Выздоровление

 Выздоровление.


 Дома, как люди – рождаются, живут, стареют, умирают.
 Свой дачный домик Сергей Петрович Овчинников любил всю свою жизнь. Садоводство в пятидесяти верстах от города было одно из первых, его отец собственноручно разрабатывал участок, корчевал пни, строил времянку. Потом эта времянка перестраивалась, сам Сергей, будучи студентом-строителем, помогал отцу. Потом уже его сын жил летом у дедушки с бабушкой. Да и вся жизнь всей семьи так или иначе была связана с этим садоводством и этим домом, которые у них просто назывались дачей.
 Сергей Петрович был очень уважаемым человеком. Всю жизнь строил большие дома. Руководил проектной конторой. Его ценили. В нём нуждались. А значит, его жизнь принадлежала не только ему одному. Почти весь в работе. Остальное – семье. Вырастил сына, теперь растил внуков. А самому себе – то, что осталось. То есть почти ничего.
 …Одеяло всё время сползало с его съёжившегося тощего тела, неуклюже и неудобно лежащего на санаторной кровати. Когда дежурная медсестра входила в его комнату, то каждый раз поправляла его Сергею Петровичу, но тот ворочался, пытался поправить одеяло сам, и в результате через совсем малое время снова лежал и дрожал, раскутанный и одинокий. Как называлась его болезнь, не знал никто. У него просто не было ни на что сил. Временами силы появлялись, но совсем по чуть-чуть и очень ненадолго. Он реагировал на все малейшие перепады погоды, лежал почти постоянно, плохо ел, и совсем не имел возможности преодолеть свой недуг. А когда немощь накатывала особенно сильно, то он плакал: беззвучно, без движений, просто тихо лились слёзы по бледным дряблым щекам и очень больно щемило где-то в груди. Ведь жить-то ещё хотелось! Но уже слабо моглось…
 Глаза либо закрыты, либо взгляд устремлён в какую-то незначительную точку, а сам Сергей Петрович совершал прогулки по спиральным лентам своей памяти. Памяти прожитой жизни. Вот маленького Серёжу привезли в Крым, на море, а вот он студентом-первокурсником поехал в колхоз собирать картошку. Или вот: он прижимает к груди своего сыночка – маленький комочек родного человечика!.. Лабиринты памяти запутаны, в них много повторений, много тёмных и неприятных закоулков, но в них можно не заглядывать, скорее к свету, к теплу, к тем местам, где хорошо. А хорошо часто бывало на даче. Уж сколько, казалось бы, ездили, и всё оставалась какая-то неразгаданность тех мест, наполненность счастьем, хотелось приехать туда ещё, или задержаться ещё на недельку, полностью раствориться, вписаться в эти блаженные места… Но возникали дела, работа, чьи-то просьбы, необходимости, обещания кому-то, а дача – она была одновременно мечтой и реальностью, странное, практически невозможное сочетание.
 …Он почти всё время спал. Или дремал. Вкус к еде у него остался, но где-то очень глубоко: то, чем кормили, он поглощал без аппетита. После еды снова отдыхал. Но раз или два в день он заставлял себя подняться и выйти из помещения. С одышкой, из последних сил, опираясь на тросточку, он выходил в парк и садился на скамейку. Пожалуй, это было единственное место, где окружающее его волновало. Не люди, он их как-будто не замечал, а природа. Шелест листвы, щебетание птиц, дуновения ветерка, солнечные пятна на земле – и глаза становились живыми, а воспоминания прятались в своих катакомбах.
 Пришедшую в начале июля жару Сергей Петрович пережил легко. В палате было прохладно, а в парке так же приятно, как и всегда. Тяжелее дались ему грозы: как только небо чернело, он буквально падал на кровать, и чуть не терял сознание. А вот ближе к августу, когда дожди прекратились и было тепло, но уже не так жарко, он вдруг стал чувствовать, что сил стало чуточку больше. Он также много лежал, спал, но начал чуть больше двигаться – не просто сидел на скамейке в парке, а каждый день всё больше и больше по парку гулял. А ещё через какое-то время у него появилась цель.
 …Он шёл по дорожкам санаторного парка. Дошёл до места, где в заборной сетке зияла дыра. И вырвался на свободу! Опираясь на свою верную тросточку, держа в другой руке полиэтиленовый пакет со сменой белья и запасом хлеба и печенья, Сергей Петрович направлялся к железнодорожной станции. До города недалеко, поезда ходят часто, там с вокзала на вокзал – ерунда, справится, а там!..
 Это была мечта, которую он соединял с реальностью. И откуда-то взялись силы – немного, но до его дачи, до его дома, до его мечты должно хватить!
 Что будет потом – он не очень себе представлял. Да его это и не сильно волновало. Главное – вернуться в свой дом. Как-нибудь его открыть он сможет. Потом затопить печурку. Поставить чайник. Сесть перед живым огнём в удобном кресле. А там… Нет, всё будет хорошо. Ведь это его дом. И дом его ждёт. И он спешит к нему навстречу. Ведь дома – как и люди, рождаются и живут. И ни дому, ни Сергею Петровичу ещё не надо умирать. Значит, они будут жить.