Свободна...

Свободна… Она шла по улице и улыбалась. Шла, не замечая ни моросящего дождика, ни редких прохожих, провожающих ее удивленными взглядами: яркая белокурая безупречно одетая дама с ручейками туши и слёз из красных опухших, но светящихся глаз. Она свободна! Она решилась! Только ей одной известно как труден был этот шаг… То, что она задыхается в той богемной жизни, о которой большинство даже и не может мечтать, - разве кто поверит? И разве кому объяснишь, что не о том она мечтала с детства. Ей всегда хорошо давались языки и она мечтала об интересной работе, о путешествиях. Нельзя сказать, что Борис не брал ее в свои многочисленные заграничные поездки. Но это были, как бы выразиться, прогулки на поводке. Эскорт, дорогая кукла. Молодому преуспевающему бизнесмену, «новому русскому», положено было иметь рядом с собой длинноногую красавицу, и вот Машенька в прошлом, а сейчас Марианна («Машка, - кривился Борис, – Как кошка. Рядом со мной не место кошке!»), была выбрана, как «наиболее соответствующая идеалу». Именно так любил повторять Борис. Разве об этом мечтала она, семнадцатилетняя девчонка, когда с открытыми от удивления и счастья глазами не могла поверить в то, что тогда стала победительницей конкурса красоты? Весь мир, казалось, будет у ее ног. А на деле оказалось, что она сама, Маша, очутилась у ног мира по имени «деньги и власть». Институт? Работа?- Да о чем ты?! Пшеничного оттенка волосы? – «Провинциальный» цвет – срочно изменить! Друзья? Свои интересы? – Ты не имеешь на это право! Попробовала, было, она как-то помыть посуду, что с особым желанием делала дома, так у горничной чуть инфаркт не случился: запричитала, что Борис Олегович теперь ее уволит. Даже в те редкие часы, когда она выходила просто погулять, Маша всегда чувствовала, что не одна. Несколько раз она замечала мужчину, якобы фотографирующего окрестности. Или ее личная записная книжка явно просматривалась кем-то. А уж о том, что прослушивали ее телефон, Маша не сомневалась. Она уже и маме лишний раз звонить боялась. Да и звонить-то не было особого желания . «Зря ты накручиваешь себя, Марианна, - повторяла мама, - за все в жизни нужно платить! Борис обеспечивает тебя всем. От тебя же требуется просто быть с ним рядом.» Просто быть рядом… Быть красивой куклой, аксессуаром. Ручным зверьком в золотой клетке. Её терпения хватило лишь на полгода. Ночные клубы.. Салоны…Бутики…Деловые встречи Бориса, на которых она должна была мило улыбаться. Попыталась, было, Маша сделать замечание: переводчик давал не точный перевод. Но за это получила звонкую пощечину и злое: «Не твое дело!» А когда пьяный «деловой партнёр» стал лапать ее за грудь и она инстинктивно ударила его по рукам, - снова пощечина: будь ласкова с важными людьми! Маша понимала, что никогда не сможет привыкнуть к такому. Видит Бог, она всеми силами пыталась полюбить Бориса. Она хотела любить и быть любимой. А получила лишь обращение как с элитной породы собачонкой. Вместо нежности – одобрение «хозяина». Больше не было сил. Последней каплей, переполнившей чашу терпения, было то, что в ящике с ее бельем кто-то опять рылся. Что там хотели найти? Доказательства того, почему она минувшей ночью пожелала спать в своей комнате? Хорошо хоть не тронули таблетки – как она удачно заменила упаковку от снотворного на бутылочку с успокоительными. Две… Три… Пять… Хватит ли? Восемь.. Девять… В комнату ворвался Борис. «Дура! Сука неблагодарная! - он осыпал Машу пощечинами и потоками грязных слов, - Мне здесь только трупа не хватало! Убирайся, чтобы духу твоего тут не было! Идиотка! Ты так и осталась той провинциалкой, которой я подобрал тебя » «Выкиньте ее на улицу! – со злобой приказал он стоящим в дверях охраннику и горничной.»
И вот сейчас Маша шла по улице, шла и улыбалась. Куда шла - она не знала. Без денег, без документов. Да и не важно это было – она ведь ушла не «куда», а «откуда»! Главное, что она вырвалась, она свободна. Свободна и не сломлена. Надолго ли ей всего этого хватит? Сейчас об этом тоже не хотелось думать. А пока она шла, не взирая на дождь, боль и обиду, шла навстречу судьбе.