-медицинской академии имени семейства Борджиа, то есть прошла стандартную подготовку мясника и отравителя в белом халате. Жополиз истово молил всех богов Хаоса, чтобы в дороге у него не разболелся зубик, ибо он стал невольным свидетелем подобной процедуры, и до сих пор не мог прийти в себя, просыпаясь по ночам в холодном поту. Вышло так, что один из матросов имел глупость сообщить, что его замучил флюс. Мегера, которая никогда не упускала случая попрактиковаться на пока еще живых жертвах, охотно вызвалась исцелить больного совершенно бесплатно. И, о глупец, он согласился.
Когда на следующий день несчастного, зашитого в парусину, с привязанным к ногам пушечным ядром, торжественно выбросили за борт, под бравурные звуки оркестра и крики ура, Жополиз даже не удивился. Потому как тот ор, что доносился из наглухо запертого импровизированного, стоматологического кабинета никак не ассоциировался с процессом исцеления. Так мог орать еретик, попавший в заботливые руки святой инквизиции, или несчастный, которого кельтские друиды избрали в качестве жертвы, для проведения страшного обряда предсказания будущего. Возможно, так мог орать испанский конкистадор, которого местное население начинало жрать заживо без предварительной договоренности и кулинарной обработки. Но так не мог орать человек, которого, в теории, пытаются вылечить. После всего этого у Жополиза на три дня испортилось настроение, и он заперся от всего мира в своей укромной, и дурно пахнущей резиденции.
Попытка добиться сочувствия от, в прямом смысле, бессердечного и безмозглого Некроманта успеха не имела. Грегор, с большим вниманием и трепетом относившийся к проблеме здоровья и долголетия, естественно персонального, решил не брать в экспедицию личные мягкие ткани и паренхиматозные органы, ограничившись минимальным набором – скелетом. Сочувственно выслушав стенания грозного адмирала, под бурный аккомпанемент его громогласной жопы, Грегор предложил Жополизу новый, еще не разу не надеванный зад из своего обширнейшего персонального гардероба. Бледный, до прозелени, Жополиз с вялым интересом поинтересовался, велик ли весь список. Грегор, с азартом челнока, принялся нахваливать товарец.
 - Только глупцы, мой юный друг, недооценивают значение и роль зада в жизни человека! По заднице любящие родители шлепают нас в золотом детстве, на нее, родимую, отыскиваем мы всевозможные приключения в дни бурной юности и мужественной зрелости. Она терпеливо и безропотно сносит десятки уколов во время простуды, триппера и прочих заболеваний, короче одна отдувается за весь организм, что уж тут говорить про клизмы и поносы.
 - Да, да, не будем о поносе! – поспешил согласиться грозный адмирал.
 - Короче говоря, у меня с собой малый джентльменский набор, - по-быстрому закруглился Некромант. – Задница на каждый день, задница для торжественных случаев, задница для увеселительных и общественных мероприятий (если предстоит толкотня жопами), обладающая особой упругостью, задница на случай чрезвычайных ситуаций – водонепроницаемая, с антипригарным покрытием и новинка сезона – VIP задница для вызовов на ковер к начальству, мечта функционера!
В этом месте Жополиз проявил повышенный интерес и слабым голосом пожелал узнать подробности
- Специальное покрытие ягодиц делает ее настолько скользкой, что просто не ухватишь, а независимая подвеска каждого полупопия обеспечивает владельцу повышенную маневренность на крутых карьерных виражах. Входящие в комплект, легко пристегивающиеся ручки, облегчают общение с непосредственным начальником, когда он пребывает в состоянии гнева. Вместе с ручками прелагается призовой бонус, это набор сменных анусов, разного калибра. Короче, что тут словами разбрасываться, и так понятно – не задница, а мечта!
Заслушавшийся Жополиз уже был готов согласиться, но давние воспоминания, о тупой шутке с бумерангами, заставили малодушно отступить в последний момент. Некромант, хоть и был по слухам очень умным, больше не вызывал у Жополиза доверия.
Как было вырезано на перстне многомудрого Соломона: все пройдет! Прошел и понос у Жополиза, оставив после себя гнетущее ощущение полной душевной и телесной опустошенности. И вновь, второй после бога царил на капитанском мостике, исхудавший до толщины шпагата, слабый, как угрызения совести, он, тем не менее, горел жаждой разрушения. Адмиральский китель, с которого замученный адъютант не успевал счищать потоки птичьего дерьма, стал ему настолько велик, что он чувствовал себя горошиной в коровьем ботале.
 - Не понимаю, чего мы ждем? – злобно спросил он Некроманта. – Давно пора внезапно на них напасть, и, кто не спрятался – я не виноват! Пленных не брать! Хотя, нет, с десяток все-таки возьмем. Ведь не зря же я стащил у хозяина Большую Всемирную Энциклопедию Пыток. Так и подмывает попробовать самые экзотические.
 - Лучше бы ты у него академическое издание «Золотой ветви Фрейзера» слямзил, - заметил Грегор (глядя на его, весело улыбающийся голый череп было практически невозможно понять, издевается он, или говорит серьезно). – Ну, или полную версию «Колобка», я слышал, тоже вещь сильная. А то, глядишь, с этой прикладухой ты и до каннибализма скатишься. Я от бабушки ушел, и от дедушки ушел, ням-ням….
Последние слова Грегор произнес так зловеще, что Жополиз всерьез стал опасаться возвращения недавнего недуга. Впрочем, все обошлось малым калом.
Собеседники смолкли, любуясь повешенным коком, который в это время лихо отплясывал ламбаду. Грегор недовольно хмыкнул, и хлопнул костяными ладонями. Труп, спазматически дернувшись, виртуозно изобразил хачатурянский танец с саблями, наблюдавшие прикладную некромантию матросы тихо завыли от страха.
 - Насколько я помню, мы, вроде как, сюда за камнем приплыли, - с удивительным дружелюбием заметил Некромант, приласкав радостно взвизгнувший собачий скелет. Песик совсем недавно был любимцем команды, но имел глупость в первый вечер утащить и малость обглодать одну из двухсот с лишним костей Грегора. Колдун не читал Тургенева, впрочем, как и трудов Павлова, поэтому собачку постигло совсем другое наказание. Пса бросили в кубрик, где еще со времен второй мировой войны, томились в плену японские моряки. Скажем так - пираньи отдохнули.