Минер

Есть анекдот. Просят как-то раз Армянское радио перечислить наиболее выдающиеся особенности населяющих планету народов. "Немцы, - отвечает Армянское радио, - это строгость и педантизм; французы - это любовь и сентиментальность; китайцы - это трудолюбие; японцы - упорство и настойчивость; итальянцы - это горячность, импульсивность; эстонцы, - наоборот, спокойствие, хладнокровность; русские... русские... воруют..."

Конечно, можно было бы и поспорить с Армянским радио - насчет русских. Русские еще и пьют неслабо. И уж не реже, чем воруют... Но, откровенно говоря, и воруют тоже - это точно. Все тянут. Даже в подъездах электрические лампочки выкручивают. И уносят их вместе с резиновыми ковриками для ног... И не только это. Приезжаешь, бывает, на фазенду - картошки нет, вместо нее записка: "Ты сажал, старался - я копал, смеялся!"; вытискиваешься из переполненного автобуса - отсутствует кошелек, брючной ремень и шнурок на левом ботинке; приходишь на работу - висит объявление: "В связи с кражей и пропажей неизвестно куда 20 тонн сырья рабочие цеха отправляются в месячный отпуск без оплаты"; возвращаешься домой - лифт уже не работает: кнопки нет...

Но особенно тянут, черти, лампочки.

Николай Серафимович, мой знакомый, чуть не помешался на этих лампочках. Он уже лампочки и слабые вкручивал, непригодные для домашнего освещения, и, наоборот, слишком яркие, и для непривлекательного внешнего вида обляпывал их краской, и ставил сверху плафон. Ничего не помогает - выкручивают и выкручивают, а если есть плафон – и плафон, спасибо, берут... Когда в течение месяца украли третью или четвертую купленную на его кровные лампочку, он две ночи просидел под дверью - с молотком. И, увы, зря: все равно лампочку сперли. Уж как они ухитрились - неизвестно. Наверное, днем приходили, когда он на работе был... Аналогично не помогло ни обматывание лампочки медной проволочкой с пущенным по ней током, ни приклеивание ее к патрону расплавленной канифолью, ни, тем более, пришпиливание к стене бумажки со смертельными угрозами...

И после потери девятого по счету электроприбора Николай Серафимович решил "истребить зло в зародыше". Он решил заминировать десятую лампочку.

Он решил заминировать лампочку, но, помня об Уголовном кодексе, не стал нашпиговывать ее динамитом, или тротилом, или, на худой конец, спичечными головками. Он поступил цивилизованно, как и полагается слесарю-электрику высокой квалификации с допуском работы до одной тысячи вольт.

Накануне его супруга купила эту лампочку в магазине "Все для дома", и вечером, вымазанную синей пастой для шариковой ручки, он ввинтил ее на место похищенной девятой. Но ранним утром следующего дня во время сборов на работу его вдруг посетила неожиданная мысль. "Чего это, - подумал он, - я буду бесплатно раздаривать неизвестным паразитам свои электрические лампочки? Не зря же я, в самом деле, имею работу электрика и допущен обращаться с напряжением до одной тысячи вольт? А ну, что, если я вообще заминирую эту дурацкую лампочку к чертям собачачим?!"

Он взял лампочку на работу, в мастерскую, и там вмодернизировал вовнутрь цоколя одну хитрую радиодеталь. А придя домой, нафаршировал выключатель на площадке тоже всякими радиодеталями. И вставил лампочку и проверил, как она работает. А после, несмотря на ранний час, разделся и лег спать. Сказались бессонные ночи.

Замысел был такой: "заминированная" лампочка как ни в чем не бывало светила в подъезде - благодаря особенному устройству выключателя, - но включенная в любом другом месте, сразу же разрывалась. Не как бомба, конечно, но шума и дыма предполагалось быть достаточно, чтобы удивить и ошарашить злоумышленника. И, главное, навлечь его на мысль цапать лампочки где-нибудь в другом месте.

Радуясь скорому возмездию, Николай Серафимович, таким образом, спокойно уснул как ребенок. Ему снилось, будто, зажав крохотную лампочку в слесарные тиски, он прибывает к ней гвоздями огромную ядерную боеголовку...

А его супруга в это время не спала. Она в это время вернулась с работы. И когда она стала раздеваться, захотелось ей в прихожей зажечь свет для удобства. Стала она зажигать свет, а лампа в прихожей сразу бац - и перегорела. Хотела она было поднять мужа по пожарной тревоге, но, послушав через две двери, как он громко спит, пожалела его вдруг и сама взяла табурет, вышла на площадку и мигом перекрутила оттуда свою же лампочку себе в прихожую - на время. И, желая незамедлительно при свете продолжить снимать пальто или там сапожки, без малейших подозрений ткнула пальцем в выключатель.

Тут, в полном соответствии со всеми возможными законами электротехники, раздался страшный взрыв, полетели искры, зазвенели стекла... Когда она наконец пришла в себя, то увидела, что финский светильник в прихожей висит набекрень, потолок вокруг него черный от копоти, а на полу валяются осколки "небьющегося" плафона "под хрусталь". А рядом стоит муж в пижаме и держит в руке пузырек нашатырного спирта...

Но пострадавшей все же оказалась не супруга Николая Серафимовича, а... сам Николай Серафимович. Потому что, когда все выяснилось, немедленно прогремел второй взрыв, по сравнению с которым первый взрыв был - ничто. Это взорвалась от избытка эмоций его нежная супруга. И тогда оказавшийся в эпицентре Николай Серафимович, оглушенный и многократно контуженный, дал своей разъяренной жене торжественную клятву никогда - до гробовой доски - к лампочкам больше не прикасаться!