Л. Кузнецов Странности Коли Вяткина

СТРАННОСТИ КОЛИ ВЯТКИНА

Насколько он помнил, первый раз это случилось с ним вечером, когда Коля возвращался с работы. Он прошёл через сквер, спустился в метро и встал на эскалатор. Эскалатор плавно понёс его вниз. Навстречу проплывали матовые плафоны, яркие разноцветные рекламные пла-каты. Вдруг Колей овладело странное ощущение. Как будто всё вокруг стало нереально, словно на зыбкой грани между сном и пробуждением. У Коли слегка закружилась голова. Он схватил-ся за перила и зажмурился, пытаясь отогнать неприятное состояние. Когда же он открыл глаза, всё вокруг изменилось до странности.
Узкая стальная бесконечная лента эскалатора с лязгом и грохотом низвергалась в на-клонный бетонный туннель. На ступенях не было никакого покрытия - это были проклёпанные стальные площадки, плохо скреплённые друг с другом и постоянно дёргающиеся. Скорость движения значительно превышала скорость эскалатора метро, и в лицо из глубины туннеля дул сырой и холодный ветер. Сквозь железные решётки грязных плафонов, что были на потолке лился тусклый и неровный свет. Но что более всего поразило Колю - через определённые про-межутки по бокам туннеля висели вмурованные в его стены стальные клетки, в которых непод-вижно стояли солдаты с автоматами и в сером камуфляже. В следующий момент зловещий туннель поплыл у Вяткина перед глазами, и он сошёл с совершенно нормального эскалатора на платформу станции метро. Некоторое время он растерянно оглядывался, но видение растаяло без следа. Коля испугался.
Насколько он знал, в его роду не было сумасшедших, да и сам он никогда не сомневался в собственном рассудке. И, тем не менее, он явно видел то, чего не было.
«Нет ничего хуже, чем потерять разум, - думал Коля, сидя в вагоне метро. - Но ведь сей-час я совершенно здоров. Я трезво рассуждаю, и мне ничего не мерещится. Впрочем, может быть, всё так и начинается? Что я знаю о психических расстройствах? Кажется, при шизофре-нии бывают именно галлюцинации...»
Однако вскоре его мысли приняли более спокойный ход. Коля убедил себя в том, что просто заснул, стоя на эскалаторе - в последнее время он очень мало спал, так как с головой ушел в работу - и тут же проснулся. Он знал, что такие случаи бывают от усталости. Придя до-мой, Коля, чтобы окончательно успокоиться, достал из кейса бумаги и занялся возникшей не-сколько дней назад проблемой. Решение пришло быстрое, красивое и эффективное. Вяткин по-веселел. Сомневаться в собственном уме не было никаких оснований. «Надо больше отдыхать», - сказал он себе и последующие несколько дней следовал этому правилу. Ничего необычного не случалось. Но вот однажды, стоя в институтском буфете со своим приятелем Бронштейном, Коля вдруг почувствовал приближение знакомого ощущения. В следующий момент светлое и просторное помещение институтского буфета превратилось в мрачную бетонную пещеру, ос-вещённую горящими вполнакала ртутными лампами. Вместо ароматов еды в воздухе стоял за-пах дезинфекции. Бронштейн, только что рассказывавший какую-то историю, замер с полуот-крытым ртом, должно быть, поражённый переменой в лице Вяткина. Тот, в свою очередь, был поражён переменой в лице своего приятеля. Это лицо постарело сразу лет на двадцать. Оно стало землисто-серым, с тёмными мешками под глазами. На голове у Бронштейна почти не ос-талось волос. Его элегантный костюм превратился в бесформенный серый комбинезон с наши-тым на груди номером РС-5928.
- Да что с тобой, Коля? - воскликнул Бронштейн, и Вяткин очнулся. Всё вокруг верну-лось на свои места.
- Н-ничего, - ответил Коля. - Мне показалось, что я не выключил генератор, а потом вспомнил, что обесточил весь стенд.
- У тебя был такой вид, словно ты увидел привидение, - усмехнулся Бронштейн. Они взяли подносы с комплексным обедом и сели за столик. Коля огляделся. В буфете было мало народу, и никто не мог их услышать.
- Слушай, Федя, - сказал он приглушённым голосом, - тебе никогда не приходилось ви-деть то, чего нет?
- Приходилось, - ответил Бронштейн, - и приходиться каждую ночь.
- Нет, я не имею в виду сны. С тобой не случалось, что ты видишь нечто не существую-щее в реальности, оставаясь при этом в здравом уме и твёрдой памяти?
- Ты хочешь сказать, что сейчас с тобой произошло что-то подобное?
- Ну, видишь ли... в некотором роде...
- Обратись к врачу, - сухо сказал Бронштейн, непроизвольно отодвигаясь.
«Ну, конечно, - грустно подумал Вяткин, - сумасшедшие вызывают брезгливость и опа-сение».
- Да нет же, ты меня не так понял, - заторопился он, - это не галлюцинация. Я не увидел ничего совершенно отвлечённого, вроде чёрта или белых мышей. Просто реальность как бы из-менилась. Кстати, тебе ничего не говорит шифр РС-5928?
- Ничего. Какой-то шифр или код?
- Возможно...
- Слушай, ты мне положительно не нравишься. Я тебе сёрьезно, нет, даже настоятельно, рекомендую обратиться к врачу.
- Да нет же, это всё ерунда. Разве я похож на психа? Просто я несколько часов работал в лаборатории с эфирами, вот и нанюхался.
- Да ты, оказывается, токсикоман!
Разговор удалось замять, но ощущение сосущей тоски осталось. Весь остаток дня Вят-кин был невнимателен, и чуть было не сжёг дорогостоящий прибор.
«Пора проситься в отпуск", - подумал он. Однако начальник не отпустил его, сослав-шись на большое количество работы. Настаивать Коля не стал, так как не мог открыть истин-ную причину.
Следующий приступ случился с ним через два дня. Начался он в лифте. Взглянув в щель между дверями, Вяткин понял, что едет не вверх, а вниз. Больше вокруг ничего не изменилось, и, за неимением других объектов, он принялся осматривать себя. Коля вдруг обнаружил, что облачён в такой же комбинезон, какой ему привиделся на Бронштейне, только номер его был РС-3167. Тут лифт остановился, и Вяткин вышел в коридор. Над головой у него оказались две толстые трубы, вероятно, для подвода газа, а прямо перед собой он увидел металлическую дверь с мощным вентилем, словно в каком-нибудь банке. У двери стоял серый камуфляжный солдат с автоматом и внимательно смотрел на Вяткина. Коля немного испугался и хотел сде-лать шаг назад, но тут странная картина растворилась, и он спокойно вошёл в лабораторию.
В тот же день Коля пошёл к врачу.
Врач, полный лысеющий добродушный человек в массивных старомодных очках, вы-слушал его с большим вниманием, а потом ободряюще заговорил:
- Вам не стоит волноваться. Конечно, это весьма неприятный симптом, и вам следует обратить внимание на своё здоровье. Но, уверяю вас, здесь нет ничего неизлечимого. Такие случаи бывают...
Он еще чего-то говорил, но Коля не слушал, потому что мир перед его глазами вновь преобразился. Уютный кабинет доктора с цветами на окнах превратился в бетонную камеру без окон, освещённую, как и в предыдущих случаях, тусклым мигающим светом. На потолке тем-нело сырое пятно.
Единственным источником света служила простая электрическая лампочка, свисающая с потолка на двух проводах. На стене висел квадратный репродуктор чёрного цвета, из которого доносились хрипы и шипение. Доктор утратил свое добродушное выражение, зато приобрёл тёмную униформу. Но больше всего удивило Вяткина то, что рядом с доктором появился ещё один человек. Высокий и худой, в грязном белом халате, из-под которого виднелись заправлен-ные в сапоги брюки, он стоял под лампочкой возле какого-то обшарпанного стола, заставленно-го пробирками, колбами и набирал какую-то жидкость в шприц. В этот момент треск в репро-дукторе обрёл некоторую членораздельность, и доктор умолк, прислушиваясь.
- Последнее информационное сообщение... Противником нанесён ракетный удар по сек-торам 215С, 327А и 328Е. По данным сейсмодатчиков, нанесён ещё ряд ударов северо-восточнее... Полностью утрачена связь... Заводы третьей линии, вероятно, полностью разруше-ны... В то же время... данные уцелевших космических систем... нами нанесён массированный ракетный удар по стратегическим пунктам противника. Есть вероятность... утрачена связь с Ге-неральным штабом... Предположительные потери противника... миллионов... системы жизне-обеспечения... разработка новых видов... недостаток воздуха... нашими инженерами... победно-го конца...
Всё потонуло в треске помех.
- Что скажете? - спросил врач длинного.
- Вы же знаете, - пожал тот плечами. - Я предпочитаю ликвидировать.
- Легко сказать, - скривился врач. - Вяткин ценный специалист. Мы не можем бросаться индексами РС.
- Но это же почти необратимо. Может кончится полной ремиссией.
- Вот тогда и ликвидируем, - врач взглянул на Новака и переменился в лице. - Колите! Колите сейчас же! – заорал он.
Длинный бросился на Вяткина, ухватил его за подбородок и вонзил иглу ему в шею. В то же мгновение длинный исчез, бетонный бокс стал кабинетом, а доктор расплылся в улыбке.
- Вы просто заработались. Нельзя так перегружать организм. Отдохните дома недельку, попейте таблетки, я выпишу вам рецепт. И вот вам сразу пилюли: если вдруг у вас это повто-рится, сразу глотайте одну. Только обязательно сразу, вы меня поняли?
С ощущением тоски и ужаса Коля вышел на улицу. Стоял чудесный летный день, в ли-стве пели птицы, но Вяткин не мог забыть сцены в кабинете. Это было слишком естественно, слишком реально, чтобы быть результатом переутомления. Вяткин задумался. Он вспомнил, что именно изучал в школе, на уроках истории.
По мере развития общества изощрялись и методы пропаганды. Пропаганда захватывала всё больше каналов информации, всё теснее переплеталась с реальностью. В то же время солдат перед боем накачивали алкоголем, а потом и всё более сложными наркотиками. Если просле-дить обе эти линии до логического конца... В школе их учили, что эпоха войн закончилась то-гда, когда оружия стало слишком много, так что размер потерь не могла оправдать никакая прибыль от победы. С тех пор на Земле царит мир и благоденствие. Но ведь это чушь. Во-первых, вместе со средствами уничтожения развивались и средства защиты. Во-вторых, когда оружия становится слишком много, чересчур возрастает вероятность, что оно попадет в руки маньяка или произойдет сбой автоматики. А война подобного рода, раз начавшись, остановить-ся может только с исчезновением одного из противников. Или обоих. Но у уцелевших, загнан-ных в бетонные норы убежищ, терпящих постоянные лишения людей, теряется воля не только к победе, но и к самой жизни. Есть только один способ продолжать войну: убедить этих несчаст-ных, что никакой войны нет, ад - это рай, и жизнь прекрасна. Средства современной науки по-зволяют это сделать.
Вяткин, занятый своими мыслями, и не заметил, что всё опять изменилось. Исчезло си-нее небо, деревья и птицы. Коля шёл по бетонному туннелю. По потолку змеились провода, удерживаемые железными скобами. По стенам кое-где стекала вода, от неё исходил тухлый за-пах. Мерцали лампы в грязных плафонах. Где-то ровно гудели какие-то машины.
Вяткин остановился и огляделся. Теперь он знал, что это не галлюцинация.
«Надо бороться, - подумал он. - Раз моё сознание восстанавливается, можно восстано-вить и сознание других. Тогда, возможно, удастся положить конец войне».
Он достал из кармана пузырёк с пилюлями и швырнул в сторону.
И тут же понял, что делать этого не следовало.
К нему быстро подходил солдат с автоматом, очевидно, следивший за ним всё это время. Разговор о ликвидации молнией пронесся в мозгу Вяткина. Он понял, что выдал себя, и что те-перешнее его состояние и есть полная ремиссия. Коля бросился бежать.
Воздух раскололи выстрелы.


«Вчера в городском парке был найден мёртвым наш коллега Николай Германович Вяткин. Смерть наступила от сердечного приступа. Дирекция Института выражает соболезнование род-ным и близким покойного».