Как Мотя и Салик жениться хотели

ВНИМАНИЕ!!!! Представленные тексты имеют экспресивную эмоциональную окраску. НЕ РЕКОМЕНДУЕТСЯ к прочтению ВООБЩЕ! Много мата, эротических сцен (однополой любви в том числе), пошлая гротеска и прочее. Пишется для определённого круга лиц. Любое совпадение с вами может быть ошибкой. И ещё: не пишите нам негативных комментариев. Мы знаем, что мы делаем. Спасибо за внимание.
Аффтары крео.
-----------------------------------------


***
 Всё происходило в маленькой Австрии, в прекрасном городе Вена. В городе этом стояло небольшое поместье имени одного из самых талантливых композиторов того времени - Вольфганга Амадеуса Моцарта.
 Все в этом поместье было прекрасно. Свежие бархатные розы стояли на столах в хрустальных вазах, портреты рода на стенах, написанные самыми известными художниками, разнообразные трофеи животных и великолепные люстры с миллионами свечей в канделябрах.
 Но переместимся немного вглубь прекрасного поместья, в личные покои Амадеуса. Рояль, большой рояль и кровать, устланная лепестками роз. Он ещё спал, великий маэстро всех времён и народов. И вот, медленно открыв веки, щурясь на утреннем солнце, Амадей медленно поднимается с кровати. Оправив ночной туалет и задвинув ночной горшок обратно под кровать он потягивается.
- Вот, бля... охуенно я вчера побухал! - говорит маэстро и распахивает шторы на окнах.
 Амадей внимательно изучает двор своего поместья и тут в поле его зрения попадается удивительной красоты барышня со скрипкой. Моцарт скорее надевает свой бархатный кафтан, панталоны, пудрится, брызгается лучшими французскими духами Диора и выбегает во двор.
- О, приветсвую тебя, моя прекрасная принцесса!
- Допился, бля... белочка... Сальери я... не признал? - хрипит томным басом "барышня".
- ...почему ты в юбке, мой друг любезный?
- Да хуль тебе в голвоу с пьяну придёт... всю ночь за мной с виолончелью бегал: надень юбку, надень юбку...
- А почему с виолончелью? Мы же репетировали концерт для скрипки! - интересуется Моцарт.
- А хуле ты сказал: "скрипка - великий инструмент и должна быть как мой ***". Тоже великим! - Сальери откашлялся и продолжил свою великую игру на скрипке.
 Моцарт смотрит на увядший ***, чешет репу.
- Салик, я че такое в самом деле говорил?
- Ты думаешь, я тебе врать буду?
- Салик, слушай, а там дамы были?
- Были конечно!
- Ой, как же я так перед дамами-то! Боже! И мужики были? - Моцарт делает плаксивое лицо.
- Как не было.. были... - отвечает Сальери, продолжая пиликать.
- Оой.. а перед мужиками-то как стыдно!!! Не по-джентельменски как!
- Ну да.... ты еще ***ми предлагал с ними мерятьтся. "у кого хуй будет длиннее виолончели, тому я дам 100 марок!"
 У Амадея предобморочное состояние. Он бледнеет и собирается упасть.
- Мотя, хорош реветь, мужик ты аль нет? Пошли, я те пива припас. Знал ведь, что никакущий будешь...

***
 Друзья отправляются отобедать в столовую.
- Слуш, Салик, а кто победил-то?
- Да ты, друг мой бухенький! Ты как увидел мадемуазель Швайн, так твой малыш чуть тебе штаны не прорвал!
- Что же это получается.... я сам себе 100 марок плачу...
- Выходит так, - Сальери заправляет угол скатерти себе вместо салфетки.
- А ты мне взаймы не дашь? - Амадей следует его примеру.
 Друзья дружно набрасываются на жаренного ягнёнка, после чего запивают это всё отменным красным вином.
- Оооо.... вино! Как хорошо... какой нежный вкус молодого винограда... - вздыхает Мотя.
- Дааа, после такой ночи, опохмел - то, что надо... - ворчит Салик, закусывая куриной ногой.
- Что-то я чувствую себя неважно... - вздыхает Амадей, похлопывая себя по набитому животу.
- Может, съел чего не того? - ехидно ухмыляется, Сальери, ковыряясь вилкой для кумкватцов в зубах.
- О БОЖЕ! Меня тошнит! - кричит Амадей, хватает нож для сёмги и набрасывается на Сальери, - Сдаётся мне, ты оторавил меня, собака!!!!
- Эээээ, Мотя, ты че! Да я б тебя еще вчера прирезал бы коль хотел! - Сальери падает со стула, - Ты ж в дрыбедан бухой был!
 Моцарт немного остывает и сдаится обртано на стул, задумчиво тыкая в стол ножом и расколупывая красное дерево.
-Мотя, хватит расколупывать стол! На чем ты завра мадмуазель Швайн трахать будешь??!
 В столовую важно входит дворецкий в чёрном камзоле и напудренном парике.
- Ваш завтрак-с, господа!
- Но мы только что завтракали!
- Не ****-с, господа!
- Ах вот кто меня отравить вздумал! - Моцарт хватает всё тот же нож для сёмги и бросается на дворецкого.
- Вы таки охуели, господин-с Моцарт? Я вам-с готовлю-с, с вашего позволения, а вы тут рукоприкладствуете-с! - дворецкий Гюнтер уходит, хлопнув дверью.
 Мотя налетает на закрывшуюся дверь. Тут дверь открывается, и Мотя снова получает по морде.
- К вам-с пришли, господин Моцарт! - говорит Гюнтер и снова уходит.
 Амадей скачет по столовой и орёт диким голосом: СМЕРТЬ ПРИШЛА!!! ААААА!!! ЭТО СМЕЕРТЬ!!!! Сальери крутит у виска. В столовую проходит жирная баба, больше похожая на свинью и девушка в белом накрахмаленом чепце, лица её не видно. Оно скрыто под вуалью.
- Доброе утро, почтенные господа. - томно говорит фрау Швайн.
- Шолом, мудачьё! - пискнула девица, но из-за писклявого голоса никто ничего не понял, а лишь почтенно поклонились девушке.
- Я пришла по очень важному поводу к вам, почтенные судари!
- Бухнуть? - оживляется Сальери.
- Потрахаться? - ещё больше оживляется Мотя.
- Нет, судари. Я хочу выдать мою племянницу за одного из вас замуж. Но только за того, кто напишет лучшую мессу для моей девочки! - важно говорит фрау Швайн, протирая пенсне об угол засраной скатерти.
- И что? Если я женюсь на ней - мы сможем всё время заниматься самым прекрасным, что дано человечеству? - восхищённо спрашивает Амадей, мечтательно закатывая глаза.
- Почему это сразу ты на ней женишься??? - квакает Сальери, - Может быть я... тогда я буду бухать на её состояние каждый день!!!
- Судари, пишите свои мессы! Я приду ровно через 48 часов и тогда мы всё решим!!! До встречи, судари! - фрау Швайн скрывается за дверью.
- Всего доброго, мудачьё! - пищит девица.
- Это кто муда......- Мотя открывает рот что бы ответить девице, но она, показав из-за двери язык, исчезает.

***
 В огромном прекрасном зале в разных углах сидят Мотя и Салик и что-то пишу перьями на клочках нотных бумаг.
- Бухаю в честь тебя... ля-ля-ля... - бормочет Сальери и ставит последнюю точку, любуясь написанными нотами.
-О, солнце, я ЕБЯ люблю... - бормочет Мотя в другом углу, потея и сопя.
 Входит Гюнтер.
- ...ебу любя...ляляляля..... -продожает Мотя, не обращая внмиания на дворецкого.
- Господа-с, время истекло-с...
 Двери в зал открываются. Входит фрау Швайн вся в перьях и в прозрачном бельетоне, за ней фройлерин Кюкен. Лица её так и не видно. Мотя слюнявит ладошку и прглаживает растрепанные патлы, другой рукой он пытается усмирить непокорного дружка в штанах. Сальери поправляет прилизанный хвостик.
- Ну что, судари... приступим... - фрау Швайн хлопает три раза в ладоши, и Сальери садится за рояль.
 Он усердно разминается, слюнвит пальцы, настраивается. Амадей хихикает.
- Ну, скоро тама, а? -пищит девица, зевая.
 И вот, звучат первые ноты. Прекрасная музыка доносится из стен поместья Амадея. Вдруг в гармонию звуков вмешивается басистый храп. Обладательница писклявого фальцета оказалась и обладательницей богатырского храпа. Но тут Сальери делает фа-диез и начинает орать блатным голосом: я на тебе никогда не женюсь! я перед загсом сожру, блин, свой паспорт... Фройлерин Кюкен подскакивает на месте, что чепчик чуть не слетает с неё.
- Остановите эту ересь! Его надо предать анафеме! - орёт Гюнтер, зажимая уши.
 Всеобщими усилиями наконец удалось остановить Сальери, заткнуть его и посадить в чулан.
- Ну, что, Амадей... теперь ваша очередь...
 Мотя волнуется, встаёт перед роялем и начинает в него мочиться. Все вопросительно на него смотрят.
- Это на счастье... - поясняет Амадей.
 Голос из чулана: "я и думаю, че у тя рояль воняет, как будто в него нассали!".
 Наконец, Мотя закончил важный обрад, привычным жестом смахнул капельки, застегнул ширинку, стряхнул мочу с руки прямо на Кюкен и сел за рояль. Амадей начинает играть, он очень волнуется, руки дрожат, он сопит. Сопли и слюни капают на рояль и он начинает иргать совсем не то.
 Закончил. Сидит, ждёт решения.
- Во, бля... Заебенная песенка получилась! - нормальным голосом воскликает Кюкен.
 Дворецкий и фрау Швайн пребывают в шоке.
- Любимая племянница, может ты выйдешь замуж за Сальери?
 Голос из чулана: "ДА! ДА! Моя песня лучше! Не слушайте Мотю! Он же вам дома весь рояль обоссыт!!!".
- Нет, - кричит фройлерин Кюкен, - Я люблю одного лишь Моцарта!!! - бросается в объятия Амадея.
 Но обнять его так и не получилось. Дружок Моти вспрыгнул по стойке смирно и врезаляся прямо в твердый кринолин Кюки, от чего Амадей съежился и согнулся пополам со словами: О, любимая, какая ты страстная!
- Мотик, тебе плохо? Мотюнечка, водички дать? - пищит девица.
 Голос из чулана: "в рот ему поссыте!".
- Ой, Салик... ну зачем ты так... тут же дамы! - смущается и краснеет Моцарт.
 Голос из чулана: "И дамам нассыте!".
- Не можем же мы ссами себе ссать в рот! Не говорить глупостей сударь! - возмущается фрау Швайн.
 Кюка идиотско хихикает. Сальери забирают из чулана, и все идут готовиться к свадьбе. Салик при этом отбивается и орет:
- Мотя! ты мудак! я все равно лучше! я дока...- дворецкий затыкает ему рот своим ***м - Ооооо, уот это дуугой ажгавоу... Юнтее, а мы паййем уеинимйа? а?
- Всё что угодно-с, сударь, лишь бы вы не кричали-с...
 Через нескольок минут в соседней зале.
- Ооо... сударь!.... оооо-с....ооо-с... таки-отсос-с...

***
 Огромный великолепный зал. Миллиарды свечей озаряют помещение. Посредине накрыт огромный стол с бесчисленным количеством яств и напитков. За столом сидит Моцарт в праздничном кафтане, рядом Кюкен, но лица она так никому и не показала. Рядом фрау Швайн в ярко желтом декольте в мини юбкой ядовито салатового цвета (из всех щелей между одеждой свисают жировые складки) и ещё несколько десятков гостей за столом.
Салик (в сторону).
- Даааа..... может и хорошо, что я на ней не женюсь... лица-то не видел... вдруг страхотте шопесдец...
 Гюнтер вносит в зал много хрустальных бокалов на подносе. У Сальери загораются глаза.
- Сударь, потом, потом... мне-с тоже понравилось! - поспешно отвечает Гюнтер Салику.
- Когда? Где? Ооо..... - спрашивает шёпотом Сальери.
- После венчания у меня в каптерке... - тоже шёпотом отвечает Гюнтер.
- Шандоны есть. Из высококлассной коровей кожи, с ароматом...эээ... деревни...
 Фрау Швайн поднимается со стула. Гости замолкают.
- Сегодня знаменательный день в нашей жизни. Великий маэстро и моя племянница венчаются! - дальше Швайн читает на латинском языке проповедь, в этом ей помогает католический священник, который между делом, когда все отварачиваются, тырит серебрянные ложки и вилки.
 Сальери осторожно нагибается к священнику и шепчет.
- Если половина выручки моя, то я ничего не видел...
Священник испуганно смотрит то на дворецкого Гюнтера, то на Салика.
- Если я буду третьим, то я ничего не знаю... - вздыхает с облегчением, - Да будет Иисус с нами!
- Ты что? Четвёртого звать собрался??? - удивляется Салик.
 Швайн заканчивает читать проповедь. Снова полная тишина, только слышно хихиканье Кюки.
- Вольфганг Амадеус Моцарт, готовы ли вы взять Кюкен Кюкен Кюкен в жёны? И любить до конца своей жизни?
- Эээ.. нууу... АГА! - в сторону, - Чего-то он заикается...
- А вы, Кюкен Кюкен Кюкен, готовы выйти замуж за Амадеуса?
- А хто ета? - пищит Кюка.
 Зал зашептался, зашумел.
- Это твой жених. - кто-то подсказывает.
- Ааа, етп вашу бабушку. Я думала он Мотя... ну, согласна! - вздыхает Кюка.
- Ну, можете поцеловать невесту!!!
 Амадей наклоняется к Салику.
- Салик, а это как??? - спрашивает его шёпотом.
- Мудак! Ну, помнишь как мы на чердаке в детстве...
- Аааа, да! Что, прям щас с неё трусы снимать?
- Чепчик сначала сними!
 Моцарт снимает с Кюкен чепчик и вуаль. Все затыкаются.
- ОНА ЖЕ ЛЫСАЯ!!!! - орёт Мотя.
- Ну... и хорошо... зато вшей не будет! - фрау Швайн собирается скорее закончить обряд и свалить.
 Весь зал в напряжении. Если сейчас Моцарт не поцелует Кюку, то венчание будет недействительным.
- О, скин-хед... Боже, я еврей... - бормочет шёпотом Сальери, хватаясь за сердце.
- Мудак-с, сударь... вы итальянец! - поправляет дворецкий Салика.
- Иди нах... Гюнтер Абрамович...
- Ну давай, мудила, быстрей, мне тоже ведь хочется! - говорит священник в сторону.
 Сальери делает хитрое лицо и встаёт с места.
- Господа, я вижу, что наш любезный маэстро в раздумье... дак давайте же выпьем? - с этими словами Салик открывает бутылку с вином и разливает фрау Швайн, Моте, Кюке и себе вино.
 Дворецкий наливает другим гостям. Слышен тихий треск - ткань панталон Моти рвется, и на свет божий выглядыввает хитрая морда его ***. А Сальери совсем незаметно бросает в бокал Моцарта какой-то порошок. Орекст играет свадебный марш мендельсона. Фрау Швайн берёт свой бокал и вмиг выпивает.
- О боже... КАК ВКУСНО!!!!!!!!! - Швайн набрасывается на все бокалы с вином, после хватает все бутылки и выхлёстывает их прямо из горла.
- Ууу... алкашка.. Мотя ещё ангел... - бурчит Сальери, но тут же спохватывется, видя как фрау Швайн осушила бокал с ядом.
- Какое вино! Как оно вкусно пах... - Швайн падает на пол, что миллионы хрустальных люстр громко звенят.
- Ой.. эээ.. неувязочка вышла.. хихихи... - смущается Салик.
 Гюнтер снимает парик, из под которого вываливаются пейсы.
- Господа-с, она мертва...
 Оркестр не долго думая начинает играть похоронный марш. Мотя не догнал и начал танцевать с Кюкой. Про свадьбу все давно позабыли. Стали пить и есть, поминая фрау Швайн.
- Гыгыгыыы... а че танец медленный такой? эй ребята! а ну рок-н ролл!
 В общем, надо сказать, что все славно повеселились. Устроили офигенную дискотеку. И только октуда-то из каптёрки всё доносились какие-то странные "оооо-с" и "аминь".

Эпилог.
 Всё происходило в маленькой Австрии, в прекрасном городе Вена. В городе этом стояло небольшое поместье имени одного из самых талантливых композиторов того времени - Вольфганга Амадеуса Моцарта.
 Все в этом поместье было прекрасно. Свежие бархатные розы стояли на столах в хрустальных вазах, портреты рода на стенах, написанные самыми известными художниками, разнообразные трофеи животных и великолепные люстры с миллионами свечей в канделябрах.
 Но переместимся немного вглубь прекрасного поместья, в личные покои Амадеуса. Рояль, большой рояль и кровать, устланная лепестками роз. Он ещё спал, великий маэстро всех времён и народов. И вот, медленно открыв веки, щурясь на утреннем солнце, Амадей медленно поднимается с кровати. Оправив ночной туалет и задвинув ночной горшок обратно под кровать он потягивается.
- Вот, бля... охуенно я вчера побухал! - говорит маэстро и распахивает шторы на окнах.
 В покои Амадея зашёл Сальери, весь в губной помаде и порванных панталонах, из которых вываливалась вата.
- Мотя, ты телик смотрел сегодня?
- Нет ещё... а что?
 Салик протягивает Моцарту свежую газету, где крупными буквами было написано "Разыскивается опасный псих Ральф Мунцен по кличке Кюкен, сбежавший из дома для душевнобольных. Особые приметы - пищащий фальцет. Кто видел - пошлите почтового голубя по адресу...."
 -Немая сцена-