Тайна великого открытия

В Советском Союзе еще в 70-х годах существовал уникальный метод ранней диагностики рака

«За обедом оба доктора говорили о том, что при высоком стоянии диафрагмы иногда бывают перебои сердца или что множественные невриты в последнее время наблюдаются очень часто, или что вчера Дымов, вскрывши труп с диагностикой «злокачественная анемия»,
нашел рак поджелудочной железы».

А.П.Чехов, «Попрыгунья», 1892 год

Лучшая история человечества – это художественная литература. И примечательное место из Чехова я привел здесь в качестве эпиграфа совсем не случайно. Через живое сюжетное повествование о том, как сто с лишним лет тому назад супруга безызвестного исследователя заводит шашни со знаменитым живописцем, мы с сожалением осознаем печальную истину: отчаянное противостояние медицины с коварным недугом человечества – слишком затянувшаяся история.
Необходимость всеобщей борьбы с раком приобретает все большую актуальность в наши дни. Потому что угроза преждевременной смерти от этого заболевания нависла почти над каждым живущим. Безвременно ушли от нас Франсуа Миттеран, Жаклин Кеннеди, Раиса Горбачева… Тысячи известных и малоизвестных людей, чья жизнь была самым ценным даром для них и их близких.
В 1983 году мучительно погибла моя милая мама Нина. Врачи обрекли ее на смерть, оставив из лекарств только обезболивающие уколы. Один из хирургов, кого я за любые деньги умолял оперировать маму, философски заметил:
- Все мы знаем, что такое «рак». Но есть еще «рок» – судьба, фортуна. У вашей мамы несчастливая судьба...
Итак, «рок» – «рак»... Кто или что сегодня может отвести беду? Никто и ничто, уверены многие. Ни могучие титулы, ни молитвы, ни деньги, ни лучшие в мире лекари, ни самые последние достижения фармакологии. Но моя мама, к примеру, могла бы и сейчас жить, если бы не ошибочный диагноз. А ведь ее можно было спасти: как теперь выяснилось, уже в то время в Союзе существовал патентованный метод раннего распознания онкологических заболеваний. Сконструированная учеными установка обладала качествами, позволяющими использовать ее для профилактической диагностики злокачественных опухолей у населения чуть ли не всей страны…
Спустя шестнадцать лет в доброй Канаде я волею судьбы познакомился с очень интересным человеком, маститым ученым. Он категорически утверждает: в 70-х годах советская партократия и чиновники от науки погребли под грифом государственной секретности наиболее эффективный и массовый метод ранней профилактической диагностики онкологических заболеваний. Труд ученых, ценнейший плод их многолетней работы, оказался заживо замурованными, как в древнеегипетском саркофаге. И пришла пора поведать об этом всему миру.
…В местных иммигрантских кругах моего нового знакомого ласково называют “Яша в кепке”. Возможно, так проще, гораздо труднее произносить его фамилию. Ему под восемьдесят, но он как заправский гонщик водит автомобиль, причем ремонтирует его сам. Яков – ветеран и кавалер многих орденов и медалей за участие в Великой Отечественной, принципиален и тверд в дискуссиях, которые то и дело вспыхивают в нашем монреальском обществе. Окружающим известно о нем, как о “большом ученом”, который запускал в космос Белку и Стрелку (помните «отважных» собачек?). Вот далеко неполный перечень его ученых титулов: профессор и доктор наук, заслуженный изобретатель Латвийской ССР, почетный член Американского института электро- и электронных инженеров (IEEE), член Американского географического общества (NGS), действительный член Нью-Йоркской Академии наук. Короче, Яков Аронович Гельфандбейн, вроде бы наш современник, но, кажется, уже сегодня может быть причислен к лику “бессмертных”.
Разговаривать с ним на равных способен, наверное, только его старший сын Владимир Гельфандбейн, доктор физико-математических наук, с которым они вдвоем продолжают работать над проблемой ранней диагностики рака и уже выполнили большую часть этих исследований.
- Но первым среди нас, - вспоминает Яков Аронович, - был “женский” доктор Борис Львович Каплан (или, правильнее, Берс Лейбович). Скоро, в 2001 году, мы будем отмечать девяностолетие со дня рождения этого замечательного исследователя и первопроходца. Человечество, я уверен, еще отдаст дань своего уважения самоотверженному ученому.
Главное в биографии Бориса Каплана – парадоксальность некоторых ее моментов. Родившись в семье врача, он мечтал быть врачом и стал им. Но для этого ему, выпускнику Рижской гимназии, пришлось уехать в Турин, в Италию. Высшее образование на родине оказалось недоступным талантливому юноше из-за квоты, всегда существовавшей в Прибалтике для евреев и представителей других нацменьшинств. Но в конечном счете Борис Каплан вернулся на кафедру Рижского университета в звании доктора медицины и в качестве преподавателя.
С первых дней войны он рвался на фронт, чтобы оперировать и выхаживать раненых, но получал категорические отказы. И все-таки свой профессиональный долг врач Каплан выполнил, оказавшись одним из первых, кто вошел в испепеленный Сталинград…
Еще будучи студентом в Италии, Борис Каплан поставил под сомнение правильность путей, которыми шла медицинская наука, разрабатывая методы борьбы с раком. В начале 50-х годов, став заведующим отделением Республиканской больницы в Латвии и одновременно работая в Рижском онкологическом диспансере, ученый занялся одной из самых насущных проблем – диагностикой начальных стадий возникновения злокачественных опухолей.
Задача, которую он поставил перед собой, была и до сегодня остается непомерно сложной – распознать, уловить момент перерождения клетки. Для осуществление своих идей исследователь собрал огромную коллекцию из тысяч гистологических препаратов различных локализаций и клинических форм рака.
- Можете представить себе, сколь огромен труд, выполненный полуслепым, в сущности, человеком! – восклицает Яков Гельфандбейн. – Ведь Борис страдал сильной близорукостью, а электронных микроскопов с микропроцессорами, дающих увеличенное изображение и автоматическое описание предметных срезов, тогда еще не было. Каплан, что называется, «вручную» произвел более 175 тысяч измерений геометрических и оптических параметров более чем 50 тысяч человеческих клеток и их структурных элементов.
Итогом более чем десятилетних, поистине титанических усилий стала «константа Каплана», определяемая всего по двум-трем десяткам клеток. Убежденный в своей изначальной правоте и свято веря в науку, Борис Львович собрал цифровые данные, послужившие основой для разработки строгой, концептуальной теории возникновения и развития рака.
Его необычные исследования и идеи были с самого начала одобрены и горячо поддержаны научной общественностью. Проявилось это, во-первых, в том, что врачи Военно-медицинской Академии и военных госпиталей приняли самое активное участие в исследованиях Б.Каплана в области локализации и форм злокачественных заболеваний.
Вплотную к работам Бориса Каплана примкнули исследования военврача Исаака Марковича Маеровича, доктора медицинских наук, позднее профессора Латвийского университета, ставившего эксперименты по проницаемости кровеносных сосудов головного и спинного мозга. Во-вторых, получив громадное количество исходных данных для анализа фактов и наблюдений, Борис Каплан столкнулся с тем, что для дальнейшей их систематизации потребовались адекватные математические методы и совершенное технологическое оснащение. Обычная статистика уже «не работала», и эту задачу взял на себя мой сегодняшний собеседник Яков Гельфандбейн – в те годы кандидат технических наук, успешно работавший в области кибернетики и бионики.
И вот – успех! Разработана концептуальная теория возникновения и развития рака, нетрадиционно освещающая этот феномен. Она возникла на стыке биологических наук и математики. Подлинным техническим открытием стала сконструированная авторами установка для диагностики рака.
В основу алгоритма распознавания были заложены признаки раннего злокачественного перерождения клеток, вычисляемые с использованием «константы Каплана». И главное: установка позволяла применять ее для массовой профилактической диагностики населения!
Сегодня этот совершенный технический продукт в виде автоматических лазерно-телевизионных устройств с компьютером в цепи диагностики защищен патентами многих стран. Его основное ядро – устройство измерения также защищено. Вот как это выглядит: USA – 3976827, GRB – 146675, FR – 2295413, BUNDESR – 2437129, DDR – 113806, IT – 27738 A/74, SV – 387454, BULG – 31059 и более двух десятков других патентов.
- Яков Аронович, - спрашиваю у собеседника, - а можно объяснить нашим читателям принцип действия вашего электронного детища?
- Для понимания требуются определенные знания, - отвечает профессор, - а также усилие живой нетрадиционной мысли и терпение, потому что восприятие нашей новой теории требует пересмотра ряда положений, укоренившихся в медицинской науке еще со времен изобретения первого микроскопа.
Неожиданно для меня мой собеседник, человек сверхточной науки, заговаривает о суевериях.
- «Рак» и «рок»... да, в этом что-то есть, - продолжает он. - Как в числе тринадцать. Ведь все вещи и явления имеют – каждое свое - меру, определяемую какой-либо цифрой. Об этом в своей «Энциклопедии диалектики» писал еще Ф.Гегель. Понятие «мера» применяется и в онкологических исследованиях. На основе «константы Каплана» нами была построена математическая модель канцерогенеза.
На графике, отображающем работу программы озлокачествления, физическое множество в 13% пораженных клеток соответствует значению параметра состояния в момент начала активного роста опухоли – ветвления процесса. Кроме того, в препаратах фиксируется минимальное множество в 26 (13х2) характерных проявлений, отражающих изменения в состоянии субстрата, оцениваемого как летальное.
Наконец, само множество клеток, агрессивно инициирующих активный рост клеточной популяции, составляет в точности 13% их общего количества. Непрерывно изменяя свои параметры, клетки группируются по некоторым функциональным подмножествам. Они как бы «перетекают» из одного в другое, и можно насчитать 13 узлов таких «перетоков».
Неизвестное ранее первично самообразованное множество агрессивных клеток непрерывно пополняется за счет злокачественного перерождения новорожденных, но в результате «перетоков» общее их число сохраняется неизменным, образуя показатель агрессивности – инвариант процесса – в 13% непрерывно обновляемых агрессивных клеток. Число это и определяет элементарную специфическую меру перерождения. Единица ее – «гомпертц» - названа нами в честь английского ученого, впервые построившего модель роста опухоли.
Как ни удивительно, но именно эта мера роста опухоли в различных отношениях подмножеств клеток 13 раз отображает «лавинообразность» ее распространения. И каждый такой узел имеет показатель, равный или кратный числу 13.
- Итак, - подвожу я некоторые итоги нашей беседы, - в застойные времена вы, Яков Аронович, с коллегами сделали еще одно кардинальное, хотя и побочное открытие. Экспериментально, на множественном клиническом материале подтверждена экстраординарность числа 13.
- Да, - подтверждает ученый, - со всей беспристрастностью исследователя мы установили, что рак – это естественно определенное особое информационное состояние строго упорядоченных подмножеств клеток, отображенное многими числовыми характеристиками кратными тринадцати.
Но теперь также можно смело утверждать, что существующее издавна предубеждение к этой цифре не случайно и это не есть проявление «суеверия». На уровне человеческого подсознания – как чувственное восприятие, благодаря предсказательной функции мозга - предубеждение порождено не только его роковой, но и предупредительной ролью. Выходит: число 13 не только роковое, но еще и число надежды! Потому что 13% определяет процесс накопления пораженных клеток не только в пространстве, но и во времени. Впереди возможное прерывание процесса. И еще до достижения показателем его критического значения можно предупредить рост опухоли!
Роковое число оказывается удачливым для тех, у кого удалось приостановить начало процесса ветвления до обретения количеством перерожденных клеток тринадцатипроцентного значения. Это означает, что если рост числа пораженных клеток приостановлен, то все дальнейшие проявления онкологической опухоли, отображаемые числом 13, не проявляются. Это – граница. Перст Божий! И не поэтому ли кабалистика издревле считает число 13 не роковым, а наоборот, счастливым?
Печальной оказалась судьба неординарных открытий, обещавших здоровье всему человечеству, но сделанных в обществе, идущем к закату. Еще плачевней и горше была судьба первооткрывателей...
После нескончаемых контрольных исследований, перепроверок и экспертиз на впервые выявленные новые признаки злокачественного перерождения и используемые технические средства новаторы получили более двадцати пяти авторских свидетельств. Об этой работе узнали в верхних эшелонах советско-партийной и научной власти.
В 1968 году по спецпостановлению правительства и по представлению Министерства обороны при Институте электроники АН Латвии возникла особая лаборатория, призванная на основе лазерной, телевизионной и вычислительной техники произвести промышленный образец системы ранней профилактической диагностики рака. Нашлись достаточные средства, и такая установка была создана и испытана в кратчайшие сроки при непосредственном участии ее авторов. Но тут все и началось.
- Статус государственной секретности похоронил все дело, - запальчиво убеждает меня Я.Гельфандбейн.
Закрытостью темы воспользовались партократы и дельцы от советской науки на уровне центральных комитетов и академий. По-видимому, именно там, в верхах, власть имущие гораздо раньше рядовых членов общества осознавали начало конца соцалистического строя. Под лозунгом «Хватай кто может!» втайне от увлеченно работавших авторов партократы и чиновники пробили себе две госпремии: в 1970 году – Латвийской республики, а год спустя - и премию СССР. Более того, с целью замаскировать факт повторного «удостоивания» и кражи интеллектуальной собственности они грубо исказили название и цели сверхважных научных открытий. И в обоих случаях истинные авторы и разработчики оказались забытыми, обойденными, а их мотивированный протест был беспощадно подавлен.
Заметая следы, вновь испеченные «лауреаты», ловко использовали инструмент жесткой цензуры, личные связи и покровительства. Им удалось на долгие годы закрыть от широкой общественности результаты исследований и одновременно – свои спекулятивные махинации.
Местные националисты подвергли Бориса Каплана жестоким притеснениям и травле. Ему, создавшему саму работу и отдавшему ей лучшие годы жизни, отказали в присвоении ученой степени доктора медицинских наук, а затем совершенно безосновательно лишили возможности читать лекции в мединституте и исполнять обязанности старшего научного сотрудника. Под градом обрушившихся на него ударов несправедливости Борис Львович замкнулся в себе и вскоре эмигрировал.
Он уехал на родину предков. Но и там у него похитили его редчайшую по своей научной ценности коллекцию онкологических препаратов.
Борис Каплан умер в Голландии. Подорванное здоровье и утеря библиотеки препаратов, без которой он не мог продолжить свои научные изыскания, довели ученого до инфаркта. Из-за перенесенного инсульта прервал свои исследования и доктор Исаак Маерович.
Дальнейшая работа ушла «в подполье».
Около тридцати последующих лет, работая практически в «андерграунде», Яков Аронович и Владимир Гельфандбейны продолжили начатое дело. Используя современные математические методы, они сумели создать стройную теорию канцерогенеза - возникновения и развития рака как естественного технологического процесса, базирующуюся на методах общей теории систем. Важную роль в этих исследованиях сыграли данные по проницаемости биологических мембран, полученные доктором медицинских наук Исааком Маеровичем.
- На сегодня, - говорит Яков Аронович, - нами решена важнейшая задача функциональной классификации клеток в препарате по численным показателям. На основе современных математических алгоритмов, приложенных к современной методологии медико-биологических исследований, с использованием компьютерной техники и лазерной технологии нами разработаны технические предложения для создания ряда модернизированных быстродействующих систем ракового скрининга. Выявлена система показателей для контроля выборки суперселективного репрессирования не только множеств, но даже одиночных онкогенов.

P.S. Наибольшая гордость ученого – хорошо иллюстрированная обширная монография, содержащая основы теории, выполненная им совместно с сыном и являющаяся вкладом всей его исследовательской жизни в науку и практику здоровья человека.Создан впечатляющий био-математический манускрипт, достойный того, чтобы с ним ознакомилась широкая научная общественность. Но сегодня существуют другие трудности. В частности, источник финансирования для высококачественного перевода манускрипта на английский язык и его последующего издания. Труд ученого до сих пор не издан.

*****
Исследователь умер в 2014 году.
Права публикации принадлежат автору; публикация без разрешения автора запрещена
Copyright ©2004 Vladimir Morgun

Впервые опубликовано: The Yonge Street Review №70
http://www.newcanada.com/70/morgan.htm

               
                *****