Мина

Дешевенькая Nokia разрывалась минуты три, пока Мина наконец не нажала одновременно пару кнопок, заставив её умолкнуть. Через пару секунд она разлепила глаза и уставилась в потолок. Тесная квартира под самой крышей пятиэтажки рано утром и поздно вечером была отвратительно серой. Мина вылезла из теплой кровати и поёжилась — отопления как всегда не было. Жила она, мягко говоря, в дыре. В спальном районе, где всегда хочется спать, поэтому вставать приходилось ни свет, ни заря, чтобы к девяти быть на работе. Двор напоминал руины какого-то города после бомбёжки, детская площадка скалилась торчащими тут и там половинчатыми брусьями и кусками детских каруселей. Хмурая дворничиха отметала мусор от одного подъезда к другому. Ветер гнул деревья без листьев. Одним словом, двор являл собой сюрреалистическую картину «Уныние». Мина оторвалась от удручающего вида и поплелась в ванную. Отсутствие горячей воды вынудило отказаться от идеи утреннего душа и ограничиться умыванием. В ледяной воде Мина стала чистить зубы. И как всегда, на мгновение закрыв глаза, она без труда воссоздала скринсейвер своей мечты. Банально белый, мягкий как сахарная пудра песок, ослепительно голубое море, тихая бесконечная полоса прибоя. Солнце встало пару часов назад и воздух ещё не прогрелся. Мина сидит у воды и прислушивается. Позади неё в зеленом сумраке тропического леса слышатся девственные шорохи природы. Яркие птицы то и дело вылетают из зелени, напуганные мягкой походкой дикой кошки. Её домик всего в пятидесяти метрах от воды, у самого края леса. Она ложится на песок и разводит руки в стороны. Самозабвенная тишина. Волшебство. Ментол зубной пасты обжег язык, Мина открыла глаза и прополоснула рот. От ледяной воды появилась гусиная кожа.

Слепые глазницы платяного шкафа не скрывали секретов его содержимого. Мина наугад вытащила из его нутра потертые джинсы, какой-то дурацкий толстый свитер с горлом, потом вытянула из клубка змею толстых колготок с шерстяной нитью — в это время года в их салоне можно просто окоченеть. Вздохнув, она села на край кровати и начала натягивать колготки. С одной всё ещё голой ногой Мина вдруг замерла, вновь услышав шум прибоя. Загорелый молодой человек садится рядом и сыпет тонкой струйкой песок на ее живот. С добрым утром. Эта фраза за долгие годы её жизни впервые звучит настолько очевидно: её и правда можно поздравить с добрым утром. Они пьют фруктовый чай и идут купаться. Мина встряхнула уложенные волосы (единственное преимущество её работы) и продолжила одеваться.
Дважды проверив, надежно ли она закрыла дверь, Мина спустилась и застыла перед дверью в подъезд. Ещё один рабочий день. Ещё один проклятый понедельник. Она вобрала в себя плечи и вышла из бетонного корпуса. Противный бакинский ветер ударил в лицо. Стараясь не дышать, Мина пробежала мимо переполненных мусорных баков и замерла на остановке. Дорога настолько размыта, что выбирать менее грязные участки было бессмысленно, и через пару минут её ботинки покрылись толстым слоем тягучей коричневой грязи. На её счастье, маршрутка подъехала почти сразу. Мина с трудом влезла в набитую золотозубым народом маршрутку и задвинула дверь. Атмосфера недовольства и раздраженности, приправленная плотным запахом мужского пота, сопровождает невеселую поездку. Толпа вынесла Мину через пару остановок как раз к выходу из метро — это второй этап её пути на работу. Подхваченная уже другим потоком она спустилась под землю. Аппарат проглотил синий жетон и пропустил её к эскалатору. Из туннеля с воем на перрон выкатился поезд. Вагон в мощном зевке раскрыл двери, к которым нельзя прислоняться, и проглотил людской поток. Мина стояла, дыша в затылок какой-то грузной чем-то озабоченной дамы. Состав, прыгая на рельсах, попал в глотку тоннеля и Мина непроизвольно закрыла глаза. Вода уже совсем тёплая. Ощущение счастья висит в воздухе не озвученной реальностью. Оно настолько реально, что его можно потрогать. Валяние на песке, тропические коктейли, легкий ветерок с моря и его лицо. Мине достаточно. Никакого раннего просыпания, ледяной воды, долгой и муторной дороги на работу без выходных и праздников. Никаких тебе чужих грязных волос и мерзкого голоса хозяйки над ухом. Никакого смога и выхлопных газов. Никакого мусора. Никакого телевизора с надоедливыми токшоу, никакой бездарной рекламы. Спокойствие. Без нервных судорог и переживаний. Тишина. Без идиотских турецких песен на звонке у девчонок с работы. Без гудящего раздражения города. Без всего, что, казалось, составляет её будни. Он, она и бесконечная линия прибоя. Голос зомби-диктора объявил о станции, на которой Мине сходить. Пышная дама больно ткнула её пакетом в грудь и не извинилась. Мине плевать. Поток вынес её из метро и внес в очередную маршрутку. Народу там было поменьше, и она уселась у окна.

Салон красоты, где работала Мина, был приспособлен из чьей-то квартиры на первом этаже в одном из переулков Советской, то ли на Мирза Фатали, то ли на параллельной улице. На огромном не открывающемся окне была приклеена бумажка с надписью, набранная шрифтом Verdana 36: «Приглашаем уважаемых женщен в салон «Приображение» и обешаем им атмасферу канфорта и уюта. Наши услуги: стрижка, пакраска, массаж, маникур/пидикур, обвёртывания, воск». Мина, вдохнув больше воздуха, открыла дверь салона. В нос ударил запах дешевого лака для волос «Прелесть», пергидроли и ещё кучи всяких химических веществ, столь популярных в парикмахерском деле. Мина ненавидела свою работу. Каждый день ей приходилось сталкиваться с толстыми пахнущими долмой домохозяйками с сальными перекрашенными в платиновый блонд волосами, толстыми пальцами и размалеванными преимущественно в розовый цвет лицами. В зубьях расчески вечно спутаны чьи-то волосы, вентиляции в помещении нет. Каждая клиентка норовит поделиться своими проблемами, будь то выпадение волос или проблемы со свекровью и любая дама смотрит на Мину свысока, только потому что она из сферы обслуживания. А ведь она успела окончить два курса филфака в Бакинском Государственном. Грустная правда бесперспективщины. Очередная дама тяжело опустилась в кресло и начала объяснять, что именно она хочет сделать с тремя волосинками на своей голове. Мина послушно кивнула, включая фен в ток. Она никогда не переставала задаваться вопросом, почему все восточные женщины так норовят перекраситься в жгучую блондинку? Неужели они не понимают, что с их смуглыми лицами, густыми черными бровями и толстыми пальцами на руках это никак не сочетается и выглядит, как минимум, пошло и вызывающе. Однако, желание клиента закон. И через пару часов очередная обладательница дешевых локонов «а-ля Барби» покинула стены салона «Преображение». На ее место села следующая, потом еще одна. Наконец наступил перерыв. Мина вычесала из расчески новый пучок пепельных волос, сняла фартук и вытащила фен из тока. Посмотрев в зеркало, обнаружила новую морщинку на лбу… целых 25 лет. Со стен на неё смотрели улыбающиеся звезды турецкой эстрады и стильные холодные красотки из реклам Wella и Shwarzkopf. Мина была к ним абсолютна безразлична. Она достала из сумки свой обед и пошла в подсобку. Там уже стоял на плите горячий чайник и пара девчонок курили, воспользовавшись перерывом. Мина села на табуретку, сдвинув коленки, и развернула бутерброд.
- Ой, прикинь, он смотрит на меня такой, весь из себя, и говорит, мол, дай мне свой номер.
- А ты?
- Я? Что я? Ну, дала конечно. Прикинь, с таким понтом достала визитку салона и протянула ему.
- Ну ты мать даёшь…
- Угу… сказала, что это мой салон и меня можно поймать в лучшие дни с 4-х до 6-ти вечера.
- Хозяйка бы лопнула, если бы услышала. Кстати, где она, а то мы тут раздымились…
- Ой, не знаю даже.
- Мин, ты Делю не видела?
- Минааа!
Мина не слышала. Мина тихо жевала свой бутерброд и смотрела на затертый китайский плакат, наклеенный на всю стену. На нем были двое — Он и Она, чудная пальма, белоснежный песок, море и бесконечная линия прибоя. И через весь плакат вдоль линии моря тянулась розовая надпись «Конарры».