О любви

- Ух ты, какой огромный стол!
Груздев вертится по моему новому офису, жизнерадостный, как пятимесячный щенок, как всегда, гладко выбритый, в отутюженном костюмчике, слегка (по этикету) пахнущий дорогим одеколоном, и исследует мои новые владения.
А я смотрю на него и удивляюсь. Я думаю о том, что ему уже пятьдесят (чего по внешнему виду не скажешь), что семь из них мы встречаемся, что я – единственная женщина, с которой он изменяет своей жене, и о том, что мы никогда не будем друзьями. Мы – вечные любовники. Я удивляюсь, почему я не поняла этого раньше.
Сейчас внимание Груздева приковано к широченному серому столу, стоящему в комнатке, которую мы окрестили «запердыш». Изначально комнатка предназначалась для уютных обеденных посиделок и хранения бытовых принадлежностей, которыми стыдно осквернять рабочее место. Пока в ней стоит старая мебель, в том числе и этот серый гигантский стол.
- А ты знаешь, зачем офисные столы бывают такими большими и крепкими?
Груздев настырно подталкивает меня попой к краю этого стола, удерживая за бедра.
- Сережка, ну, хватит… нашел место… Даже не вздумай!
Я пытаюсь отлепить от себя его руки. Неожиданно мне это удается, Груздев оставляет меня в покое, заходит в большую комнату. И берет со стола ключи и запирает дверь.
Я понимаю, что пропала. Бежать некуда, позади – пресловутый стол, впереди – перспектива секса перед открытым окном. Моей репутации сейчас может придти каюк, если я не выберу из двух зол меньшее.
Груздев возвращается и продолжает прерванное занятие. Я по инерции шиплю «Не надо!», пытаюсь объяснить ему, из чего состоят гипсокартонные перегородки, что за перегородкой Ярослава, за второй перегородкой Анатолий…
- Какой еще Анатолий?
Груздев сердито прижимает мои бедра, мне больно и сладко, внутри обрывается какой-то теплый поток и я перестаю сопротивляться. Тем более что бесполезно. За семь лет мы слишком хорошо узнали друг друга. Если Груздь сказал «да», ответить «нет» невозможно.
- Может, не надо? – я делаю последнюю попытку предотвратить надвигающееся форменное безобразие.
- Я хочу проверить, действительно ли этот стол такой крепкий, каким кажется!
Блузка уже расстегнута, бюстгальтер висит на одном крючке, молния на юбке безжалостно терзается Груздем. Я завожу руки за спину, расстегиваю застежку и стягиваю юбку вниз вместе с бельем и колготками. Уж если он все равно добьется своего, по крайней мере, ускорю процесс.
Ого! А стол не такой уж удобный! Край столешницы неприятно упирается в меня. Через секунду я забываю об этом.

Чайный сервиз в хромированной подставке тихонько позвякивает. Невидимая щетина выбритой щеки Груздева царапает мое лицо, из закусанной губы, кажется, уже пошла кровь. Остановиться невозможно, сдерживать стон тоже. Теплые волны начинают захлестывать меня, колени дрожат, чертов стол превратился в облако, летящее в небе…
- Так какой еще Анатолий за перегородкой? – вопрос Груздева звучит на грани оскорбления, он знает, чем завести меня, - ты с ним была? Здесь? На этом столе? – он говорит медленно, учащенное дыхание мешает ему.
- Понятия не имею… о ком ты! Опять тебе мерещится! Ты еще скажи… что я тут с Костиком, - игра в дразнилки срабатывает безотказно.
- Я тебя люблю! Скажи, что ты тоже любишь меня!
Он не просит, он требует, он вымогает из меня эти слова. И снова сопротивление бесполезно. Чайный сервиз начинает звенеть громче и громче, кажется, чашки сейчас разобьются. Мне становится страшно, я боюсь, что все закончится полным погромом. Груздь снова повторяет свое требование и, в подтверждение моих страхов, несколько ложек летят на пол со звонким «дзинь».
И я снова сдаюсь.
- Я… люблю… тебя…
Оргазм и ложь затуманивают мне глаза. В следующее мгновение, придя в себя, я стряхиваю с ресниц слезы и прислушиваюсь и царящей в офисе тишине. Груздев прижимает меня к себе, гладит волосы, словно убаюкивая меня…

Одеваясь, я вспоминаю старый анекдот про обсуждающих нового шефа девушек. «А как он классно одевается! – говорит одна. А главное, быстро! – отвечает вторая». Не успела я хихикнуть, как Груздев рассказывает этот анекдот вслух. И тут же требует кофе.
Мы сидим в большой комнате, пьем кофе и улыбаемся друг другу. Я вижу, что он счастлив. Он гладит мои руки, целует ладошки и снова повторяет «Я тебя люблю».
А я вижу в его шевелюре седые волосы, которых я раньше не замечала, и мне хочется плакать от бессилия перед временем, которое скоро начнет неумолимо давить на него.