Едем в Прагу

Поездку за границу в туристическом автобусе, несомненно, следует отнести к экстремальным видам спорта. Сорок два человека, незнакомых друг с другом, на двадцать восемь часов оказываются запертыми в передвижной колбе, что сравнимо с терпящим бедствие кораблем в открытом море. Пожрут пассажиры друг друга, когда закончатся запасы пищи, или станут гордо превозмогать лишения, храня человеческий облик, зависит только от положения небесных светил.
Шесть утра. Погрузка багажа, в процессе которой некоторые уже успели стать врагами навеки, завершилась. Погрузка пассажиров в салон протекает более куртуазно, потому что модерируется сопровождающей. Как только колеса автобуса делают первые десять оборотов, начинается дискуссия, ускоренно переходящая в мировоззренческий конфликт: открывать шлюзы на крыше автобуса или, наоборот, не открывать? Одни, которые уже обливаются потом, требуют открыть. Другие, опасающиеся прострела и не желающие ходить по Праге, давясь соплями, требуют загерметизировать салон.
Сопровождающая, тщетно пытаясь скрыть за любезными фразами желание совершить массовый расстрел, сообщает, что через два с половиной часа будет санитарная остановка. При этом в воображении путешественника возникает такая картина: обочина дороги, лес, а из него выходят санитары в белых накрахмаленных халатах и, гнусно улыбаясь, надвигаются на несчастных пассажиров с целью обработать их антисептиком. Автобус тем временем покидает черту города, уставшие дискутировать пассажиры берут тайм-аут, сопровождающая отключает хрюкающий микрофон, и водитель врубает на полную катушку «Владимирский централ».
Некотрые пассажиры начинают закусывать. По салону плывет аромат вареных яиц и жареной курицы. Двое мужчин на передних сиденьях, хитро переглянувшись, синхронно запускают руки в целлофановые пакеты у ног и вынимают оттуда предметы, помогающие скрасить монотонное путешествие по просторам родины. Первым предметом оказывается бутылка коньяка Metaxa, затем следует малиновый ликер, потом водка. Поскольку алкоголь, как известно, слегка изменяет сознание, то к проблеме естественных нужд и их удовлетворения мужчины подходят не так, как остальные пассажиры. Так, например, санитарные остановки друзья используют для того, чтобы приобрести в придорожных кафе пива и залакировать коньяк/ ликер/ водку. Когда же автобус отъезжает на двадцать километров от санитарной остановки, пиво вступает в химическую реакцию с предыдущим напитком и начинает нуждаться в выходе. Мужчины посещают расположенный в салоне автобуса биотуалет, а поскольку последний рассчитан только на сорок литров туристической мочи, то вскоре даже опасающиеся прострела и соплей уже не возражают против открытия всех имеющихся в автобусе отверстий.
Прибываем на границу. Ждем три часа, пока отечественные, а потом и польские пограничники напьются наконец чаю и заберут уже наши паспорта. Все это время из недр салона некая дама средних лет с интервалом в 15 минут вибрирующим контральто интересуется у сопровождающей, почему мы так долго стоим. Сопровождающая сперва пытается объяснить в доступных выражениях, что не связана с пограничниками родственными связями, а потому ускорить процесс не в состоянии, но потом с деловитым видом ретируется из салона, запретив остальным пассажирам покидать автобус под страхом остаться навечно на границе.
Перешли границу. Едем по Польше. Санитарные остановки становятся продолжительнее и разнообразнее. Вечереет. На подъезде к Варшаве двое с передних сидений, от границы до сего момента бывшие в отключке, просыпаются и начинают нервно спрашивать окружающих, когда будет граница. Пассажиры, радуясь собственной добропорядочности, давятся хохотом и сообщают проснувшимся, что все уже позади. Проснувшиеся заметно тушуются, потому что не помнят, как прошли границу. Тихо смотрят в окно, словно примерные октябрята.
На сон грядущий решено просмотреть видеофильм, по каковому поводу вновь разгорается дискуссия. Сопровождающая предлагает «Брат-2», что категорически не устраивает половину участников поездки. Однако дискуссия завядает на корню, когда оглашается весь список. Загнанные в угол отсутствием выбора, пассажиры начинают спать под брата два.
Ночь, проведенная в автобусе, сближает. В очереди в туалет на польско-чешской границе пассажиры уже обращаются друг к другу по имени, имеющие мелкие злотые, необходимые для попадания внутрь, безвозмездно отдают их неимущим. Поругавшиеся при погрузке багажа в предвкушении волшебных красот Праги стирают из памяти все плохое.
И вот, наконец, она – Прага. Сквозняки, двое с ликером, биотуалет, санитарные остановки и брат два стремительно уходят в небытие. Остается только Прага.