Трудно быть нацболом

1

 Как только Румата выехал за Кольцевую автодорогу, начался мутный моросящий дождик, сразу выкрасивший весь мир за окнами автомобиля в невнятный, размыто-серый цвет. Особенно жалко выглядела среди этой мороси одинокая фигурка взъерошенной, как воробышек девушки, голосующей у обочины. На «плечевую» проститутку девушка была никак не похожа, на приманку дорожных бандюков – тоже.
 «Любительницу автостопа непогода на трассе застала» – классифицировал про себя девушку Румата, прижимая свой БМВ к обочине. Вот за подобные «благородные» выходки друзья и прозвали Антона Петрова Доном Руматой, и прозвище благополучно прилепилось.
-Садитесь, прекрасная попутчица – приглашающе кивнул он на место рядом с водительским.
 Автостпщица секунду помедлила, оценивая про себя степень опасности, и, видимо оставшись удовлетворена интеллигентным, открытым лицом Руматы, юркнула в машину. Румата нажал на газ.
 Девочка вблизи оказалась прехорошенькая, даже несмотря на то, что была вся мокрая, и сидела нахохлившись. Она молчала, сложив руки на маленьком рюкзачке, лежащем на коленях и глядя на дорогу, утекающую под колеса машины.
-А как зовут мою прекрасную попутчицу? – спросил Румата, когда молчание слишком затянулось.
-Марина – односложно ответила она.
-А куда она едет?
-В Сергиев Посад. Вы же будете через него проезжать?
 Румата кивнул.
-А можно я причешусь? – спросила девушка, осмелев.
-Думаю, странно бы выглядело, если бы я тебе этого не разрешил – сказал Румата.
 Марина полезла в рюкзачок и извлекла из него массажную расческу и зеркальце, но тут машину качнуло на особенно здоровой колдобине, девушка сделала неловкое движение, и из рюкзачка вывалилось несколько листков бумаги. Она тут же схватила их и сунула обратно, но Румата успел краем зрения увидеть на одном из листков значок разорванного круга.
-Ага, значит, молодая американская шпионка и фашистка везет листовки для сергиевопосадского «Яблока» из подпольной типографии? – насмешливо-прокурорским голосом произнес Румата.
 Марина опасливо покосилась на него.
-Но вы же никому не скажете? – с робкой надеждой спросила она.
-Да? А почему ты так уверена? А может быть, я вей душой предан Якимовичу и «Нашему Делу»? – спросил Румата. _ Может быть, я сейчас не повезу тебя в Сергиев Посад к твоим карбонариям, а доставлю в первое попавшееся отделение Интербригады? Ты знаешь, что они там делают с такими молодыми и симпатичными смутьянками? А может быть, я и сам нашист, один из самых ревностных? А?
 Несмотря на игривую интонацию Руматы, из глаз девчонки брызнули слезы, потом она заревела в голос, и стала биться в дверь, крича:
-Не надо! Выпустите меня, выпустите! Пожалуйста!
-Да что ты кричишь, глупая – сразу сменил тон Румата. – Ну пошутил я, пошутил! Я сам демократам сочувствую, а «Яблоко» – одна из моих любимых партий.
 Но на Марину уже не действовали никакие слова и увещевания. Она продолжала биться в салоне, как пойманная бабочка в сачке, и не успокоилась, пока Румата не остановил машину и не открыл ей дверь. Дальше он поехал один, запоздало жалея о своей неудачной шутке.
 Молодой девчонке действительно было чего испугаться после его слов. Окажись он и впрямь нашистом, и передай ее в отделение Интербригады, групповое изнасилование всей командой было бы самым меньшим, что ей следовало ожидать. А могла бы и вообще не вернуться. Нет человека – нет проблемы, эту нехитрую мудрость нашисты освоили очень хорошо.
 Вот уже два года в России свирепствовали так называемые Интербригады нашистов, получивших свое имя от названия их организации «Наше Дело», руководимой заместителем главы администрации президента, Бориса Якимовича – опора режима и лично главы государства. Начинало движение скромно – с костров на площадях из книг Лимонова, Пелевина, Проханова, и многих-многих других, а также погромов офисов и штабов оппозиционных организаций. Постепенно Якимович, чувствуя безнаказанность, входил во вкус, а последнее время перешел уже к методам откровенного террора. Публика в Интербригадах собралась как нельзя больше подходящая для такого рода деятельности – гопники, мелкие уголовники, кавказцы с рынков и всякие подозрительные мигранты, в общем, весь «цвет» отребья, которое всегда можно найти в достаточном количестве в любом городе. Эта организация притягивала их как магнитом. Во первых, там щедро платили за каждую проведенную акцию, а во вторых, Интербригады давали возможность реализации не совсем здоровых наклонностей многих своих членов, за которые в другое время и другом месте их бы изолировали от общества всерьез и надолго. Впрочем, элита и идеологи нашистов тоже особым умом и эрудицией не блистали, иначе по крайней мере знали бы, что занимаются плагиатом, так как одно «Наше Дело» уже есть, и это не что иное, как знаменитая «Коза Ностра». Хотя, может быть, они и знали, и именно в этом видели особый шик своего названия? Все это стадо для придания ему организованности возглавляли курсанты школ милиции и ФСБ. Хорошая была для них практика.
 И во многом организация преуспела – оппозиционные партии и движения в России практически прекратили свое существование. Нет, официально они не были запрещены, просто из них вышли все люди, желающие сохранить свою жизнь и здоровье, а таких оказалось, как и следовало ожидать, большинство. Оставшиеся в строю свою партийную принадлежность и политические взгляды, мягко говоря, не афишировали.
 Румата тоже, конечно, не афишировал то, что является членом Национал-Большевистской партии. И сейчас он ехал на встречу с Председателем партии, которая должна была состояться на одной из подмосковных дач.

2

-И что говорят по поводу сложившейся ситуации ваши олигархи? – спросил Председатель.
-Они не мои, а все таки больше кремлевские – улыбнулся Румата. – А говорят они, что «Наше Дело» в каком-то смысле очень даже полезно, потому что заткнуло глотки всякому быдлу, вякающему о социальной справедливости, перераспределению сверхдоходов, да деприватизации. И теперь каждый язык, треплющийся о Революции будет вырван руками молодцов Якимовича, так что от него деловым людям одна только польза. Вот так, я почти дословно цитирую.
-Близорукость. Граничащая с идиотизмом – заметил Председатель. – Ну ничего, скоро придет и их черед.
-Вы так считаете?
-Как пить дать. Все к тому идет, и я удивляюсь, как они сами этого не видят. Ведь тут даже особо талантливым аналитиком не надо быть. Кремль гребет все под себя, а каждый олигарх – потенциальный источник головной боли. Уж очень эти ребята тоже деньги и власть любят. И за это с ними разделаются при первом же удобном случае. А уж Якимович такого случая дожидаться не станет, а подготовит сам.
 Румата доверял Председателю. Почти все, что тот предсказывал, даже вещи на первый взгляд совершенно маловероятные, рано или поздно сбывались. Было у Председателя просто-таки звериное политическое чутье, помноженное н а аналитический склад ума.
-Якимович что-то явно готовит – продолжал между тем Председатель. – Какая-то нездоровая суета наблюдается. Каждый из фактов сам по себе вроде бы ни о чем не говорит, но вот все вместе, в совокупности они складываются в картину тревожащую. Возможно, что-то типа Варфоломеевской ночи готовится.
-Да что вы – усомнился Румата. – Не посмеют! Президент отсасывает у Запада, а Запад уже косо посматривает на художества Якимовича.
-Посмеют, Антон, посмеют. И Запад нам не поможет, не надейся, пока режим продолжает качать ему нефть с газом на выгодных условиях. Будут хмуриться, грозить пальчиком, но ничего не сделают. В общем так, Антон, у меня к тебе просьба. Не приказ, не партийное поручение, а именно просьба, личная – попытайся пожалуйста по возможности прозондировать, что именно затевает Якимович со своей бандой. Задействуй свои личные связи.
-Вы переоцениваете мои возможности, Вождь – мягко сказал Румата. – Но я приложу все усилия, обещаю.
-С Богом, Антон – Председатель встал и протянул ему руку. На этом аудиенция закончилась.

3

 Антон воспитывался в богатой семье, его родители были одними из тех, кому во времена приватизации посчастливилось очутиться «в нужное время в нужном месте», и вполне законно с****ить несколько предприятий. Не самых крупных, но и не мелких, позволявших им считаться сначала «новыми русскими» (надо сказать, что в отличие от многих своих сотоварищей по дележу российского пирога они были действительно русскими), а затем и олигархами. Так что по всем раскладам дорога ему была в ряды столичной «золотой молодежи». Но вышло не так. Этот мирок оказался тесен ему с ранних лет. Интерес Антона вызывала не клубная, тусовочная культура его окружения, а как раз наоборот – контркультурная эстетика бунта, романтика «красных бригад» и штурмовых отрядов и радикальное искусство. Не совсем обычные для людей его социального слоя эстетические пристрастия молодого Антона и привели его в ряды Национал-Большевистской партии, которая являлась воплощенной квинтэссенцией всего радикализма – и политического, и культурного.
 Антон стал участвовать в партийной жизни, сначала – из любопытства и для экзотики, потом – все серьезнее и активнее, а с течением времени стал доверенным лицом самого Председателя, но это было уже потом, после того, как в один день погибли в автокатастрофе его родители. Унаследовав родительские миллионы и их социальный статус, Антон, уже получивший свое «благородное» прозвище ставшее заодно и партийной кличкой, стал фактически чуть ли не единственным эмиссаром Партии в финансово-промышленных кругах, куда рядовым членам революционного движения доступа не было. Естественно, членство Антона-Руматы в НБП не выставлялось напоказ, потому что ему нередко приходилось выполнять достаточно деликатные и конфиденциальные поручения партийного руководства. Но задача, полученная им сегодня, превосходила по сложности все предыдущие. Румата не знал, с какого края к ней подступиться. Прямых выходов на Якимовича и верхушку его Интербригад он не имел, а если бы даже и имел, то это все равно вряд ли могло бы чем-нибудь помочь, поскольку нашисты, как нетрудно догадаться, не имели обыкновения делиться с олигархами своими секретными планами. И даже среди его знакомых не было никого, кто был бы своим в этих кругах. Несмотря на то, что финансово-олигархическая элита в целом движение нашистов как таковое считало полезным, людей Якимовича они недолюбливали и презирали с легким оттенком опаски, не говоря уж о том, чтобы водить с кем-либо из них дружбу. Те платили полной взаимностью.
 Вернувшись домой, Румата полночи размышлял над планом действий, выстраивая разные варианты и тут же отвергая их, и так ничего не надумав, лег спать, здраво рассудив, что утро вечера мудренее. И действительно, когда Румата проснулся утром, у него появился план, пока еще не очень конкретно оформившийся, но сулящий некоторые перспективы.

4

 Ингу Бро Румата встретил после выступления в клубе «Вьюга» группы «Девичник», где та была одной из солисток. Он перехватил певицу на выходе из гримерки.
 Немногие помнили, что еще не в столь отдаленном прошлом блестящая светская львица Инга Бро была Оксанкой Капустиной, девицей из какого-то провинциального муходрищенска, приехавшей, как и тысячи своих сверстниц, завоевывать Москву. В отличие от тысяч других, Капустиной повезло. Она попала в нужное общество и завела нужных любовников. В свое время, когда у Антона был период гиперсексуальности и сопутствующего ей промискуитета, он тоже несколько раз переспал с ней, внеся посильный финансовый вклад в раскрутку начинающей певички. Но от тех времен остались одни воспоминания, а сейчас Инга-Оксана ходила в фаворитках у самого Якимовича. Особую пикантность сюжету придавало то, что свой звучный псевдоним Инга в свое время взяла из романа модного писателя Сорокина, которому «Наше Дело» объявило священную войну до победы.
 Румата преподнес Инге букет роз, картинно встав на одно колено и пафосно произнеся:
-Украшению российской поп-музыки от ее преданного поклонника.
 Певица благосклонно приняла букет.
-Давно я тебя не видела, Антошка – сказала она. – Совсем забыл старую знакомую.
-Ну как ты могла подумать – пылко сказал Румата. – Я тебя никогда не забывал. Это ты отдалилась от меня, причинив невыносимую боль, терзавшую меня все это время. И вот сегодня я наконец решился…
-Долго же ты решался – хрипловато рассмеялась Инга. – Слишком много воды утекло. Ладно, ты сейчас в какую сторону?
-Я хочу пригласить тебя куда-нибудь в спокойное местечко, чтобы кое-что серьезно обсудить. Дело в том, что я планирую вложиться в культуру, снять музыкальный фильм, только не опереточный, не какие-нибудь «Старые песни о главном» очередные, а высокого уровня – как «Чикаго» или «Мулен Руж» там. И хотел бы пригласить на главную роль конечно тебя, потому что другой кандидатуры просто не вижу. Только ты одна способна принести будущему фильму кассовые сборы, ведь больше в нашей попсе и посмотреть не на кого, ты их всех на порядок превосходишь. И если до сих пор еще не все это поняли, то причина только в нежелании или жадности твоих продюсеров. Они боятся, что если такой алмаз как следует огранить, то он затмит все остальные их проекты.
 Румата не боялся переборщить, зная, что Инга – девушка невеликого ума, но как всякая певичка или актриска очень падка на лесть, даже совершенно грубую.
 Инга сразу утратила вальяжную снисходительность, хищно подобралась, взяла Румату под руку и поволокла на автостоянку. Правда, перед этим не преминула уточнить:
-А ты не боишься? – явно имея в виду своего любовника.
-Единственное, чего я боюсь – это немилости моей королевы эстрады – цветисто ответил Румата, приобнимая Ингу за талию. – А когда она ко мне благосклонна, что мне предводитель команчей со своим урюк-хаем?
 Урюк-хаем за глаза называли Интербригады из-за обилия в их рядах кавказцев и азиатов. Инга оценила смелость сделанного заявления и многообещающе склонила голову ему на плечо.
 Всю ночь в маленьком ресторанчике на Арбате, под льющееся рекой шампанское, Румата рассказывал Инге про сценарий и планы съемок будущего фильма. После того, как ресторанчик закрылся, уже ближе к утру, они поехали к Румате домой.
 Когда в окно спальни заглянули первые лучи восходящего солнца, Румата сказал вконец захмелевшей от вина и любви Инге:
-А переселяйся ко мне совсем. Будем встречать так рассвет каждое утро.
 Инга приложила указательный палец к его губам и значительно покачала головой.
-Нет, мы будем встречаться так, как сегодня. Это романтично, и будет лучше для нас обоих – шепнула она.
-Почему лучше? – не унимался Румата. – Ну зачем тебе этот Якимович, сама посуди? Что он за хрен с бугра, в конце то концов? Это же просто чиновник при президентской администрации. Должность у него сама по себе неплохая, не спорю, и сейчас он на высоте, но вот завтра политическая ситуация изменится – и все. Финансовые потоки в другую сторону потекут.
-Нет, Антон, ты просто не знаешь всех возможностей Бориса – покачала головой Инга. – Это тебе не простой чиновник… ик… ой, извини, это газы из шампанского выходят. И от политической ситуации он не зависит, это политическая ситуация зависит теперь от него. Это Боря сам говорил... ик... К нему такие люди на поклон ходят! О-о-о...
-Я не сомневаюсь, что все кремлевские лизоблюды пасутся у Борьки в приемной – скептически ухмыльнулся Румата. - Ну и что из того?
-Лизоблюды? – возмущенно фыркнула Инга. – А Важа Анзорашвили и Гасан Муслимов – это тоже лизоблюды? А они приезжали позавчера к Борису домой, один за другим, по очереди.
-Ты наверное шутишь? Какие у них могли быть общие темы, особенно с Важей? Борька ведь не начальник РУБОПа.
-Не знаю, я в спальне в это время была, а они в гостиной перетирали. Но думаю, что не прошлогодний снег обсуждали. Ты только об этом больше никому не рассказывай.
-Наверное, Борька договаривался, чтобы ему место на кавказском рынке забронировали, после отставки мандаринами торговать – пошутил Румата, но на душе у него заскребли кошки. Новости были достаточно зловещими. Важа Анзорашвили был неформальным лидером грузинских воров в законе, а заодно и всей так называемой «пиковой масти», а Гасан Муслимов, официально являясь председателем Общества азербайджано-российской дружбы, возглавлял азербайджанскую диаспору, в том числе и ОПГ, и их контакты с Якимовичем могли означать только одно – вождь Интербригад ищет союзников и подельников для будущих погромов. Грозное предположение многоопытного Председателя НБП, которое Румата поначалу даже не воспринял всерьез, стало на глазах обретать реальность.
 Доставив певицу в очередной клуб, где у ее группы сегодня намечался концерт, Румата набрал в ближайшем таксофоне номер для связи со штабом партии, и запросил встречу с Председателем. Простодушная Оксана рассказала ему сегодня очень много интересного.

5

 Дальше события стали развиваться стремительно. Через четыре дня после встречи Руматы с Ингой был убит президент. Главу государства банально застрелили во время одной из его рядовых рабочих поездок с чердака жилого дома, во время выступления перед восторженным народом. Как могли до такой степени облажаться профи из службы охраны, так и осталось тайной, покрытой мраком. Госдума тут же родила комиссию по расследованию, но воскресить президента та уже не могла.
 По всем центральным каналам телевидения транслировались концерты классической музыки, перемежаемые одним и тем же сюжетом с речью премьер-министра – унылого пожилого человечка, похожего на гриб-сморчок, который официально, до выборов стал исполнять обязанности главы государства, и выступлениями главы Администрации бывшего президента, Ростислава Петровича Хомякова, непосредственного начальника Якимовича, который практически взял на себя бразды правления де факто.
 Хомяков многословно и витиевато объяснял, что погибший президент стал жертвой красно-коричневого заговора, грозил надвигающейся коричневой чумой, и призывал все здоровые силы сплотиться и раздавить гадину. Руководители заговора якобы были уже выявлены, и сейчас принимались все меры для его локализации, а также почему-то был посажен под домашний арест Якимович, а его место во главе «Нашего Дела» и Интербригад занял Леон Саркисов, бывший вторым лицом в движении. На этот факт Хомяков делал особый ненавязчивый упор.
-Вы что-нибудь понимаете? – спросил у Председателя Румата, которого это известие застало на той же самой подмосковной даче, где он всегда встречался с главой Партии, и где сейчас был развернут мобильный оперативный штаб. – Какая-то чушь получается. Почему Якимович отстранен от дел? Ведь вся эта истерия вокруг несуществующего заговора наверняка им и инспирирована, чувствуется почерк мастера. Не удивлюсь, если он и президента заказал.
-Возможно, что-то типа бархатной ночи длинных ножей в руководстве нашистов? – предположил Председатель. – В противном случае это какая-то очень тонкая игра. Слишком мало информации, чтобы делать выводы. Одно радует – может быть, теперь задуманные Якимовичем погромы не начнутся.
 Однако на сей раз Председатель ошибся, и Румата понял это почти сразу, как только въехал в Москву. Он почти физически ощутил разлитую в воздухе тревогу, в которую погрузилась к вечеру вся столица.
 На улицы вышли усиленные патрули Интербригад с бело-сине-красными повязками на рукавах, на тротуарах там и сям стояли и прогуливались, беспрестанно сплевывая подсолнечную кожуру, группки агрессивного вида чернявых молодых людей, будто все хачи со всех московских рынков одновременно испытали желание выйти этим вечером на улицы. Прогуляться.
 Два раза Румату останавливали какие-то подозрительные парни с быковскими манерами, предъявляли мандаты с факсимиле Саркисова и проверяли документы, второй раз даже обшарили багажник. Видно было, что ребята упиваются свалившейся к ним в руки властью.
 Вернувшись наконец домой, Румата потянулся было к кнопке телевизора, но вспомнив, что кроме музыкантов во фраках, да ****апротивных физиономий премьер-министра и Хомякова там сегодня ничего увидеть будет нельзя, передумал и включил транзистор. На частных коротковолновых радиостанциях, несмотря на траур, жизнь текла своим чередом.
«Ути-пути, муси-пуси, миленький мой, я горю, я вся во вкусе рядом с тобой…» - нарушил тишину мотив глуповатой песенки. После того, как этот шедевр закончился, слово взял дебильно-жизнерадостный ди-джей с ежечасовой сводкой новостей.
 «Новость дня – с бодрыми интонациями взял он с места в карьер. – Несколько часов назад в своей квартире была найдена убитой известная певица, солистка группы «Девичник» Инга Бро. Начальник следственного отдела МУРа по особо важным делам в эксклюзивном интервью нашей радиостанции сообщил, что рабочая версия – убийство с целью ограбления, а также выразил уверенность, что преступники будут найдены по горячим следам в ближайшее же время.
 Глава Администрации Президента Ростислав Петрович Хомяков призвал всех москвичей проявлять максимальную бдительность в связи с попыткой красно-коричневого переворота, и в случае выявления подозрительных лиц немедленно ставить в известность органы милиции или народные бригады охраны правопорядка.
 Исполком движения «Наше Дело» объявляет о формировании новых бригад для защиты конституционного строя и противодействия попыткам повтора коммунофашистского мятежа. Все настоящие патриоты российского государства…»
 До Руматы только сейчас, с запозданием дошел смысл новости, озвученной первой. Он непроизвольно приземлился в ближайшее кресло, и остался сидеть, ошеломленно потирая пальцами виски.
 Румата не верил в случайные совпадения.

6

 В пять часов утра его разбудил звонок на мобильный. Звонил старый приятель Руматы по совместным зависаниям в казино и стрип-барах Кирилл.
-Румата? Ты дома? – тревожно спросил он. – Извини, что я в такое время. Знаешь, что в городе сейчас творится? Интербригады совсем взбесились. Врываются в дома, обыскивают, якобы заговорщиков ищут, расстреливают направо и налево. С ними чурки – баб насилуют, детей. Говорят, что подобное во всех крупных городах сейчас творится. Так что лучше собирай прямо сейчас самое необходимое и уезжай куда-нибудь, в Подмосковье хотя бы, от греха подальше, отсидеться, пока все не уляжется. Я сам тебе сейчас из Тулы звоню. Сначала хотел вообще за границу сквозануть, но они, бля, все аэропорты под контроль взяли, так что испытывать судьбу не стал.
-Спасибо, Кирилл – ответил Румата. – Я приму меры.
-Ну давай, удачи – сказал Кирилл и отключился.
 Румата стал одеваться. Когда он уже надел рубашку, за окнами послышался шум двигателей и скрип тормозов. Выглянув из-за шторы Румата увидел, что к воротам его дома подъехали два черных джипа.
 Нырнув в шифоньер и немного покопавшись там, он извлек из него «беретту» и укороченный АКМ. И тут же раздался длинный, требовательный звонок в дверь.
 «Надо же, никогда бы не подумал, что Якимович окажется способен на ревность, да еще такую отелловскую» – как то отстраненно, даже почти меланхолично подумал Румата, спускаясь вниз по лестнице.
 Когда раздался второй звонок, он резко отпер дверь, рванул ее на себя и обрушил на не ожидавших такого приема визитеров буквально град пуль из «беретты». Через несколько секунд на ступеньках валялись четыре изрешеченных трупа. Румата брезгливо перешагнул через них и метнулся в гараж – благо, высокий забор скрывал от оставшихся в джипах происходившее во дворе.
 Заскочив в свой БМВ и открыв ворота дистанционным пультом, Румата вынесся из гаража и помчался, выжимая из своего железного коня все, на что тот был способен. Нашисты в джипах видимо так и не сообразили, что происходит.
 На улицах Москвы царила деловитая суета, время от времени слышались выстрелы. Интербригады подавляли мнимых «мятежников». То тут, то там на тротуарах валялись трупы со следами насильственной смерти. Все машины, встречавшиеся Румате имели на крышах маячки конической формы – видимо, условный знак для своих. Пора было сменить автомобиль, ибо как только приехавшие на джипах обнаружат трупы своих расстрелянных товарищей и сообразят что к чему, номер и приметы его БМВ тут же будут сообщены всем постам и патрулям.
 Румата притормозил. Двое кавказцев выволакивали из подъезда рыдавшую и упирающуюся молодую девчонку и тащили ее к своей машине. «Тачка» была подходящая, с маячком. Румата остановился, взял с сиденья рядом с собой АКМ и, опустив стекло, дал две короткие очереди, после чего забрал оружие, успокаивающе кивнул оторопевшей от неожиданности девчонке, и пересел в осиротевший «Фольксваген» кавказцев. На нем он и вырвался из Москвы, прокатив на постах за своего.
 На всякий случай оставив трофейный «Фольксваген» за несколько километров от дачи, где располагался оперативный штаб, Румата добрался туда пешком. Несмотря на ранний час, на даче уже никто не спал. Румата рассказал Председателю все, что ему стало известно, и махнул пятьдесят граммов коньяка, чтобы хоть немного успокоить взвинченные нервы.
 Новости из внешнего мира поступали в штаб только через телефонные звонки. По телевидению продолжался бесконечный концерт классической музыки, а FM-радиостанции почти все прекратили свою работу. Те же, что остались в эфире, крутили нон-стоп закольцованную речь Хомякова – обращение к народу, с призывом сохранять спокойствие во что бы то ни стало.
 Председатель хмурился, пытаясь сложить в уме мозаику разрозненных событий в одно целое, как головоломку.
 Последовавшие вслед за этим часы были самыми тревожными в жизни Руматы, не помогал даже принимаемый для душевного равновесия коньяк. Наконец, не выдержав напряжения, он «перегорел» и не вставая с кресла, забылся в тяжелой, неверной дремоте, перешедшей в сон, полный сумбурных кошмаров.
 Проснулся он только поздно вечером, когда было уже темно. Председатель что-то писал за столом, в свете ночника. Заметив, что Румата открыл глаза, он отрвался от исписанных листов, и сказал:
-Все. Паззл сложился. В Москве НАТОвские танки.
 Румата решил было, что видит продолжение сна, или Председатель бредит от переутомления. Наверное, его взгляд был очень красноречив, потому как Председатель тут же пояснил:
-НАТО ввело свои войска в Россию несколько часов назад, под предлогом защиты мирного населения от террора, развязанного Интербригадами и поддержавшими их организованными преступными группировками, а также для взятия под свой контроль ядерных объектов. Население после нашистско-чурекского беспредела встретило их с распростертыми объятиями, как освободителей. Якимович теперь – глава Федеральной Временной Администрации, и будет им до выборов, после которых он по всем раскладам пересядет в президентское кресло. По моим данным, он действовал в сговоре с Саркисовым, чтобы подставить Хомякова и создать повод для внешнего вмешательства, а самому при этом выглядеть орлом. И вообще, все последние события – от создания «Нашего Дела» до убийства президента, истерии вокруг несуществующего заговора, погромов и их подавления были многоходовой комбинацией, разработанной ЦРУ еще несколько лет назад, и гениально срежиссированной Якимовичем. Сегодня был последний акт комедии.
-Хороша, бля, комедия – пробормотал Румата, вспомнив трупы на тротуарах.
-Есть во все случившемся и одна маленькая положительная сторона – сказал Председатель. – Теперь Якимович просто вынужден будет действовать в рамках закона. Так что мы еще поборемся. Смотри, что надо будет сделать в первую очередь…

 Рано утром следующего дня с дачи, где размещался временный штаб НБП выехал «жигуленок» девятой модели, за рулем которого сидел Румата и помчался по шоссе в сторону Москвы. Настоящая борьба еще только начиналась…

Пост-скриптум, который вполне может стать прологом:

Сообщение В.Якеменко для прессы об антифашистском молодежном движении "НАШИ".
«В канун 60-летия Победы России в Великой Отечественной войне ряд региональных молодежных организаций выступил с инициативой по созданию антифашистского политического движения. "Идущие вместе" и я лично поддержали эту здоровую реакцию на растущую популярность в псевдоинтеллигентских кругах политического растлителя малолетних Лимонова и его недоношенных нацистов.
Под гитлеровскими флагами национал-социализма, которыми размахивают национал-большевики, собрались Хакамада и ее "Комитет-2008", молодежное "Яблоко", Березовский, Макашов и прочие безнравственные личности.
Для нас открытые выступления и безнаказанность переносчиков чумы XX-го века, погубившей 20 миллионов русских, татар, белоруссов, евреев, является личным оскорблением. Мы положим конец противоестественному союзу олигархов и антисемитов, нацистов и либералов. Для решения этой задачи мы начинаем новый проект – антифашистское молодежное движение "НАШИ".
Они не пройдут! Победа будет за нами!»
"Кремль.ORG". 14 марта 2005 года.

P. Р. S. Это, конечно, только художественная антиутопия. Но ничто не мешает ей завтра стать реальностью.